НРКмания

Уважаемые читатели, воздействие нашего любимого сериала оказалось настолько сильным, что даже таких как я, никогда ранее даже не помышлявших ни о каком литературном труде, побудило выразить свое отношение к нему в жанре фанфика.
В 2007 году, во время второго показа НРК, я наконец-то решилась и выложила на форуме Амедиа свой первый фанфик «Отдать все».
Рассказ этот хоть и был написан на эмоциональном подъеме, но в силу отсутствия у автора необходимых знаний, каких-либо навыков и литературного опыта, получился весьма и весьма незамысловатым. Я и сейчас ни в коей мере не претендую на лавры настоящего фикрайтера, но кое-какие навыки у меня за эти годы все-таки образовались, и мне очень захотелось хоть немного «облагородить» свой первый и любимый рассказ.
Уважаемые читатели, если вы не читали фанфик «Отдать все» – приглашаю Вас его прочитать, если у кого-то возникнет желание познакомиться с его новой редакцией – буду очень рада, а если кто-то захочет оставить отзыв – очень благодарна!

Название: «Отдать все»
Альтернативная версия НРК в двух частях. (Новая редакция)
Автор: Сплин
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Катя/Андрей
Жанр: мелодрама.

Примечание – Действие начинается в день, когда Катя находит инструкцию Романа, до этого все события соответствуют сериальным.

Первая часть

Глава 1

Президент модного дома «Зималетто» Андрей Павлович Жданов в прекрасном расположении духа стремительно шел по офисным коридорам компании и мечтал о скорой встрече со своей помощницей Катенькой Пушкаревой.
Рассказать кому – не поверят! Он – обаятельный красавец, любимец женщин, звезда столичного гламура мечтал об этой смешной, нелепой и совершенно неподходящей ему по статусу девушке.
– «Сейчас я увижу ее, обниму и прижму к себе крепко-крепко!»
Андрею вдруг захотелось побежать в свой кабинет, ворваться в маленькую каморку, подхватить Катерину на руки, закружить и закричать, что ужасно соскучился, что любит…
– «Люблю?!.. Я люблю Катю Пушкареву? – ошеломленный столь неожиданным предположением, он невольно сбавил шаг. – Жданов, ты с ума сошел? Ты о чем кричать собрался? Ты еще на совете директоров встань и всем объяви, что любишь Катю. Вот это будет номер. После такого заявления акционерам любой кризис пустяком покажется».
Стоило президенту вспомнить о кризисе и предстоящем совете, как его хорошее настроение испарилось, будто его и не было. Сознание затянуло уже привычной плесенью безысходности, откуда-то опять выползла гадкая мыслишка, что все плохо и хуже некуда, ну, а от этого «забора» было уже недалеко шагать и до сомнений во всем и во всех и в первую очередь, конечно же, в самом себе.
– «И вообще, Жданов, почему эта девочка имеет над тобой такую власть? Ты ведь не можешь не думать о ней, даже не можешь заставить себя не думать. Это из-за компании? Боишься ее потерять?» – прекрасно понимая, что компания здесь не при чем, сердито подумал Андрей, но вместо ожидаемого раздражения, которое возникало у него каждый раз, когда он вспоминал об унизительной финансовой зависимости от своей неформатной помощницы, неожиданно почувствовал в груди какое-то приятное согревающее томление.
– «Себе-то не ври! Катя замечательный, умный, тонкий, искренний человечек… И она меня любит!» – воскликнул он мысленно, и от осознания этого факта на душе стало и тепло и одновременно почему-то тревожно.
– «А я? – Андрей задумался. Как назвать то, что он чувствует к Пушкаревой? Ведь что-то он чувствует? – Но это же не любовь? Это просто… отношения», – осторожно предположил он, и аж скривился от того, как плохо это прозвучало.

Вчера Малиновскому стоило большого труда уговорить его провести с Катей еще одну ночь. Проблема была не в том, что Андрей так уж не хотел этого свидания, и, конечно же, не в том, что ему, по мнению Романа, было противно встречаться с Пушкаревой. Нет, не противно… Ему было… страшно. Если честно, – Жданов панически боялся повторения того, что случилось с ним в гостинице, когда Катя впервые призналась, что любит его. Покоренный ее искренностью он не смог противостоять желанию почувствовать ее любовь, узнать, каково это быть рядом с беззаветно любящим тебя человеком, и, пережив восхитительные сказочные мгновения близости с Катей, совершенно растерялся сбитый с толку незнакомыми и противоречивыми ощущениями.
А если все повториться вновь. Что тогда будет с ним?
Впрочем, задавая себе этот вопрос, Андрей подсознательно уже знал на него ответ – он окончательно потеряет голову и у него уже не достанет сил отказаться от Кати. Да и как отказаться? Он же не титан – он человек, а какому человеку не захочется, чтобы его любили. Так любили, как умеет любить Катя. Ведь раньше, до Кати, теперь он знает это наверняка, его никто и никогда не любил. Его хотели, им наслаждались, мечтали на себе женить, чтобы обладать красивым и богатым мужчиной, но… не любили. А Катя… Как же ему было хорошо с ней. Нежная, ласковая, такая безыскусная и настоящая в своей любви, что у него сердце заходилось от осознания, что она ЕГО и принадлежит только ЕМУ.

Андрей сдернул с лица очки и нервным жестом с силой провел ладонью по лицу.
– «Нет, это невозможно, это просто наваждение какое-то! Жданов, спокойно, – попытался он справиться с некстати взбунтовавшимися эмоциями. – Давай считать, что с твоими чувствами еще ничего не ясно. Зато ясно другое. Я без Кати не могу – раз, мне с ней легко и спокойно – два, и я ей верю… Стоп! Верю? А как же план? Как же все эти «боевые» действия под кодовым названием «соблазнить Катю Пушкареву»? Забыл?.. Что же делать-то? Ведь если она узнает… А как она может узнать?.. Все! Решено! Приезжает Малиновский из Праги, я объясню ему, что больше не могу обманывать Катю, и… И, что и? Что ты сделаешь? Расстанешься с ней или расскажешь правду?»
Андрей замер прислушиваясь к себе.
– «Расстаться? С Катей? Ни за что! А как же быть? Рассказать ей о плане соблазнения? Покаяться? Признаться, что все изменилось?.. Что изменилось? – вспылил он, совершенно запутавшись в своих чувствах и желаниях. – Ведь ты ничего не можешь ей обещать! Ты связан по рукам и ногам семейным бизнесом, кризисом, обязательствами перед Кирой… «Я любила, а он меня нет… Это все из-за денег, неужели они дороже?!..» – всплыл в памяти Андрея рассказ-исповедь Кати о ее первой любви и жестоком предательстве. – Да и нельзя ей правду говорить! Эта правда ее убьет!»

Клочковой как всегда не оказалось на месте, но в данный момент Андрей был этому только рад. Он остановился перед дверью в кабинет, и еще раз попытался взять себя в руки.
– «Успокойся... Ничего ведь страшного не произошло? Просто нужно время чтобы во всем разобраться. В себе разобраться. А пока пусть все остается по-прежнему. Скоро совет директоров и никто, ни один человек, не должен знать о нас с Катей. Слишком многое поставлено на карту. По крайней мере, сейчас ничего…».
Его размышления прервал не ко времени оживший мобильный телефон.
– «Кто там еще? Опять Кира?» – с раздражением выдернул Андрей из кармана призывно звучащую трубку.
– Привет, Малина. Ты что не можешь без меня и часа прожить? Уже соскучился?.. Пакет?.. Какой пакет?.. Ты с ума сошел?! А вдруг кто-нибудь увидит!.. Ладно… ладно говорю… сейчас схожу, заберу твой… подарок.
– «Малиновский в своем репертуаре. С этими пакетами и презентами в его исполнении нужно кончать. С сегодняшнего дня все только сам и никакого Сирано», – решительно подумал Андрей, протянул руку и открыл дверь кабинета.
По-привычке сразу хотел позвать Катерину, уже и воздуха в грудь набрал, и рот открыл, да так с открытым ртом и застыл на пороге…
Катя лежала на полу рядом с его президентским столом. Глаза ее были закрыты, и лицо неестественно бледно.

Несколько мгновений Андрей не мог пошевелиться. Какой-то утробный животный ужас как оковами сковал его тело, тотчас покрывшееся холодным липким потом. Наконец, сделав над собой усилие, он на непослушных ватных ногах подошел и опустился на пол рядом с неподвижно лежавшей девушкой. Зрение отказывало ему, в глазах все расплывалось, в ушах нарастал какой-то нестерпимый оглушающий гул. Осознание чего-то страшного, непоправимого, такого, чему не хочется верить и что невозможно понять и принять, неотвратимо приближаясь, захватывало его, парализуя волю, лишая разума и чувств.
– Катя… Кать, – позвал он тихо, почти не слыша собственного голоса.
Трясущимися руками дотронулся до нее. – «Какая она холодная».
– Нет! – громко вскрикнул Андрей и в тот же миг будто проснулся. Схватил Катерину и прижал ее к себе.
– Катенька, родная, что с тобой? – наклонился он к ее лицу, прислушиваясь. – «Кажется, дышит. Да!.. Дышит! Слава Богу, это только обморок».
Разум, справившись с огромным потрясением, тут же потребовал от него немедленных и решительных действий.
– «Быстрее! Быстрее!.. Положить Катю на диван… Вызвать скорую… Позвать кого-нибудь на помощь. Кого?.. Ольгу Вячеславну… Да… Теперь ждать и попытаться ее согреть».
Андрей скинул с себя пальто и осторожно завернул в него бесчувственную Катерину.
Только сейчас он заметил, что из ее руки выпали какие-то листы, стал машинально собирать их и хотел уже положить на стол, но зацепился взглядом за знакомый почерк, прочитал первые строчки и отчетливо почувствовал как волосы зашевелились на голове. Выхватив из текста еще несколько строк, Андрей беспомощно огляделся по сторонам и увидел пакет, разбросанные по полу игрушки, открытки, – все, что не заметил сразу, когда вошел.
С тихим стоном опустился он на пол рядом с диваном и прижался щекой к скорбно застывшему Катиному лицу.
– Я люблю тебя, Кать! Люблю! Слышишь? – шептал он ей на ухо запоздалое признание. – Это все неправда... все, что написано в этом письме… неправда! Ты слышишь меня?
Андрей вглядывался в любимые родные черты, целовал, стараясь согреть своим дыханием, тонкие девичьи пальчики, и с ошеломляющей очевидностью понимал, что его существование без нее, без Кати, бессмысленно. Если он потеряет эту девушку, если Катя уйдет из его жизни навсегда… его Андрея Жданова не станет. Он просто не сможет без нее жить.
– Прости меня, Катя!.. Прости, любимая моя! Единственная!

Таким и застала его Уютова, – на коленях, перед лежавшей на диване в беспамятстве Катериной, то целующим, то прижимающим к груди ее безвольные руки и будто в бреду повторяющим одно и то же:
– Я виноват… Как же я виноват…
– Андрей, что случилось? Что с Катей?
Ольга Вячеславовна, отстранив казавшегося абсолютно невменяемым президента, наклонилась к девушке и стала расстегивать пуговицы на вороте ее блузки.
– Андрей, очнись! – крикнула она, пытаясь «достучаться» до Жданова.
Тот вздрогнул и посмотрел на нее так, словно только что впервые увидел.
– Ты вызвал скорую?
– Да.
– Звони Федору, пусть встретит и проводит сюда.
Повинуясь приказу, Андрей встал, подошел к столу, взял телефонную трубку, набрал номер, и глухим безжизненным голосом отдал необходимые распоряжения.
– Андрей, она, кажется, приходит в себя, – заметила Уютова, и Жданов мгновенно оказался около своей помощницы.
Катя глубоко вздохнула, один, другой раз, потом веки ее задрожали, и она открыла глаза.
– Катенька, милая, как же ты меня напугала. Как ты себя чувствуешь? Кать, почему ты молчишь? – волновался около нее Андрей.
Он так ласково обнимал ее, целовал руки, гладил по волосам, и просительно заглядывал ей в глаза, что Ольга Вячеславовна застыла в немом изумлением. Она знала Жданова много лет, но таким как сейчас она его не видела и не знала никогда. В его словах и во всем его облике было столько нежности, столько обожания, что становилось совершенно ясно – президент компании «Зималетто» Андрей Жданов безумно влюблен в свою скромную помощницу Катю Пушкареву.

Как Андрей не пытался, ему не удавалось «разбудить» Катю. Отпустивший когда она открыла глаза страх, накатил новой волной и стальным обручем до боли сжал его сердце.
– «Что же это такое? Она ни на что не реагирует… Катенька, девочка моя, очнись! – обращался Андрей к ней мысленно. – Накричи на меня, заплачь, только не молчи, пожалуйста, не молчи! Прогони, прикажи умереть… Я все для тебя сделаю!!»
Через несколько минут в сопровождении Федора в президентском кабинете появилась бригада скорой помощи. Состояние Кати не изменилось, она не реагировала ни на слова, ни на прикосновения, ее взгляд был устремлен в одну точку, а тело оставалось безвольным и неподвижным. Казалось, что она спит с открытыми глазами.
Сбивчиво сообщив о случившемся, Андрей отошел в сторону, внимательно наблюдая за действиями врачей. Прошло еще несколько томительных минут, в течение которых медики сосредоточенно хлопотали возле девушки, переговариваясь между собой почему-то шепотом, наконец, молодой человек в униформе отстранился от Катерины, снял очки, устало потер переносицу, потом обвел взглядом кабинет и решительно подошел к Андрею.
– Извините, вы здесь начальник?
– Да.
– Как зовут вашу сотрудницу? Я правильно понял? Она ваша сотрудница?
– Катя… Катерина Валерьевна Пушкарева. Она моя помощница, – Андрей пристально всматривался в лицо молодого врача, пытаясь по выражению его глаз, понять насколько опасно то, что случилось с Катей.
– Мда… Положение очень серьезное. Мы должны отправить ее в больницу. Нужно как-то сообщить ее близким.
– Но… она же пришла в себя. Почему в больницу? – удивился Андрей.
– Она не пришла, она ушла в себя, – глубоко вздохнув, печально произнес врач.
– Что? – пытался и никак не мог осмыслить страшные слова Андрей. – Что вы сказали?
Врач, видимо решив, что его не поняли, пояснил.
– Это помешательство… Ваша помощница сошла с ума.

То, что случилось потом, все, кто в этот момент находились в президентском кабинете, наверняка запомнили на всю жизнь. С криком, вернее с каким-то диким ревом «НЕТ!!!» странный начальник бросился к своей помощнице. Он прижимал к себе ее бесчувственное тело и, заглядывая в печальные ничего не видящие глаза, задыхаясь и захлебываясь судорожными рыданиями, звал, звал, звал…
– Катя, Катенька, любимая, родная моя, очнись!
Повидавшие всякое и готовые, кажется, ко всему, как завороженные стояли медики не в силах оторвать глаз от человека, переживающего такое безмерное отчаяние и горе. Такой боли, такого страдания они не видели никогда.
Обессилено опустившись в кресло, плакала Ольга Вячеславовна, Федор не в состоянии справиться с обрушившейся на них страшной бедой закрыл лицо руками и отвернулся к стене...

Прошло еще несколько тягостных мгновений и постепенно все стали приходить в себя. Первым, как ни странно, очнулся Андрей. Он вдруг резко отстранился от Кати, бережно опустил ее голову на диван, встал и подошел к врачу. Лицо его было сосредоточенным и серьезным и лишь потемневшие, до краев заполненные болью глаза напоминали о только что пронесшейся страшной душевной буре.
– Куду вы собираетесь ее отвезти?
Врач замешкался с ответом.
– Сейчас будем звонить, уточнять место.
– Ненужно никуда звонить, – решительно заявил Андрей. – Подскажите, вы знаете, какая клиника считается лучшей… в этой области.
Молодой человек назвал известный московский институт.
– Но туда так просто не попасть.
– Прошу подождать несколько минут, – попросил его Андрей, потом обратился к своим сотрудникам.
– Ольга Вячеславна, Федор, помогите убрать всех любопытных из приемной и никого не пускайте в кабинет. Вы поняли? Никого! – он резко развернулся и прошел в Катину каморку.
Слышно было как Жданов говорит с кем-то по телефону, потом после недолгого ожидания раздался звонок, еще один короткий разговор и, наконец, Андрей вышел. Ухватившись рукой за дверной косяк, он несколько секунд стоял, не отрывая взгляда от неподвижно лежавшей на диване Катерины.
– Поехали, – наконец повернулся он к наблюдавшему за ним врачу. – Нас ждут.
Заметив, что медики собираются переложить девушку на носилки, Андрей жестом остановил их, подошел к Кате, и внимательно всмотрелся в ее лицо.
– Она спит? – спросил он, ни к кому не обращаясь.
– Да, мы ввели ей снотворное, – ответил врач.
Андрей наклонился и осторожно поднял Катю на руки…

Сплин у вас очень легкие произведения по стилю написания, но в тоже время захватывают с самого начала и держат в напряжении до самой развязки мне очень нравиться ваш стиль
С нетерпением жду что-же дальше

Valkiriya, спасибо за отзыв.
Спасибо всем, кто заинтересовался этим старым-новым фанфиком.
Я постараюсь выкладывать в день по две, три главы. Можно было бы и больше, но все время хочется что-то подправить, переписать, дописать и т.д. и т.п.

Глава 2

«Зималетто» полнилось слухами как река в половодье талыми водами. Толком никто ничего не знал. Было известно, что Катя Пушкарева заболела и ее отвезли в больницу, но что с ней случилось и в какой клинике она находится…
Да и вообще многое было непонятно.
Почему срочно вернулись из Праги Роман Дмитрич и Кира Юрьевна? Куда и почему пропал их президент? По какому поводу назначено экстренное совещание акционеров?
И еще много, много разных «почему?» очень волновало выбившийся из рабочей колеи и практически не вылезавший из курилки женсовет, причем, и это само по себе уже было странно, на это вопиющее безобразие никто из руководителей компании, поглощенных своими заботами, не обращал никакого внимания.
Версий случившегося было много: от банальной – Катя заболела, потому что перетрудилась, до совершенно фантастической – на «Зималетто» напали бандиты и Пушкарева пострадала в перестрелке. При детальном рассмотрении все эти версии не выдерживали никакой критики, и тогда все «возвращалось на круги своя» и начиналось сначала – новые предположения, новые попытки разобраться в скудной и противоречивой информации, гадание на картах… Не мудрено, что в сложившейся ситуации женсовет совершенно забыл о своих прямых обязанностях. Когда же тут было думать о работе?
И только один член женсовета не участвовал в бесконечных заседаниях ничего не понимающих секретарш, – Ольга Вячеславовна категорически отказывалась обсуждать эту тему с подругами. Надо отдать должное и ей и Федору, не сговариваясь, они хранили молчание о том, чему были свидетелями и о том, что на самом деле случилось с Катей Пушкаревой.

Кира сидела за столом в своем уютном кабинете и никак не могла прийти в себя и успокоиться. Все, что произошло в последние дни: необъяснимые события, резко изменившие деловой ритм жизни «Зималетто», странное поведение Андрея, – все это совершенно не укладывалось у нее в голове.
– Вы, понимаете, что происходит? – обратилась она к такой же как она расстроенной Маргарите Ждановой.
– Нет, девочка моя, я ничего не понимаю, – развела руками ее будущая свекровь. – Андрей со мной не разговаривает, а от Павла я добилась лишь того, о чем тебе уже говорила – на фирме возникли серьезные проблемы и мы все узнаем на собрании акционеров.
– Я не о фирме, Маргарита. Что происходит с Андреем? Он позвонил нам в Прагу, поговорил с Романом, велел приостановить переговоры и срочно вернуться в Москву. И все! Его как отрезало. На мои звонки он не отвечает, дома его нет, общается он только с Малиновским, а мне просил передать, что не может сейчас ни о чем разговаривать, и что я все узнаю на совете… Бред какой-то.
– Ну что же делать, Кирочка. Потерпи еще немного. Совет начнется через час и видимо другой возможности что-то узнать, у нас нет.

Совет директоров заседал уже несколько часов.
Состояние акционеров «убитых» открывшейся правдой о кризисе, о залоге и огромных долгах, а главное о том, что их так долго и бессовестно обманывали, назвать раздраженным было бы слишком просто. Акционеры были настроены крайне нетерпимо и не собирались никого жалеть. Они сейчас напоминали стаю разъяренных хищников жаждущих крови одной, двух, а лучше всех трех жертв сразу, и были готовы буквально разорвать на части и уничтожить и словом и делом виновных в случившемся. Но поскольку одна из провинившейся троицы была серьезно больна, а главный виновник по непонятным причинам отсутствовал, пока их единственной жертвой был Роман, и если бы те, кто знал Малиновского раньше, увидели его сейчас, на этом совете – они не поверили бы своим глазам. Куда делся легкомысленный плейбой, неунывающий зималеттовский Фигаро, вице-балбес, как величал его в былые веселые времена лучший друг? Суровый взгляд, сведенные в судороге скулы, сжатые кулаки – таким предстал перед акционерами Роман. Растерзанный обвинениями, ужаленный тысячей ядовитых слов, он стоял несгибаемый перед своими «судьями» и «палачами».

Малиновский сам решил первым ринуться в бой и принять основной удар на себя. Когда после телефонного разговора с Андреем, так ничего толком и не поняв, он вернулся в Москву, когда ехал на встречу со Ждановым в клинику, где находилась Катя, Роман был уверен, что должен отговорить друга от необдуманного поступка. Ведь они почти справились, еще какие-то три, четыре месяца и фирма выйдет из кризиса. Конечно, то, что Катя заболела – неприятно, но может быть все не так уж и серьезно? Ну, обморок, нервное расстройство, – подлечится, отдохнет и все будет по-старому. Зачем же так паниковать? Сейчас главное, считал Роман, отодвинуть сроки проведения совета, чтобы Катя, когда выздоровеет, успела подготовить нужный им отчет.
Всю дорогу, находясь за рулем машины, он повторял и повторял про себя аргументы, с помощью которых надеялся убедить друга оставить все как есть и не открывать акционерам правду об истинном положении дел. Поднимаясь по лестнице на нужный этаж, и уже заметив Андрея, одиноко сидевшего в конце пустого коридора, он был уверен в своей правоте.
– Палыч, привет…
Жданов медленно поднял низко опущенную голову, пристально посмотрел ему в глаза... и у Романа больше не осталось никаких аргументов.

Выслушав мучительный рассказ Андрея о том, что случилось с Катей, и о ее теперешнем состоянии, Роман долго молчал, а затем тихо с трудом выговаривая слова, спросил:
– Почему ты еще не придушил меня за эту идиотскую инструкцию, почему терпишь мое присутствие? Ведь это я во всем виноват!
– Нет, Малиновский, – покачал головой Андрей, – виноват я! Страшно виноват, так виноват, что и всей моей жизни не хватит, чтобы оправдаться… Правильно говорят – за все нужно платить. Теперь я понимаю, что эта подлость рано или поздно все равно бы вышла наружу, и я готов, я за все готов заплатить, я приму любое наказание, Ромка… Но Катя! С ней не должно было ничего случиться! Это не справедливо! Понимаешь?! Не справедливо!
На последних словах Андрей сорвался на крик, он видимо больше не мог сдерживаться, лицо его как-то странно передернулось, и он заплакал, зло, беззвучно и безутешно, как плачут мужчины, когда горе их безмерно и уже невозможно что-то изменить.

Потом они долго сидели рядом, думали, как представить совету реальный отчет, и как убедить акционеров следовать их плану выхода из кризиса.
Андрей физически не мог до окончательного решения консилиума врачей обследовавших Катю заниматься делами, и он попросил Романа взял на себя текущее руководство, подготовить необходимые бумаги и созвать совещание акционеров, на котором он как президент расскажет об истинном положении дел на фирме и сложит с себя полномочия. Роман, хорошо понимая, что после всего пережитого, в том состоянии, в котором находился его друг, кидаться без предварительной подготовки в бой на совете было равносильно самоубийству, категорически не согласился с таким предложением.
– Нет, Андрюха, мы пойдем другим путем. Я сам подготовлюсь к совету, сам представлю реальный отчет и расскажу о положении дел, а ты появишься потом во «втором действии».
Андрей резко повернул голову и пристально посмотрел ему в глаза.
– Ромка… они ж тебя убьют.
– Ну, убить не убьют, а… Ничего, я крепкий, я выдержу.

Он выдержал всё: и убийственный холод Павла, и язвительную ненависть Воропаева, вопли Милко, истерику Киры, причитания Маргариты… выдержал все упреки, все обвинения в изобилии сыпавшиеся ему на голову. И сейчас, когда последние отголоски «цунами», пронесшегося по конференц-залу после его выступления, стали затихать, чувствовал, что все сделал правильно, что завтра Андрею, конечно, будет нелегко, но накал страстей уже спал, да и он всегда будет рядом.
– «Прорвемся, дружище. Ты только не сдавайся, держись».
Роман уже знал, что в отношении Кати подтвердились худшие подозрения врачей. Не знал он только, что Андрей накануне разговаривал с отцом и сам рассказал ему о кризисе на фирме, намного смягчив, таким образом, удар который принял на себя его друг.

остается только нервно закурить

Настоящие друзья

Спасибо, юля!

Сплин, спасибо большое за старый-новый фанфик. Он был одним из первых прочитанных мной фанфиков (ещё на Амедии).

_________________
Как хорошо, когда всё хорошо!(с)

Лида,
с новой веточкой-нитью на нашем НРК-дереве!

очень интересно будет следить за состоянием и изменениями героев.
Бедные ребята, как они выдержат такие последствия?!

а главное - как выдержали родные Кати такое известие?
в Зималетто бы щас друга Кольку на подхват пригласить...

_________________
Подсела на сериал Женский доктор 2 -
клипы: http://www.youtube.com/playlist?list=PL ... s7IOkzcTJ0

Лида.спасибо что не разлюбили Катю и Андрея.
Надеюсь Катя просто впала в транс и Жданов сможет ее отогреть.

_________________

Крестная фея, я хочу себе дракона
— Может что по проще?
— Тогда хочу есть и не толстеть
— Какого цвета дракона ты хочешь?

Sunny Mystery, Olika_Pragli, lady Yu, спасибо!


Взаимно!

Лидочка!

_________________
Тот,кто никогда не смеется над собой,упускает множество отличных способов посмеяться.С.Дункан

вау!!!

lenushka, elle, спасибо!

Старый друг лучше новых двух. И это не только о Романе Малиновском, это о фанфике вцелом. согласитесь, фанфики, написанные сразу после окончания сериала, обладают особым обаянием! А переработанные с учетом возросшего мастерства автора - это просто замечательно!

_________________
Архив


Сведения о моих книгах: topic1796.html?&p=1287322#
Архив

Я хорошо помню этот фик - он был одним из первых прочтаных мною и совпадающий по эмоциональности с тем всплеском эмоций, который был у всех нас. И тем интереснее прочитать его сейчас в новой редакции и на "трезвую голову".
Спасибо!

_________________

И для меня это один из первых фиков и недавно захотелось его перечитать, всё времени не хватает. А тут счастье привалило.
Лидочка, спасибо!

_________________
Умная женщина - та, в обществе которой можно держать себя как угодно глупо. Поль Валери
Жизнь-это цепь потерь. Айзик Азимов

ludakantl, Nurit, Margarita, спасибо!


Мы все были тогда в таком возвышенном состоянии, что чувства, казалось, лились через край. Незабываемое время.
Но меня восхищает и радует, что и сейчас, почти через десять лет спустя! не иссякает этот источник вдохновения. Новое поколение, новые замечательные авторы - это ли не доказательство жизненной силы НРК!
С 1973 года, каждый Новый год, мы смотрим двухсерийную "Иронию судьбы..." Рязанова. Сорок лет! Каждый Новый год! И это уже традиция.
В сериале НРК - 200 серий! Тем не менее его каждый год показывают на телеэкране. И это, возможно, тоже уже традиция.


Спасибо Вам, огромное, друзья!
Спасибо всем Вам, уважаемые читатели!

Глава 3

– «Сегодня мне предстоит отчитываться перед советом. Что я чувствую?.. А ничего, – заглянув в себя, пришел к выводу Андрей. – Все это уже не имеет никакого смысла».
Он не пытался понять, почему его абсолютно не волнует сегодняшнее собрание, почему не интересуют люди, мнением которых он когда-то так дорожил. Мысленно он уже был не с ними, – все они остались в его прошлом, в том прошлом, которое было безвозвратно потеряно, и о котором он старался сейчас не вспоминать.
После обстоятельного разговора с Катиным врачом, Андрей принял для себя однозначное твердое решение, и теперешняя его жизнь была настолько далека от «Зималетто», что все, что было связано с делами фирмы казалось ему только досадным препятствием, которое необходимо как можно быстрее преодолеть. Единственным его желанием сейчас было убедить совет в правильности и необходимости следовать их с Катей плану вывода компании из кризиса.
– «Если акционеры согласятся с нашим планом, то отцу придется все взять на себя».
Руки судорожно вцепились в руль, – Андрей прекрасно понимал, какую непосильную ношу взваливает на плечи своего, увы, уже немолодого отца.
Вчера, решившись на прямой разговор, он, открывая отцу истинное положение дел в компании, не мог заставить себя поднять голову и посмотреть ему в глаза, а когда все же посмотрел, то увидел в них то, что и ожидал – боль, разочарование и… безграничную усталость.
– «Ну, и кто ты после этого, Жданов? – напряженно вглядывался Андрей в знакомую до мелочей, сотни раз изъезженную дорогу. – Бездарный президент, неблагодарный сын и просто подонок».
Такой эпитафией самому себе закончились его размышления.
Машина, повинуясь отработанному до автоматизма движению рук, подъехала к офисному зданию «Зималетто». Андрей припарковался на привычном месте, действуя машинально как автомат, вышел из автомобиля, щелкнул брелком сигнализации и подгоняемый резкими порывами холодного зимнего ветра быстрыми шагами направился к входу в здание. Кивнул поздоровавшемуся с ним охраннику, и вдруг поймал на себе его странный удивленно-испуганный взгляд.
– «Смотрит на меня так, будто я приведение», – не останавливаясь, подумал Андрей.
Лифт, президентский этаж, ресепшн.
– Добрый день, Мария… Что с вами, Маша? Вы, что, не узнаете меня?
– Здра…авст…вуйте Анд..рей… Палыч, – пролепетала впечатлительная Тропинкина, рассматривая его во все глаза.
– «Может быть, я действительно похож на приведение, если от меня все сотрудники шарахаются? – удивился Жданов. – Ааа… Понятно! – догадался он. – Слух о кризисе проник в массы, и я выбран на роль главного злодея».
Неожиданно вспомнился вчерашний вечер, проведенный в доме Пушкаревых, в один миг постаревшие родители Кати, убитый горем Зорькин…
– «А они правы! Я и есть самый настоящий злодей!»
Вот и дверь в конференц-зал.
– «Не раскисать, Жданов! – постарался он взять себя в руки и справиться с минутной слабостью. – У тебя нет права на сомнения! Вперед и только вперед!»
– Здравствуйте. Все в сборе? Можем начинать? Я готов ответить на все ваши вопросы…
– «Почему они так странно смотрят на меня? – обомлел Андрей. – Почему молчат? Сашка – взгляд такой напряженный, серьезный, Кира вскочила, а в глазах… слезы?!.. Отец – столько тревоги, волнения на лице... Господи! Мама! Маме плохо!»
Все бросились к обмякшей в кресле Маргарите.
– Мама, мамочка, – испуганно шептал коленопреклоненный Андрей.
Наконец Маргарита пришла в себя, порывисто обняла сына и крепко как когда-то в детстве прижала к себе.
– «Как хорошо, мама, так бы замереть, уткнувшись в твое плечо и почувствовать, как уходят из сердца все тревоги и горести».
– Что с тобой случилось, сынок?
– «Нет, мама, не поймешь ты меня и не поможешь. Никто мне не поможет. Детство давно кончилось».
– Все нормально, все нормально, ма…
– Надо же, а мы и не догадывались, что кризис на фирме это нормально.
– «Сашка… Ну, вот это то, что должно быть, а то напугали…» – подумал Андрей, а вслух произнес.
– Кризис это конечно ненормально, вот давайте о нем и поговорим.

Говорили долго, но как ни странно довольно спокойно. Даже Воропаев был на редкость сдержан. Обсудили текущие дела, план выхода из кризиса. Возникла напряженность, когда заговорили о «Никамоде» и о том, что «Зималетто» фактически принадлежит Пушкаревой. Наконец-то подала голос до этого молчавшая и не сводившая с него пронзительно-укоряющего взгляда Кира: – «Как ты мог Андрей… почему она… почему не я…», но он достал заранее приготовленную Катей доверенность на управление «Никамодой» на имя Павла Жданова, – «Катенька, милая моя Катенька, опять ты спасаешь меня», и эта проблема была решена.
Оставалась последняя формальность. Андрей заявил о своем добровольном желании покинуть пост президента и передать дела тому, кого совет изберет его приемником.
И тут произошло то, чего он никак не ожидал. Слово взял Павел и, обосновывая свое предложение тем, что тот, кто довел фирму до кризиса, тот и выводить ее из него должен, предложил оставить Андрея на должности президента, возложив на совет директоров тотальный контроль за его деятельностью, а на самого президента необходимость еженедельно отчитываться перед акционерами.
– Андрей, сейчас никто лучше, чем ты и твоя команда не сможет сориентироваться в сложившихся обстоятельствах, а времени на раскачку у нас нет, – подвел итог своего выступления Жданов-старший. – Поэтому я принял решение оставить у руля компании тебя и прошу совет поддержать это решение.
– «Не хотелось сегодня, не хотелось по живому, но выбора нет, придется рвать здесь и сейчас», – встал из-за стола Андрей и, предваряя реакцию акционеров на предложение отца, попросил сначала его выслушать.
– Па, я так понимаю, что ты одобряешь наш антикризисный план?.. Это замечательно, но я вынужден отказаться от президентского поста. Дело в том, что я увольняюсь.
Андрей поднял вверх руки, останавливая обрушившийся на него рой вопросов и восклицаний.
– Простите, что бросаю вас не в самый лучший период, простите, за причиненную боль, простите за все ошибки, что я совершил, но это решение окончательное и я его не изменю.
– Объяснись, Андрей, что происходит?!
Суровый, и непривычно резкий голос отца, впервые дал понять Андрею, как сильно тот переживает и как мучительно пытается если не оправдать, то хотя бы разобраться в мотивах его поступков.
– Я не могу сейчас всего объяснить, – вглядывался он в полные горечи отцовские глаза. – Я понимаю, как со стороны выглядит мое решение. Па, поверь, я не бегу от ответственности, дело совсем в другом… С фирмой все будет хорошо. Я в этом уверен. Тебе помогут Роман, Кира, да ты и сам видишь, наш план действует…
– Он уверен! – раздалось язвительное восклицание Александра. – Полюбуйтесь на него! А когда ты разваливал фирму, ты тоже был уверен, что все будет хорошо?!
Андрей замолчал, понимая, что никакими словами невозможно объяснить его очередное, как кажется отцу и остальным акционерам, предательство.
– Я не могу... Я должен уйти. Простите меня… – с трудом проговорил он, все ниже склоняя голову.
– А как же наша свадьба, Андрей? – вдруг раздался взволнованный голос Киры.
– Прости, Кира, все изменилось, и свадьбы не будет.
Шок. Звенящая тишина. Все, кто находился в конференц-зале, замерли, наблюдая за человеком еще минуту назад казавшемся им пусть и виноватым, но родным, близким и понятным, а сейчас, все дальше и дальше отдаляющимся от них пропастью непонимания и отчуждения.
– Это из-за Пушкаревой?! – догадалась Кира.
– Да, Кира, это из-за Кати.
– Что тебя связывает с ней? Ты что… ты влюбился? – Кира смотрела на него расширенными от ужаса глазами, видимо сама, испугавшись своей догадки.
– Влюбился. Да я люблю Катю Пушкареву! – как гром среди ясного неба прозвучал голос Андрея.
– Нет! Ты не понимаешь, что ты говоришь, – отказывалась верить его словам Воропаева.
– Нет, Кира, это ты еще ничего не понимаешь. Я действительно ее люблю. Моя жизнь принадлежит Кате и этого никто и ничто изменить уже не сможет. Прости меня Кира, прости если сумеешь, я не могу иначе, я знаю, что это жестоко, что я виноват перед тобой, но я не могу иначе… Прости.
Андрей замолчал, с сожалением вглядываясь в скорбно поникшую фигуру своей бывшей невесты, на мгновение схлестнулся с ненавидящим взглядом бросившегося на помощь к сестре Воропаева, и повернулся к онемевшим растерянным родителям.
– Папа, мама не нужно пытаться меня остановить. Вот здесь мое заявление об уходе. Я обещаю когда-нибудь вам все объяснить.
Он развернулся, и тихо попросив, – Роман проводи меня, – ни с кем не прощаясь, покинул конференц-зал.

Андрей стремительно выбежал из зала, будто опасался, что кто-нибудь попытается его задержать, и Роман, окинув взглядом все еще находящихся в шоке акционеров, поспешил вслед за другом.
– Ром, а что это было? Что они так на меня смотрели? – спросил Андрей, когда они вдвоем оказались в приемной.
Вместо ответа Роман подвел Жданова к большому настенному зеркалу. Тот заглянул в него и невольно отшатнулся.
Вид у него и вправду был пугающим. Осунувшийся, сильно похудевший (костюм висит как на вешалке), с темными кругами вокруг глаз, он выглядел как плохая и сильно уменьшенная копия самого себя, но самое странное, в его некогда смоляной челке невесть откуда вдруг взялась совершенно седая прядь. Андрей пристально всмотрелся в свое отражение, и неожиданно заявил усмехнувшись:
– А, что, мне идет, по-моему.

Ночи Андрея. (Ночь первая, из тех ночей, что мы будем вместе с ним)

– «Господи, сколько же за последние дни всего произошло, а я до сих пор не верю, что все это происходит на самом деле», – сидя на полу, обхватив руками колени и положив на них голову, скользил невидящим взглядом Андрей по погруженной в полумрак комнате.
У него вошло в привычку, сидеть вот так в темноте и коротать ночи, размышляя о жизни, о себе, о Кате, об их отношениях… И казнить себя, ибо все эти размышления неизменно заканчивались осуждением и вынесением жестокого приговора негодяю и пройдохе Андрею Жданову.
– «Катя, Катюшенька – друг ты мой, девочка моя, женщина моя любимая. Как же мне плохо без тебя, Катенька. Как же плохо и как одиноко. Никогда у меня не будет такого друга как ты, никогда никто не будет любить меня, как любила ты. Только и я, Кать, я тоже никогда никого больше не полюблю, слышишь? Никого и никогда. Я знаю, чувствую, ты обязательно выздоровеешь. Я в этом уверен. Вот только я не уверен, совсем не уверен, что я тогда буду нужен тебе, что ты простишь меня, и все у нас будет как прежде…»
Как прежде…
Андрей вспомнил их с Катей короткий «роман», вспомнил как «ухаживал» за ней, как стесняясь, водил по сомнительным кафешкам и клубам, как дарил пошлые открытки и пустяковые подарки, купленные для нее Малиновским. Вспомнил, как смущалась Катя, когда он привез ее в гостиницу, как тяжело ей было войти в квартиру Романа…
– «Свинья, какая же ты свинья, Жданов, – застонал он в голос. – Как ты мог так относиться, так обращаться с ней? Ведь понимал, уже тогда понимал, как она дорога тебе и продолжал куражиться и над ней и над собой».