8.
Кира одарила Жданова уничижительным взглядом, но из двух противников выбрала того, на кого её зуб вырос больше. – Я вас не понимаю, Катя, – развернувшись к жениху спиной, проговорила она довольно спокойно, – какие у вас могут быть причины, чтобы оставаться в кладовке? – Ну, это удобно, – пояснила Катя растерянно, – и Андрей Палыч всегда под рукой… Жданов едва не застонал. Это же надо было такое ляпнуть! – Значит, удобно, когда под рукой президент компании, – повторила Кира, словно не могла с первого раза поверить в такую наглость. – Катя, а вы не слишком много на себя берете? – Любимая, – поспешил вмешаться Жданов, – но это и правда удобно. Иначе мы бы половину рабочего дня проводили, бегая из кабинета в кабинет. Мда. Судя по тому, как резко развернулась к нему Кира, получилось только хуже. – Допустим, я могу понять, что тебя полностью устраивает твоя верная помощница, сидящая в будке, но, Андрей, тебе не кажется, что держать Катю в темном, затхлом помещении, в котором нет ни света, ни свежего воздуха – просто нарушение трудового законодательства… Жданов не смотрел сейчас на Киру, весь сосредоточившись на том, как Катя ошарашенно кивает в такт её словам, и глаза у неё становятся квадратными. – Кира, – он вскочил и приобнял невесту за плечи, мягко направляясь с ней к двери. – Ты потрясающе все придумала, – приговаривал он, – мы… – нет, никаких «мы» про них с Пушкаревой, если он планирует и дальше оставаться в живых. – Я обязательно это обдумаю, – он несколько раз поцеловал Киру в щеки, лоб и куда дотянулся, да и выставил её в приемную. Пушкарева меж тем, глубоко потрясенная, так и стояла, шевеля губами и будто бы повторяя про себя слова Киры. – Катя, – Жданов помахал перед её лицом рукой, – Екатерина Валерьевна! Она крупно вздрогнула и прижала крохотные кулачки к груди. – Мне действительно надо переехать в другой кабинет? – спросила трагически. Он уже начал немножко понимать, как работают мозги у новой Пушкаревой и честно попытался сообразить, что к чему. Итак, Жданов, предположим, что ты беременная женщина. И теперь тебе нужно решить: остаться в прекрасной кладовке со всеми удобствами и личным президентом под рукой или переехать в ужасный просторный кабинет, где придется куковать в одиночестве. Кажется, выбор очевиден? Вчера. Но сегодня все было куда сложнее. Что там Кира говорила про затхлость и свежий воздух? – Теперь кладовка тебе вредна, да? – озарило его. – Мне? – Катя расстроенно покачала головой. – Мне она очень полезна! А вот ребенку, возможно, не передалась моя страсть к пыли. Жданов задумчиво почесал подбородок. Вот черт! – Может, нам выгнать Клочкову из приемной? Впрочем, нет, это место вам не подходит ни по статусу, ни по повышенной проходимости. Здесь хотя бы я защищаю вас грудью от несанкционированных вторжений женсовета. Отдать вам конференц-зал? Но там тоже нет окон, а для вашего фотосинтеза, кажется, нужен солнечный свет. Да и опять же – я голос сорву, пока до вас докричусь. – Не сорвете, – хмыкнула Пушкарева, – вы каждый день его тренируете. – Катя, ну я же уже извинился за то, что накричал вас из-за антимонопольщиков, – обиделся Жданов. Но тут Шура вызвала Пушкареву на срочное заседание женсовета, и она сквозь землю провалилась. Кажется, там что-то случилось с чьим-то мобильником, но Кира сказала, что разрулила ситуацию, и Жданов уже не очень вникал.
Ужинали при свечах: у Киры случился приступ романтического настроения. Разговор вертелся вокруг свадьбы, и, меланхолично гоняя по тарелке еду, Жданов задавался вопросом, у всех ли женихов обсуждение бракосочетания вызывает такую скуку. Ближе к десяти позвонил Малиновский, и это было довольно неожиданно, потому что Ромка не часто беспокоил Жданова в такое время, если знал, что у того семейный вечер. Не хотел попадаться Кире под горячую руку. – Явка провалена, – грустно сообщил Роман. – Какая явка? – не понял Жданов, отводя глаза от мигом поскучневшей невесты. Неужели они о чем-то договаривались с Малиновским на сегодня, а он забыл? – Наш Шерлок Холмс не оправдал ожиданий и обнаружил себя. У Жданова похолодело в груди. Не хватало еще, чтобы Катя, не до конца отошедшая от истории с медкартой, узнала про частного детектива. Покосившись на Киру, которая вроде не смотрела в его сторону, но явно вострила уши, Жданов попытался выразиться цензурно: – Рома, дорогой, разве мы не отказались от этого проекта? Кира, удивленная злостью в его голосе, вскинула брови. – Ну, вот и отказались. Но есть и хорошие новости: объект не понял, что субъект за ней следил. Или субъект за объектом… Короче, Пушкарева решила, что случайный добрый самаритянин оказал помощь деве в беде… – Стоп, – очень спокойно прервал Ромку Жданов. – Вот с этого места подробнее. – Да нет никаких подробностей! Ничего нового мы о мифическом возлюбленном твоей железной Кэт до сих пор и не выяснили. – Малиновский, – зарычал Жданов, уже не думая о сложной мимике Киры. Рычать фамилию без единой рычащей буквы было сложно, но у него получилось. – А! Ты об этом. Да фигня какая-то, поскользнулась, упала, на ровном месте перепугалась. А детектив оказался джентльменом, представляешь? Повез её в больничку. Говорит, всё в порядке. Уже дрыхнет поди без задних ног. Устроила переполох на ровном месте! Не замечал прежде за Пушкаревой такого паникерства, мне-то казалось, что у неё нервы, как канаты. Слушай, а может она это специально организовала? Ну обнаружила спежку и того… Малиновский чирикал и чирикал, Кира хмурилась и хмурилась, а Жданов просто сидел, смотрел, дышал. Самый обычный вечер.
Кира любила вставать рано, неторопливо пила кофе, принимала душ, наносила макияж, листала журналы и настраивалась на день грядущий. Жданов обычно вставал в последнюю минуту – побриться, сполоснуться, перехватить какой-нибудь вредный бутерброд на лету. Поэтому Кира изрядно удивилась, когда взъерошенный Жданов, зверски зевая, вскочил ни свет ни заря. – Что случилось? – потягиваясь на очередных атласных простынях, спросила она. – Мне надо позвонить, – слепо нашаривая мобильник, сонно пробормотал Жданов. – Сейчас? Андрей, а тебе не кажется, что даже Пушкарева имеет право на сон? – С чего ты взяла, что я звоню Кате? – А кому ты еще можешь звонить в шесть утра? – фыркнула Кира и пошла в душ. – Андрей Палыч? – хрипло и напуганно прозвучало возле его уха. – Что-то случилось? – У меня нет, – уведомил её Жданов. – А у вас? – И у меня нет, – с недоумением ответила Пушкарева. – И это прекрасно, – мрачно объявил Жданов. Она что, вообще ничего ему не рассказывает? Как-то нечестно выходит, Катенька, про его-то жизнь она знала абсолютно всё. Вот он тоже заведет от неё секреты, посмотрим, как ей это понравится. – Андрей Павлович, – напомнила о себе Пушкарева, – вы там заснули? – Кать, я заеду за вами в семь тридцать. Её молчание было глубоким, как Марианская впадина. Жданов действительно успел задремать. – Вы не должны ко мне относиться иначе, только потому, что я… ну, изменилась. – Почему? – прямо спросил Жданов. – Кать, давайте не будем спорить в такую дикую рань. Я надеюсь еще поспать часок. – Спокойной ночи, – пожелала она с непонятными интонациями и отключилась.
– Что такое? – Кира, наводящая последние штрихи своей нордической красоты повернулась к Жданову, который придирчиво нюхал флакон со своей туалетной водой. – Твоей новой пассии не нравится аромат? – Её от него тошнит, – буркнул он, моментально пришедший в раздражение от бесконечных ревнивых упреков и мифических любовниц. Кира сердито бросила тушь на стол и вышла из комнаты. – Я не смогу тебя подвести сегодня на работу, – крикнул он ей вслед. – Срочные дела с Пушкаревой? – закричала Кира в ответ. – Может, она и жить будет вместе с нами? – А что, мы уже живем вместе? Кира появилась на пороге. – А ты не заметил? Черт, надо почаще оставаться дома.
– Катя, вы не думаете, что проводить с одним и тем же человеком все свои дни и все свои ночи – это может свести с ума любого? Пушкарева, часто дышащая в едва приоткрытое окно, уточнила: – С одним и тем же человеком? Вы о Кире Юрьевне говорите? – Ну это же невозможно! Мы вместе обедаем и ужинаем, вместе работаем и вместе спим. – Ну тут ничего не поделать, – рассудительно ответила Пушкарева. – А вы как провели вечер? – Обычно, – удивилась она. – Так и не признались своему отцу в грехопадении? – Это невозможно, – сразу расстроилась Катя. – Я не представляю, что делать. Может, мне устроить себе фиктивный брак? Найму актера, представлю, как своего жениха, а потом он р-р-раз, и все. – Муж? – Умер. Летчик-испытатель. Жданов расхохотался. – Капитан дальнего плавания, – предложил он свою версию. – Космонавт. – Разведчик. – Футболист. – Почему футболист? – сбился он. – Потому что от них папа ожидает любой подлости. Ой, смотрите, Клочкова! Жданов посмотрел. Клочкова. Заглохла посреди улицы на своем красном драндулете. – Придется спасать, – вздохнул он. – Какой ни есть, а он родня. – К тому же мы действительно задерживаем зарплату, – согласилась с ним Катя. – Сотрудники в бедственном положении. – Задерживаем, – Жданов нашел, где свернуть и поехал обратно, к Клочковой. – Катя, скажите мне, что мы со всем справимся. – Обязательно, – уверенно сказала Пушкарева. – У Зималетто все будет хорошо, у вас с Кирой Юрьевной все будет хорошо, и у нас с ребенком все будет хорошо. Прозвучало неожиданно горько.
_________________ Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)
|