|
8.
Кира одарила Жданова уничижительным взглядом, но из двух противников выбрала того, на кого её зуб вырос больше.
– Я вас не понимаю, Катя, – развернувшись к жениху спиной, проговорила она довольно спокойно, – какие у вас могут быть причины, чтобы оставаться в кладовке?
– Ну, это удобно, – пояснила Катя растерянно, – и Андрей Палыч всегда под рукой…
Жданов едва не застонал.
Это же надо было такое ляпнуть!
– Значит, удобно, когда под рукой президент компании, – повторила Кира, словно не могла с первого раза поверить в такую наглость. – Катя, а вы не слишком много на себя берете?
– Любимая, – поспешил вмешаться Жданов, – но это и правда удобно. Иначе мы бы половину рабочего дня проводили, бегая из кабинета в кабинет.
Мда. Судя по тому, как резко развернулась к нему Кира, получилось только хуже.
– Допустим, я могу понять, что тебя полностью устраивает твоя верная помощница, сидящая в будке, но, Андрей, тебе не кажется, что держать Катю в темном, затхлом помещении, в котором нет ни света, ни свежего воздуха – просто нарушение трудового законодательства…
Жданов не смотрел сейчас на Киру, весь сосредоточившись на том, как Катя ошарашенно кивает в такт её словам, и глаза у неё становятся квадратными.
– Кира, – он вскочил и приобнял невесту за плечи, мягко направляясь с ней к двери. – Ты потрясающе все придумала, – приговаривал он, – мы… – нет, никаких «мы» про них с Пушкаревой, если он планирует и дальше оставаться в живых. – Я обязательно это обдумаю, – он несколько раз поцеловал Киру в щеки, лоб и куда дотянулся, да и выставил её в приемную.
Пушкарева меж тем, глубоко потрясенная, так и стояла, шевеля губами и будто бы повторяя про себя слова Киры.
– Катя, – Жданов помахал перед её лицом рукой, – Екатерина Валерьевна!
Она крупно вздрогнула и прижала крохотные кулачки к груди.
– Мне действительно надо переехать в другой кабинет? – спросила трагически.
Он уже начал немножко понимать, как работают мозги у новой Пушкаревой и честно попытался сообразить, что к чему.
Итак, Жданов, предположим, что ты беременная женщина.
И теперь тебе нужно решить: остаться в прекрасной кладовке со всеми удобствами и личным президентом под рукой или переехать в ужасный просторный кабинет, где придется куковать в одиночестве.
Кажется, выбор очевиден?
Вчера.
Но сегодня все было куда сложнее.
Что там Кира говорила про затхлость и свежий воздух?
– Теперь кладовка тебе вредна, да? – озарило его.
– Мне? – Катя расстроенно покачала головой. – Мне она очень полезна! А вот ребенку, возможно, не передалась моя страсть к пыли.
Жданов задумчиво почесал подбородок.
Вот черт!
– Может, нам выгнать Клочкову из приемной? Впрочем, нет, это место вам не подходит ни по статусу, ни по повышенной проходимости. Здесь хотя бы я защищаю вас грудью от несанкционированных вторжений женсовета. Отдать вам конференц-зал? Но там тоже нет окон, а для вашего фотосинтеза, кажется, нужен солнечный свет. Да и опять же – я голос сорву, пока до вас докричусь.
– Не сорвете, – хмыкнула Пушкарева, – вы каждый день его тренируете.
– Катя, ну я же уже извинился за то, что накричал вас из-за антимонопольщиков, – обиделся Жданов.
Но тут Шура вызвала Пушкареву на срочное заседание женсовета, и она сквозь землю провалилась.
Кажется, там что-то случилось с чьим-то мобильником, но Кира сказала, что разрулила ситуацию, и Жданов уже не очень вникал.
Ужинали при свечах: у Киры случился приступ романтического настроения. Разговор вертелся вокруг свадьбы, и, меланхолично гоняя по тарелке еду, Жданов задавался вопросом, у всех ли женихов обсуждение бракосочетания вызывает такую скуку.
Ближе к десяти позвонил Малиновский, и это было довольно неожиданно, потому что Ромка не часто беспокоил Жданова в такое время, если знал, что у того семейный вечер. Не хотел попадаться Кире под горячую руку.
– Явка провалена, – грустно сообщил Роман.
– Какая явка? – не понял Жданов, отводя глаза от мигом поскучневшей невесты. Неужели они о чем-то договаривались с Малиновским на сегодня, а он забыл?
– Наш Шерлок Холмс не оправдал ожиданий и обнаружил себя.
У Жданова похолодело в груди.
Не хватало еще, чтобы Катя, не до конца отошедшая от истории с медкартой, узнала про частного детектива.
Покосившись на Киру, которая вроде не смотрела в его сторону, но явно вострила уши, Жданов попытался выразиться цензурно:
– Рома, дорогой, разве мы не отказались от этого проекта?
Кира, удивленная злостью в его голосе, вскинула брови.
– Ну, вот и отказались. Но есть и хорошие новости: объект не понял, что субъект за ней следил. Или субъект за объектом… Короче, Пушкарева решила, что случайный добрый самаритянин оказал помощь деве в беде…
– Стоп, – очень спокойно прервал Ромку Жданов. – Вот с этого места подробнее.
– Да нет никаких подробностей! Ничего нового мы о мифическом возлюбленном твоей железной Кэт до сих пор и не выяснили.
– Малиновский, – зарычал Жданов, уже не думая о сложной мимике Киры.
Рычать фамилию без единой рычащей буквы было сложно, но у него получилось.
– А! Ты об этом. Да фигня какая-то, поскользнулась, упала, на ровном месте перепугалась. А детектив оказался джентльменом, представляешь? Повез её в больничку. Говорит, всё в порядке. Уже дрыхнет поди без задних ног. Устроила переполох на ровном месте! Не замечал прежде за Пушкаревой такого паникерства, мне-то казалось, что у неё нервы, как канаты. Слушай, а может она это специально организовала? Ну обнаружила спежку и того…
Малиновский чирикал и чирикал, Кира хмурилась и хмурилась, а Жданов просто сидел, смотрел, дышал.
Самый обычный вечер.
Кира любила вставать рано, неторопливо пила кофе, принимала душ, наносила макияж, листала журналы и настраивалась на день грядущий.
Жданов обычно вставал в последнюю минуту – побриться, сполоснуться, перехватить какой-нибудь вредный бутерброд на лету.
Поэтому Кира изрядно удивилась, когда взъерошенный Жданов, зверски зевая, вскочил ни свет ни заря.
– Что случилось? – потягиваясь на очередных атласных простынях, спросила она.
– Мне надо позвонить, – слепо нашаривая мобильник, сонно пробормотал Жданов.
– Сейчас? Андрей, а тебе не кажется, что даже Пушкарева имеет право на сон?
– С чего ты взяла, что я звоню Кате?
– А кому ты еще можешь звонить в шесть утра? – фыркнула Кира и пошла в душ.
– Андрей Палыч? – хрипло и напуганно прозвучало возле его уха. – Что-то случилось?
– У меня нет, – уведомил её Жданов. – А у вас?
– И у меня нет, – с недоумением ответила Пушкарева.
– И это прекрасно, – мрачно объявил Жданов. Она что, вообще ничего ему не рассказывает? Как-то нечестно выходит, Катенька, про его-то жизнь она знала абсолютно всё. Вот он тоже заведет от неё секреты, посмотрим, как ей это понравится.
– Андрей Павлович, – напомнила о себе Пушкарева, – вы там заснули?
– Кать, я заеду за вами в семь тридцать.
Её молчание было глубоким, как Марианская впадина. Жданов действительно успел задремать.
– Вы не должны ко мне относиться иначе, только потому, что я… ну, изменилась.
– Почему? – прямо спросил Жданов. – Кать, давайте не будем спорить в такую дикую рань. Я надеюсь еще поспать часок.
– Спокойной ночи, – пожелала она с непонятными интонациями и отключилась.
– Что такое? – Кира, наводящая последние штрихи своей нордической красоты повернулась к Жданову, который придирчиво нюхал флакон со своей туалетной водой. – Твоей новой пассии не нравится аромат?
– Её от него тошнит, – буркнул он, моментально пришедший в раздражение от бесконечных ревнивых упреков и мифических любовниц.
Кира сердито бросила тушь на стол и вышла из комнаты.
– Я не смогу тебя подвести сегодня на работу, – крикнул он ей вслед.
– Срочные дела с Пушкаревой? – закричала Кира в ответ. – Может, она и жить будет вместе с нами?
– А что, мы уже живем вместе?
Кира появилась на пороге.
– А ты не заметил?
Черт, надо почаще оставаться дома.
– Катя, вы не думаете, что проводить с одним и тем же человеком все свои дни и все свои ночи – это может свести с ума любого?
Пушкарева, часто дышащая в едва приоткрытое окно, уточнила:
– С одним и тем же человеком? Вы о Кире Юрьевне говорите?
– Ну это же невозможно! Мы вместе обедаем и ужинаем, вместе работаем и вместе спим.
– Ну тут ничего не поделать, – рассудительно ответила Пушкарева.
– А вы как провели вечер?
– Обычно, – удивилась она.
– Так и не признались своему отцу в грехопадении?
– Это невозможно, – сразу расстроилась Катя. – Я не представляю, что делать. Может, мне устроить себе фиктивный брак? Найму актера, представлю, как своего жениха, а потом он р-р-раз, и все.
– Муж?
– Умер. Летчик-испытатель.
Жданов расхохотался.
– Капитан дальнего плавания, – предложил он свою версию.
– Космонавт.
– Разведчик.
– Футболист.
– Почему футболист? – сбился он.
– Потому что от них папа ожидает любой подлости. Ой, смотрите, Клочкова!
Жданов посмотрел. Клочкова. Заглохла посреди улицы на своем красном драндулете.
– Придется спасать, – вздохнул он. – Какой ни есть, а он родня.
– К тому же мы действительно задерживаем зарплату, – согласилась с ним Катя. – Сотрудники в бедственном положении.
– Задерживаем, – Жданов нашел, где свернуть и поехал обратно, к Клочковой. – Катя, скажите мне, что мы со всем справимся.
– Обязательно, – уверенно сказала Пушкарева. – У Зималетто все будет хорошо, у вас с Кирой Юрьевной все будет хорошо, и у нас с ребенком все будет хорошо.
Прозвучало неожиданно горько.
_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Просто пиши хоть по паре главок в год и пусть он длится вечно 
