НРКмания

Сплин, спасибо.
Переживания за ГГ, как в первый раз.

_________________
Как хорошо, когда всё хорошо!(с)

Sunny Mystery, спасибо!

Очень, очень рада!
Спасибо Вам всем, уважаемые читатели!

Глава 11

Малиновский колесил по Москве объезжая одно знакомое злачное место за другим. Андрея нигде не было. Конечно, идея отыскать его в каком-то из столичных баров была призрачной, но где еще он может быть Роман не предполагал и уже начинал паниковать.
– «Куда ж ты подевался, Палыч?»
Когда он сегодня не дозвонился до Андрея, тревога прочно поселилась в его голове. Роман видел, в каком неадекватном состоянии находится его друг, но он надеялся, что Андрей последует его совету, – они уедут из Москвы, забудут прошлое и начнут вместе новую жизнь. Сейчас он понимал, то, что Жданов так легко согласился с его предложением, уже само по себе должно было его насторожить. Выходит, когда они разговаривали, Андрей для себя уже все решил. А вот что он решил… И во что это решение может вылиться… Роман даже представить себе боялся.
– «Что ж ты задумал, а, Жданов?»
Вот и еще один бар. Совсем пропащее место. Дым, чад … крики… Какая-то возня в центре зала…
Роману понадобилось несколько мгновений чтобы понять – на полу лежит человек и его жестоко избивает компания озверевших мужиков.
Он не видел лица этого человека, даже силуэт его в дымном мареве третьеразрядного бара был нечетким…, но он почему-то знал, этот бесчувственный, а может уже…, – НЕТ!!! – человек на полу. – АНДРЕЙ!!!
Закричав, Роман растолкал вошедших в раж мужиков, бросился вниз и закрыл собой распростертое тело. Он приготовился принять следующие удары на себя, но всё вдруг остановилось. Как будто невидимый дирижер взмахнул рукой и все мгновенно замерли… Роман поднял голову, обвел взглядом застывшие пустые лица обступавших его людей и взмолился.
– Не надо… Не трогайте его больше.
Когда мужики, словно бы вдруг застыдившись, растеклись по залу, он отстранился от закрываемого им тела и осторожно перевернул его на спину. Это действительно был Андрей, вернее то, что от него осталось. Он был без сознания. Лицо залито кровью. Над левой бровью страшная рваная рана.
Попытки Романа привести друга в чувство не имели успеха, а рассчитывать на чью-то помощь здесь в этом баре не приходилось. Краем глаза Малиновский замечал пьяные бессмысленные взгляды посетителей и косые барменов, которые делали вид, что ничего не происходит.
Кто-то подошел к ним ссади. Роман напрягся, потом резко обернулся. Рядом стояли совсем молодые парень и девушка.
– Не волнуйтесь, – сказала девушка. – Мы хотим вам помочь.
Втроем они перенесли Андрея на свободный диван. С помощью воды и нашатыря из автоаптечки им наконец-то удалось привести его в чувство. Когда Андрей открыл глаза и спросил, с трудом шевеля разбитыми губами: – «Где Катя?», Роман мысленно поблагодарил Бога, и попросил. – Ребята, помогите мне довести его до машины.
Усадив Жданова в салон автомобиля, он повернулся к своим добровольным помощникам.
– Спасибо.
– Да не за что, – смутился парень. – Мы хотели вам сказать, – замялся он, видимо сомневаясь говорить или нет. Потом все-таки добавил, – ваш друг сам начал драку.
– Да, да, мы видели, он их провоцировал, – пояснила девушка.
Малиновский понимающе кивнул и сел в машину.

Роман привез Жданова к себе домой. Уложив его в постель, дождался, когда тот заснет, а сам, приняв предварительно хорошую порцию крепкого горячительного напитка, устроился в кресле поразмышлять на тему – как жить дальше.
Ему удалось всеми правдами и неправдами уговорить Жданова показаться врачу.
Как выяснилось в клинике, Андрей еще легко отделался. Сломанный палец на руке, пара поврежденных ребер и заштопанная медиками рана над бровью – таков был итог ночного побоища. Многочисленные синяки и ссадины – не в счет.
Но Романа волновало сейчас не столько физическое, сколько душевное состояние друга. Почему Андрей пошел на это? Зачем, с какой целью он спровоцировал смертельно опасную драку?

После очередного разговора с врачом Катя вернулась в свою палату. Ее одолевали странные, беспорядочные и не связанные друг с другом разрозненные мысли.
– «Накопились за долгие месяца, а теперь все сразу лезут в голову», – иронизировала она, в очередной раз, пытаясь осознать, что же с ней произошло.
«Уход от действительности в результате нервно-психического стресса» – объяснение врача ничего ей не объясняло.
У нее что, случилось временное помутнение рассудка? Как такое могло произойти?
– «С ума можно сойти. Ой…», – развеселил ее случайно придумавшийся каламбур. На самом деле смешного в том, что с ней случилось, конечно же, было мало – но что было, то было, а сейчас ей нужно решать как жить дальше.
Задумавшись, Катя засмотрелась в окно, выходившее в просторный больничный двор.
Высокие раскидистые тополя, неторопливо покачивая ветками, радовали взгляд свежестью молодой и блестящей июньской листвы, клумба с только что высаженными и еще не разросшимися кустиками разноцветных петуний украшавшая покрытый нежной зеленью газон напоминала о наступившем безмятежном лете. Природа словно бы предлагала ей навсегда забыть прошлое и возродиться вместе с ней к новой лучшей жизни…
Только Катя не чувствовала весны в своем опустошенном заледеневшем сердце, словно навсегда оставшемся там – в том зимнем дне, разделившим ее жизнь на до и после.
Она хорошо помнила что произошло, когда в кабинете Андрея она открыла принесенный Шурой пакет, помнила что чувствовала, когда читала найденную в нем инструкцию… Но сейчас эти воспоминания не трогали ее, будто сгорела та страшная инструкция, и остался от нее только черный бархатный пепел.
– «Вот так и любовь моя сгорела и стала пеплом», – горько подумала она.
Стряхнув с себя наваждение воспоминаний, Катя отвернулась от окна, подошла и села на кровать, положив на ее спинку руки и прижавшись к ним щекой. Тихая скорбная печаль, словно дымка, окутывала ее.
Катя никак не могла понять свое сегодняшнее состояние, и, пытаясь разобраться в себе, мысленно возвращалась к моменту своего «возвращения» из долгого сна.
– «Я проснулась в саду, почему-то совсем не удивившись, что на дворе не зима, а уже лето, – вспомнила она как, очнувшись, захотела встать и размять затекшие мышцы и… увидела Андрея. – Почему я не испугалась, увидев его, и почему спросила о родителях, как будто точно знала, что они где-то рядом?.. Ничего не понимаю… А еще эти странные сны».
Все те дни, что она провела в клинике, Катя спала без сновидений как убитая, а раньше, когда она была не в себе, она видела сны. В этих снах Андрей всегда был рядом. Он носил ее на руках, сидел на полу ее комнаты и держал ее за руку. Он говорил ей о своей любви и читал стихи. В этих удивительных снах пели птицы, и цвела черемуха.
– «Андрей, как же мне было хорошо с тобой там во сне, как приятно было чувствовать тепло твоего тела, слышать гулкие удары твоего сердца. В моих снах ты любил меня, и не было боли, не было лжи, и я верила тебе… Но это был сон…, только сон, а какой ты настоящий, Андрей Жданов? Я совсем не знаю тебя».
Катя опять загрустила, пытаясь вспомнить, как выглядел Андрей, когда она его так внезапно увидела.
– «Андрей был совершенно таким, каким я видела его во сне», – внезапно догадалась она.

Глава 12

Елена Александровна в буквальном смысле слова разрывалась на части. После возгласа Андрея: – «Катя пришла в себя!», все в ее жизни закружилось с неимоверной скоростью. Не успела она до конца осознать, что чудо свершилось, и Катя, ее любимая доченька, очнулась от долгого страшного сна, как перенапряжения не выдержал Валера и пришлось ей уже оказывать помощь ему, – следить за тем, чтобы он вовремя принимал лекарства и не нарушал постельный режим.
Умирая от страха за самых дорогих ей людей, день и ночь находясь в лихорадочном движении, разрываясь между домом и больницей, стараясь ненароком не проболтаться Кате об отце, – чтобы не узнала она, что вовсе не больное колено уложило его в койку и мешает навестить любимую дочку, а скакнувшее вверх давление, Елена потеряла ощущение реальности и находилась в таком состоянии души и тела, что в пору было уже беспокоиться о ее собственном здоровье. Наверное, она бы действительно не выдержала всего этого, если бы не осознание что ее забота необходима и если бы не помощь неутомимого Кольки.
– «Слава Богу, с Катенькой все уже хорошо, – радовалась Елена Александровна, – да и с Валериком – Бог миловал... Только вот Андрей, – переживала она. – Что же произошло между ним и Катей, если одно только упоминание о нем так на нее подействовало?»
Пытаясь выполнить обещание данное мужу и рассказать Кате об Андрее, не зная как начать разговор, чтобы не разволновать Катеньку, Елена все оттягивала и оттягивала его, и дождалась, что Катя сама спросила ее об Андрее, но как только Елена попыталась что-то ей рассказать, вдруг резко отшатнулась, затряслась вся и, прошептав: – «Нет, не надо, мамочка, не говори, ничего не говори, я не хочу ничего вспоминать», – заплакала.
Елена до смерти перепугалась, и стала утешать и успокаивать дочь: – «Хорошо, хорошо Катенька, не будем о нем говорить, не будем его вспоминать». А теперь ее мучили сомнения, правильно ли она, напуганная реакцией Кати, поступает, пытаясь отгородить дочь от всего, что может напомнить ей о прошлом?

Малиновский осторожно приоткрыл дверь своей спальни. Андрей лежал на кровати, отвернувшись к окну. При дневном свете фиолетовые синяки и кроваво красные кровоподтеки на его руке и шее выглядели на фоне белоснежного постельного белья ужасающе.
– Андрюх, ты как? – подошел и спросил Роман.
– Живой, – ответил друг, не поворачиваясь.
– А чувствуешь себя как, лучше?
– Лучше мне будет на том свете, даже если я попаду в ад.
Андрей замолчал а, потом, тихо, скорее обращаясь к самому себе, чем отвечая на его вопрос, прошептал. – Почему они меня не убили?
Услышав такое, Малиновский как подкошенный упал на стул.
– «Что ж ты делаешь, дружище? Куда ты так торопишься? Обратной дороги ведь нет! И где же найти слова, чтобы остановить тебя, убедить, что не все еще потеряно?!»
Роман понимал, – только один человек знает эти слова и только один человек может сейчас вернуть другу желание жить, но если этого человека нет рядом, не сидеть же ему сложа руки и ждать у моря погоды!
– «Ну, это мы еще посмотрим. Может и я на что-нибудь сгожусь», – решительно подумал он.
– Андрей, повернись. Посмотри на меня, – уже совсем другим тоном потребовал Малиновский.
Андрей медленно повернул к нему голову и Роману, хоть он и знал что увидит, захотелось зажмурить глаза. Усилием воли он заставил себя не реагировать на то, что раньше было лицом его друга. Заплывшие в иссиня-черных полукружьях глаза, разбитые опухшие губы, «заштопанный» врачами жуткий шрам над бровью и все те же фиолетовые и красные оттенки кожи. Если бы не голос, узнать в этом истерзанном обезображенном человеке красавца Андрея Жданова было бы невозможно.
– А я не знал, что ты трус, Жданов! – пошел Малиновский в наступление, понимая – сейчас не время для сантиментов.
– Что?.. Что ты сказал? – опешил от такого заявления Андрей.
– Что слышал, – огрызнулся друг. – Думаешь, я не знаю, почему ты это сделал? Испугался! Ты испугался, что Катя не захочет тебя видеть, решил за нее, что она тебя ненавидит, и пошел харакири себе делать. Дурак! Какой же ты дурак, Жданов!
Андрей, молча смотрел на него, не пытаясь возразить, и кажется не очень понимал, что Малиновский от него хочет.
Роман с силой ударил себя по колену.
– Хорошо, Жданов. Раз ты без своей ненаглядной Пушкаревой жить не можешь, я ее к тебе доставлю. Не веришь? Зря. Малиновский сказал, Малиновский сделает.
Роман решительно встал.
– Только я с места не сдвинусь, пока ты мне не пообещаешь, что дождешься меня и выбросишь из головы всякие глупости. Обещаешь? Не слышу?
– Хорошо. Обещаю.

Глава 13

– Да никуда я не пойду! – закричал Роман. – Мне нужно поговорить с Валерием Сергеичем!
– Молодой человек, уйдите немедленно, Валерию нельзя волноваться, – пытались не впустить Романа в квартиру Елена и поспешивший к ней на помощь Николай.
Малиновский понимал, что терять ему нечего. Он должен поговорить с Катей, должен ей все объяснить, и единственный кто может ему в этом помочь – ее отец. И он добился своего, Валерий Сергеевич услышав шум, вышел в коридор.
– Лена, что здесь происходит? Роман Дмитрич! Что случилось?
– Валера, иди в комнату мы сами во всем разберемся. И не волнуйся. Все в порядке. Роман Дмитрич зашел на минуточку к Коле по делу.
– Все в порядке! Вы говорите все в порядке!? Там Андрей умирает. А у вас все в порядке?
– Чтооо?!! Лена! Оставь нас немедленно! Я сказал – оставь! – повысил голос Пушкарев. – Не возражать… и не мешать, я понятно говорю?! Роман Дмитрич, проходите.
Валерий пропустил гостя на кухню, закрыл за ним дверь и жестом показал на стул.
– Я слушаю вас. Что случилось с Андреем?
Малиновский на мгновение зажмурился, потом глубоко вздохнул, и решительно заговорил.
– Валерий Сергеич, это длинный и тяжелый разговор. Вы нормально себя чувствуете?
Валерий кивнул. – Говори. Я слушаю.

Разговаривали они долго. Из-за закрытой двери сначала доносились лишь неразборчивые голоса, но когда Елена услышала крик мужа, она сразу же бросилась на кухню.
– Я сказал не мешать мне! – остановил ее на пороге раздраженный возглас.
Испуганно попятившись, Пушкарева вернулась назад в коридор, села около двери на стул, с тревогой ожидая, чем закончится этот серьезный мужской разговор.
Когда, наконец, Валерий вышел, взгляд его был суровым и решительным. Елена знала, когда муж так смотрит, сопротивляться ему, возражать нет никакого смысла. Он не послушает никого и не изменит принятого решения.
– Лена, о чем вы договорились с Андреем?
– Когда? – растерялась Пушкарева.
– Что значит когда? После того как мы отвезли Катю в клинику. Мы же обещали, что позвоним ему…
– Я не звонила, – прошептала она.
– Как не звонила? Я же просил тебя! Почему?
– Катя сказала, – несмело попыталась объясниться Елена. – Она сказала, что не хочет ничего слышать об Андрее, и я подумала, что…
– Что ты подумала? Как ты могла, Лена…, – Валерий Сергеевич схватился за сердце и тяжело опустился на стул.
– Валера, успокойся, – тут же подбежала к нему испуганная Елена. – Тебе нельзя волноваться.
– «Ты и сам хорош, – укорял себя Пушкарев. – Столько времени прошло, а ты ни разу не вспомнил об Андрее».
– Вы понимаете, что мы совершили подлость, все мы? – обратился он к жене и Кольке, топтавшемуся на пороге Катиной комнаты. – Человек жил с нами все эти страшные месяцы. Мучился, страдал на наших глазах. Ты же видела, Лена, как он любит нашу Катю, как он всего себя нам отдавал, как…, – Пушкарев, замолчал, устало прикрыв глаза.
Елена взволнованно дотронуться до его плеча, но Валерий резко отстранил ее руку.
– Виноват он или нет, не нам судить, а Кате, и только после того, как она узнает всю правду. А мы вместо того, что бы помочь им разобраться, выгнали парня, выбросили за ненадобностью, осудили и приговорили. А он, Лена, пошел наш приговор в исполнение приводить.
– Что?!
– Да, Лена, да! Если бы не Роман Дмитрич, на нашей совести была бы смерть Андрея. И, я в этом уверен, разбитая жизнь нашей дочери.
Ошеломленные его словами Елена и Николай, только молча переглянулись между собой.
– Роман Дмитрич, – обратился Пушкарев к стоявшему позади него Малиновскому. – Разговор наш еще не закончен, но сейчас это не главное. Подождите меня, я быстро, – поднялся он и решительно направился в комнату.
– Куда ты собрался? – попыталась остановить мужа Елена, но наткнувшись на его стальной взгляд, замолчала.
Она внимательно наблюдала за сборами мужа, потом вдруг, как будто решив для себя что-то, шагнула к уже стоявшим в дверях мужчинам.
– Я с вами.
– Ты уверена? – повернулся к ней Валерий Сергеевич.
– Да, – коротко и твердо ответила Елена.
– Роман Дмитрич, вы поедите сейчас к Андрею.
Взяв инициативу в свои руки, Валерий четко отдавал распоряжения.
– Ваша задача не оставлять его одного, а мы с Леной поедем к Кате и… загадывать наперед ничего не будем.

Глава 14

– «Как теперь жить? Что делать? В «Зималетто» я уже конечно не вернусь», – пыталась разобраться в своей жизни Катя.
Ей опять вспомнился Андрей, такой, каким она увидела его, когда пришла в себя.
Что-то в облике бывшего начальника поразило ее, но Катя никак не могла вспомнить – что?
– «Какой-то он был другой, изменившийся, не похожий сам на себя».
Она попыталась мысленно вернуться в тот, последний день ее прошлой жизни. Катя сама для себя разделила свою жизнь на прошлую – до инструкции и настоящую, но вот что странно, чем больше она думала об инструкции, тем меньше понимала себя.
Боли она не чувствовала. Той боли, которая скрутила ее и бросила на пол, которая «выдернула» ее из жизни почти на пять месяцев, этой боли как будто бы и не было. Любовь, помнила ли она о своей любви, она не знала.
Сейчас ей все казалось таким далеким наивным, как будто из детства.
Андрей. Она думала о нем постоянно. Пыталась понять, принять его таким, каким он стал для нее после инструкции. Развенчанный кумир.
– «Ведь я же не знала его совсем. Нет, не так, – не хотела знать. Я придумала себе принца, рыцаря, как из сказки, а он оказался человеком. Просто человеком… Наивная дура… И все равно, я ни о чем не жалею. Я была так счастлива, как никогда, наверное, уже не буду. Да, Андрей Жданов, я ни о чем не жалею... Жалею…»
Что-то больно кольнуло в груди, и Катя невольно вздрогнула.
– «Жалость! Я почувствовала жалость! – вдруг отчетливо вспомнила она, и услужливое воображение тут же нарисовало перед ней образ Андрея. – Боже мой, как же я не поняла, что в нем изменилось?»
Она ясно вспомнила осунувшееся, измученное лицо, удивленные как будто молящие о чем-то, наполненные болью и страданием глаза Андрея. Вспомнила незнакомую седину в волосах.
– «Что же ты пережил, Андрей? Неужели это все из-за меня? Родной мой… Что?.. Родной?.. Мой?»
Катя в ужасе закрыла лицо руками и в туже секунду в ее сознании как откровение как вспышка молнии пронеслось. – «Я люблю его. Я все еще его люблю… Господи, и как же мне теперь жить?!»

Он был раздавлен, уничтожен и понимал, что это не просто слова, что так оно и есть, так он сейчас себя чувствует – раздавленным и уничтоженным.
– «А что ты хотел?» – мысли медленно, будто нехотя ворочались в его голове. – «Что ты хотел?! Ты же был готов к такому исходу. Ты знал, что Катя не простит… Или не готов? Ты убеждал себя, что у вас нет общего будущего, а сам надеялся, что она тебя простит?.. Вот в чем дело. Ты надеялся. НА-ДЕ-ЯЛ-СЯ! Конечно, ведь ты не представлял себе будущего без нее, ты не думал, как будешь жить без нее».
Страшная, опустошающая мысль затопила мозг и обожгла очевидностью.
– «Без нее ты жить не сможешь. Без нее нет твоей жизни. Значит, ты все правильно решил, только вот незадача – сделал не правильно и нужно довести начатое до конца».
Думать больше ни о чем не хотелось. Андрей закрыл глаза и тихо сквозь зубы выдохнул стон.
– Андрюх, ты как? – вернул его к реальности тихий голос Романа.
– «Как? А я сам не знаю как» – Живой – ответил он, не поворачивая головы.
– А чувствуешь себя как, лучше? – не успокаивался Ромка…

Роман ушел, а Андрей все не мог понять, что наговорил ему сейчас его друг. Он привезет Катю? Катя сейчас приедет...
От усилия осознать услышанное разболелась голова. Странно – маленькая, почти неосязаемая надежда, разбудила в нем казалось угасающие силы. Чувства как будто проснулись. Он стал ощущать себя, и первым ощущением была – боль. Физическая боль израненного тела. Это так удивило Андрея.
– «Значит боль души сильнее боли тела? – подумал он. – Я же ничего не чувствовал, а сейчас… Как же все болит! Ну и досталось тебе Жданов».

Глава 15

С осознанием Любви, вернулась и боль. Катя поняла, что не несколько дней назад, а только сейчас она окончательно вернулась в реальный мир. Душа наполнялась чувствами, переживаниями, страхами, надеждами и… болью. Нет, это была не та боль, которую она почувствовала, прочитав инструкцию. Эта боль была совсем другой…
– «Что со мной, почему мне так больно и страшно? Мне страшно… за него… за Андрея… Ему плохо... Я чувствую – ему плохо! Боже, что же делать? Ведь он меня предал. Он меня обманул. Я должна его забыть… Нет!… Не то…не то… Ему плохо!»
Катя металась по палате, натыкаясь на все подряд. Потом вдруг замерла, неожиданно вспомнив, что и как она ответила матери, когда та пыталась что-то рассказать об Андрее. Ей стало совсем худо.
– «Это неправда, мама, я не могу без него! Я не хочу без него! Я просто испугалась, мамочка!»

Дверь распахнулась. На пороге палаты стояли ее родители.
– Папа, мама! – кинулась к ним Катерина.
– Что случилось, доченька, что с тобой? – Пушкарев бросился к взволнованной заплаканной дочери. Защитить, уберечь от тревог и обид. Как в детстве, как всегда…
– Папа, мне нужно поехать к Андрею, – лихорадочно заговорила Катя. – Ты понимаешь, папочка? Я чувствую… ему плохо, понимаешь?
– Успокойся, дочка. Мы сейчас все вместе поедем к Андрею. Он ждет тебя, Катенька, он ведь все это время был с нами, не отходил от тебя, носил на руках и он любит тебя доченька, очень любит.
Пушкарев, обнимая Катю, успокаивая ее, с укором смотрел на жену. И от этого взгляда и от вида страдающей дочери, замерла Елена, вдруг осознав, на грани какой пропасти они стояли, и какая трагедия могла случиться, если бы…
– «Две половинки. Они же две половинки, – только сейчас поняла она. – Их нельзя разлучать. Они друг без друга не смогут жить!»
– Любит? Носил на руках? Ты сказал, носил на руках, папа? Значит, это был не сон, это все было на самом деле?

– «Катя! Ты пришла? Родная моя, как же я соскучился. Дай мне скорее руку. Дотронуться до тебя уже счастье. Ангел мой, Катенька, как же хорошо, что ты пришла…»
Андрей с усилием открыл глаза, медленно обвел взглядом окружающее пространство.
Один. Он опять один. А где же Катя? Это был сон? Только сон!..
– «Катя, Катенька, я не могу без тебя! Прости, приди ко мне. Не могу без тебя… Погибаю… Услышь меня родная, услышь!»
Мысли кричали в голове, путались и вырывались наружу ознобом, стонами, метаньями.
– «Помоги! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! – боль души была нестерпимой. – Не могу больше. НЕ МО-ГУ!»
Андрей медленно с усилием сел. Обвел взглядом комнату. Здесь он был счастлив с единственной для него женщиной, которая никогда не вернется… Воспоминания нахлынули волной. Он в отчаянии закрыл глаза, обхватил голову руками, уткнул ее в колени, с опозданием приказывая себе: – «Не вспоминай! Не вспоминай!», и… захлебнулся в океане ее любви, нежности, ласковых рук, сгорел в огне неутоленного желания и безумной тоски…

Когда Андрей пришел в себя, опустошенный, измученный, первое, о чем он подумал.
– «Нужно уйти отсюда как можно скорее».
Встал, борясь с головокружением и слабостью, заставляя себя сосредоточиться на простых мыслях и действиях.
– «Одеться… Джинсы… Сойдет, а вот рубашка…нда… Что тут у Ромки в шкафу… футболка… Теперь обуваться».
Самые обычные движения давались ему с трудом. Избитое тело хотело покоя и отдыха, но измученная душа требовала бежать из этой квартиры прочь. Сосредоточившись на процессе завязывания шнурков, Андрей не заметил, что в комнате он уже не один.
– Решил пойти прогуляться? – поинтересовался знакомый голос. – Может, повременишь? Сейчас сюда Катя приедет.
– Никто сюда не приедет. – Андрей выпрямился и посмотрел другу в глаза. – Спасибо тебе за все, Ром. Я пойду. – Он попытался протиснуться в дверь, но Роман заступил ему дорогу.
– Никуда ты не пойдешь.
– Пойду, – уперся Жданов.
– И даже не думай, – в тон ему ответил Роман.
– А кто мне помешает? Ты, что ли? – разозлился Андрей.
– Угу …, – многозначительно изрек Малиновский.
Дальнейшие события разворачивались в следующей последовательности – Андрей попытался оттолкнуть Романа, тот, в свою очередь, не желая пропустить его и в то же время, опасаясь причинить другу лишнюю боль, попытался схватить его за руку. В результате они, совершая этот пируэт, оба почему-то оказались на полу.

– Ну что ты творишь, а? – помогая Андрею подняться на ноги, кричал Роман. – Что ты творишь!
Жданов, рухнув с высоты своего роста на пол, взвыл так, что этот вопль было слышно, наверное, на пол Москвы. Поврежденные ребра напомнили о себе. От боли у него потемнело в глазах, Андрей попытался подняться, удерживаясь рукой за Ромкино плечо, но у него не хватило сил, ноги предательски подкосились и он снова тяжело опустился на пол, увлекая за собой друга.

Этот крик, пронесшийся по коридорам элитного дома расположенного в центре Москвы, сорвал с места хрупкую девушку, только что в сопровождении двух пожилых людей вышедшую из лифта. Она бросились бегом к квартире, из которой раздался призыв о помощи, и ворвалась в нее как ураган. Казалось, если бы входная дверь не была почему-то открыта (это Роман, застрявший по дороге домой в пробке, и переволновавшийся, забыл ее закрыть), у этой двери, не было никаких шансов выдержать неистовый натиск и желание маленькой хрупкой женщины прийти на помощь тому, кто так в ней нуждался, тому, чей страдающий голос она сейчас услышала.
Оттолкнув Романа, Катя кинулась к Андрею. Прижала к себе свое невозможное счастье, одновременно и, целуя, и осматривая, и спрашивая, где что болит?
Поспешившие вслед за дочерью Пушкаревы с недоумением наблюдали странную картину – Андрей на полу со счастливым выражением на очень живописном лице, Катерина там же и обнимает Андрея, а немного поодаль сидит как-то по-бабьи пригорюнившийся Роман.
Поняв, что первым двум задавать вопросы нет никакого смысла, Валерий обратился к третьему.
– Роман Дмитрич, что здесь произошло?
Малиновский, кряхтя, поднялся и глубокомысленно изрек:
– Валерий Сергеич, ну вы же знаете, что Андрей Палыч у нас болен тяжелой сердечной болезнью, из-за которой он совершает всякие разные необдуманные поступки. Но я уверен, – продолжил он, – что вот эта вот барышня, что сейчас обнимает Андрюшу – профессор медицины. Давайте не будем ей мешать реанимировать больного. – Обратился он уже к обоим Пушкаревым, аккуратно выталкивая их из комнаты.

Это было похоже на чудо, но им не понадобилось никаких слов, никаких объяснений. Как будто они все знали друг о друге и все пережили вместе, – и долгие месяцы Катиной болезни, и эти страшные дни одиночества Андрея. Они простили друг друга за все и сразу. Они понимали друг друга без слов. Они верили друг другу безгранично. Они ЛЮБИЛИ!
– Катенька, Катенька, – шептал Андрей, еще не пришедший в себя от пережитого прошедшего и уже теряющий голову от настоящего.
– Андрей, Андрюшенька, – вторила ему Катерина. Она лихорадочно целовала его израненное лицо, а потом, вдруг горько расплакалась, уткнувшись ему в плечо…

Глава 16

Павел Олегович неподвижно сидел за рабочим столом. Глаза его были закрыты, а напряженное, словно окаменевшее лицо и судорожно сжатые кисти рук говорили о том, что мысли президента были далеко не радостными.
– «Что делать? Что же делать?» – задавал он себе один и тот же вопрос и не находил на него ответа.
Когда в прошлом году компания по вине сына попала в долговую яму, он, узнав об этом, пережил много неприятных минут, но потом, изучив антикризисный план Пушкаревой, ознакомившись с текущими делами, успокоился, и хотя и был зол на Андрея и не препятствовал, поэтому, его решению уйти из фирмы, все же должен был признать, что действия Андрея в сложившейся ситуации были единственно правильными.
Как показала жизнь компания через полгода действительно вышла из кризиса. Они расплатились с долгами и освободились от обязательств «Никамоде». Павел не рискнул дальше следовать плану развития, предложенному Андреем, и вернулся к старым, проверенным годами методам работы. И… проиграл. Компания «Зималетто», дело его жизни, неминуемо шла к краху. Только сейчас понял Павел насколько был прав Андрей, предлагая прогрессивный план развития компании, ломая стереотипы и упорно двигаясь к намеченной цели. Понял и восхитился чутьем сына, его деловой хваткой.
– «Как же ты не сообразил, старый лис, – ругал он себя, – что неудача Андрея, была вызвана только трудностью пути, по которому он пошел, недостатком опыта у него. А сам путь-то был выбран правильно. А теперь?»
А теперь компании грозит системный кризис, и у него нет никаких решений по ее спасению.
– «У Андрея прекрасная команда, – вспомнил Павел вчерашнее, созванное по требованию его финансового директора, совещание. – Молодец Николай. Если бы не его потрясающие аналитические способности, то ты бы сейчас не о возможном кризисе размышлял, а ничего не замечая, так бы в этот кризис и въехал. У нас еще есть время. Зорькин определил срок от полугода до года. Что же предпринять? Как остановить неизбежное?»
Внутренний голос уже давно подсказывал ему, ЧТО нужно сделать, оставалось только справиться с ненужной гордостью.
– «Да, это единственный выход. Нужно дать Андрею еще один шанс. Но почему он сам не интересуется как дела в компании? Неужели ему все равно? Я должен с ним поговорить», – принял окончательное решение Павел.

Представьте себе нескольких человек: плачущих, смеющихся, целующихся, обнимающихся, просящих друг у друга прощения и прощающих, рассказывающих что-то друг другу и внимательно слушающих, и все это заметьте одновременно. Представили? Ну, вот. Поняли что-нибудь? Нет? А они друг друга поняли. И после всего, поняв и простив, просто тихо наслаждались наступившим счастливым покоем.
Обнимающиеся Андрей и Катя, и взирающие на них с улыбками на лицах Валерий, Елена и Роман. Правда улыбка Ромки была подозрительной, но счастливым Андрею и Кате сейчас было не до анализа загадочной улыбки современной Джоконды – Романа Дмитриевича Малиновского. Кажется, Роман это уже понял и решил побыстрее оставить влюбленных, тем более что если у Андрея с Катей теперь все было понятно, – его отношения с Катериной оставались пока еще до конца невыясненными.
– Ну, я, пожалуй, пойду, а то сегодня на работе еще не появлялся. Андрей, отцу ничего передать не надо?
– Не надо, Ром. Ни к чему его волновать. Все уже хорошо. Я скоро поправлюсь и сам им позвоню.
– Так, я не понял, – встрял в их разговор Пушкарев, – как это – не надо? Лен, ты посмотри на них, взяли моду все скрывать от родителей. Ты когда последний раз звонил отцу с матерью? – накинулся он на Андрея. – И вообще, почему ты до сих пор не наладил с ними отношения. Немедленно поговори с отцом. А то не посмотрю на твои боевые ранения и назначу два наряда, – миролюбиво улыбаясь, закончил свою «гневную» речь Пушкарев.
Андрей взглянул сначала на Валерия Сергеевича, потом перевел взгляд на Елену Александровну и рассмеялся. Он смеялся, морщась от боли, и всматривался в лица дорогих ему близких людей.
– «Господи, спасибо тебе. Как же хорошо, когда все хорошо».

Павел набрал номер мобильного телефона сына. – «Странно не отвечает».
Попробовал дозвониться ему на домашний номер. Результат тот же. Даже автоответчик не работает. Он еще размышлял, кому же позвонить, чтобы узнать, где сейчас Андрей и как с ним связаться, когда раздался звонок его секретаря:
– Павел Олегович, к Вам Роман Малиновский. Пропустить?
– Да, да, Ирочка. Приглашай. Пусть заходит.
В кабинет заглянул лучший друг его сына.
– Можно, Павел Олегович?
– Заходи, Ром, заходи, – устало произнес президент. – С чем пожаловал? Что-то я тебя последние дни совсем не вижу. Ты где пропадаешь? Как не позвоню, секретарь отвечает, что ты по делам уехал. Что это за дела, о которых твой начальник ничего не знает? Ладно, ладно не смущайся. У меня к твоей работе претензий нет. Ты молодец. Ну, так что там у тебя за вопрос?
– Я хотел посоветоваться с Вами на счет одной компании, заинтересованной в сотрудничестве.
– Хорошо, сейчас обсудим. Только ты мне сначала вот что скажи. Ты знаешь, где сейчас Андрей? Мне с ним встретиться надо, а я не могу ему дозвониться.
От Павла не укрылось, как изменился взгляд Романа, став вдруг сосредоточенно-суровым.
– Что случилось, Роман, что-то с Андреем? – встревожился Павел.
Роман отвел взгляд и опустил голову.
– Говори! – повысил голос Жданов.

Сегодня удивительный день. Сегодня сбывались все его желания. Не успевал Андрей о чем-то подумать и чего-то пожелать и, вот, пожалуйста, все тут же сбывалось.
Пожелал, что бы Катя осталась с ним – она осталась. Пожелал, что бы Роман и Катины родители уехали, и они уехали. Правда, Пушкаревы уехали два раза. Дело в том, что они уехали, потом вернулись, намазали его всего какой-то чудодейственной мазью Елены Александровны, притащили еды на неделю, сказали, что завтра утром вернуться, а потом опять уехали. Зато Роман, уезжая, успел шепнуть ему, что не вернется к себе домой, ну… пока Андрей не напомнит ему, что пора возвращаться.
Он был счастлив. Катя с ним. Катя простила. Катя любит его. И не важно, что все тело болит и голова кружится. Главное, что его Катенька рядом, что она помогает ему лечь в постель, укрывает одеялом и садится близко-близко и гладит по волосам, а он целует ей руки и шепчет нежные слова.
А потом случилось то, чего он и пожелать боялся. Приехал отец. Вошел стремительно, увидел его «раскрашенное» синяками и ссадинами лицо, молча опустился рядом на кровать, а потом вдруг неожиданно нагнулся, обнял его и зашептал.
– Сын... Живой. Слава Богу, живой.
У Андрея слезы подступили к глазам
– Па…, ну, что ты, па, все хорошо, успокойся.

Катя старалась не мешать разговору Андрея с отцом. Когда же Жданов-старший собрался уходить, она в очередной раз удивилась его умению держать себя в руках и оставаться в любой ситуации невозмутимым.
– Катя, я рад, что вы рядом с Андреем. Я надеюсь, у нас теперь будет больше возможностей узнать и понять друг друга.
Катя робко пожала протянутую руку. – Я тоже надеюсь, – улыбнулась она.
– До свиданья, Катенька. Берегите друг друга.
– До свиданья, Павел Олегович.

Когда Катя вернулась в спальню, Андрей стоял к ней спиной, а когда она подошла к нему и обняла за плечи, вдруг развернулся, и, прижавшись к ней, выдохнул.
– Так не бывает.
– Что? Андрюш, что ты сказал?
– Кать, так не бывает, что бы все и сразу.
– Почему не бывает? – улыбнулась она. – И что значит «все и сразу»?
– Отец предложил вернуться в «Зималетто». Понимаешь, нам вернуться и осуществить все, о чем мы мечтали. Он сказал, что поверил в меня и что я был прав. Кать, так не бывает.
– Бывает, родной мой. Бывает. Вот увидишь, все будет хорошо. Теперь мы вместе и у нас все будет хорошо.
Говорила, успокаивала, а у самой заныло в груди. Вернуться в «Зималетто»… Как же страшно.

Они встречали утро нового дня в одной постели.
– Кать, я такой урод, тебе, наверное, неприятно меня целовать?
– Ошибаетесь, Андрей Палыч, – возразила Катерина. – Сейчас я красивее вас и это тешит мое самолюбие. Правда это ненадолго, – вздохнула она. Шутила, а у самой сердце кровью обливалось при виде следов оставленных страшной дракой на теле Андрея.

Вчера, когда Павел уехал, и они остались вдвоем, она по тому, как Андрей смотрел на нее, как нервно перебирал пальцами краешек простыни, чутьем женщины, просыпающейся в ней, поняла и его желание и сомнение и то, что должна ему помочь.
– «Господи, только бы у меня все получилось», – успела подумать она перед тем, как потянулась к Андрею всем телом и утонула в его объятьях.
– Кать, если бы ты знала, как я соскучился по тебе, как я мечтал о тебе, только я сейчас…
Она не дала ему договорить, закрыла рот горячими губами и увела его за собой туда, где волны страсти подхватили их и унесли в океан наслаждения…
Андрей уснул, но и во сне продолжал крепко держать ее за руку, а она смотрела на него и думала.
– «Андрей, мой Андрей! Как же я люблю тебя. Ты самый замечательный, самый умный, самый сильный, самый красивый. И я верю – все у нас будет хорошо, потому, что рядом с тобой мне ничего не страшно. Потому, что теперь я знаю, как сильно ты можешь любить.
ОТДАВАЯ ВСЕ - ЗА ЛЮБОВЬ!»


Конец первой части

Не припомню другого фанфика, где бы Валерий Сергеевичбыл таким умным, трезвомыслящим, и добрым.
Спасибо автору за такого Пушкарева!
И за возможность насладиться такой душещипательной историей отношений Кати и Андрея!
И еще за верного Малиновского!

_________________
Архив


Сведения о моих книгах: topic1796.html?&p=1287322#
Архив

Конец первой части ? А у меня дальше не было, думала это всё. А оказывается есть. Продолжаем ? Ура! Ура! Ура!

_________________
Давайте жить дружно!

ludakantl, Marishca, спасибо!

Первая часть фанфика "Отдать все" была написана при первом показе НРК в 2006 году, сразу после серии разоблачения Андрея и прочтения Катей пресловутой инструкции. Это был крик души! вызванный глубоким сочувствием главной героине сериала и жаждой немедленного, не дожидаясь окончания сериала, восстановления справедливости...
Вторая часть появилась значительно позже и написана она была уже на более трезвую голову, но и ее по жанру можно отнести к идеалистическому или наивному романтизму - так иногда приятному нашим израненным далеко не романтической жизнью душам.

Спасибо, уважаемые читатели!

Автор,спасибо за интересное произведени

СПАСИБО-СПАСИБО-СПАСИБО
Вчера на даче перечитала первый вариант (обе части) и с удовольствием прочитала новый вариант. Превосходно!!! Жду с нетерпением вторую часть.

_________________
Жизнь прекрасна и удивительна

Лидочка! Спасибо!!

какие мудрые отцы.. и какое счастье, что радость и надежда к нашим героям пришли раньше, чем иссякло терпение.

_________________
Подсела на сериал Женский доктор 2 -
клипы: http://www.youtube.com/playlist?list=PL ... s7IOkzcTJ0

Спасибо огромное! Жду продолжения!

нати, Luda-Mila, Olika_Pragli, галкуля, спасибо за отзывы!
Спасибо, друзья, за Ваши искренние эмоции! Я чувствую их и очень, очень Вам благодарна!

«Отдать все»

Часть вторая

Глава 1

– Все! – Роман для убедительности рубанул рукой воздух. – Поругались! Точно!
– Что ж теперь будет? – еле слышно спросила впечатлительная Шурочка.
– Что, что? Развод и «Зималетто» пополам.
– Как это? – ахнула Танечка Пончева, прижимая руки к груди.
– Ну, как, ему Зима, ей Лето…, – Малиновский секунду помолчал и добавил, – или наоборот.
– Роман Дмитрич! – в сердцах вскрикнула Ольга Вячеславовна. – Что вы такое говорите? Вам бы все шутить. Девочек совсем напугали. Посмотрите на Шуру, – она показала рукой на испуганную побледневшую секретаршу, – а Танечке и вовсе волноваться нельзя, а то молоко, не дай Бог, пропадет.
Таня Пончева, соглашаясь с Ольгой Вячеславовной, покивала головой продолжая удерживать руками сильно бьющееся и, кажется готовое выскочить из груди сердце. Она пришла сегодня навестить подруг, рассказать, как растет ее маленький сынишка, а тут такое…
– Расслабились, – изрекла молчавшая до сих пор Маша. Все дружно повернули к ней головы.
– Расслабились, говорю, – повторила Тропинкина. – А за ними глаз, да глаз нужен… Так! – решительно произнесла Мария. – Назначаем сбор 911 для Ждановых! Встречаемся через пять минут.

Работать Андрей не мог, вот не мог и все. Уговаривал себя, уговаривал, что надо успокоиться, сосредоточиться на делах и что? Время к полудню, а он только и делает, что перекладывает бумаги с одной стороны стола на другую.
– «Ну, сколько можно себя мучить?!» – президент резко отодвинул в сторону опостылевшие документы, встал и принялся измерять решительными шагами ширину собственного кабинета.
– «Малиновский еще этот», – Андрей с негодованием посмотрел на закрытую дверь. – «Что это у тебя, Андрюша, вид такой будто ты стаканчик цикуты натощак выпил», – передразнил он друга. – Юморист хренов. И так тошно дальше некуда, так еще…», – и он опять окинул свирепым взглядом ни в чем не повинную дверь.
Они с Катей сегодня поругались, не поссорились, а именно поругались, наорали друг на друга, слов обидных наговорили.
– «Ну что я такого предложил? Из-за чего, спрашивается, нужно было так злиться? – Андрей резко развернулся, сделал пару шагов и неловко «приземлился» в красном гостевом кресле. – А действительно из-за чего? – попытался он спокойно разобраться в случившемся. – Неужели все это из-за какой-то дурацкой фирмы? Я и название-то ее толком не запомнил. Вот кретин, и чего я разорался? Нет, ну Катя тоже неправа. Кем она меня назвала? «Авантюрист. Потенциальный уголовник». Надо же! «Прокуратура по мне плачет». Ну, это, уже совсем ни в какие ворота…».
Почувствовав новый прилив праведного гнева, Андрей вскочил и опять забегал по кабинету.

– «Процентная ставка, процентная ставка… Да пропади она пропадом эта процентная ставка. Я же с Андреем сегодня поругалась. Скоро обед, а он так ни разу и не зашел, и не позвонил. Обиделся».
Катя с раздражением, как на виновника всех своих несчастий посмотрела на экран монитора, поднялась из-за стола, подошла к висевшему на стене зеркалу и завела невеселый разговор со своим отражением.
– «Вот из-за чего весь этот сыр-бор разгорелся? И разве нельзя было прислушаться к мнению жены? – спросила она у самой себя, пытаясь себе же найти оправдание. – Зачем ему понадобилась эта фирма? Ну, не знаю я, почему она мне не нравится. Название у нее какое-то неприятное. Забыла какое. И хозяйка вся из себя такая подозрительная. «Андрей Палыч, вы такой замечательный… Мне всегда хотелось быть вашим партнером». Сю-сю-сю».
Катерина шмыгнула носом.
– «Ты его ревнуешь, что ли?» – спросила она свое грустное отражение. – «Да, я его ревную», – призналась она, и глаза в зеркале стали совсем виноватыми.
Вице-президент глубоко вздохнула и вернулась за свой рабочий стол.
– «Нет, ну Андрей тоже неправ. Кем он меня назвал? «Перестраховщиком, скопидомкой». Надо же!» – возмутилась Катерина и, продолжив прерванную работу, начала колотить по клавишам так, будто собралась их наказать за что-то.

Заседание Женсовета было в полном разгаре. Возникшие подозрения о пробежавшей между Ждановыми «черной кошке», подтвержденные специальным агентом Малиновским, были еще раз детально проанализированы и, в результате, был вынесен единогласный вердикт – мирить! Сейчас решался вопрос – как?
– Нет, дамочки, если мы их будем сводить вместе, они догадаются и тогда нам мало не покажется и от Жданова под горячую руку попадет, да и Катерина в долгу не останется.
– Ну, а что ты предлагаешь, Маш? Ведь добровольно они друг к другу не пойдут.
Тропинкина задумалась, и вдруг глаза ее загорелись, и широкая радостная улыбка осветила лицо.
– Молодец, Амурчик, – обняла она растерянную подругу. – Это то, что нужно! Мы просто должны сделать так, чтобы они сами побежали друг к другу.
Маша обвела недоуменно притихших женсоветчиц победным взглядом.
– Понимаете? Нужно только сказать Жданову, что Катя страдает, а Катюхе рассказать, как Андрей Палыч переживает.
Тропинкина, улыбаясь, ждала реакции подруг.
– Ну, Машка, молодец! – наконец ответила за всех Ольга Вячеславовна.
– Здорово! Правильно! – понеслось со всех сторон.
– Тихо, дамочки, тихо, – Маша подняла руки, пытаясь успокоить не в меру разволновавшихся подруг. – Сейчас главное решить, кто пойдет к Жданову и к Кате.
– Может, к Жданову опять пошлем Роман Дмитрича? – предложила Шурочка.
– Нет, Шуруп, для такого дела он не годится.
– Правильно, Маш, – подхватила Ольга Вячеславовна. – Он только все испортит.
– Так, ладно, – решительно поднялась Маша, – Жданова я беру на себя, а вот кого к Кате пошлем?
Тропинкина внимательно посмотрела на Светлану, та все поняла и закивала головой.
– Верно, Маш, Зорькина!
– Светик, у вас с Николаем Антонычем душевные отношения, так что договариваться с ним будешь ты. Действовать начнем по моей команде, – подвела итог совещания личный секретарь президента Мария Тропинкина.
– Все, дамочки, по местам.
Веселая стайка неугомонных женщин покинула, наконец, свою «штаб-квартиру» и разлетелась по коридорам «Зималетто».

Глава 1. Продолжение

– Андрей Палыч, – обратилась Маша к президенту, – подпишите, пожалуйста.
Андрей повернулся, отошел от окна и, водрузив на место очки, протянул руку за принесенными секретарем бумагами.
Пока Жданов сосредоточился на письмах, Маша пыталась справиться с волнением, – уж очень хорошо ей было известно, что означает глубокая складка на президентской переносице и колючий взгляд, брошенный в ее сторону, когда она решилась его потревожить. Одно неверное движение и…
– Андрей Палыч, а Катя она случайно не заболела? – осторожно поинтересовалась Маша, забирая подписанные бумаги.
– Что? – вскинул голову президент.
Тропинкина, заметив, как сердито сдвинуты брови на хмуром президентском лице, похолодела от страха и поспешила ретироваться из кабинета.
– Извините, Андрей Палыч.
– Стойте, Маша, – остановил ее резкий окрик. – Почему вы задали мне вопрос о Кате? Что случилось?
Внутренне возликовав, Мария постаралась как можно правдоподобнее изобразить смущение.
– Просто, Катя… она мне позвонила, попросила таблетку от головной боли… Я принесла…, а она какая-то грустная… и глаза у нее красные, вот я и подумала... Извините, Андрей Павлович, – повторила Мария, потом попятилась и тихонько выскользнула за дверь.

В это же время в другом кабинете разыгрывалась очень похожая мизансцена только с другими действующими лицами.
– Кать, а что это с твоим Ждановым сегодня происходит?
В дверь как всегда без стука и как всегда стремительно «влетел» ее друг и по совместительству финансовый директор «Зималетто» Николай Зорькин.
– В каком смысле? – напряглась Катя. – Здравствуй, Коль.
– А? Да, привет.
Колька подошел и устроился на краешке ее стола.
– Ну, твой муженек сидит у себя в кабинете мрачнее тучи и громы-молнии на всех мечет.
– Кричит?
– Да нет, наоборот, молчит, только смотрит так…, – Зорькин поежился. – Кать, вы что, поругались?
– Коль, а Андрей он… он, что расстроился? – проигнорировала Катя вопрос друга.
Зорькин недоуменно пожал плечами.
– Машка сказала, – начал он загибать пальцы, – что Жданов просил по телефону его ни с кем не соединять – раз и в кабинет никого не впускать – два. Я в банк ездил, мне с ним обсудить кое-что нужно было срочно, так он так на меня посмотрел, что я забыл, зачем пришел – три! Что у вас случилось-то?
– Коль, ты извини, я сейчас очень занята, – засуетилась Катя, бестолково перекладывая с места на место какие-то бумаги, карандаши и прочие канцелярские принадлежности. – Ты иди к себе. Я потом зайду, – Катя махнула рукой. – Ну, потом.
– Ладно. Как скажешь, – вздохнул Зорькин. – Заходи.
– «Ну, что?» – молча впились в него глазами, томящиеся в коридоре Светлана и Ольга Вячеславовна. Зорькин улыбнулся и показал им большой палец.

Поморгав в след исчезнувшей секретарше, Андрей попытался осознать, что она сейчас ему сказала.
– «Катя… голова болит… глаза красные. Плакала или…».
Жданов растерянно огляделся по сторонам.
– «Не дай Бог, правда, заболела. А я тут сижу. Вот дурак».
В ту же секунду президент вскочил и чуть ли не бегом бросился из кабинета.
– «Катя, родная, любимая, я сейчас, я к тебе. Ты только подожди немного. Пусть я кто угодно, Кать. Я и сам про себя Катюш знаешь, как скажу – болван я, полный кретин».

– «Андрей, расстроенный. Милый мой. Что же это я сижу. Он там переживает, а я…, да и пусть я перестраховщик, я и сама про себя знаешь, как думаю, Андрюш. Осел я упрямый или как там, если она – ослиха? Ну, неважно… Я сейчас, я к тебе».

Они смотрели друг на друга не в силах сделать ни шага, не в силах произнести ни слова, смотрели так, будто не виделись сто лет.
– «Мне без тебя так плохо. Где ты был? Я чуть не умерла от одиночества. Прости меня. Я очень тебя люблю, Андрей».
– «Любимая моя, хорошая. Без тебя я не могу жить. Я чуть не окаменел без тебя. Прости. Я больше никогда тебя не обижу. Я так сильно тебя люблю».
– Катенька.
– Андрей.
Два быстрых шага навстречу и крепкие, кажется, что и не разорвать, объятья.
Как хорошо, когда все хорошо. А хорошо все только тогда, когда самый дорогой человек вот так рядом, близко, когда можно прикоснуться, погладить, поцеловать, посмотреть с любовью в глаза и увидеть в них ответное чувство.

Женсовет подводил итоги проведенной «операции». Дружно всхлипывая, дамочки все пытали и пытали Шурочку, добиваясь от нее подробностей примирения Андрея и Кати. Шурочка сама постоянно прикладывала салфетку к воспаленным глазам и рассказывала.
– А потом Жданов как обнял Катьку, как прижал к себе. А я ушла. Неудобно же подглядывать. Вот.
– Хорошо-то как, правда, девочки? – обратилась ко всем Света. – Нужно Татьяне позвонить, а то она дома переживает.
«Девочки» еще посидели, повздыхали, повспоминали свою молодость и умиротворенные, довольные воцарившим в стенах любимой фирмы согласием и покоем, разбрелись по рабочим местам.

Глава 2

Почему-то не сиделось. Все-таки эта ссора Ждановых выбила его из колеи. Роман встал, походил по кабинету, подошел к двери и машинально закрыл ее на ключ, потом вернулся к окну, раздвинул жалюзи и стал внимательно всматриваться в раскинувшийся до самого горизонта огромный город.
Поздняя осень. Листьев на деревьях совсем нет, облетели. Крыши домов, асфальт, небо и мелкий нудный дождь – все вокруг серое, мрачное, унылое.
– «И на душе у тебя также серо и уныло», – криво усмехнулся Роман, отстранился от окна и огляделся по сторонам.
– Что ж происходит-то, а? – обратился он вслух к самому себе.
– «Если так дальше пойдет, то ты Малиновский скоро начнешь стихи писать и романсы петь. Ну, так что с тобой, Роман Дмитрич? Сам сознаешься или пытать будем?»

Он думал, что уже привык к этой тянущей боли в груди, научился справляться с ней, а оказалось достаточно одного движения, маленького «камешка» – и все рухнуло, и понеслось стремительной лавиной сметающей все барьеры, возведенные им, чтобы окончательно не потеряться в своих чувствах и сохранить, хотя бы внешне, видимость спокойствия.
– «Я люблю ее!» – «выкрикнул» он решительно и тут же оглянулся, словно опасаясь, что кто-то может услышать его тайные грешные мысли.
– «Я люблю ее», – повторил он про себя обреченно.
Когда же это случилось? Как? Почему?
Роман достал из кармана пиджака пачку сигарет, прикурил и резко выдохнул облако сизоватого дыма. Он попытался вспомнить тот момент, ту точку, когда вся его жизнь рухнула, пошла наперекосяк, и перевернулась с ног на голову.
Пальцы мелко дрожали, дым лихорадочно выкуриваемой сигареты резал глаза, а запущенный механизм воспоминаний услужливо открывал одну за другой страницы недавнего прошлого.

Он, Катя и Андрей втроем допоздна засиделись в офисе, пытаясь с ходу решить какую-то неожиданно возникшую проблему. Увлекшись с Андреем обсуждением, они не заметили, что Катя заснула. Как же он хотел оказаться на месте Андрея, когда тот, взяв жену на руки и ласково прошептав: – «Пойдем, Катеночек спать», понес ее к лифту. Ему тогда в качестве «трофея» досталась туфелька, соскользнувшая с Катиной ножки. Бережно прижимая к груди эту изящную деталь женского туалета, он шел сзади, смотрел как Катя, склонив голову на плечо мужа, доверчиво обнимает его руками за шею и чуть не плакал от умиления и желания поцеловал эту туфельку, и только страх выдать себя и свои чувства остановил тогда поток его безумной нежности.

Роман грустно улыбнулся одному воспоминанию, а перед его мысленным взором вставало уже другое.
Они с Андреем лежат в одной постели в номере питерской гостиницы. Обоих угораздило одновременно подцепить какой-то вредоносный вирус и Катерина, в целях экономии времени и сил, «перевела» его из одноместного номера в их со Ждановым семейный и, уложив рядом с супругом в большую двуспальную кровать, кормит на пару с Андреем лекарствами и поит какими-то отвратительными микстурами. В один из таких моментов, когда они, возлежа на подушках, принимали из ее рук стрихниноподобную жидкость, раздается стук в дверь и на пороге появляется, вызванный Катериной для помощи в делах, Зорькин…
У них, у обоих высоченная температура, оба от этой температуры плохо соображают, но комичность ситуации и выражение лица «друга Коленьки», заставляет их смеяться до слез.
Он тогда был уверен, что умрет, но не от проклятого вируса, а от ее близости, от необходимости терпеть ее прикосновения и ощущать на себе ее заботу. Эту «командировку» он не забудет никогда. Как он только пережил эти дни?

Окончательно отпустив свои чувства на волю, Роман вспомнил свадьбу Кати и Андрея.
Увидев Катю в свадебном наряде, – сказочно прекрасную, немного смущенную всеобщим вниманием и бесконечно счастливую, он не мог заставить себя отвести взгляд от ее сияющих глаз. И когда на негнущихся ногах и казалось, навечно застрявшими в пересохшем горле словами шел с букетом цветов поздравить молодоженов, боялся только одного, чтобы никто не заметил его смятенного состояния и не догадался что с ним происходит.
Вспомнился ему и их с Катей серьезный разговор накануне свадьбы. Свое вымученное: – «Мне нет прощения?», и Катин взгляд, в котором отразилась такая гамма эмоций, такое смешение чувств, что он невольно зажмурился и на какое-то время разучился дышать.
«Я постараюсь забыть», ответила она тогда, а он так и не понял, что она имела в виду, – свою обиду или его идиотский поступок и проклятую инструкцию.

Роман бросил окурок сигареты в пепельницу тут же прикурил вторую и… перед его глазами как наяву возник серый больничный коридор и одиноко сидящий в его конце Андрей.
– «Неужели, все произошло уже тогда, в тот день?» – удивился Роман.
Он никак не мог взять в толк, как можно было полюбить до сего момента совершенно безразличного тебе человека, полюбить, даже не видя его, только потому, что впервые в жизни осознал – все, о чем читал когда-то в книгах и чему, в сущности, никогда не верил, все это может быть на самом деле, что вот здесь, рядом, сидит убитый горем, в одну ночь поседевший друг, а где-то там в больничной палате находится лишившаяся разума хрупкая девочка, которая так искренне верила в любовь, что не смогла смириться и пережить ее потерю.

Роман опустился на стул, затушил недокуренную сигарету и уткнулся лбом в сцепленные руки.
Это была странная любовь. Ведь умиряя от нежности, сгорая от неутоленного желания, он никогда не ревновал, не завидовал Жданову, не мечтал, что Катя когда-нибудь будет его. Нет, он любил ее именно такой, – влюбленной и бесконечно преданной и верной Андрею. Катя для него была Женщиной, Идеалом и он сам, даже не подозревая этого, назначил себя хранителем ее счастья, хранителем их с Андреем любви.
Вот почему, когда Шурочка, сбиваясь и путаясь, стала рассказывать ему о подозрениях женсовета, он ни минуты не сомневаясь, помчался выяснять из «первых рук» что же случилось. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять – все с его друзьями в порядке.
– «С кем не бывает, – улыбнулся Роман, вспомнив растерянно-несчастного президента. – Пустяки все это. Помирятся».

Роман еще долго сидел в тишине, обдумывая все, что с ним произошло, переживая мучительные и одновременно светлые воспоминания, размышляя о том, как ему жить дальше, как примирить в своем сердце неразделенную любовь и верную преданную дружбу, и в какой-то момент вдруг почувствовал, что на душе становится легче, что уходят из нее серость и уныние. Он посмотрел на закрытую дверь, встал, отпер ее, потом вернулся к столу, взял в руки пачку документов и погрузился в работу.

Глава 3

– Андрюш?
– У…
– Я даже пошевелиться не могу, а ты?
– Угу…
– Что угу?
– Не могу.
Они лежали, тесно прижавшись, друг к другу. Катя устроила голову на груди мужа и сейчас как самую прекрасную на свете музыку слушала гулкие удары его взволнованного сердца. Здесь в доме, где прошло ее детство, в ее маленькой комнатке, где еще совсем недавно она могла только мечтать о несбыточном счастье, ее счастье лежало сейчас рядом с ней, обнимало ее и легонечко поглаживало теплыми ладонями по спине и плечам.

После их свадьбы родители Кати остались жить в загородном доме Андрея. Молодые Ждановы приезжали к ним на выходные дни, а по будням жили в съемной квартире недалеко от «Зималетто».
Вчера Андрей сказал: – «Никуда не поедем. Мириться будем», и они под предлогом неотложных дел, не поехали за город, а обосновались в родительской квартире и теперь терзали старый Катин диванчик, давно отвыкший от столь жестокого с ним обращения и от этого жалобно попискивающий и намекающий на то, что он вот прямо сейчас не выдержит и развалится.

– Кать, – Андрей наклонил голову, пытаясь заглянуть ей в лицо.
– Что?
– Давай всегда ругаться по пятницам.
– Почему по пятницам?
– Ну, тогда все выходные мириться можно будет, – Жданов мечтательно закатил глаза.
– Андрей! – возмутилась Катя, а сама потянулась и коснулась поцелуем его губ.
Муж незамедлительно вернул ей поцелуй обратно, и… они продолжили мириться. Мирились между прочим уже вторые сутки. Ох, и как мирились!

После очередного акта примирения, Андрей решил выяснить, из-за чего же они так поцапались? И когда жена в пылу откровения покаялась ему в своей неосознанной ревности, он захохотал так, что диванчик все-таки не выдержал и отдал Богу душу, в результате чего президент компании «Зималетто» оказался на полу. Катя, опрометчиво пытавшаяся задержать падение мужа, там же, но правда в более комфортных условиях, – то есть на Андрее сверху и в его объятьях. Это обоюдное низвержение грозило перевести веселье Жданова в истерику, он уже просто стонал от хохота. Катерина сначала даже хотела обидеться на него за это, но обижаться, лежа на обнаженном мужчине к тому же и самой слегка неодетой, было как-то глупо и она, заглядевшись в смеющиеся, с росинками слез в уголках, глаза мужа, не выдержала и, ткнувшись ему головой в шею, включилась в игру «кто кого перехохочет»…

– Вот и проблема нарисовалась, Кать.
– Это ты про диван, Андрюш?
Они пытались починить сломанную мебель, вернее пытался Андрей, а Катя суетилась вокруг и заглядывала ему под руку.
– Кать, ну не мешай, – с мягкой улыбкой посмотрел на жену Андрей. – Не совсем про диван… Тебе ведь съемная квартира не нравится? – спросил он, продолжая попытки поставить отломившуюся диванную ножку на место, и, опередив ее с ответом, добавил. – Мне она тоже не нравиться, Кать. Чужая. Делаем вывод – нужно покупать свою. Так?
– Так, – согласилась Катерина.
– Правильно. А что на это скажут твои родители?
Андрей уселся рядом с женой на паласе.
– Они нам предлагали жить в этой квартире? Предлагали. А мы отказались? Отказались.
– Ну, мы же объяснили, что нам нужно жить поближе к работе, – попыталась робко оправдаться Катя.
– Объяснить, то объяснили, но вот поверили ли они? Вот вопрос. И что мы им скажем, когда они узнают, что мы хотим купить новую квартиру?
Супруги переглянулись и синхронно вздохнули.
– Андрюш, а тебе квартира родителей не нравится? Не престижная она, да?
– Кать, ну что ты такое говоришь, а? – обиделся Андрей. – Причем здесь престижная не престижная, просто здесь тоже все не свое, не чужое, но и не свое, понимаешь?
Андрей по взгляду жены понял, что она не совсем с ним согласна и поспешил объяснить.
– Ведь мы с тобой не пошли в спальню родителей. Так? Вынуждены были тесниться на твоем диване, и, вот, – он, улыбаясь, развел руками, показывая на разбросанные по всей комнате инструменты, – к чему это привело.
– А давай купим новый диван? – предложила Катя.
– Еще лучше, Катюш, было бы купить новую мебель и сделать ремонт, но это квартира твоих родителей, и мы без их согласия ничего делать не можем, и не будем, – решительно заявил он. – Вот тебе и проблема.
Они помолчали, сидя рядышком на полу и грустно рассматривая окривевший диванчик.
– Кать, – жалобно протянул Андрей, – я есть хочу.
– А диван кто ремонтировать будет?
Катерина повернулась к мужу и, обняв его за шею, потерлась носом об его нос.
– Кать, я тебе твердо обещаю, я все починю. Я знаешь, какой мастер? Я все умею, только у меня сил нет от голода. Умираю, есть хочу.
Жданов сложил руки на груди и скорчил скорбную рожицу.
– Иди руки мой, мастер, – Катя чмокнула его в лоб и убежала на кухню

Хорошо-то как... Только без траблов не бывает.

Сегодня как раз выходной!
Так когда нам ждать траблы?В пятницу?

_________________
Архив


Сведения о моих книгах: topic1796.html?&p=1287322#
Архив