|
39.
– Елена Санна, это Жданов. Я еду к вам, вы собирайтесь пожалуйста, я отвезу вас к Кате, – звонил Жданов уже из машины.
У него катастрофически не хватало ни на что времени.
– Я объясню все по дороге. Нет, ничего не случилось. Да я вас сам отвезу!
Кажется, к концу дня у него мозоль на языке образуется. Целоваться Катьке с ним будет неудобно.
Пушкарева-мама ждала его возле подъезда, прижимая к груди очередную закутанную кастрюльку.
Жданов вышел из машины, помог ей сесть, но кастрюльку из рук так и не смог забрать.
Пахло вареной курицей.
– Елена Санна, – начал он, прекрасно понимая, что такие разговоры не ведутся на ходу.
До начала собрания оставалось двадцать шесть минут.
– Вы простите, что я вас так резко сорвал…
– Ну что вы, мы же к Катеньке едем.
– Просто… к ней еще Валерий Сергеевич поехал, и я думаю, что он в своем самом боевом настроении. Как бы не расстроил нам Катю.
– Валера? – удивилась Пушкарева-мама. – Он же на рынок поехал, рыбы свежей купить Катюше.
– В Зималетто он поехал, – сказал Жданов, – и мы с ним не очень хорошо поговорили.
– О чем? – ахнула Елена Санна.
Фух! Разбег, шасси отрыв от земли, полет.
– О том, что мы с Катей любим друг друга и ждем ребенка.
– Вот как, – только и сказала Елена Санна.
Он повернулся к ней – она выглядела спокойно и задумчиво.
– Вы знали? – осторожно спросил Жданов.
– Догадывалась. Кого еще Катюша могла так защищать? Отец ведь из неё всю душу вынул – кто этот подлец и сволочь. А она молчит, как партизан, только глазами сверкает. А у неё ведь только Андрей Павлович в голове, это без всяких объяснений понятно было.
– Один я дурак ничего не замечал, – вздохнул Жданов. – Но я обязательно все исправлю. Теперь все будет хорошо, Елена Санна, я обещаю вам. Катя будет очень счастлива рядом со мной.
– Ну-ну, – с ноткой недоверия прохладно отозвалась она. – Посмотрим.
– Смотрите, – кивнул Жданов, – только сейчас Катю прикройте. А то я только вечером к ней приехать смогу.
– Ну-ну, – снова повторила Елена Санна.
На собрание Жданов опоздал, но там и без него не скучали.
Юристы Зималетто, юристы Никамоды, взбешенный Сашка, белая Кира, удивительно тихий Малиновский, растерянная мама, ледяно-спокойный папа.
– Добрый день, – сказал Жданов, осторожно пристраиваясь в кресло.
– А вот и герой дня!
– Андрей, где ты был?
– Так ты намерен нам что-то объяснить?
– И до каких пор ты будешь вести себя так, будто тебе все нипочем?
– Как ты мог так врать нам, Андрей?
– Я прошу прощения за то, что обманывал акционеров, – начал Жданов, и на него обрушился новый шквал.
– Ну мы же не в детском садике!
– Почему ты это делал?
– Как ты мог доверять Пушкаревой?
– Я совершил много ошибок, – стиснув зубы, продолжал Жданов, – но эти ошибки стали для меня бесценным опытом. Поэтому я не намерен отказываться от поста президента. По сути, в данный момент нам с Катей принадлежит Зималетто, и не думаю, что сейчас разногласия по этому вопрос уместны. Мы вернемся к этой теме через полгода, когда компания выйдет из долгов. Мы эту кашу заварили, мы её и расхлебаем. Просто не мешайте нам.
Малиновский от такой наглости вытаращил глаза.
– Ну мне же семью кормить, – сквозь невообразимый шум, который поднялся после его заявления, пояснил ему Жданов.
Но мама услышала.
– О какой семье ты говоришь, Андрей? – спросила она. – Посмотри, до чего ты довел Киру!
– И мне очень жаль, – он нашел взглядом потухший, прозрачный от горя вгляд бывшей невесты. – Прости меня, Кира, – искренне произнес Жданов, – мне жаль, что ты об этом узнала таким образом…
Воропаев бросился к нему с кулаками, и собрание окончательно превратилось в какой-то цирк.
– Мам, – прикладывая к разбитой губе пакетик мороженого из бара, Жданов пытался утешить родителей, – ну взгляни на это иначе. У тебя будет внук.
– Внук, – повторила она безутешно. – От этой странной девочки! Ты не обязан жениться из-за ребенка. Мы будем заботимся о нем, конечно же, но брак – это не обязательное условие.
– Конечно, – хмыкнул Жданов. – Алименты и папа выходного дня? Щас! Эта парочка – Катя и ребенок – нужны мне дома каждый день.
– Ты любишь её? – изумилась мама.
Отец неожиданно усмехнулся.
– А ты не видишь? – спросил он. – Наш сын совершенно потерял голову. Начальник и его секретарша! Какая банальная история.
– Ну простите, что не принцесса Монако, – обиделся Жданов. – Но Катя – это даже больше, чем любимая женщина. Это часть меня самого.
– Тем не менее, ты ведешь себя неподобающе. Ты не можешь делать в компании все, что тебе хочется.
– Я знаю, – вздохнул Жданов. – Но еще я знаю, что сейчас нельзя менять президента и оставлять банки без взаимодействия с Катей. Это действительно не моя прихоть, а необходимость исправить содеянное.
– А ты не думал, как это расценивают Воропаевы? Они вправе считать это захватом компании. Александр грозит обратиться в прокуратуру.
– Ну он же не дурак рубить сук, на котором сидит. Что он будет делать без своих дивидендов?
– А Кира? – спросила мама.
– А Катя? – спросил Жданов.
– Ты думаешь, я позволю вам с Пушкаревой и дальше руководить компанией? – спросил отец.
И такая дребедень – целый день.
То тюлень нападет, то олень.
В больницу Жданов приехал после семи.
В палате Кати не было, только Спок одиноко лежал на её кровати.
– У Пушкаревой посетитель, – объяснили на посту. – Целый день шастают!
Жданов помчался в приемный покой.
Разница между ними бросалась в глаза – Катя, трогательная в своем цветастом халате и смешных тапочках, и Кира, изящная, стильная, похожая на мраморную статую.
Обе они были бледны и серьезны, у обеих на глазах блестели слезы.
Жданов запнулся, не решаясь ворваться в этот крохотный женский мир, но тут Кира повернула голову и увидела его. Её губы задрожали, и она поспешно встала. Сумочка выпала из её рук, и Катя бросилась поднимать её, виноватый воробушек.
У Жданов так сильно и больно сжалось сердце, что перехватило дыхание.
Он заставил себя двигаться и подошел к ним.
– Кира?
– Я уже ухожу, – быстро сказала она и буквально бросилась прочь, ничего не видя перед собой.
Закусив губу, Катя смотрела ей вслед.
– Пойдем, – вздохнул Жданов и взял её за руку, – ну вот ты совсем замерзла, горе мое.
– Что с твоим лицом? – спросила она встревоженно.
– Воропаев, – коротко ответил он.
В палате он усадил её на койку, подвинув Спока, и сел на колченогую табуретку рядом, сжав обеими лапищами холодные ладошки.
– Расстроила тебя Кира?
– Сначала был папа, – проговорила Катя несчастным голосом и шмыгнула носом. – Очень сердитый. Сказал, чтобы я держалась от тебя подальше и что лучше быть матерью-одиночкой, чем такой муж. Что ты ему наговорил? Не мог сказать, что благородно берешь меня в жены вместе с прицепом?
– С каким прицепом? – не понял Жданов.
– Ну, ребенком.
– Мой ребенок не какой-то там прицеп! – возопил он.
– Чокнутый, – покачала головой Катя. – Потом была мама. Сказала, что ты тоже не внушаешь ей доверия, но раз уж мне кол на голове теши, то она попробует смягчить папу.
– Почему это я не внушаю ей доверия?
– Потому что я нахожусь уже во втором триместре, а ты только сейчас опомнился.
– Допустим, – мрачно буркнул Жданов, не найдясь с ответом.
– Потом приходила Маргарита Рудольфовна…
– Мама? – поразился он.
– Принесла ананас, но врач мне его запретила. Говорит, что при тонусе матки нельзя, – Катя сморщила нос. – Я отдала его медсестрам.
– Что тебе сказала мама?
– Ничего. Спросила, как я себя чувствую, какой срок и все такое. Сказала, что я не внушаю ей доверия, но раз уж тебе кол на голове теши, то она попробует смягчить твоего папу.
Жданов поневоле рассмеялся.
– Потом пришла Кира Юрьевна… – голос у Кати дрогнул и задрожал. – Спросила, как давно все началось и не стыдно ли мне смотреть на себя в зеркало. Я сказала, что стыдно.
– Катя! – страдая, воскликнул Жданов, но она замотала косичками.
– Подожди, не перебивай, – попросила Катя, – я сказала, что мы с тобой… ну случайно переспали. Что ты был пьян, расстроен, и я тобой воспользовалась. А потом появился ребенок, и ты очень страдал от того, что вынужден отказаться от свадьбы с Кирой – ну как честный человек.
– Катя, ну ведь это все неправда!
– А Кире и не нужна правда, – возразила Катя живо, – ей нужно за что-то ухватиться. И уж лучше я буду коварной разлучницей, чем Кира – брошенной женщиной.
– Что за приступ самопожертвования, – расстроился Жданов.
– А ты как? – спросила Катя, заглядывая в его лицо. Он бодро улыбнулся, разбитая губа засаднила.
– Я отказался покидать пост президента, – отчитался он.
– Молодец, – одобрила Катя. – Отдадим им компанию через полгода, когда она будет свободна от долгов.
– Там посмотрим, – ушел от ответа Жданов, не понимая, с чего это он должен будет отказываться от Зималетто. – Но пока папа и Сашка твердо намерены выставить меня вон.
Катю тоже планировали выгнать на улицу, но он решил не говорить об этом.
Катя осторожно потрогала пальчиком его губу.
– Бедненький, – протянула она жалостливо.
– Я привез нам ужин, – вскочил он. – К черту всех, давай кутить.
– Андрей, – она удержала его, – а теперь совсем не стыдно? Ну перед Кирой, перед акционерами, перед родителями… – её голос становился все тише и тише.
– Совсем, – твердо сказал Жданов. – Потому что все это того стоит. Ты того стоишь.
Катя прерывисто вздохнула и бросилась к нему на шею, словно желая спрятаться от всего мира.
_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
побудешь тут разлучницей 
