|
Глава 7
Прошло три месяца
Компания «Зималетто» напряженно готовилась к долгожданному событию. Через два дня должен был состояться показ новой коллекции, и Андрей, в зону ответственности которого входили его подготовка и проведение, пытался успеть везде и всюду. Некогда было не то, что присесть и отдохнуть, поесть, толком не получалось.
Дел у него было невпроворот, но ради справедливости нужно заметить, практически все сотрудники компании работали с полной самоотдачей, как говорится, не покладая рук. Все понимали, какое значение имеет эта коллекция и на какой новый и высокий уровень поднимется «Зималетто» в случае успеха. Андрею доставалось больше всех, потому, что вины за прошлые ошибки на нем было больше, а значит и ответственности, как считал президент, должно было быть поболее, чем у других.
Андрей с президентом был согласен, поэтому и работал за троих, стараясь продумать каждую мелочь, чтобы заранее подстраховаться от любых ошибок, но это не всегда получалось и тогда приходилось принимать решения в авральном порядке. Огромный объем работы и постоянные вводные довели его до такого состояния, что он уже сам себе напоминал ежесекундно готовый взорваться паровой котел.
Ко всему прочему, накануне показа кое-кто из его ближайших «соратников» решил воспользоваться напряженной ситуацией и довести его своими пакостями до белого каленья.
Сначала возникли неприятные проблемы с демонстрационным залом, оказалось, что финдиректор Ветров задержал выплату фирме занимавшейся подготовкой зала к показу, и свалил все на него, видите ли вице-президент не нашел времени чтобы согласовать с ним детали. Андрей сильно подозревал, что господин Ветров таким способом просто мстит ему за прошлые обиды. К тому же, ни для кого не было секретом, что Ветров человек Александра Воропаева, а значит вставлять палки в колеса Андрею Жданову входит в круг его прямых обязанностей.
Спасибо старому другу Юлиане Виноградовой, она сумела быстро найти выход и исправить эту ситуацию.
Потом взбрыкнул Вуканович, ему для презентации его гениальной коллекции срочно потребовались новые модели и конечно где взять на это средства его не волновало. В довершение всего, уже на генеральной репетиции показа активизировалась его бывшая невеста Кира Воропаева и стала громко и прилюдно обвинять его в связях с моделями. Как он ее не пришиб в тот момент, одному богу известно.
Ничего, перетерпел, справился с необузданным Вукановичем, заявив, что обязательно возьмет на показ приглянувшихся ему моделей, только заплатит им из его гонорара. С гонораром модельеру расставаться видимо не захотелось и он, скрипя от злости зубами и грозно сверкая очами от него отстал. А с Кирой Андрей поступил совсем просто – послал ее там же на репетиции, правда, не громко, а шепотом, но далеко. Она сначала впала в ступор, а потом, обдав его ненавидящим взглядом, развернулась и исчезла.
О Кате Пушкаревой Андрей старался не вспоминать. Первое время после ужина в «Лиссабоне» еще хотел с ней связаться и извиниться за что-то в чем не чувствовал себя виноватым. Он понимал, что своими действиями каким-то образом негативно повлиял на Катину жизнь, возможно даже поссорил ее с отцом. Но он же ничего такого не хотел и не предполагал. Так что и извиняться вроде бы было не за что. Но какая-то червоточинка, образовавшаяся в той части его души, которая отвечает за совесть, все-таки его смущала, и с Катей ему увидеться и поговорить очень хотелось. Вот только как это сделать?
Номера ее телефона он не знал, где она работает тоже. Знал приблизительно, где живет, но не караулить же ее в самом деле у подъезда. К тому же его совсем не радовала перспектива еще раз встретиться с ее грозным папашей, у него до сих пор мурашки по коже бегают, когда он вспоминает их первое знакомство. Пушкарев смотрел на него таким диким взглядом, что Андрей не сомневался, одно неосторожное движение с его стороны или какой-нибудь звук и ему в голову тут же полетит помойное ведро.
Очень неприятное воспоминание.
Он попытался связаться с Катериной через Зорькина. Соврал, что хочет посоветоваться с ней по поводу одного контракта. На что Николай ему ответил, что проконсультировать его может и сам, а Катя конечно в курсе всех его дел, она контролирует процессы происходящие в «Зималетто», но сейчас очень занята, и встретиться с ним не сможет.
Тогда Андрей напрямую спросил все ли у Кати благополучно дома и не возникли ли у нее проблемы?
– Не волнуйся Андрей, – успокоил его Зорькин, – Катерине с родителями договариваться, конечно, непросто, но со временем все наладится. Я в этом уверен.
Не волнуйся, так не волнуйся. Он честно хотел восстановить отношения, его не поняли, что ж, и на том спасибо.
Дела в компании, если не считать невыплаченных долгов, шли неплохо, уровень продаж неукоснительно повышался, давала о себе знать реорганизация производства, затеянная президентом, благодаря которой резко возросла производительность труда. Деньги на счета поступали и шли на текущие расходы, а прибыль от новой коллекции должна была погасить значительную часть долга. Теперь, когда процесс был налажен и антикризисный план действовал, они с Зорькиным встречались не часто, но о Кате и ее делах он спрашивал регулярно, и каждый раз получал один и тот же ответ – у нее все хорошо, но она очень занята.
А потом ему стало не до того, главное было подготовить и выпустить новую коллекцию. Компания «Зималетто» должна была провести первые выплаты по кредитам точно в срок, день в день, такую задачу поставил перед собой Андрей, решив, если Катя не хочет с ним общаться, единственное, чем он может ответить на оказанные ему помощь и доверие, это неукоснительно соблюдать договорные обязательства между «Зималетто» и «Никамодой».
В жизни Кати все было не так гладко, как рассказывал Андрею Колька. Время шло, а ее отношения с родителями не налаживались, и дело было не в них, а в ней. После грандиозного скандала, который устроил ей отец, возмущенный ее омерзительным как он выразился поведением, Катя вдруг как-то сразу в один миг отдалилась от родителей. Молча выслушав все оскорбления и обвинения в изобилии сыпавшиеся на ее голову, она, не обмолвившись в свое оправдание и полусловом, прошла к себе в комнату и закрыла дверь.
С тех пор в течение уже почти трех месяцев, эта дверь, фигурально выражаясь, так и не открылась.
Родители, поняв, что перегнули палку, сначала попытались сделать вид, что простили ее, а когда из этого ничего не получилось, постарались вызвать на разговор по душам и даже извиниться за свою горячность и резкость. Бесполезно. Она не держала на них зла, хорошо понимала, и жалела их, но вернуться к прежней жизни не могла, не могла снова стать той Катенькой, которая видела мир во многом глазами родителей и жила по их правилам. Так они и существовали, тихо, мирно и абсолютно отчужденно друг от друга.
– Кать, объясни, почему ты не хочешь пойти на презентацию новой коллекции в «Зималетто»?
– Не сочетаюсь я, – усмехнулась Катерина, – с модным бизнесом.
– Почему же не сочетаешься, в «Лиссабоне» очень даже сочеталась, – парировал ее выпад Николая.
Катя окинула его тоскливым взглядом, резко встала и подошла к окну. Смотрела, как снежные вихри за окном, сплетаясь, захватывают все новые и новые массы снега и, натыкаясь на стены домов, бросают их на землю, наметая сугробы, и вспоминала свою жизнь.
Она давно ждала и боялась откровенного разговора с другом. Как она сможет и сможет ли объяснить ему свои проблемы? Поймет ли ее Колька и примет ли такой, какая она есть?
– Кать, ты чего молчишь? – не дождавшись от нее ответа, поинтересовался Зорькин.
– Ты сам все понимаешь, Коль, – оторвав взгляд от чарующей мартовской метели, она подошла и опустилась в кресло рядом с письменным столом.
– Понимаю, и даже больше чем ты думаешь.
– К тому же мою праздничную одежду конфисковали, – сделав вид, что не заметила последней реплики Николая, улыбнулась Катерина, стараясь снять возникшую в их разговоре нежелательную для нее напряженность, – а на новый эксперимент у меня ни денег, ни здоровья не хватит.
– Совсем как в сказке про Золушку, – решил поддержать ее «веселое» настроение Зорькин. – Пробило полночь и все исчезло, – добавил он. – И платье и карета, и сказочный принц. Правда, новые очки остались. Это вместо хрустальной туфельки. Они кстати тебе очень идут, я не говорил?
Катя сняла очки, рассмотрела внимательно, потом достала из очечника, лежавшего на столе салфетку, протерла их и водрузила обратно.
– Я старые у Юлианы в сумке забыла.
– Кать, но твой принц, он же не исчез и не забыл тебя, он все время искал случая встретиться с тобой, я уж врать ему устал о твоей тотальной занятости. Он и сейчас помнит о тебе, просил меня передать тебе приглашение, сказал, что очень хочет, чтобы ты пришла, потому, что без тебя у него ничего бы не получилось, и этот показ никогда бы не состоялся. Кать, ну что ты как деревянная? Неужели тебе не хочешь увидеть воочию результаты своего труда?
– Он не мой принц, Коль.
– А чей?
– Он просто принц.
– Кать, – вздохнул Колька, в очередной раз, удивляясь непрошибаемому упрямству подруги. – Ты думаешь, я ничего не понимаю? Я же вижу, что ты влюбилась в него. Ты поэтому не хочешь с ним встречаться, да? Ты боишься, что Андрей догадается о твоих чувствах?
– Коля, Коля, – закрыла лицо ладонями Катерина, – если бы дело было только во мне, я бы справилась, – решила быть до конца откровенной с другом Катя. – Я не себя, я его боюсь, Коль.
– Что произошло между вами в «Лиссабоне», что я пропусти?
– Да ничего не произошло. Я вообще плохо помню этот вечер… Все как в тумане…
– Как ни странно, но я его тоже плохо помню, – усмехнулся Николай. – Но вы же говорили о чем-то с Андреем, танцевали. Что он тебе сказал?
– Мы почти не разговаривали… Я не помню, Коль. Правда, не помню.
Это было не совсем так и не совсем правда. Они с Андреем действительно не разговаривали. Пара дежурных фраз в начале вечера, тост за успехи «Зималетто» и «Никамоды», приглашение на танец – это все, что она запомнила… Но диалог между ними, если можно назвать диалогом разговор ощущений все-таки состоялся и разговор этот был таким страстным и таким откровенно чувственным, что куда там Кате, и Жданову видимо стало не по себе.
– Удивительно, – пыталась объяснить другу свое состояние Катя, – я хорошо помню, как собиралась на встречу, как вместе с Юлианой была у стилиста, помню, как мы возвращались из ресторана домой, как проводили тебя, потом разговаривали с Андреем во дворе, очень хорошо помню встречу с папой, а что было в самом ресторане вспомнить не могу… Но это и не важно, понимаешь? Просто я в тот вечер поняла, если Андрей Жданов проявит ко мне интерес, выходящий за рамки партнерских отношений, я не устою перед ним. А этого не должно случиться.
– Кать, а ты не допускаешь, что Андрей относится к тебе серьезно? Почему ты не хочешь дать ему шанс? Почему не хочешь узнать его поближе? Может быть он твоя судьба.
– Он и я! Ты бредишь, Колька. Между такой как я и таким как Жданов, не может быть ничего общего… И потом…
– Что, потом, Кать?
– Еще одного разочарования я не перенесу.
– Ты это о чем? – обомлел Зорькин.
Катя подняла глаза, и в них Колька увидел такую не выстраданную боль, такое смятение, что у него внутри все похолодело от недоброго предчувствия.
– Подожди… О чем ты говоришь? Какое разочарование?.. Ты Дениса, что ли вспомнила?
Катя ничего не ответила, только вздохнула глубоко и отвела взгляд.
– У вас с ним все-таки что-то было, – догадался Колька, – и ты никому ничего не рассказала… И столько лет молчала, Кать, почему!?
– Не знаю, – тихо прошептала Катерина, – стыдно было, и жить не хотелось.
Плакать на плече друга ей приходилось не раз, и Колька не раз утешал ее, но таких горьких слез, такой боли ему еще никогда не приходилось видеть и чувствовать.
«Катька, – мучился он, обнимая подругу и гладя ее по вздрагивающим от несдерживаемых рыданий плечам. – Как же ты пережила-то все это? И я хорош, ничего не заметил! Да и как было заметить, если никто в универе, я бы знал, даже не догадывался о том, что произошло у тебя с Денисом. Вот ведь скотина мало ему было, что он мозги тебе пудрил, так он еще и… Убью гада!»
– Тебе нужно уйти из родительского дома и начать новую жизнь, – заявил Николай, когда подруга немного успокоилась. О «Зималетто», показе и Жданове он решил больше не заикаться.
– Что ты такое говоришь, Коль, как это уйти, а как же родители разве я могу их бросить?
– Я не говорил бросить, я хотел сказать, что тебе нужно снять квартиру и начать самостоятельную жизнь.
Глава 8
Когда торжественный день показа наступил, нервное состояние Андрея Жданова приблизилось к критическому. Он срывался на всех и по любому пустяку. Лучшего друга довел до того, что тот сбежал от него на производственный этаж и затерялся где-то там, среди швейных машин и девушек работниц. С Милко они поцапались еще накануне, и теперь Ольга Вячеславовна Уютова, ближайшая помощница кутюрье, безуспешно пыталась отпоить его патентованными успокоительными каплями.
Кира, оскорбленная до глубины души, из своего кабинета демонстративно не показывалась, секретари, в обычное время любившие посплетничать и поболтать в дамской комнате сидели как приклеенные к своим стульям, не поднимая головы от документов, или делали вид, что внимательно слушают прижатые к уху телефонные трубки.
Жданов между тем как зомби курсировал по коридорам компании в поисках того к кому можно было прицепиться и потом от души на него наорать. Должен же он был получить хоть какую-то моральную компенсацию за свои испорченные нервы.
Бессменный секретарь президента Людмила Петровна всегда была в курсе событий происходящих в компании, и когда напряжение достигло апогея, незамедлительно сообщила своему начальнику о возможных осложнениях и о том, кто эти осложнения пытается спровоцировать. Павел Олегович, вызвал неадекватного сына к себе и посоветовал, скорее, приказал ему пойти куда-нибудь и проветриться. И не появиться в компании до показа. Андрей спорить с отцом-президентом не посмел.
Зорькин, решив совместить приятное с полезным, появился у порога «Зималетто» намного раньше назначенного срока. В последнее время Николай мечтал о собственном офисе, вернее об офисе для компании «Никамода» и, собираясь сегодня в «Зималетто», решил присмотреться повнимательнее, что и как у них там устроено и постараться перенять чужой опыт.
Катя постоянно ему твердила, раз его компания открыта на деньги Жданова, то и тратить их бездумно на свои нужды он не имеет права. До недавнего времени Колька вынужден был с ней соглашаться, но в последний месяц ситуации изменилась. Пристрастившись играть на бирже, сначала по чуть-чуть, а потом и по-крупному, Николаю удалось удвоить капитал «Никамоды». Хорошо зная Катерину, ей он о своих биржевых делах не рассказывал. Узнает она о прибыли, и тут же заявит, что ее нужно отдать Жданову или «Зималетто». Колька был с этим категорически не согласен. Им нужно развиваться и в первую очередь нужно поднять престиж их компании, а какой у компании может быть престиж, если у нее нет даже собственного офиса.
Первыми кого он увидел, были вице-президент «Зималетто» Андрей Павлович Жданов и двое молодых парней взгромоздившихся на стремянки и пытавшихся натянуть над входом рекламный баннер. Колька немого постоял, прислушиваясь к зычным звукам Ждановского голоса, на чем свет стоит ругавшего рабочих за их неумелые действия, потом подошел к Андрею и рискнул оторвать его от этого занятия.
Хмурый насупленный Жданов произвел на него неприятное впечатление, особенно когда поинтересовался, почему Катя Пушкарева и на этот раз проигнорировала его приглашение и просьбу о встрече. Услышав в ответ, что она немного приболела, Жданов недовольно хмыкнул: «Ну-ну», – потом с улыбкой больше похожей на звериный оскал произнес: «Проходите и наслаждайтесь, Николай Антонович – все для вас», – и вернулся к увлекательному процессу воспитания укреплявших рекламную растяжку рабочих.
Николая Антоновича два раза приглашать наслаждаться было не надо. Он поднялся наверх в центральный офис «Зималетто», хорошенько его разглядел, решив, что офис его компании будет выглядеть не хуже, потом с помощью секретаря на ресепшн, очень милой девушки Марии, отыскал дорогу в демонстрационный зал, дождался начала мероприятия, с удовольствием послушал вступительную речь президента, честно выстоял у подиума все время показа, а затем с чистой совестью отправился туда, куда и хотел попасть с самого начала – в бар.
Девушка, ловко устроившаяся рядом с ним за барной стойкой, так поразила его воображение, что Николай забыл о бутерброде, который только что намеревался засунуть в рот. Так и застыл с бутербродом в одной руке и бокалом красного вина в другой. Красавица повернулась, заметила его, улыбнулась и непринужденно поинтересовалась.
– Как вам коллекция, понравилась?
– Что? – подавился нетронутым бутербродом Зорькин.
– Вы были на показе?
– Был.
– Понравилось?
– Очень.
– Виктория Клочкова, – представилась девушка и протянула ему руку для поцелуя.
– Зорька, – сглотнул Николай вязкую слюну, пожал протянутую руку и добавил – ин.
Сообразив, что девушка вряд ли поняла, что он такое сейчас сказал, молодой человек собрал все свои силы в кулак, и четко произнеся, – Николай, – достал из внутреннего кармана пиджака визитку.
– Николай Зорькин, – с выражением прочитала Виктория, выхватив визитку у него из рук своими цепкими пальчиками. – Директор… Очень приятно.
Показ прошел на ура! Коллекция произвела настоящий фурор. Милко обласканный истинными любителями моды, порхал по залу с легкостью премьера балетного театра, собирал букеты и раздавал на лево и на право автографы. Потенциальные приобретатели коллекции выстроились в очередь, от желающих заключить договора с компанией на поставку эксклюзивной одежды не было отбоя. Одним словом финансовый успех их нового проекта не вызывал никаких сомнений. Отец заметно расслабился, что Андрей увидел сразу и чему был очень рад. Все-таки груз обязательств давил на него, а необходимость скрывать от акционеров положение дел в компании сильно угнетала, хоть президент и не показывал этого. После сегодняшнего триумфа, надежда на благополучный выход компании из кризиса стала вполне осязаемой и счастливые улыбки его родителей в окружении друзей и давнишних деловых партнеров, были еще одним тому доказательством.
– Ну что Андрюха, – обхватил его сзади за плечи вернувшийся из добровольной ссылки Роман, – дело сделано, может, пойдем, посидим в баре и отметим наши трудовые подвиги?
– Пойдем, – согласился Андрей, – думаю, сегодня мы имеем на это полное право.
Заметив, как лучшая подруга Киры и записная стерва Виктория Клочкова обхаживает Зорькина, Андрей, недовольный тем, что Николай пришел на показ один без Кати, сначала позлорадствовал: «Так тебе и надо». Но потом ему стало жалко простофилю. Клочкова она ж профессионал, интриганка и манипулятор. А такая съест и не подавится. Пора было спасать парня.
– Николай Антонович, можно вас на минуточку? – обратился Андрей к Зорькину. – Привет Вика, – бросил он мимолетный взгляд в сторону тут же ощетинившейся Клочковой, и, схватив неадекватного Зорькина за руку, буквально выдернул его с насиженного места. – Нам с вами нужно поговорить.
Викторию было не провести, она сразу сообразила, в чем смысл маневра совершенного Ждановым, но только он опоздал, заветный кусочек картона был у нее уже в руках.
Едва мужчины скрылись из виду, к Виктории подошла и заняла освободившийся стул Воропаева.
– С кем это ты сейчас ворковала, подруга? – поинтересовалась она, заказав бармену любимый коктейль.
– С одним перспективным молодым человеком, с которым я не прочь познакомиться поближе.
– Вика ты, что собралась встречаться с этим парнем? Он же лузер, ты видела, как он одет?
– Ну не скажи, – рассмеялась Клочкова. – Вот смотри, – показала она Кире добытую визитку. – Генеральный директор компании «Никамода».
– «Никомода»? Интересно, что это за компания такая и какое Андрей и «Зималетто» имеют к ней отношение.
Последний раз редактировалось Сплин 22 ноя 2017, 18:30, всего редактировалось 1 раз.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Как я писала, сначала зацепилась за свой опыт и статьи... гадала, бывает ли иначе? Но... "Семен семеныч!" Как я могла забыть, про Алексадра Сергеевича?! И как здорово про него вспомнить 
)))
