|
Глава 22.
Катерина сидела в грим-студии, сымпровизированной прямо под открытым небом на городской набережной, и пока девушка-стилист поправляла ей макияж и укладывала локоны растрепавшегося парика, украдкой, прикрыв ресницами влюбленные глаза, наблюдала за Андреем. Он, как обычно, пришел ее встретить, но сегодня из-за расхулиганившегося ветра, то и дело пытавшегося превратить произведения парикмахерского искусства на головах актеров в вороньи гнезда, рабочий день немного затянулся и Андрей, коротая свободное время, развлекался тем, что ходил вдоль кромки прибоя, подбирал и бросал в море прибрежную гальку. Возвращая отшлифованные морской водой камни в их родную стихию и наблюдая, как далеко они пролетят и сколько раз ударятся о поверхность воды, пока не канут в пучину, Андрей успевал одновременно ловко уворачиваться от набегавших на берег сердитых волн.
- «Совсем мальчишка», - улыбалась Катя, разглядывая сосредоточенного на своем занятии Жданова.
Ей нравилось смотреть на Андрея, когда он, задумавшись или, как сейчас, увлекшись чем-то, не замечал ее взглядов, но такие моменты случались очень редко, ведь стоило ей обратить на него внимание, как Андрей, словно чувствуя ее взгляд, тут же поворачивал к ней голову. Это касалось не только взглядов, он каким-то образом мгновенно распознавал перемену в ее настроении, безошибочно определял ее физическое состояние, угадывал желания. А когда она удивленно спрашивала: - «Как тебе это удается?», повторял всегда одно и то же: – «Просто я очень люблю тебя, Катенька».
- « И я очень люблю тебя», - ответила она мысленно Андрею, не спуская с него взволнованно-повлажневших глаз.
Бог знает, как она мучилась все эти месяцы вдали от него, сколько слез она выплакала, мечтая о нем, и когда Андрей, словно ожившая греза ее заветных мечтаний, вдруг появился перед ней, она совершенно обезумела от счастья: плакала, смеялась, целовала его, признавалась в любви, тут же, не задумываясь, сообщила о своей беременности и только, когда поняла, что наговорила, … испугалась и замолчала.
Катя улыбнулась, вспомнив, как ошеломленный ее признанием Андрей, сначала ахнул: - «Кать, это правда?», а потом подхватил ее на руки и закружил по комнате.
Она была счастлива, необыкновенно, безгранично, по-настоящему счастлива. И только одно смущало ее – в последнее время, особенно здесь в Ницце, она ужасно, до закипания крови и помрачения рассудка ревновала Андрея, понимала, что это неправильно, всячески скрывала свою ревность, постоянно мучилась угрызениями совести и все равно ревновала, как сумасшедшая. Да и как не ревновать, если, Катя была в этом убеждена, ее Андрей самый умный, самый красивый, самый талантливый, одним словом, самый лучший мужчина на свете. Ну не может же быть, чтобы на него такого самого-самого никто не обращал внимания? Чтобы ни в одной из очаровательных головок, которые встречаются здесь на каждом шагу, не возникло коварного желания его у нее похитить?
- «Знаю я этих француженок, как облупленных», - Катя обвела недоверчивым взглядом заполненную киношным народом площадь, - «у всех у них одно на уме… А Андрей он такой доверчивый, такой простодушный…»
Ей самой стало смешно от своих глупых мыслей: - «И чего только в голову не взбредет беременной женщине».
Ей было хорошо с Андреем, так хорошо, что казалось и мечтать уже больше не о чем.
- «Я мечтаю поскорее вернуться домой, я очень соскучилась по Сереже и родителям. Я в Москву хочу», – скуксилась Катерина и опять по привычке посмотрела на Андрея, как будто в его власти было немедленно исполнить ее желание.
Андрей, задумавшись, стоял на берегу, ветер трепал его смоляные волосы, подхватывал концы шарфа и уносил их ему за спину.
- «Почему он сегодня не замечает меня, почему не чувствует, как я на него смотрю?» - кольнула сердце неясная тревога, но в эту минуту ее позвали на съемочную площадку и Катя, поблагодарив стилиста, подхватила пышные юбки и, пробежав всего несколько шагов, стремительно перенеслась волею свой кинематографической судьбы в атмосферу исторической драмы, разворачивающейся на берегах Французской Ривьеры в семнадцатом веке…
Сегодня утром в Ниццу приехала ее парижский агент Софи Канова. Итальянка по происхождению, Софи удачно сочетала в себе изысканный французский шарм и итальянский темперамент, - качества, помогавшие ей не только в профессии, но и в умении располагать к себе всех, с кем ей так или иначе приходилось общаться. Софи привезла долгожданную и очень приятную новость. Ей удалось договориться с продюсерами, и они согласились сократить сроки Катиного участия в проекте. Дело теперь оставалось за малым - согласовать с режиссером новый график съемок. Капризный и обидчивый, как все режиссеры во всем мире, - при других обстоятельствах он наверняка показал бы свой характер, но причина, по которой его просили пойти на уступки, была такой деликатной, к тому же Катерина в последнее время играла так страстно и так вдохновенно, что впечатлительный француз сошел с ума от восторга и, кажется, заранее был согласен исполнить любые просьбы своей любимой актрисы.
Когда съемочный день наконец-то закончился, Катя с Андреем не смогли отказать себе в удовольствии побродить по весенней Ницце. Мимо знаменитого отеля «Негреско», через парк Альберта I, они прошли к центру города. Постояли на площади Массена у чудесного фонтана работы Вернье, а потом углубились в так называемый «старый город» и по его узким кривым улочкам дошли до находящейся в самом его сердце площади Кур Салейа. Говорят, все дороги ведут в Рим, а в старой Ницце они сходятся на Кур Салейа, знаменитой еще и тем, что на этой площади располагается самый большой на Лазурном берегу цветочный рынок.
Устроившись за столиком уютного кафе, они в ожидании заказа любовались яркими красками утопающей в цветах старинной площади. Вернее восхищалась этой красотой одна Катя, а Андрей только сначала бросал беглые незаинтересованные взгляды, а потом и вовсе погрузился в себя, уставившись в одну точку и, казалось, ничего не замечал вокруг.
Андрей вообще был сегодня странно молчалив и задумчив. Обычно во время таких прогулок он развлекал Катю рассказами о красотах красавицы Никайи (так в древности называли Ниццу), и она привыкла к его искрометным эссе и вдохновенным миниспектаклям, разыгранным на ходу, но сегодня они как будто поменялись ролями, и загадочная молчаливость Андрея заставила Катерину взять на себя роль гида. Она, как могла, старалась отвлечь Андрея от мрачных мыслей, да он и сам, Катя это видела, боролся со своей меланхолией, только у него плохо получалось.
- «Что с ним происходит?» - взволнованно заглядывала она в его отрешенные и какие-то потухшие глаза. – «И ведь ничего не скажет, упрямец, как ни пытай».
Зная характер Андрея, Катя решила до поры до времени не трогать его и попытаться самостоятельно найти причину его сумрачного настроения.
- «Еще утром все было прекрасно», - размышляла Катерина, - «потом приехала Софи, я познакомила ее с Андреем, мы вместе порадовались нашей возможности скоро уехать домой, потом… А что случилось потом?» - вспоминала Катя. – «Я стала собираться на съемки, а Андрей вызвался проводить Софи в ресторан отеля на завтрак. Мы попрощались в холле и… После этого Андрей пришел ко мне на съемочную площадку уже расстроенным, а может…», - пришла ей в голову неожиданная мысль, - «может, это мне только показалось, что он расстроен, а на самом деле он… был растерян? Он…», - почувствовав, как в очередной раз из темноты подсознания выбирается мучительная ревность, Катя метнула испуганный взгляд в сторону Андрея.- «А вдруг все дело в ней, в Софи?» - но увидев, какой он сидит грустный и понурый сразу застыдилась своих мыслей. - «Катерина», - сурово одернула она саму себя, - «и придет же такое в голову! И все-таки настроение Андрея как-то связано с Софи, я чувствую. Что-то она ему рассказала во время этого завтрака», - догадалась она, – «что-то такое, что очень сильно его расстроило».
- Андрюш, - попыталась Катя в очередной раз привлечь внимание Андрея, - посмотри, какой красивый дом, наверное, в таком чудесном месте и в таком доме очень уютно жить…
Не успела она договорить фразу до конца, как заметила впечатление, которое произвели на Андрея эти, казалось бы, ничего не значащие слова. Он уставился на нее таким взглядом, что она чудом не пролила на себя кофе, чашку с которым поднесла к губам.
- «Да что же это такое», - оторопела Катерина.
Андрей смотрел на нее с нескрываемым ужасом. Столько боли и страдания ей еще никогда не приходилось видеть в его глазах, может быть, только в тот день на полустанке, когда она призналась ему в любви и рассказала о Сереже.
Ей захотелось немедленно броситься к нему, обнять, прижать к себе и поцелуями убрать с его лица это страдающее выражение, но Андрей уже успел взять себя в руки и, улыбнувшись, закивал головой:
- Да, да, ты права, Катенька, дом очень уютный.
Он опять как-то странно посмотрел на нее и вдруг спросил:
- Кать, ты любишь Францию?
- Да, - занятая совсем другими мыслями, она отвечала ему машинально, - люблю.
- Будешь скучать?
- Наверное, - почти не понимая, о чем он ее спрашивает, вся поглощенная одним чувством - беспокойством о нем, бесхитростно призналась она.
Андрей улыбнулся, но так, что ей почему-то захотелось плакать.
- Пойдем, Катюш, скоро стемнеет, - протянул он ей руку.
- Пойдем, - согласилась она. Ей и в правду показалось, что откуда-то потянуло ночной сыростью и прохладой.
Глава 22 (продолжение).
Кто не бывал на Лазурном берегу весной - тот не бывал здесь никогда. До тошноты великолепный, затоптанный туристами летом, когда солнце постоянно в зените, а море - как «парное молоко»; кажущийся одиноким и покинутым поздней осенью и зимой, этот самый знаменитый французский курорт весной бывает незабываемо прекрасен. Когда на террасах, ступенями спускающихся к морю, зацветают оливковые рощи, когда на фоне вечнозеленых строгих красавиц пальм, взметнувших ввысь свои величественные кроны, одеваются в облако нежно-розовых соцветий миндальные деревья, когда в потрясающих по красоте садах и парках после зимнего покоя распускаются собранные со всего света всевозможные экзотические растения, никто не может остаться равнодушным к такой красоте. Довершают картину этого земного рая необыкновенное, лазурного цвета море, по-особенному прозрачный, словно светящийся воздух и пьянящий аромат цветущих повсюду кустарников и деревьев.
В тот яркий весенний день, когда Андрей впервые появился у Кати на съемочной площадке, он сразу заметил восхищенные взгляды, которыми одаривали его Катины коллеги - актрисы, и в тот момент, что греха таить, он и сам казался себе достойным их внимания – красивым, высоким и статным. Но постепенно, приходя раз за разом в павильон или на натурные съемки, он почему-то все уменьшался и уменьшался в своих собственных глазах, пока совсем не превратился в какого-то тщедушного карлика.
Андрей, конечно, знал, что карьера Кати на Западе складывается успешно, видел все фильмы с ее участием и даже некоторые спектакли в записи, он всегда восхищался ею, считал замечательной выдающейся актрисой, но о том, что ее известность и популярность в такой пресыщенной талантами среде, как европейский киномир, настолько велика, что она настолько востребованная актриса, даже не догадывался. Природная скромность Катюши, не позволявшая ей хвастаться своими успехами, сыграла с ним злую шутку, предоставив ему самому без ее помощи осознавать, насколько все это серьезно.
Сначала его удивила роскошь, которая окружала Катю. Отель, в котором она жила, считался очень дорогим, а номер люкс, который она занимала – баснословно дорогим. Вряд ли, догадался Андрей, известные своей прижимистостью французские толстосумы раскошелились бы просто из любви к искусству. Они должны были очень дорожить актрисой, если не скупились для нее в средствах. Потом уже, преодолев языковой барьер с помощью самой Кати, взявшей на себя роль переводчика, и актеров, говоривших по-английски, он до конца смог осознать, с каким пиететом относятся к Кате ее коллеги и работодатели.
Сегодня Катерина познакомила его с приехавшей из Парижа по ее делам мадам Софи, и Андрея крайне удивила возникшая у него стойкая неприязнь к этой особе. Никогда ни один человек, тем более женщина, не вызывал у него при первой встрече такого странного чувства. Позже, когда они завтракали вдвоем с Софи в ресторане, и она без умолку болтала, радуясь, как она выразилась, возможности поговорить по-русски, Андрей опять ловил себя на мысли, что при одном только взгляде на эту милую улыбчивую молодую красавицу все в нем переворачивается от неконтролируемого и непонятного раздражения. Списав все на свое плохое самочувствие, Андрей еле дождался окончания этого ужасного завтрака.
К вечеру его настроение опустилось до самой низшей отметки. Охваченный какой-то неясной тревогой, Андрей никак не мог заставить себя разговориться. Понимал, что ведет себя эгоистично, что заставляет Катю волноваться и ничего не мог с собой поделать. Катюша, конечно же, сразу заметила его дурное расположение духа, но не тревожила расспросами, а когда они по сложившейся уже традиции отправились прогуляться по городу, добровольно взяла на себя роль экскурсовода, самоотверженно в одиночку пытаясь справиться с его непонятно откуда взявшейся хандрой.
- Андрюш, - с тревогой заглядывая ему в глаза, в очередной раз попыталась она привлечь его внимание, - посмотри, какой красивый дом, наверное, в таком чудесном месте и в таком доме очень уютно жить…
Его как обухом по голове ударили. Все, что он узнал сегодня от Софи, все, что понял за эти дни сам, все это с окончательной и убийственной ясностью вдруг соединилось для него в одном слове – дом.
Он так мечтал об их общем с Катей доме, он так надеялся на их семейное счастье, что совсем забыл ответить себе на вопрос – а ГДЕ он будет, их дом?
- «Я буду жить в Москве с детьми», - пытался теперь представить себе их будущую жизнь Андрей, - «а Катенька здесь, в Европе. Мы будем ездить к ней как можно чаще», - уговаривал он себя, прекрасно понимая, что из этого ничего не получится.
- «Я не смогу без нее! Я должен быть рядом с ней всегда! Переехать с детьми во Францию? А как же Оля? Кира же не согласится мне ее отдать. А мои родные, а Катины родители? Как они без нас? И потом, что я здесь буду делать? Кому я нужен? Языков не знаю, как актер никому не интересен. Домашним хозяйством заняться, что ли», - всерьез задумался он, - «Стыдно, мужику и у плиты… А Катю на кухне запереть не стыдно?» - разозлился он на себя. - «Она же изумительная, неповторимая актриса, ее ждет великое будущее, мировая слава. И об этом тебе нужно помнить всегда, Жданов, слышишь? Всегда!»
Так и не приняв никакого решения, Андрей вспомнил, что весенние вечера еще очень прохладны, а Кате нельзя простужаться и засобирался назад в гостиницу.
- Пойдем, Катюш, скоро стемнеет.
Он ласково взял ее робкую ладошку в свою руку и повел за собой.
- «Чтобы ни случилось, как бы ни сложилась жизнь, я всегда буду рядом. Я соглашусь на все, пойду на любые жертвы, лишь бы ты была счастлива, Катя».
Она так и не научилась говорить о любви, но к чему слова, когда так выразительны взгляды и так чувствительны прикосновения. Катя коснулась щеки Андрея, и он повелся, потянулся за ее рукой, словно просил продлить или никогда не заканчивать эту простую бесхитростную ласку.
Прошедшая близость принесла им обоим неописуемое наслаждение. Андрей был сегодня удивительно нежен, его тайное, так и неразгаданное Катей страдание придавало его страсти какой-то пронзительный и щемящий оттенок неповторимости. Он с таким отчаянием обнимал и целовал ее, что Катя, забыв обо всем на свете, совершенно растворялась в его объятьях, подчиняясь единственно его воле и желанию.
Сейчас, когда они опять, как днем на прогулке, поменялись ролями и расслабленный «обескровленный» Андрей оказался весь в ее власти, Катя твердо решила выпытать у него причину его грусти. Она ни о чем не спрашивала его, только гладила по лицу, по волосам и ждала, что Андрей сам первым заговорит о том, что его так сильно беспокоит.
- Кать, скажи, а Софи… насколько она осведомлена в твоих делах?
- «Ага», - возликовала про себя Катерина, - «значит, я права и это действительно Софи виновата в том, что у тебя так сильно испортилось настроение».
- Ну, - пожала она плечами, продолжая усыплять бдительность Андрея, разглаживая пальчиком сердитые складки на его лбу и переносице, - достаточно осведомлена, но ты ей особенно не верь, она склонна преувеличивать.
- Преувеличивать!?
Андрей вскочил, устроился на коленях сверху на одеяле, нисколько не заботясь о том, что совсем раздет, а у Катерины в глазах все поплыло от столь завораживающего зрелища. Лохматый взволнованный Андрей в костюме Адама и на постели.
- «Ох», - вспыхнула она до самых корней волос, - «что ж ты со мной делаешь, погибель ты моя?»
Она честно пыталась вникнуть в его страстный монолог, но ничего не понимала.
- Я не понимаю, я действительно не понимаю, что тебя так волнует, Андрей? Слава? Какая слава и зачем мне она?
- Софи сказала, - начал он объяснять ей все сначала, - что у тебя потрясающие перспективы здесь в Европе и в Америке, она рассказала мне про всех этих режиссеров… - Андрей стал называть одну знаменитую фамилию за другой. - Один из них готов ждать и год и два, сколько потребуется, потому, что только тебя хочет снимать в роли маркизы Помпадур, представляешь? А все эти мировые знаменитости, помешанные на русской классике - Чехове, Тургеневе, Достоевском. Все они, - Андрей подчеркнул слово «все», - ждут только тебя, им всем нужна только ты! А королева, Кать?
- Какая еще королева? – рассмеялась Катя.
- Софи сказала, - Андрей опять назвал фамилию знаменитого теперь уже английского режиссера, - что он хочет снять тебя в роли английской королевы.
- Да, королева - это серьезно, - подтвердила его слова Катя, а у самой чертики в глазах бегали.
- Не волнуйся, Андрюш, я попрошу нашего главрежа, и он в мой бенефис поставит какую-нибудь пьесу о жизни царственных особ.
- Кать, ты смеешься надо мной?
- Нисколечко, - совершенно серьезно ответила Катерина. - Ты просто никак не хочешь понять, что мне ничего этого не нужно.
- Чего ничего?
- Ничего. Ни этих ролей, ни славы, ни мировой известности…
Андрей перебил ее.
- Ну что ты такое говоришь, а, Кать? Мировая слава тебе не нужна. Ты же в двух шагах…
- От чего? – теперь уже Катя нетерпеливо перебила Андрея. – От чего я в двух шагах? От одиночества? От бесконечных и безликих номеров в отелях? И ты хочешь, чтобы я жила такой жизнью? Чтобы я жила одна без тебя, без наших детей? Я этого не хочу, Андрей! – воскликнула Катя.- Зачем мне эта слава, разве она может заменить мне тебя, может заменить нашу любовь? - тихо добавила она, вглядываясь в самые родные, самые нежные на свете глаза.
- Кать, - потерянно произнес ее обнаженный оппонент. - Я люблю тебя.
Она так и не научилась говорить о любви, но к чему слова, когда о разгорающемся в крови пожаре так легко рассказать, прижавшись всем телом к любимому человеку.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Удачи во всем и пусть все невзгоды останутся позади! И хоть эта повесть подходит к концу 
Хочу продолжения!!!!
