Ты - первый,
Кто меня столкнул с моих небес на скалы,
Видишь, что со мною стало -
Выжила, но пуста...
Пролог. (1990 год)
- А пусть подожжет Жданов! – азартно кричит Клочкова.
Широко открытыми, испуганными глазами Катя смотрит на спичку в его руках. Неужели он сможет? Она простила ему его трусость, и шутку его с Малиновским она пережила, хотя тогда тоже казалось – умирает, а вот этого не выдержит. Медленно, словно во сне переводит взгляд на Сашку – тот смотрит на происходящее с привычным равнодушием, Колька – даже Колька! - и у того в ладони коробок спичек.
- Пора.
Не просто говорит – отдает приказ Воропаева. Катя, дрожа, встречается с ее жестоким взглядом: довольная, с удовлетворением в глазах.
С десяток подожженных спичек летят в одинокое, нелепое чучело…
Подол Катькиного платья на чучеле загорается, и алые блики огня пляшут в распахнутых от ужаса глазах Пушкаревой.
- Нет!
Это пламя жжет ее изнутри, ей надо потушить его, иначе случится страшное, неужели они этого не понимают? Почему не отпускают?
Со страшным криком она вырывается из рук Малиновского, бьет его в грудь, бросается к чучелу, и топчет его, пытаясь потушить огонь.
- Помогите! - истошный вопль, а в ответ - чей то тихий смех и улюлюканье...
....И она кричала, страшно кричала, как будто бы это не чучело, а она сама горела заживо.
А может, так оно и было, потому что с каждой секундой все, чем она жила до этого, рушилось, разваливалось, оставляя за собой лишь пугающую пустоту и мрак. А внутри было холодно, холодно и тоскливо...
А потом мир вокруг Кати закружился, она вдруг обмякла, обессилела и рухнула на колени.
Сквозь пелену в глазах она увидела смеющуюся толпу, и с внезапным удивлением поняла, что ей теперь не страшно.
Ей все равно.
_______
глава все еще пишется медленно, поэтому пока кидаю только пролог