Приношу извинения за возможные проколы. У меня "замылились" глаз и восприятие текста уже не совсем адекватно, поэтому, если заметите несуразности, пожалуйста, киньте чем-нибудь. Спасибо.
11.
- Катя, возьми трубку… Не берет. Чёрт побери, третий день не берет. И дома у неё никого нет. И он не знает, как её найти. И что, если она решила с ним совсем… Стукнул многострадальным кулаком по оконной раме, стекло завибрировало в унисон его натянутым нервам. Она сказала ему, сразу после совета сказала, что уходит. Когда его разрывали на множество мелких частей… Видимо, Катя ждала, что он её остановит, они же собирались поговорить. А он только кивнул и сказал, что позвонит ей. Не позвонил. Сам виноват. Но он не думал, что она уйдет так… безвозвратно. Ему всегда казалось, что если он приложит усилий чуть больше, чем совсем никаких, то Катя будет с ним. Просто усилия эти ему делать не приходилось. Даже весь странный последний месяц – не приходилось. Она рядом всегда. Что-то придумывает себе иногда, во что-то играет. Но стоит ему по-настоящему захотеть, и она придёт к нему, и всё между ними как-нибудь наладится. Даже когда она заявила, что уходит из компании, что не собирается за него замуж, он не поверил до конца. Удивился её решимости, разозлился, но в глубине души… Нет, не поверил. Если она нужна ему, как он может быть не нужен ей? Поэтому он решил: позвонит ей ещё раз и, если она не ответит… то и черт с ней. Жизнь продолжается… Ну, почему она не отвечает? Прекратил бегать по кабинету и с размаху бросил тело в кресло. Нет, долго не усидеть, хотя работа стоит… Андрей вновь набрал номер Катиного телефона, опять услышал длинные гудки, но сбросил звонок не сразу... С непонятным для себя мазохизмом слушал пронзительные звуки и продолжал бы это делать, но в кабинет ворвался привычно взбудораженный Малиновский: - Палыч! Ты уже что-то делаешь? - Что-то делаю… Малиновский, ты о чем? Андрей сел за стол, подальше отложил от себя телефон, сдерживая желание запустить им в стену. Малиновский, то ли не замечая состояния друга, то ли сознательно желая надавить на больное, ответил: - О Катерине нашей, свет-Валерьевне. Жданыч, ты понимаешь, что без финансового мы долго не продержимся? - Ты опять? Отстань, а? Я всё понимаю и всё предпринимаю… Но что я могу поделать, если она говорить со мной не желает? Разозлился так, что стукнул кулаком по столу. Больно. - Так умнее следовало быть, Казанова, умнее… Или хотя бы помнить о средствах предохранения. Не школьник, чай… Наверное, следовало напомнить Ромке, что в этой ситуации они оказались во многом и по вине инструктора - самописца, но своя вина ощущалась намного сильнее, поэтому только рявкнул: - Заткнись! – и уже тише: - Без тебя тошно… Помотал головой, очки чуть не свалились с носа. Снял их сам. Под окнами квартиры Пушкарёвых он безрезультатно сидел уже два вечера. Скоро его «Кайенн» будет восприниматься во дворе как обыденная деталь пейзажа… Что-то надо делать… Но что делать? Мысль пришла в голову не так, чтобы неожиданно. Просто раньше он отбрасывал её, ведь то, что он задумал, для него самого в сложившихся условиях было неосуществимо. Однако, теперь подходящий субъект подвернулся, практически, сам пришёл. - Ромио, тебе партийное задание… - О, нет! – взвыл Малиновский, а лицо его вытянулось. Андрей вспомнил, когда в последний раз говорил Роману эти слова… Усмехнулся. Виктория. Какое хорошее, какое беспроблемное было время. - Да, Рома, да. Теперь на тебе женсовет. Я сам не могу, они на меня смотрят как голодные волки на одинокого барана. Поэтому женсовет - на тебе. - Что, весь? - Весь, друг мой, весь… Они должны сдать явки и пароли, Малиновский. - Катя? - Катя. Рома замолчал, взгляд его сделался задумчивым. Зная Малиновского, Андрей понял, что в его голове уже рождался какой-то гениальный план. Молчал Роман недолго: - Яволь, мон женераль… Готовь молоко за вредность, и, на всякий случай, венок на могилку. - Будет тебе молоко... из-под бешеной коровы… Иди уже, Малиновский! - Я так понимаю, на венке наш рачительный президент решил сэкономить… И Роман выскочил из кабинета, в последний момент увернувшись от брошенного в его сторону оранжевого резинового мячика. - Ромка, слушай… Андрей крикнул это вслед, получилось - уже закрывшейся за Малиновским двери. Он не надеялся, что Роман услышит, но тот услышал, вернулся. - Малиновский! А ты никогда не думал, что мы поступили с Катей подло?- Жданов замолчал. Улыбка и вечное дурашливое выражение спало с Роминого лица. Прищур его глаз без обрамления такой привычной веселости показался Андрею жестким и даже злым. Роман, не говоря ни слова, уселся в кресло и уставился на Жданова. Молчание затягивалось, тишина в кабинете давила на барабанные перепонки почти физически. Андрею захотелось разорвать это непонятное состояние, уничтожить или разбить что-то… Он даже привычно сжал руку в кулак, готовясь врезать от всей души… не важно по чему… Малиновский, который так и не начал улыбаться и балагурить, внимательно следил за Андреем. Жданов, не вынеся тяжелого взгляда, встал и подошел к окну, оперся ладонями о стекло. Оно холодило кожу, но не успокаивало. Он чувствовал себя паршиво, спина холодела как под прицелом, а в желудке мерзко жгло. Давящую тишину разрушили звуки из приёмной – там что-то с грохотом упало, заверещала Вика, сначала тихо, потом громче зазвучали другие женские голоса. Женсовет вступил в очередную перебранку с Клочковой, а та отважно кинулась в бой с преобладающими силами противника. Андрей обернулся, прокашлявшись, выдавил из себя шутливое: - Магомет, пришла твоя гора! Выражение лица Малиновского смягчилось, и через секунду перед Андреем был знакомый хитрован и бонвиван Ромка. - Женсовет – сила! Женсовет - не гора! Ну, разве что Танюшка немножко… Или когда навалятся все вместе на бедного меня… Вот не любишь ты меня, Андрюха, не жалеешь! Малиновский легко вскочил на ноги и направился к двери. Взявшись за ручку, не поворачиваясь к Андрею лицом, вдруг глухо произнёс: - Жданыч, это не подлость… Это… - он на секунду сгорбился, но потом расправил плечи. – Мы с тобой сделали такую дерьмовую вещь, что в моём лексиконе для неё… А, что тут говорить? Прорвёмся и жить будем. И Катя нас простит когда-нибудь… наверное.
А на следующий день в «Zimaletto» явился Николай Зорькин.
Последний раз редактировалось Элен 13 мар 2014, 18:32, всего редактировалось 1 раз.
|