Яна, Sonya-nrk-fan, ja_imaka, вера, natunata, tatyana-gr, Синара, Люсинда -
Яна писал(а):
Заинтриговали нас таинственным "кто-то"...
Sonya-nrk-fan писал(а):
Вот это и называется заинтриговать!
вера писал(а):
И некто таинственный тоже напрягает.
ja_imaka писал(а):
Ах, автор! Коварный автор! Принесет долгожданную проду, а в ней - новая интрига. Да, все интереснее и интереснее. Кто же этот таинственный "кто-то"?
tatyana-gr писал(а):
Но вот что там за посетитель?
Таинственность посетителя сильно переоценена, боюсь, разгадка разочарует.
Синара писал(а):
Вот жил же народ неспешно, без телефонов
Так 1922 год же! Вспомним, что году эдак в 1980 отъезд на дачу также мог означать отрыв от городского мира - у нас в деревне под Москвой был один вечно сломанный автомат и один телефон в доме у соседки.
Я, кажется, даже не очень задержалась с продолжением.
Герои гуляют по Франции; автор отправил их туда, где сам бывал. Места это известные, они не всем нравятся, но автору понравились, а, значит, персонажам тоже.
На самом деле так быстро из Арля до моря на лошадином транспорте не доедешь, но поскольку изложение тянется медленно, автор решил хоть так его ускорить, сократив им дорогу.
Капитанская дочка, или Дамское счастье – 25.Андре, уезжая, сказал личной помощнице, что его не будет дней пять-семь, потом мсье Жандро-старший сообщил, что сын, видимо, задержится. Работа в «Счастливом дне» шла, как обычно – хозяин в отъезде, но все на местах, указания оставлены. В Париже немало контор и магазинов, владельцы которых вообще не появляются, только доходы получают, так что многие служащие радовались – мсье Андре любит то на склад неожиданно нагрянуть, то какой-нибудь отдел посетить или по мастерским пробежаться. Если что не так – накричит, бросится сам стеллажи переставлять да товары перекладывать, идеи у него через день новые, не успеваешь за ними - без хозяйского глаза оно спокойнее.
Но Кате очень хотелось поскорее увидеть своего драгоценного патрона. Вообще-то видеть Андре ей хотелось всегда, однако сейчас к ее личным желаниям добавились совсем не личные причины.
Зорькин уже пару раз намекал, что, по его сведениям (а Коля внимательно следил за происходящим на Парижской бирже), началась какая-то сомнительная суета с этими самыми бонами: их биржевые котировки растут необъяснимо быстро, и это подозрительно.
- Так это же хорошо, - заметила Катя.
- Не скажи… Это называется «мыльный пузырь», лопнуть может со дня на день.
Сначала Катя не обращала внимание на Колины опасения; решила, что Зорькин таким образом себе вес придает, ведь Коля любит покрасоваться. Но в среду, после работы они вдвоем отправились на вечернюю лекцию в Сорбонну. Лекция оказалась интересной: об истории биржевых спекуляций рассказывал отставной чиновник Министерства по налогам и сборам, его специально пригласили как специалиста-практика. Он немало внимания уделил преступлениям в сфере финансов; бывший чиновник рассказал о нескольких крупных аферах, раскрытых еще до войны. И кое-что в этих аферах поразительно напоминало историю с бонами.
Катя хорошо помнила содержание договоров с банками: решение о продаже ценных бумаг мсье Андре Жандро мог принять только лично и лично явиться именно в те банки, от имени которых были выписаны боны, т.е. в Арль или в Перпиньян. В Арле условия были щадящими – банк обязался в течение суток после представления заявления мсье Андре Жандро обменять ценные бумаги на наличные исходя из котировок на день подачи заявления, а вот в Перпиньяне даже сроки не были указаны и написано, что предусматривается возможность выплаты суммы по частям. Если банк захочет, он средства весь год по капле выдавать может.
Катя подумала, что стоило бы обратиться за разъяснениями к контрагенту со стороны банка, к тому самому малосимпатичному Раулю фон Киршбергу. И тут перед ее глазами очень четко всплыла сцена: Андре накануне отъезда разговаривает на лестнице с мсье Маленом об охоте, и тот заявляет, что если охотиться, то уж в Африке, как фон Киршберг, туда уехавший. А это значит, что тот, кто устраивал эти сделки, уже заграницей и, случись что, он недосягаем! Это плохо, очень плохо!
Катя призадумалась, а Коля уже отбросил все сомнения:
- Срочно свяжись со своим хозяином, пусть обменяет хоть часть ценных бумаг на наличные. Вы же прогорите! – заявил он Кате, когда они вышли на бульвар Сен-Мишель.
Легко сказать «свяжись!», а как это сделать? И главное, как это сделать, чтобы никто не знал. Мсье Поль, разумеется, в курсе, как отправить сыну телеграмму или кому позвонить в Арле, но к нему обращаться не стоит. Мсье Мален? Он, конечно, близкий друг, но что-то Катю удерживало – разные друзья бывают…
Надо действовать, и не откладывая. Милко, вот кто может ей помочь! Решили так: Коля возвращается в Нейи и говорит Валерию Сергеевичу, что Катя осталась на часик в Сорбонне, позаниматься в библиотеке, а Катя отправляется к Милко прямо сейчас. Адрес она знала: улица Кампань-Премьер 31, недалеко от бульвара Монпарнас, где традиционно селилась парижская богема. Дом, где находилась квартира, судя по всему, был построен недавно – лет двадцать назад, в стиле ар нуво. Причудливые каменные цветы и лепестки по фасаду; огромные окна странной формы, мозаика изысканных тонов – все говорило о том, что это прибежище людей творческих. Консьержка сообщила, что мсье МилкО снимает квартиру на четвертом этаже.
- Только вы, деточка, не вовремя, у него гости, - пожилая консьержка посмотрела на Катю с некоторым состраданием. – И вообще, нечего вам там делать.
Это замечание Катя пропустила мимо ушей и уверенно зашла в обитый бархатом лифт (подумать только, четыре года назад она смертельно боялась лифтов и метро!).
Из-за двери квартиры на четвертом этаже доносились звуки патефона, что-то экзотическое, мяукающее и тягучее. Дверь Катерине открыла высокая, густо накрашенная девушка в алом вечернем платье. Она казалась еще выше из-за сложной куафюры, увенчанной перьями. Катя решила, что перед ней – подруга Милко, понятно, что такую особу лучше было не демонстрировать господину Вукановичу-старшему.
- Вы к кому, крошка? Вы дверью не ошиблись? – неожиданно низким контральто спросила девушка.
Катя смутилась, опустила глаза и уперлась взглядом в туфли собеседницы – лакированные туфли кроваво-красного цвета удивили Катерину не столько фасоном, сколько размером. Это что же за ножищи у мадмуазель? И ручки тоже – не миниатюрные.
Катя с изумлением поняла, что перед ней - переодетый мужчина. Еще одна такая же «девушка» выглянула из комнаты в коридор. Милко маскарад устроил? Но до Марди-Гра далеко (
Марди-Гра ‘Жирный вторник’, время масленичного карнавала). Неужели и Милко сейчас появится в женском платье? Однако кутюрье выглядел более традиционно, хотя шелковая голубая рубашка с пышной пеной кружев на воротнике и на манжетах не вполне соответствовала парижской мужской моде сезона 1922 г.
Катя забормотала извинения, а Милко, схватив ее за рукав, поволок в кабинет со словами:
- Девочки, развлекайтесь, это ко мне с работы.
Катя понимала, что должна объяснить причины своего появления: ворвалась в дом без приглашения, влезла в частную жизнь, так в Париже не принято, Милко рассердился, наверное. Но Милко выглядел скорее смущенным, чем рассерженным.
- Я, наверное, должен объясниться, - неуверенно начал он. – Ты видела моих друзей и, вероятно, поняла… Ты же у нас – особа образованная… Здесь, в Париже, я могу быть самим собой, не то, что у меня на родине… Отец ничего не знает. Он бы умер со стыда, а перед этим меня бы пристрелил из своего любимого ружья.
Только тут до Кати дошло, что он имеет в виду – конечно, о том, что есть такие люди, она, теоретически, знала, и про античность читала, и про эпоху Возрождения. Более того, светская хроника, кинематограф, эстрада ввели в моду тип женоподобного элегантного мужчины, открыто не заявляя, но подразумевая его не вполне ординарные склонности. Вот только таких знакомых у Кати никогда не было.
- Я очень обрадовался, когда отец вздумал тебя сватать, - продолжал Милко, - пусть он считает, что у меня есть в Париже невеста, так ему спокойнее, а помолвка может тянуться долго. У нас иногда по семь-десять лет на дом, на свадьбу, на подарки собирают. И я ничем тебе докучать не буду. Мы же с тобой друзья. Что скажешь?
А что Катя могла сказать? Милко такой, какой он есть, и, наверное, без него "Счастливый день" был бы совсем другим, или бы вовсе не было ни магазина, ни мастерской.
- Я понимаю, это вы ради отца..., - сказала она.
Видно, признание облегчило Милко душу, он ослепительно улыбнулся и своим обычным, ехидным тоном спросил:
- И зачем невестушка примчалась на ночь глядя к жениху? Соскучилась?
Катя скрывать не стала: есть подозрения, что Андре грозят крупные финансовые потери, надо помочь, надо предупредить.
Милко не был бы Милко, если бы немного не поломался:
- И ты хочешь его спасать? Какой ужас! Ухожу! Ухожу! Меня приглашали в модный дом Роша, обещали кучу денег, а я польстился на заверения Андре! Нет, ухожу к Роша! Это имя, это репутация!
Но Катя нашла нужные слова, чтобы образумить капризного «жениха»:
- Милко, так это же дом Роша, он и останется домом Роша, а «Счастливый день» - это ваш дом, Милко. Если вы знаете, как найти Андре, помогите!
Милко знал:
- Был я там в прошлом году – ездил черпать вдохновение в красотах южной природы. Это старая дедовская усадьба, ни телефона, ни дороги. Но в Арле, на площади Сен-Трофим есть кафе «У Мариуса», там для Андре оставляют письма, они помогут с ним связаться. Так что тебе – прямая дорога в Арль.
Но это было еще не все, ведь Катя хотела выехать уже завтра, в четверг вечером, и ее отсутствие на работе надо было как-то объяснять.
- Милко, скажите в «Счастливом дне», что я должна срочно выехать куда-нибудь не очень далеко от Парижа, но на два дня. Например, в Шартр, у мсье Жандро были какие- то планы насчет тамошней пуговичной фабрики. Вам возражать никто не будет.
- Возражать? Творцу? Пусть только попробуют!
Назавтра Милко все разыграл, как по нотам. Его вопли, что Катрин надо ехать немедленно в Шартр, что контракт может сорваться, что проверить надо каждую пуговицу по списку, не услышал бы только глухой. Мсье Ури лично явился к Кате и попросил ее отправиться в Шартр, лишь бы кутюрье перестал скандалить. Катя достала оригиналы договоров из секретного сейфа – шифр ей сообщил Андре накануне отъезда.
Дома отец для проформы поворчал: что это за срочная командировка, куда это Катю гонят, но быстро смирился. Мария Алексеевна помогла собраться. И в четверг ночной поезд умчал Катерину из Парижа в пока неведомые ей места – в Прованс.
.
Ночь Катя провела в вагоне, не сомкнув глаз и прижимая к себе портфель с ценными бумагами. Только часов в пять утра ее сморило, и она проснулась от того, что ее трясла за плечо толстая дама, сидевшая рядом, повторяя с певучим выговором и раскатистым «р»:
- Просыпаайся, мадмуазелле, просыпаайся, уже Арле, Арле… (
это автор передает южный акцент)
Катерина вышла на окруженную платанами площадь перед вокзалом и поняла, что ей жарко в коричневом шерстяном костюме и в плаще-пыльнике, и шляпка эта глупая на глаза лезет. Она стащила шляпку и пыльник, запихала их в сумку. Октябрь в Провансе был теплым; по сравнению со сдержанным серым и бежевым цветом, так характерным для парижского городского пейзажа, здесь царило буйство красок: яркие цветы и пестрые шторы на окнах; разноцветные лавчонки; экипажи с навесами, отделанными яркими фестонами. Оглушенная неожиданной жарой, Катя, обойдя величественные развалины римского амфитеатра, выбралась на старинную площадь с фонтаном посредине и с фасадом древнего собора Сен-Трофим.
В кафе «У Мариуса» было пусто и тихо – утренний кофе ранние посетители уже отпили, а время второго завтрака еще не наступило.
Смуглый, черноусый хозяин был сама любезность. Да, мсье Андре здесь, «у деда», только связаться с ним сложно. До усадьбы приличной дороги нет, ведь Жандро сейчас там почти не бывают. Добраться можно по тропе через болота, а там – по дамбе, которая отделяет Камаргу от моря. Катя совсем приуныла, но тут из кухни раздался звонкий женский голос:
- Мариус, Мариус, не пугай мадмуазель!
И дальше что-то на провансальском, где несколько раз повторялось «Андре, Андре».
- Вам повезло, мадмуазель, - объяснил трактирщик. – Жена говорит, что мсье Андре сегодня утром собирался заехать за продуктами. Ему по хозяйству помогает пожилая соседка-фермерша, ей в Арль ехать трудно. Посидите, я вам кофе принесу.
Катя, сидя в уголочке, уже минут сорок клевала носом, несмотря на выпитую чашку кофе. Несколько раз позвякивал дверной колокольчик, заходили посетители, а Андре все не было.
Она очнулась, когда распахнулась дверь и в проеме появилась знакомая высокая фигура:
- Мариус, я приехал!
В кафе, расположенном в полуподвале старинного дома, было полутемно, но через широко открытую дверь солнечный свет снаружи ворвался в зал.
«Солнышко мое появилось!», - пронеслось в голове у Кати.
Она вскочила и с воплем: «Мсье Жандро! Мсье Жандро! Я вас жду!» бросилась к нему. Не рассчитав разгона, личная помощница с разбегу врезалась в патрона, изрядно его напугав.
- Катрин, что случилось? Что-то с отцом или с мамой? Кто-то заболел?
Они устроились за столиком в углу и Катя, стараясь говорить спокойно и четко, описала ситуацию, какой она виделась ей и Коле.
Андре призадумался:
- По-вашему, все так плохо?
В обычной ситуации секретарша (пусть даже ее и нарекли «личным помощником») не осмелится предлагать такое хозяину, но ведь обычная секретарша не станет анализировать финансовую ситуацию на предприятии, не помчится, рискуя потерять работу, на другой конец страны, в чужой для нее город, не будет трястись ночь в поезде.
Раз уж он в Арле, можно перестраховаться и из Арльского банка средства забрать, будет потеряна часть процентов, но это мелочь.
- Хорошо, давайте бумаги, я сейчас пойду в банк и напишу заявление о выплате мне полностью всех денег. Отказать они не имеют права.
В банке возник небольшой переполох, когда выяснилось, что мсье Жандро хочет забрать наличные. Пожилой управляющий, знавший еще деда Андре, все недоумевал, зачем срочно понадобилось обменивать боны. Но фантазия у Андре сработала быстро:
- Я женюсь и покупаю большой дом с садом под Парижем; продавец требует наличные.
Деньги обещали предоставить завтра.
Андре вернулся с этими известиями в кафе, и Катя вздохнула с облегчением: теперь ей можно возвращаться в Париж, но Андре ее не отпустил:
- Никуда вы не поедете. Вы же смертельно устали, и все считают, что вы в Шартре. У меня экипаж, переночуете в усадьбе, а завтра получим деньги и вернемся вместе.
Возражать у Кати сил не было, да и зачем?
Хозяйка тем временем успела прогуляться на рынок и собрала для гостей большую корзину с продуктами. У дверей кафе стояла легкая коляска, запряженная серо-белой лошадкой: два колеса, узкое сиденье, откидной верх, плетенный из камыша.
Они переехали Рону, быстро струившую свои зеленоватые воды, и покатили мимо приземистых белых домиков под оранжевой черепицей, прудов и каналов, обрамленных кипарисами и ивами. По арльской булыжной мостовой колясочку безбожно трясло, но за городом, на песчаной дороге, легкая повозка побежала ровно. Андре управлял коляской и незаметно поглядывал на Катрин. Устала, видно; коричневый костюм запылился, на щеке – следы какой-то грязи, наверное, сажа паровозная; пряди волос выбились из узла на затылке. И ведь примчалась, привиделась ей финансовая катастрофа. А, может, она права, ведь ангелы не ошибаются… И Милко помог, кто бы от него ожидал… Милко… нет, надо раскрыть Катрин глаза, а то мало ли что ей померещится. Она, конечно, умница и ангел, но все-таки барышня, а у всех барышень одно на уме…
Они покатили по узкой дамбе: справа полоса темного песка и море, а слева – равнина, поросшая густыми кустарниками, камышом, высокой травой, пересеченная рукавами Роны, разливавшимися кое-где в обширные, мелкие заводи. Крупные белые птицы неподвижно стояли в воде, сунув клюв куда-то под крыло.
- Это цапли? – спросила Катя.
- Что вы! – рассмеялся Андре. – Смотрите.
Он нашел на дне повозки какую-то палку и, размахнувшись, запустил ее в середину пруда. Перепуганные птицы, замахали крыльями, некоторые взлетели, открыв взорам красно-розовую «подкладку» обширных крыльев.
- Это фламинго, розовые фламинго.
- Розовые фламинго, - мечтательно повторила Катя.
И ей показалось, что она попала в сказку: розовые крылья птиц в голубом небе, сине-зеленый морской простор, вместо благоухания цветов и духов – запах моря и влажной, нагретой солнцем травы, и прекрасный принц рядом, и даже белый конь в наличии, резво тащит плетеную повозку к сказочному замку.
Надеюсь, не нарушу правила, если позволю себе проиллюстрировать сказанное (превью, чтобы не перегружать).
Милкин домик:
Фламинго в Камарге:
Море в Камарге и устье Роны (фото автора):
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Как всегда замечательно написано 
Там чего-то себе случилось (может быть 
), а хозяин гуляет и в ус не дует. Счастливые... 
Надо прекратить мучить читателей и сворачиваться. Эпилог я уже придумала, может, сразу к нему перейти? 
