|
29.
Несмотря на то, что Жданову хотелось среди ночи позвонить Кате и как следует её отчихвостить за то, что она читает всякую дрянь, пришлось потратить целое утро на Киру и продолжение затеянной Малиновским мистификации.
– Смотрите, какая у нас удручающая картина, – Вадька Саморуков в белом халате указывал на результат какого-то обследования на светящемся табло.
Жданов честно уставился на черно-белое изображение.
Кира, расстроенная, подтянутая, смотрела только на Саморукова.
– Что с Андреем? – спросила она.
– Язва желудка на так называемой нервной почве. Обострение происходит из-за сильного стресса. Что вызвало приступ?
– Мы просто разговаривали… – начала было Кира, но под взглядом Вадьки поправилась: – если честно, на слегка повышенных тонах.
– Ругались, в общем, – перевел Саморуков. – А Андрей не страдал в последнее время нарушениями сна, беспокойным сном с пробуждениями, кошмарами? Может быть, ослабление потенции?
Кира вспыхнула и молча кивнула.
– Ну вот, – удовлетворенно пожал плечами Вадька, – длительность стрессового фактора превышает ресурсы организма. Неудивительно, что застарелый гастрит превратился в язву. Приступ мы, конечно, блокировали, но психотерапия при психосоматике желудка и кишечника состоит в том, чтобы отключить стрессовый режим организма.
– Что это значит? – резко спросила Кира.
– Что необходимо максимально удалить все стрессовые факторы. Дисфункциональные отношения, конфликты…
– Мы сейчас на приеме у гастроэнтеролога или психотерапевта? – Кира пыталась говорить с улыбкой, но её голос стал похож на несмазанную телегу.
– А у него тут всё в куче, – добродушно ответил Вадька, – таблетки я выпишу, диету назначу, но если Андрюха будет так дергаться, то скоро снова здесь окажется.
– У нас свадьба на носу, – вмешался Жданов, – конечно, я нервничаю.
– Если нервничаешь – то никакой свадьбы. Я тебе как доктор запрещаю.
– Да как вы смеете! – воскликнула Кира.
– А вам все равно за какого Жданова выходить замуж: живого или мертвого? – с интересом спросил её Вадька.
– То есть, вы предлагаете отложить свадьбу?
– Настоятельно советую – на полгода как минимум. И никаких больше разговоров на повышенных тонах, у Андрюхи от этого эрозивно-язвенные поражения появляются. На эндоскопии отлично видно повреждение слизистой оболочки желудка.
И Вадька с умным видом ткнул куда-то на снимок. Судя по всему, дела у истинного владельца этого обследования, были так себе.
Кира, побежденная такими железными аргументами, молча кивнула.
– Что же, лечение я назначаю амбулаторное, – продолжал Саморуков, – повторный визит через месяц, ну или в случае очередного приступа – звоните немедленно.
– Приступа больше не будет, – холодно сказала Кира, вставая.
В машине она только спросила:
– Неужели я так сильно на тебя давлю?
Жданов неопределенно пожал плечами.
– Я же не виноват, – пробормотал он, – что так случилось.
– Конечно, ты не виноват, – вздохнула она, – просто ты даже заболел из-за предстоящей свадьбы. Уму непостижимо! Как будто тебя кто-то силой заставляет!
Вместо ответа Жданов застонал и схватился за пресс.
И Кира замолчала.
Катя сосредоточенно щелкала мышкой, когда он вошел в кабинет. Глянула на него мельком.
– Вас уже выписали? – спросила она без всякой приветливости в голосе. – Какими стремительными темпами продвигается ваше оздоровление. Чудо медицины просто.
– Свадьба отложена на полгода, – сообщил Жданов главные новости дня.
– Вот как? К сожалению, я вряд ли смогу на ней присутствовать.
– Да я надеюсь, что тоже. Катя, нам нужно поговорить.
– Мне нужно закончить отчет, – отрезала она. – Билеты в Милан я заказала, вылетаем завтра после обеда. Возвращаемся накануне показа и совета директоров, у меня осталось катастрофически мало времени. И я надеюсь, что наша поездка пройдет исключительно в деловом русле.
Жданов оторопел.
Вот так отворот поворот!
– И все-таки сегодня вечером я везу вас домой, – сглотнув, возразил он. – И мы поговорим.
– Я бы с удовольствием, но мы с девочками договорились, – рассеянно ответила Катя. – Едем в ресторан. Пора мне признаться в своем положении.
– На джипе?
– Ну не на лыжах же… Да вы не волнуйтесь, когда обратно поедем, я за руль не сяду, нас Коля заберет.
Пока Жданов от возмущения хватал ртом воздух, позвонил Милко в очередной истерике:
– Это преступники! Закройщики! Это не закройщики, это лесорубы! Они портят ткани!
Пообещав Милко скоро прийти, Жданов снова навис над Катей:
– И все-таки, Катя, нам нужно поговорить! Я везу вас домой.
– Я не могу, я подругам обещала, – ответила броненосец Пушкарева. – Да и потом, о чем нам с вами говорить? Мы вчера все обсудили.
– Вчера вы нашипели на меня, как бродячая кошка, и унеслись в туман. Отмените встречу с подругами, это действительно важно.
– Отчет, – проговорила она отстраненно, – вот что действительно важно.
Упрямством этой женщины можно было дробить камни.
Когда Жданов, наконец, вырвался от Милко и обсудил с Малиновским его предстоящий ужин на троих: Ромка, Зорькин, Полечка, Ромку через полчаса исключить, Катя уже собиралась сбегать и договаривалась с Машей по телефону:
– Да, Маш, уже едем. Нет, меня не надо ждать полгода! Я уже иду.
– Катя, вы не можете уехать, – господи, ему что, по сто раз нужно повторять такие простые вещи? С чего она вообще так уперлась?
– Да вы что, все, сговорились, что ли? – вырвалось у Кати. – Вы что, тоже за безопасность боитесь? Или что папа на гауптвахту посадит? Так папа со мной даже не разговаривает почти!
Сговорились? С кем интересно они сговорились?
Почему она вчера сказала «любовники» во множественном числе?
Почему он вообще ничего не знает о Пушкаревой?
Катя попыталась проскочить мимо, но он преградил ей дорогу.
Все было как в тумане.
Как она вообще пережила все те гадости, которые Малиновский насочинял?
Жданов взял её за руку.
– Кать, мы должны провести этот вечер вместе.
– Я не могу отменить встречу. Мы договорились с девочками, меня ждут.
Как сменить этот режим заезженной пластинки?
– Меня не нужно везти никуда вести, я на машине, – привела какой-то совершенно бестолковый довод Катя.
– Да и я не извозчик, я живой человек. И я просто хочу провести вечер с вами.
– Я обещала…
– К черту обещания!
Молодец, Жданов. Орать на беременных женщин – этому тебя мама в детстве учила?
– Простите… Катя, неужели вам так сложно уделить мне несколько часов? Или встреча с подругами – важнее? Или вы избегаете меня? Катя, ну что происходит?
– Я просто не хочу , чтобы у вас были проблемы с Кирой Юрьевной.
Еще один дурацкий довод. Что она еще придумает?
– Кира Юрьевна – это мои проблемы, и я их уже решил, – с нажимом сообщил Жданов. Да он даже в больнице всю ночь провел, чтобы всё решить. А ей хоть бы хны. – Или это несущественно? Катя, вам на меня совсем наплевать? – снова крик. Катя съежилась. – Простите, – опомнился он. – Простите, Кать, я очень много хотел вам сказать, но я не могу здесь разговаривать.
Он повернул её к себе, сжал плечи, заглядывая в её лицо. Попытался быть мягким:
– Давайте поедем куда-нибудь, спокойно поговорим.
– Хорошо, – дрогнула она, – я отменю встречу.
– Спасибо, Кать, – только и сказал Жданов.
Катя взялась за телефон, чтобы позвонить Тропинкиной, а он стоял рядом, боясь отойти хоть на шаг, а то снова сбежит.
Заглянул Малиновский.
– Я поехал на деловой ужин с Зорькиным, – сказал он, – а вы куда?
– А мы просто на ужин, – сообщил Жданов.
– Только не суйтесь в какой-нибудь Лиссабон, – посоветовал Ромка, – вам там проходу не дадут, да еще и Кире доложат.
– Хочу в Лиссабон, – немедленно заявила Катя.
Жданов наградил друга злобным взглядом – ну зачем он ей подсказывает!
Ромка наградил его невинным ответным взглядом – он разве виноват, что у этой Пушкаревой шарики за ролики поехали?
Катя выбрала столик в самом центре и сразу уткнулась в меню.
Что у нас сегодня? Лангусты или гречка?
– Я хочу устриц, – заявила она.
– Нельзя, – быстро ответил Жданов.
– Вам денег, что ли, жалко? – удивилась она.
Вот балда!
– Устрицы вам можно будет только во втором триместре, – ответил Жданов спокойно, – а у нас еще первый толком не закончился. Да и вообще… давайте такие эксперименты отложим.
Катя уставилась на него с презрением.
– Вы читали список запрещенных при беременности продуктов? – усмехнулась она. – Какая забота о чужом ребенке! Я потрясена.
– Я забочусь о вас.
Ну как она ничего не понимает?
– Обо мне? – Катя прищурилась. – Тоже не стоит, – она отбросила меню. – Сделайте заказ сами, раз такой умный.
Жданов подумал и заказал им обоим индейку с овощами. Не зря же он все утро слушал рассуждения о правильном питании.
– Кать, почему вы меня обманываете? – спросил он.
Пушкарева, со скучающим видом глазеющая по сторонам, резко развернулась к нему.
– Что? – хрипло спросила она.
– Почему вы мне не сказали, что видели дурацкую инструкцию Малиновского?
– Ах это, – она ощутимо расслабилась. – Я такие гадости обсуждать не намерена. У Романа Дмитриевича нет таланта к эпистолярному жанру.
– Кать, он просто пытался… охладить мой пыл, – Жданов с прошлой ночи готовил эту речь, и теперь слова из него полились потоком. – Ромка… он просто напугался, что моя… привязанность к вам… приведет к разрыву с Кирой, а это прямо повлияет на компанию. Он… В конце концов, это письмо вообще не для вас предназначалось, а для меня. Ну Ромка хотел, чтобы я… остыл, понимаете?
– Забота Романа Дмитриевича о компании сквозила в каждой строчке, – с кривой улыбкой согласилась Катя. – А вам обязательно было рассказывать ему о Туле?
– А вы Зорькину об этом не рассказали? – быстро спросил он.
– Я почему-то думала, что это личное, – едко обронила она.
– Простите, – выдохнул Жданов. – Я иногда полный кретин.
– Значит, Малиновский все о вас знает? Всё-всё?
– Да бог с ним, с Малиновским. Я просто хочу, чтобы вы забыли об…
– Жданов, Жданов, ты ли это?
Он пытался вспомнить, как зовут эту девицу. Оля? Лена? Ира? Рыжая, грудь, ногти, ресницы. Господи, ну никаких опознавательных знаков.
– Привет, – сказал он, глядя на Катю. Та откинулась на спинке стула, собираясь сполна насладиться шоу.
– Ты как Летучий голландец, то появляешься, то исчезаешь.
Ну пусть будет Леночкой, что ли.
– Понимаешь, я просто, – Жданов попытался встать, чтобы отвести липучку подальше от Пушкаревой, а то уж очень злорадно у неё глаза блестели.
Но незванная гостья опустила руку ему на плеча, принуждая остаться на месте.
– Ты говорят жениться собрался? – её грудь так и скакала перед его носом, и он отодвинулся.
– Говорят.
– Ты не можешь так со мной поступить. Брось ее и женись на мне!
– Да, кстати, познакомься – Екатерина Пушкарева.
Катя улыбалась с видом человека, который вынужден смотреть на какое-то крайне отвратительное зрелище, но деваться ему некуда. Ну принесла же нелегкая!
– А я Леночка, – угадал! Нет, опыт не пропьешь! – Кстати, Андрей я придумала такую мизансцену, может, пойдем, попробуем? Кстати, я вам не мешаю? – вдруг кокетливо заинтересовалась она.
– Нет ну что вы, очень даже помогаете, – заверила её Пушкарева.
Зря она это сделала, потому что Леночка мигом подтащила к их столику свой стул.
– А, мы тут с Катей обсуждали кои-какие важные дела, – толсто намекнул Жданов.
Леночка даже вняла и оставила их наконец в покое, предупредив напоследок:
– Не позвонишь – найду и съем.
– Я чувствую себя колобком, – неловко произнес Жданов, ерзая под откровенно насмешливым взглядом. – Кать, да я даже имени её не сразу вспомнил!
– А у вас память вообще не слишком длинная, да? – заметила она.
Им принесли заказ, и Катя с удовольствием занялась индейкой, решив, кажется, отложить все сложные темы на потом.
Аппетита у Жданова не было, он страдал из-за того, что Пушкарева решила стать такой холодной и равнодушной – и это после того, как он отложил свадьбу!
Могла бы и похвалить за подобную инициативу.
– Кать, я никогда не заботился о вас из-за компании, – сказал он.
Она довольно равнодушно приняла эту информацию.
К ним подошла еще одна девица, закрыла ему глаза ладонью, расцеловала.
А ведь говорил им Ромка – не езжайте в Лиссабон.
Так ведь нет, потянуло её.
Жданова очень нервировала Катина замкнутость.
Ну нормальная женщина за такую инструкцию пощечину бы хоть залепила.
Раскричалась бы.
Но нет. Ест и молчит.
Ну допустим, ей все равно, что думает про неё Малиновский.
Но ведь Жданов…
– Кать, я вам совсем безразличен?
– Не совсем, – ответила она невозмутимо. – Иногда вы действительно очень заботливы, Андрей Павлович. Чисто по-человечески…
– По-человечески? – рассердился он. – Я, в конце концов, еще и мужчина.
– В конце концов… вытрите помаду, – посоветовала Катя ехидно. – Кажется, здесь половина бара уже убедилась в вашей мужской составляющей.
– Катя, все эти женщины не имеют никакого значения.
– Ага, – поддакнула она. – Выбросить и забыть.
– Катя, я никак не могу взять в толк, за что именно вы на меня сердитесь. Я думал – из-за отчета, но вы его пишете. Из-за инструкции? Но вам плевать на неё. Я ничего не понимаю! Вы ведете себя так, будто я в чем-то провинился. Скажите мне, в чем, и я исправлю свои ошибки.
– Исправите свои ошибки? – переспросила Катя. – А разве не проще сделать вид, что их и не было?
– Катя, мне надоели твои головоломки, – рявкнул Жданов.
– Не смей на меня орать! – тоже повысила она голос, и что-то мокрое попало ему на лицо.
Вода.
Она плеснула ему водой в лицо.
Черт, ладно хоть не кипятком.
– Катя, – вытирая себя салфеткой, заговорил Жданов, – я не могу понять, почему мы не можем быть с вами вместе. Я отложил свадьбу, а потом и вовсе её отменю. Это из-за того, что я сказал вам вчера про то, что нам нужно будет скрываться? Вы поэтому так расстроились? Разве не очевидно, что сейчас не время заявлять о нас с вами открыто?
– О нас с вами? – она придвинулась ближе, схватив его за руку. – О чем ты говоришь? Пары случайных поцелуев тебе хватило, чтобы захотеть быть вместе со мной? Ты думаешь, что в это возможно поверить?
– Ну вот такой я идиот, что мне хватило. Ты разве сама не видишь, что со мной происходит?
– Тогда докажи, – яростно зашептала она. – Тогда поцелуй меня прямо здесь. Поцелуй меня в этом ресторане, где все тебя знают. Уверяю, что все мои сомнения сразу развеются.
Катя, Катя.
Почему тебе так хочется разрушить его жизнь?
Этот поцелуй разорвет компанию в клочья.
– Пожалуйста, не просите меня, Катя, не могу я этого сделать. Здесь – не могу!
– Ну вот и ответ, – засмеялась она и отодвинулась. – Так к чему все это, Андрей Павлович? Все эти ваши разговоры о нас с вами… Я все время думаю и никак не могу найти причину. Всю голову уже сломала.
– Почему вы просто не можете принять то, что вы… я… да не знаю я, Кать. Почему я не могу хотеть быть вместе с вами?
– Разве это обычно происходит не из-за любви? – спросила она. – А я ничего такого от вас не слышала. Одна забота о ребенке.
Ну вот они и вернулись к тому, с чего начали.
– Кажется, вы и ребенок сейчас – одно целое.
– Вот как. В таком случае, нам с ребенком пора домой. Спасибо за столь насыщенный вечер, Андрей Павлович.
Она вскочила и помчалась к выходу.
Жданов махнул официантам – после разберемся и рванул за ней.
Хорошо, что его тут хорошо знали.
Он догнал Катю уже на улице – ну куда она так несется, поскользнется же.
– Катя, подождите. Катя! – он поймал её за плечи, развернул к себе. – Я правда не знаю, любовь ли это… Я так часто говорил о любви, что это слово утратило для меня всякий смысл. Я… Кире говорил о любви, а теперь даже разговаривать с ней не могу. Я… я понимаю, что вы хотите услышать от меня.
– Да ничего я не хочу, – закричала она прямо в его лицо. – Я с ума схожу, потому что не могу понять, чего вы добиваетесь! Вы говорите, что не знаете, от кого мой ребенок, но заботитесь о нем изо всех сил! Значит, он важен для вас?
– Ты важна для меня, – тише, Жданов, не надо так кричать. Тебя же половина Москвы слышит. – Я не знаю, люблю ли я тебя, но я дышать без тебя не могу! Катя, Кать, Катя.
Он обрушился на неё с поцелуем, и она тоже целовала его так, как будто они находились на краю пропасти. Вцепившись в её воротник как за последнюю надежду, Жданов ощущал себя в эпицентре бури – штормило и сотрясалось все вокруг.
Целовать Пушкареву.
Он добрался губами до её шеи, ему хотелось разорвать её пальто, утащить Катю куда-нибудь в надежное место и там целовать везде, куда он дотянется.
– Андрей, – длинно, низко выдохнула она, и кровь огнем полыхнула в его жилах. – Нам надо остановиться.
Он не сразу услышал её, понял, согласился. Пытался еще доцеловать, дообнимать, но она уже отталкивалась от него.
И он смирился.
– Хорошо. Я отвезу вас домой.
Сегодня он отступит.
Но завтра, в Милане, она никуда от него не денется.
Он сорвет с неё не только одежду, но и все её недосказанности, которые стоят между ними высокой стеной.
Он доберется до самой сути Кати Пушкаревой, и не будет никого, кто ему помешает.
_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
<3
очень, очень, очень всё нравится! И всех люблю. 
, а через 5 минут резкое ухудшение и он вырубается. Но ВСЕ уже сделано, и живчики здоровые выскочили из организма, и страдают потом (если уж сильное отравление) только те, которые там в этот момент формируются.
