Глава 40. Последняя.
– Я с самого детства обожаю спать в новых местах, – тихий Катькин голос, доносившийся с соседней кровати, был похож на шелест ветра. – Мы раньше часто переезжали, и это было приключением. – Вы, Екатерина Валерьевна, авантюристка, – мурлыкнул Жданов, довольно удобно пристроив себя на узкой и жесткой больничной кушетке. – Еще какая, раз связалась с вами, Андрей Павлович. Андрей, а когда ты… ну… – Влюбился в тебя? – умиротворенно догадался он. – Когда ты на поле футбольное поле верхом на Федоре ворвалась? Когда бизнес-план принесла? Или когда меня в шкафу своем прятала? – Что ты выдумываешь, – с досадой проворчала она. А он и не выдумывал. Теперь ему казалось, что Катя всегда была в его мыслях – едва не с первого дня. Того самого, когда она пришла на собеседование в белых своих носочках. Он действительно довольно быстро привык к её неформатности, незаменимости и тихой поддержке. Но ведь любовь – это не вопрос комфорта? – Теперь я о вас заботиться буду, – провозгласил Жданов, преисполнившись разного рода сожалений за то, как бездарно он шпынял Катьку все это время. Она помолчала. – Андрей, а нам обязательно… обязательно нужно жениться? – спросила едва слышно. От потрясения он подскочил на кушетке, которая жалобно скрипнула. – Обязательно! – рявкнул Жданов. – Кать, ну что это такое? – У тебя просто временное помутнение из-за того, что ты внезапно узнал о ребенке… – Опять ты за старое? – он прислонился затылком к стене, ощущая свое бессилие. – Нет у меня никакого помутнения. – Может, мне уйти из компании? Ты подумаешь, все тщательно взвесишь… – Да не собираюсь я ничего взвешивать! Кать, ты же не овощи на базаре. Кстати, я тебе кольцо купил, – Жданов хлопнул себя по лбу. – Совсем замотался, представляешь? Это визит Киры так его расстроил, а больше того – готовность, с которой Катя бросила поднимать её сумочку. Он встал и нашел свой пиджак. Сквозь матовые окошки под потолком из коридора в палату падал неяркий свет. Катя тоже села на своей кушетке, близоруко щурясь. – Кать, – Жданов торжественно шлепнулся на одно колено. – Катюш, ну я тебя очень прошу – проживи свою жизнь вместе со мной. Ну чтобы долго и счастливо, и умерли в один день. Я… – господи, ну кто делает предложения в пижаме. Катя сейчас обидится и будет права. Надо, наверное, смокинг и ресторан, и красивое платье, и скрипачей. – Я не могу без тебя жить. Она всхлипнула и протянула ему руку. Кольцо едва не упало, но он все-таки бережно натянул его на тонкий пальчик. Нырнул к Катьке под одеяло, дыша ей в шею. – И чего ты у меня такая рева? – спросил невнятно. Она дрыгнула ногой. – Это все ребенок… – Он бы все равно был моим, даже если бы и не был моим, – зачем-то сказал Жданов, хотя это уже было совершенно неважно. – Даже если ты и отказываешься в это верить. Но мы будем работать над твоей самооценкой. Никто на свете больше не обидит тебя, Кать. – Мне все равно, – ответила она, прижимаясь к нему, – до всех остальных. – И это правильно. И перестань каяться перед Кирой, я просто не могу на это смотреть! Она лишь вздохнула.
Катю выписали через неделю, как и обещали. Женсовет, уже наслышанный и о её беременности, и о будущей свадьбе, и о, собственно, отце ребенка, встречал Катю тихим ликованием. Но без лишнего шума – чтобы не нервировать, стало быть, Киру Юрьевну. Родители улетели в Лондон, крайне недовольные нежеланием их сына с позором покидать компанию. Они обвиняли Жданова в том, что он разрушил многолетний союз с Воропаевыми, и теперь придется склеивать былую привязанность по кусочкам. Юристы пришли к согласию – необходимо всячески затягивать процесс Зималетто против Никамоды и не делать сейчас резких движений и кардинальных кадровых ротаций. На ждановской повестке дня остро стояли поиск нового жилья и примирение с Пушкаревым-папой, который категорически был против «такого нелепого брака». Но мама сказала, что иногда по вечерам ему звонит Жданов-папа, и они часами придумывают имена для внука или внучки. Милко каждый день грозился уволиться и не работать на побегушках у Пушкаревой, а потом принес эскиз свадебного платья. Кира несколько раз пыталась отговорить Жданова от женитьбы, а потом устало и трагически смирилась. Против влюбленного, счастливого и преисполненного отцовскими чувствами Жданова, у неё мало было аргументов. К Москве, меж тем, тихо подкрадывалась весна.
– Он её бросил, представляешь? – сердитая Катя так резко стягивала с себя шарф, что окончательно в нем запуталась. – Кто кого? Да стой ты смирно, – Жданов принялся выпутывать её. – Коля Полю. Видите ли, она недостаточно стерва для нашего ловеласа. Скромная, умная, милая девочка… так нет, нашего Колю тянет на алчных идиоток… – Опять Клочкова? – Нечто вроде, – Катя раздраженно фыркнула. На этой неделю её все раздражало. – Кать, может тебе уволиться? – мирно предложил Жданов, извлекая её из пальто. И понял, что попал. За круглыми очками глаза хищно прищурились. – Прости? – спросила Катя высоким голосом. – Ну, побольше отдыхать, пинетки там вязать, ходить на курсы для беременных, гулять, спать… Ты же вчера опять едва не до ночи здесь засиделась! – Нет, вот ты скажи прямо – я тебе здесь мешаю? – Ты мне здесь помогаешь. Слушай, поехали в отпуск? – Не время отдыхать, – Катя выскользнула из его рук и включила компьютер. Задумчиво вгрызлась зубами в ручку. Жданов осторожно подсунул ей очередной каталог с недвижимостью. Она скосила глаза. – Андрей, ну это же какое-то футбольное поле, а не квартира! Он перелистнул страницу. – Ну давай купим однушку в Бирюлево! Или комнату в коммуналке. Кать, просто выбери что-нибудь, – взмолился Жданов. – Они все очень огромные и дорогие, – сказала она жалобно. – Ну в таком случае, я перееду к тебе. Буду жить в твоем шкафу! Пушкарева захихикала. – Представляю, как вы с папой в одинаковых трениках кричите по вечерам на футболистов в телевизоре, а мама кормит вас котлетами. – Кать, нам жить где-то надо? – терпеливо спросил Жданов. У него вообще терпение росло не по дням, а по часам. Синхронно с Катиным животиком. – Допустим, – осторожно согласилась она. – А квартиру покупать будем? – Выбери тогда сам, – попросила она смущенно. – А то на меня какой-то паралич находит. – Моя решительная Пушкарева и такая нерешительная? – умилился Жданов. – Ох, я и выберу! – Только без зеркал на потолке, как в прошлый раз. – Нормальные были зеркала, эротические, – обиделся он. – Очень подходящие для семьи с ребенком. – Семья с ребенком, – завороженно повторил Жданов и засмеялся. Жизнь была чудо как хороша.
Конец
_________________ Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)
|