|
Когда Андрей притащил её домой и закрылся с ней в комнате, в первую очередь Катя попыталась отыскать пути отхода. Попытка прорваться через дверь закончилась полной неудачей, и пока она думала, как ей вырваться на волю, Андрей стал пугать её разоблачением перед папой. Угроза – серьёзней некуда, тем более что улика в виде пакетика кокаина спокойно лежит в её рюкзаке. А потом он упомянул маму, и у Кати просто снесло крышу. Зачем он про маму? Про неё вслух она не разрешает говорить даже папе. Это слишком больно. Потом вошёл брат Киры и Андрей вышел из комнаты. Прежде, чем Катя успела вспомнить, что жутко боится высоты и что её новый знакомый живёт на седьмом этаже, кинулась к окну. Залезла на подоконник, но побоялась, что осталась в зоне досягаемости. Вылезла на карниз. Голова сразу закружилась - вот это высотища. Прыгать она, конечно, не будет, а вот припугнуть своих похитителей – в самый раз.
Припугнула не хило. Когда Андрей увидел её на карнизе, весь затрясся от напряжения.
- Ты куда залезла? – тихо, словно у постели тяжелобольного, спросил он.
Саша тоже перепугался, хотел к ней кинуться, но Катя его остановила, погрозив пальцем.
- Скажу, как в фильмах: ещё шаг и я прыгну.
- Слезь оттуда. Сейчас же, - строго сказал ей Андрей. - Мы просто хотели поговорить, мы ищем Киру, понимаешь?
- Я не знаю, где она. Я уже говорила, что ещё вам от меня надо?
- Ничего. Вот сейчас очень убедительно вышло. Не знаешь – не надо. Иди домой.
- Да она не прыгнет! – усмехнулся Саша, за что получил от Жданова гневный взгляд. - Кира тоже выделывала такие штуки, это всё цирк!
Катя хоть и боялась очень, но ещё один шаг к краю сделала. Маленький шажок, от чего карниз отчаянно зашатался. Сердце совершило великолепное сальто, и она покрепче ухватилась за раму.
- Что ты делаешь?!
- Мне терять нечего, ясно? Захочу прыгнуть – прыгну. Всегда мечтала научиться летать, вот сейчас прыгну, буду махать руками, если полечу – исполню свою мечту. Не полечу – будет у вас под окном очаровательная лепёшка – кости, мясо, полведра крови и весёлые, задорные глаза.
- Я звоню в милицию, - заявил Саша и вытащил из кармана телефон.
- Я прыгаю!
- Саша, убери телефон! Лариса, - обратился к ней Жданов, - Или ты не Лариса? Как тебя зовут?
- Лена.
- Давай Лена, слезай оттуда и иди домой. Никто тебя здесь держать не станет, слышишь?
- А где гарантии? Я слезу, а вдруг вы меня не отпустите?
Они были совершенно потеряны. Если бы Катя не тряслась от страха, наверняка бы веселилась.
- Какие тебе нужны гарантии?
Как обезвредить двух взрослых мужчин, она не знала. Попросит выйти – так они её поймают на улице. Запереться в другой комнате? Что им мешает выйти и схватить её, скажем, в коридоре?
- Ты, – указала она на Сашу, - свяжи второго.
- Чего? – не понял Воропаев. - Ты ненормальная? Кайф ещё не отпустил?
- Как же я от вас устала…
Всё, ещё один микрошаг по карнизу и её уже ничего не спасёт, полетит вниз вне зависимости от своего желания. Андрей это понял, толкнул Сашу и зло прошептал:
- Делай, что она говорит. Сейчас же!
- Как? Чем мне тебя связать?!
- Да чем угодно! Вон шкаф, возьми какие-нибудь рубашки.
Катя наблюдала за недовольным Воропаевым. Он скрутил рубашку Андрея в жгут и что-то недовольно бурча, связал ему руки. Взял другую – и тоже самое проделал с его ногами. Жданов для удобства сел на кровать.
- Не жмёт? – усмехнулся Саша, а потом на Катю посмотрел. - Ну? А со мной что прикажешь делать?
- А ты лезь в шкаф.
Воропаев ей не поверил. Глянул на Андрея, но тот смотрел только на Катю.
- Ты понимаешь, мелочь, с кем в игры играешь?
Ох, сколько угроз Катя наслушалась от разных людей. Разной тяжести и извращённости. Сашкины слова её не впечатлили.
- Давай быстрее, мне холодно! – только и сказала она.
- Ей холодно, Саша. Лезь в шкаф. – Повторил Андрей и Воропаев повиновался.
Улыбаясь, закрыл за собой дверцу и добавил приглушённым голосом.
- Здесь тесно, ребята. А у меня клаустрофобия.
Катя осторожно и бесшумно слезла с окна. Почуяв под ногами твёрдую опору, облегченно выдохнула. Тут же взяла стул, на котором ещё недавно сидел Андрей, и подпёрла им дверцу шкафа. С той стороны Саша попытался выбраться, не вышло – он выругался. Андрей с места не сдвинулся. Кажется, он действительно её отпускал.
- А я бы всё равно не прыгнула, – сказала она ему, поправляя лямки рюкзака на плечах. - Порядочные девушки где попало не валяются.
- Иди домой, Лена.
- Я не Лена вообще-то.
Андрею вроде было совсем безразлично, Лена она, Лариса или Гертруда. Он откинулся на спину и прикрыл глаза. Катя взяла куртку, которую он одолжил ей не так давно, и закуталась в неё. Помнила, что на улице не май месяц.
- Я куртку тебе потом верну, хорошо?
Никаких эмоций. Он ей отвечать не стал. Как лежал на кровати, связанный по рукам и ногам, так и лежит. Даже Саша, и тот не пытался больше выбраться из шкафа, ждал, когда Катя уйдёт.
- Я не могу сказать вам, где Кира. Я, правда, не знаю. Мы видимся в клубе, иногда она приходит ко мне в универ, но редко. С тех пор, как сбежала из дома - не приходит.
Ей хотелось оправдаться. Выставила себя полной идиоткой, психованной малолетней наркоманкой. Пока стояла на карнизе, думала, что ведёт себя круто. Теперь ей так не казалось. Даже если она действительно психованная малолетка, вдруг захотелось, чтобы этот Андрей так не думал. А он, по-моему, вообще о ней забыл. Может даже заснул.
- Меня Катя зовут.
И это заявление в нём восторга не вызвало. Она даже разозлилась. Плевать он хотел, как её зовут – не можешь сказать ему, где Кира, вали на все четыре стороны? До Киры всем есть дело, а до неё никому.
- Ну и отлично. Правильно делаете, вы все! Не разговаривайте со мной, не обращайте на меня внимания. Ты такой же, как мой папа – когда я рассказывала ему о своих проблемах, он тоже притворялся мёртвым!
Андрей, наконец, повернул к ней голову, но теперь уже Кате было неинтересно. Она вылетела из квартиры, громко хлопнув дверью. Настроение было отвратительным. Обидно до слёз, хотя она не плакала с тех пор, как похоронила маму. То есть уже три года. Три года не плакала? Правда? О, да она герой. Теперь можно вдоволь пореветь. Три года у неё на это есть.
Когда пришла домой, в первую очередь наткнулась на разгневанного отца. Он заметил пропажу своих часов, и не без оснований предполагал, что это Катиных рук дело. Конечно, она отрицала. Зачем ей эти часы? Она и на телефоне может время посмотреть. Папа посоветовал не включать дурочку: сначала у них начали пропадать деньги, потом обручальное кольцо матери исчезло, теперь вот его часам кто-то ноги приделал.
- Наверное, у нас завёлся барабашка, - отшутилась Катя и поспешила скрыться в ванной.
Не до папы ей сейчас. Она собралась поплакать вообще-то. Села на пол, закрыла уши руками, чтобы не слышать гневных речей отца, зажмурилась – что ещё там нужно сделать, чтобы разреветься? Ну да, вспомнить все обиды. Начала вспоминать – захотелось завыть.
Господи, что бы сказала мама, если бы увидела её такую? А кто виноват? Наверное, Катя обвиняла саму маму за то, что та посмела умереть и оставить её одну. Хотя, в таком случае, виновата в первую очередь Ларка, со своим слабым здоровьем. Если бы не смерть младшей сестры, то и мама бы не заболела. Папа тоже виноват, он оказался слабым. Не смог стойко выдержать удар судьбы, ушёл в запой, оставив четырнадцатилетнюю дочь без присмотра. А ведь не только папа потерял дочь и жену, Катя же тоже потеряла любимую сестру и маму. Но все почему-то жалели только отца. Родственники, соседи, знакомые: все оправдывали его срыв, говорили, что жизнь его не хило тряхнула. А Катя ещё, слава богу, ни черта в жизни не смыслит, ей боль потери неведома. Может и не смыслит в жизни, но она не имбецил и не робот, чтобы не понять или не прочувствовать горечь утраты. Но её никто не жалел. Даже папа. Она пыталась с ним поговорить, сначала о маме с Ларой, потом о его состоянии, но он молчал. Всегда молчал, как будто оглох. Может слушал дочку, может нет, но никогда с ней не разговаривал.
Со временем ей опротивел собственный дом. После школы так не хотелось возвращаться в мрачную квартиру, с мрачным, вечно пьяным отцом, который целыми днями только и делает, что пялится на фотки жены и плачет. Он не должен был плакать, он мужчина, он глава семьи, где сила духа, где воля? Но вместо папы не плакала Катя. Окунулась с головой в учёбу, участвовала в олимпиадах, часто выигрывала, но даже похвастаться было некому. Отец всё ещё страдал, и на то, чтобы порадоваться успехам дочки его не хватало. Он только смотрел на неё и кивал, называя то Леной, то Ларкой.
- Я Катя, - повторяла она, как заведённая, укладывая пьяного отца спать.
Я Катя и я не умерла. Обратите кто-нибудь на меня внимание!
В выпускной год отцу немного полегчало, кажется, он выстрадался, снова вернулся на работу и имени дочки больше не забывал. Теперь его панацеей стала работа. Днём, ночью и без выходных. И снова Катя была предоставлена сама себе. Сама готовилась к сдаче ЕГЭ, сама себе готовила, сама занималась домашними делами. Покупки тоже были её заботой, так что отец предоставил ей свободный доступ к деньгам.
Когда Катя прочла своё имя в списке зачисленных в МГУ, в первую очередь позвонила папе. Тот обрадовался, сказал, что они обязательно сегодня вечером это отметят, и что дочка у него просто умница. Но вечер быстро превращался в ночь, отец не звонил, ужин остывал, а когда Катя ему позвонила, тот сказал, что задерживается на работе. Мол, ложись, дочка, спать, я с ключами.
- А как же праздник?
- Какой? День рождения у тебя вроде в декабре.
Вот так вот. Катя спать не легла, а пошла гулять. Назло всем и самой себе тоже. Никому нет до неё дела? Отлично. Злополучный вечер. Тогда она и встретила Киру, которая неожиданно разговорилась с ней прямо на улице, на остановке. Катю никогда не спрашивали, что с ней происходит, поэтому за вопрос Воропаевой она зацепилась, как за соломинку утопающий. Выложила ей все свои проблемы, всю жизнь, как на духу, а та неожиданно прониклась её бедами и предложила крутой способ решения всех проблем. «Все мрачные мысли, пьяные отцы и призраки прошлого вылетят из головы напрочь. Гарантирую». Панацея ото всех проблем? Кто же откажется? И Катя согласилась. Тогда Кира впервые привела её в клуб «2х2», и угостила этой самой панацеей. И на какие-то короткие минуты ей стало очень хорошо. Так хорошо, как в жизни никогда не было. Отличное средство. Это её спасение – пусть хоть потоп, когда у тебя в душе такая эйфория, такой подъём и все вокруг так прекрасны.
Правда, спасительная эйфория пребывала с Катей недолго. А когда она поняла, что наделала, то очень испугалась. И зареклась – больше никогда, ни за что, и ни при каких обстоятельствах. Но не вышло. Так бывает. К тому же деньги не нужно было искать, они спокойно лежали дома в комоде, куда отец регулярно их докладывал, а Катя имела полное право их тратить. Конечно, со временем, примерно через пару месяцев, он стал замечать, что деньги пропадают с космической скоростью и абсолютно в никуда, и сам решил заниматься домашними покупками. Вот тогда стало тяжелей. Но пока Кате удавалось справляться и доставать деньги. К тому же Кот позволял брать кокс в долг, исключительно по доброте душевной. Но теперь и это решение проблемы себя изжило.
Так что Кот тоже виноват во всех Катиных проблемах. И Кира, которая Кате до сих пор даже не позвонила, тоже виновата. А что, если её братец и его друг её поймали и пытают? Ей тоже нет до неё дела. И даже этому Андрею нет, он просто притворялся. Да пошли они все к чёрту! Все виноваты!
Катя перестала покачиваться из стороны в сторону, поднялась, утирая рукавом мокрые щёки и вытащила из рюкзака своё спасение. Решение всех её проблем. Даром, что кратковременное. В дверь ванной постучали, и она едва не выронила пакетик.
- Катя, в чьей куртке ты пришла домой? Хватит сидеть в ванной, нам надо серьёзно поговорить! – кричал папа. - Катя, выходи сейчас же.
- А может у меня диарея!
- Плевать я хотел! Жду тебя на кухне.
- Лучше бы ты ждал меня на кухне тогда, когда я в этом нуждалась, - тихо проговорила она, засовывая кокаин обратно в рюкзак.
Ладно, сделаем это позже.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
