|
Глава 9
Гром грянул почти одновременно в двух разных районах города, хотя метеорологи никаких аномалий и не предсказывали, наоборот все последние дни погода в Москве была на редкость солнечной, теплой и безветренной.
Андрей и Роман, вместе вызванные на рандеву с президентом, понятия не имели по какому поводу их вызывают. Весь прошедший месяц они были заняты заключением договоров с заинтересованными в сотрудничестве с «Зимолетто» компаниями, даже в командировки выезжали, чтобы на месте проинспектировать магазины, в которых предполагалось продавать одежду от Милко и в торжественной обстановке поставить свои подписи под контрактами. Может быть, решили друзья, кому-то из них опять предстоит поехать в командировку?
– Хорошо бы куда-нибудь в Европу, – озвучил свое желание Роман, на что Андрей только пожал плечами. Честно говоря, он так устал, что ему никуда, даже в Европу ехать не хотелось.
Когда они зашли в президентский кабинет, то сразу догадались, что заграницей тут и не пахнет. Андрею вообще понадобилось только один раз взглянуть на отца, чтобы понять, - случилось что-то из ряда вон выходящее и то, что случилось, очень негативно повлияло на настроение президента.
– Присаживайтесь, – указал Павел Олегович на диван и кресло в гостевой зоне, встал из-за стола, подождал, когда молодые люди рассядутся, и присоединился к ним.
– У меня для вас плохая новость, – налил он в стакан воды, и, выдерживая паузу, медленно ее выпил. – Александр каким-то образом узнал о «Никамоде» и пытается выяснить что связывает «Зималетто» с этой компанией.
Роман от неожиданности неприлично присвистнул, а Андрею удалось сохранить видимое спокойствие, он только резко выпрямился и замер в кресле, напряженно вглядываясь в отцовские глаза.
– Что ты об этом думаешь? – после непродолжительного молчания поинтересовался он.
– А что я могу думать? – непривычно резко ответил отец, показывая тем самым, насколько ему неприятна создавшаяся ситуация. – Выяснять откуда у Александра информация, я не собираюсь, это уже не актуально. Приказать ему не вмешиваться в дела компании не могу. Он в любом случае меня не послушает, даже если я очень попрошу его об этом. Вы лучше меня знаете, какой Воропаев сложный и неуступчивый человек.
– У нас есть шанс скрыть от него настоящее положение дел? – поинтересовался Андрей.
– Есть. До определенного момента.
– Что ты имеешь ввиду?
– Пока он наводит справки и пытается подключить к своим поискам Ветрова я смогу держать его на расстоянии.
– А Ветров, насколько он может быть информирован?
– На прямую по документам «Зималетто» сделка с «Никамодой» не проходила, Ветров ничего не сможет раскопать, но если Александр потребует провести аудит, то доберется до истины.
Президент встал, прошелся по кабинету, немного постоял у окна, потом вернулся к столу и сел в кресло.
– Я буду удерживать его от решительных действий столько, сколько смогу, но мы должны быть готовы к любому развитию событий. Андрей, – обратился он к сыну, – сколько по твоим расчетам нам еще нужно времени, чтобы выбраться из долговой ямы?
– Не меньше полугода.
– Подготовьте подробный отчет о текущем состоянии дел в компании и о перспективах ее выхода из кризиса, – прикрыв рукой усталые глаза, тяжело вздохнул президент.
За несколько дней до драматических событий в «Зималетто», на другом конце огромного мегаполиса директор банка «Ллойд Морис», попросил своего секретаря вызвать к нему в кабинет старшего специалиста кредитного отдела Екатерину Пушкареву.
– Прошу вас, Екатерина Валерьевна, – стараясь говорить как можно мягче, обратился к ней директор. – Присаживайтесь. Нам с вами предстоит непростой разговор.
– Я много думал Катя о вашем поступке и пришел к выводу, что совершить его вы могли, только находясь в критической ситуации или пытаясь помочь кому-то, кто в такую ситуацию попал. Я знаю, что вы честный человек, Катюш, и более чем уверен, никакой личной выгоды вы от этой сделки не получили. Хочу вам сразу признаться, первым моим желание тогда было отказать вам в вашей просьбе и поскорее с вами расстаться, но что-то удержало меня от этого. Я принял решение вам помочь, потому, что почувствовал, помогая вам, я совершаю какой-то очень хороший поступок, пусть и не знаю, что за всем этим стоит.
Катя, внимательно слушая своего начальника, совсем не волновалась, хотя и понимала, что сейчас решается ее судьба. Она готова была принять ее без сожаления.
– Катюш, – директор замялся, стараясь найти слова щадящие самолюбие одного из лучших сотрудников банка и как-то смягчить последующий за этими словами удар, – волею случая теперь я догадываюсь, что заставило вас пойти на такой шаг, но то, что мне открылось, ставит меня в очень неудобное положение. Из достоверных источников, – продолжил он, – мне стало известно, что один из главных акционеров модного дома «Зималетто» пытается выяснить все о компании «Никамода». Его интересует не только, чем конкретно занимается эта компания, он очень хочет знать, что связывает ее с «Зималетто».
Эта информация для Катерины оказалась неожиданной, но не более того. Она с самого начала предполагала возможность такого развития событий и предвидела, что за этим последует.
– Кать, я давно знаю Павла Жданова и знаю наверняка, что отношения его компании с «Никомодой» с юридической точки зрения абсолютно чисты. Взаимоотношения «Никамоды» и «Ллойд Морис», тоже безупречны. Банк волен давать кредит тому, кому хочет и отчитываться в своих действиях не перед кем кроме своих учредителей не обязан, и все-таки мне не хотелось бы, чтобы кто-то узнал о полученном «Никамодой» в моем банке кредите… А вы Катя…
– Я поняла, в этой цепочке я слабое звено.
– Как не прискорбно мне это признавать.
– Не волнуйтесь, Вячеслав Семенович, я сегодня же подам заявление об уходе.
– Я очень сожалею, Кать.
– Я вам верю, – Катерина встала и прошла к двери. – И еще… Я хотела сказать… Вячеслав Семенович, вы все правильно поняли… Ваша помощь… Вы не только спасла чью-то карьеру и репутацию, возможно, вы спасла чью-то жизнь… Спасибо вам за все.
– Жданов, я ничего не понимаю! Откуда могла просочиться информация? Не я, не ты, не тем более Павел Олегович, никто из нас не мог слить ее Воропаевым. От кого они могли ее получить?
Роман метался по кабинету Андрея, периодически поминая нечистую силу и от переизбытка эмоций ударяя кулаком по мягким и не очень предметам обстановки.
Андрей в нервных эскападах друга не участвовал, сидел и молча разглядывал потушенный экран монитора.
В отличие от Романа он сразу догадался, откуда ветер дует.
Сложить дважды два было нетрудно. Александр, конечно же, узнал о «Никамоде» от своей сестры, а она могла получить какую-то информацию от Виктории, больше не от кого, потому, что единственный человек из окружения Воропаевых, кому мог проболтаться Зорькин (себя, Романа и Катю, он из списка предателей категорически исключал), – это Клочкова и он даже знает когда это произошло. Месяц назад, на показе.
– Поехали, – принял решение Андрей.
– Куда поехали? – остановил свой забег по кабинету Малиновский.
– Куда надо.
– Так бы сразу и сказал. Когда надо я всегда, пожалуйста.
– Здравствуйте, Николай Антонович! Как поживаете? – с места в карьер накинулся Андрей на открывшего им дверь своей квартиры Зорькина, не давая тому опомниться. Молодой человек посмотрел на незваных гостей тусклым взглядом, не говоря не слова, жестом предложил им войти, сам же развернулся и нетвердой походкой отправился восвояси. Выглядел Николай, мягко говоря, не очень. Всклокоченный, в странной растянутой майке одетой на голое тело и, как стало понятно, сильно захмелевший.
Проследовав за хозяином, друзья обнаружили его за кухонным столом в компании с початой бутылкой водки.
– Что ж это вы, Николай, напиваетесь в одиночестве? – поинтересовался Жданов. – Не порядок.
– Если бы вы знали причину, вы бы тоже напились, – неожиданно трезво выпалил Зорькин.
– А мы знаем, – уселся напротив него Жданов, в то время как Роман продолжал стоять и с любопытством разглядывать подозреваемого ими в вероломном предательстве молодого человека. До сегодняшнего дня он видел Николая только один раз, на показе, и тогда он показался ему совершенно безобидным инфантильным существом. Роман еще удивился, как этого ботаника угораздило ввязаться в авантюру с «Зималетто»?
Пока они ехали, Андрей вкратце рассказал ему историю своего знакомства с Зорькиным, и объяснил какую роль в его спасении и спасении «Зималетто» сыграла подруга Зорькина Катя.
– Что вы знаете? – хмуро поинтересовался Николай.
– Знаем, что это вы выболтали акционерам информацию о сделке между «Зималетто» и «Никамодой».
– Нет! Это неправда! – возмутился Зорькин. – О нашем договоре я никому и ничего не рассказывал!
– Ой, ли? А Клочковой?
– Я только сказал ей, – сразу сник новоявленный Казанова, – что я директор компании «Никомода».
– Всего-то, – нехорошо усмехнулся Андрей.
– Отличный подарочек вы сделали Воропаевым, господин Зорькин, – подтвердил его выводы Роман.
– Я… Она… – пытался что-то объяснить Николай, – Виктория сама мне позвонила, предложила встретиться и… она пыталась разузнать подробности о «Никамоде». Но я ничего ей не сказал, я сразу догадался…
Николай замолчал, и, обхватив голову руками, обреченно уставился на водочную лужу, вытекающую из опрокинутого стакана.
– Все понятно, – поднялся из-за стола Андрей.
– Что вам понятно? – неожиданно взорвался Зорькин. – Я Кате все рассказал, а она из банка уволилась и из дома ушла. И мои звонки она сбрасывает, не отвечает!
Губы у Николая затряслись, было заметно, что он еле сдерживается, чтобы не разрыдаться.
– Как не отвечает? – шепотом переспросил Андрей и упал на табурет, с которого только что встал.
– Я не знаю где ее искать, – совсем расклеился Зорькин, пьяно икая и размазывая по щекам слезы.
Судя по окаменевшему лицу Жданова напряжение, возникшее в замкнутом пространстве малогабаритной кухни, грозило кое-кому из присутствующих большими неприятностями.
– Спокойно! – мгновенно оценил создавшуюся обстановку Роман. И невооруженным глазом было заметно, что к трезвому взгляду на ситуацию оба сидевших сейчас за столом человека не готовы.
– Что нам известно на данный момент? – налив в стакан воды и вставив этот стакан в руки раскаивающемуся грешнику, задал ему вопрос Роман – У родителей может быть какая-то информация? Адрес, где она теперь живет.
– Нет, они ничего не знают, – прерывающимся голосом, запивая икоту водой, объяснил Зорькин. – Катя сказала, что сообщит им свой адрес, когда окончательно устроится. Они общаются с ней по телефону. Я думаю, ее родители не знают, что она уволилась с работы.
– Попробуйте еще раз ей позвонить, – предложил Малиновский.
– Я только что звонил, – указал Николай взглядом на лежавший рядом смартфон.
– А если позвоню я? – наконец-то подал признаки жизни Жданов.
Николай только покачал в ответ головой.
– Со мной она тоже разговаривать не будет, – догадался Андрей.
– Так, – подвел неутешительный итог Роман, несколько раз прогулявшись по тесной кухне туда и обратно. – Вспоминайте-ка Николай, у Кати есть родственники, живущие в другом городе?
– Есть! – незамедлительно воскликнул Колька, не понимая, правда, зачем этому шустрому парню понадобились Катькины родственники. – Двоюродная сестра в Тюмени. Мне Катя про нее рассказывала.
– В Тюмени это замечательно, как зовут?
– Не помню, Света, кажется.
– Светочка, чудесное имя. Диктуйте номер.
– Чей?
Роман только молча закатил глаза к потолку. Все-таки договариваться о чем-то с пьяным это неблагодарное занятие.
– Екатерина Валерьевна Пушкарева? – показав жестом присутствующим, чтобы не вздумали выдать себя, поинтересовался у своей собеседницы Роман. – Вас беспокоит курьер из службы доставки. На ваше имя поступила ценная посылка из Тюмени, я привез ее по указанному адресу, а мне сообщили, что вы больше там не проживаете. Куда прикажете доставить посылку?
– А почему вы не оставили ее там куда привезли?
«Умничка, девочка – подумал Роман, – сразу бьет прямо в цель».
– Извините, но по нашим новым правилам я ценную посылку должен передать непосредственно в руки адресату.
– Тогда скажите, куда мне за ней подъехать и я приеду сама.
– А может, мы с вами где-нибудь встретимся? – догадавшись, что свой новый адрес Катя ему сообщать не собирается, импровизировал Роман, – у меня еще куча посылок и бандеролей и я боюсь, что до ночи не попаду к себе в офис. Где вы сейчас находитесь?
– На Кадашевской набережной водоотводного канала около Лужкова моста.
– Замечательно. Это как раз мне по пути. Стойте там и никуда не уходите, договорились? Я приеду через пятнадцать минут.
– Хорошо… договорились. А как мы узнаем друг друга?
– Легко, – не моргнув глазом соврал Роман. – Я буду в форменной куртке. А паспорт у вас при себе? – поинтересовался вошедший в роль почтальона Малиновский, за что получил кулаком по ребрам от Жданова.
– Ну вот и все, – заявил Роман, потирая ударенный бок и морщась. – Погнали на Болотную?
– Я сам! – гаркнул Андрей. Вскочил и, окатив недобрым взглядом притихших «тайных агентов», выбежал из квартиры.
Нести в себе огромное, до недавних пор неведомое ей чувство, с каждым днем становилось все тяжелее. Она-то надеялась, что со временем ей станет легче, что сердечная боль притупится, уйдет. Ничего подобного не случилось. Тоска на душе только усиливалась, и это было невыносимо. Не так это просто, оказывается, болеть такой болезнью как любовь. Ее не волновало увольнение, почти не беспокоили родители, - как они там без нее, как переживают разлуку с ней? Она думала и вспоминала только об Андрее. Вспоминала его нежные и горячие руки, его взволнованные глаза, переживала заново каждую минуту, каждое мгновение проведенное рядом с ним…
Сегодня специально пришла на это романтичное место, чтобы постоять тут в одиночестве и помечтать о несбыточном.
Катя проводила теплым взглядом шумную свадьбу, задержавшуюся на мосту любви, потом повернулась, облокотилась о перила и стала смотреть на мутную воду канала. Когда-то здесь не было этих набережных, моста, этих домов, а люди все равно стояли на этом берегу и, как и она смотрели на воду. Сколько ее утекло с тех пор?
Чьи-то сильные руки схватили ее поперек туловища и потащили, отрывая от перил.
– Что?!.. Что такое!.. Прекратите!.. Оставьте меня, – возмущалась Катерина, пытаясь вырваться из крепких мужских рук. – Куда вы меня тащите?!.. Молодой человек, вы, что с ума сошли, что вы людей хватаете? – почувствовав относительную свободу, накинулась она на хулигана и потрясенно замолчала, разобравшись, кто перед ней стоит. – Андрей Палыч?.. Это вы? Что вы тут делаете?
– А Вы что тут делаете?.. Что вы там внизу увидели?
– Подождите, – догадалась Катя и невольно улыбнулась. – Вы что подумали что я…
– А что я еще должен был подумать? – повышая голос и энергично жестикулируя, мгновенно закипел Андрей. – Зорькин сказал, что вы ушли из дома, что вас уволили с работы, а вы тут стоите…
– Андрей Палыч, успокойтесь, пожалуйста, – постаралась она утихомирить разбушевавшегося Жданова. – Из дома я не уходила, просто решила снять квартиру и жить от родителей отдельно, и с работы меня никто не увольнял, я по собственному желанию ушла.
– Ага, знаем мы эти собственные желания.
– Даже если это и так, – улыбнулась Катя, – ничего страшного ведь не произошло. Найду я себе другую работу.
– Лучше я найду вам работу.
– Нет! Все-таки лучше будет, если я сама это сделаю.
– Сама, сама, все сама, – передразнил ее Андрей. – Черствая вы женщина Катерина Валерьевна, бессердечная.
– Я? – обомлела Катя.
– Вы! Вам плевать, что кто-то волнуется, переживает, постоянно о вас думает. Вы знаете, что я из-за вас спать перестал?
– Вы преувеличиваете, Андрей Палыч.
– Да ну вас, – махнул на нее рукой Жданов.
Катя любовалась Андреем. Он выглядел и воинственным и беззащитным одновременно. Гордо поднятая голова, исхудавшее утомленное и безумно красивое лицо, ни дать ни взять мученик на эшафоте приговоренный к гражданской казни.
Катя медленно подошла, подняла руку и аккуратно поправила воротник его рубашки.
– Не волнуйтесь, Андрей Палыч, все со мной нормально.
– Я чуть с ума не сошел когда узнал, что с вами случилось. – Андрей перехватил и прижал к себе ее ладонь. – Я скучал, Кать, мне вас не хватало.
Что она могла ему ответить?
Она просто уткнулась лицом ему в грудь и замерла в его объятьях, в изнеможении закрыв глаза. Она тоже скучала, очень очень скучала.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Урааа!! Очень хочу туда заглянуть и с нетерпением жду.
))) у меня чуть больше года назад несколько сурьезных неприятностей в жизни навалилось и я из-за них и большой рабочей нагрузки дошла до нервного истощения и никак не могла из него выйти. Меня от простого матного слова в мой адрес судороги по руками били, хотя это такая мелочь в нашей жизни, в нормальном состоянии меня почти невозможно вывести из себя так, что бы я это показала особенно. (Сейчас все хорошо) И это я так буквоедствую и хулиганю 
. Но сочетание профессиональной уверенности с личной... задавленностью понять могу.
все только начинается, но так тонко, чувственно, красиво! 
