|
3
Здравствуй, девочка моя...
Катюнь, я сжёг то письмо, как и обещал. Я знаю, нельзя сделать вид, что ничего не было, что я ничего не писал и тебе не говорил. Но почувствовал, что нельзя оставлять так, как есть, потому что пока это письмо лежало с другими, я другого ничего и написать не мог. Я знаю, ты простила меня, ты и не обижалась на меня, и от этого мне ещё хуже. От того, что я такой дурак, Катюнь, что я недостоин тебя...
Я все бутылки, Кать, выбросил, ничего-ничего в доме спиртного не осталось. Я знаю, ты веришь мне, что мне и не надо оправдываться. Но я ведь не перед тобой оправдываюсь, я перед собой оправдываюсь, чтобы хоть чуть-чуть легче стало... Вот видишь, какой я, опять хочу, чтобы МНЕ легче стало... Но в то же время не хочу, чтобы всё заживало... Смотрю каждое утро с того самого дня в зеркало - и бешусь, что лицо становится прежним. Губа не болит, ссадины проходят, синяков уже почти не видно... И опять всё, как прежде, как всегда. А я не хочу, чтобы было как прежде, я хочу, чтоб всё изменилось. Как я хочу, чтоб всё изменилось.
А потом увижу, как Катюша смотрит на меня, и вдруг так стыдно становится, что она ведь видела, какой я был, какой я пришёл тогда... А она такая ласковая, как всегда, любящая, как будто ничего и не случилось, она ведь не понимает ничего и думает, что я такой, как всегда, что я хороший. И тогда мне кажется, будто бы я обманываю её, что я не такой, как она обо мне думает, что хочу, чтоб она любила меня, а любить меня не за что, и вот она вырастет и узнает всю правду обо мне, и как тогда я буду ей в глаза смотреть и как вообще жить буду. И тогда ни о чём так не мечтаю, чтобы только побыстрее зажило всё, чтобы она не видела ничего этого и забыла, если вдруг помнит, как я тогда в квартиру ввалился...
И ты забудь, Кать, забудь всё, что я наговорил тогда, ведь я знаю, что ты меня понимаешь. Я так люблю тебя, так скучаю по тебе, и невозможно ведь всегда всё держать в себе, где-то всё равно должно было прорваться... А может, ты и не обижаешься на меня, ты ведь тоже вспоминаешь, как я целовал тебя, и как ты меня целовала, и как хорошо нам было вместе... Но мне всё равно стыдно, стыдно, что я не удержался и так открыто написал тебе обо всём этом.
Кать, я так жалею, что не сдержался и ударил этого идиота. Но он так орал на эту девушку, хватал её за руки и, когда я подошёл, как раз со всей силы толкнул её и она упала лицом в снег. И так жутко было смотреть на это: пустая аллея, и прямо под светом фонаря она в снегу лежит, а он над ней наклонился и издеваться продолжает… Скажи, как можно было пройти мимо? Я представил: а вдруг Катюшу вот так же какой-нибудь подонок толкнёт?!.. Эта девушка потом кричала и звала на помощь, и, похоже, жалела не меня, а его, а меня и вовсе ненавидела, ну, это, наверное, можно понять, да и разве в этом дело… Но всё равно, вот скажи, разве это нормально, что он её бьёт, а она его защищает? Разве это любовь? Это извращение какое-то, а не любовь, и никто меня не убедит в обратном… Вот я и вспомнил, как у нас с тобой всё было, и написал тебе всё это. И больше стыжусь не того, что написал, а того, что по письму видно было, что я пьян, как сапожник… Я и тогда это чувствовал, поэтому и пообещал тебе порвать письмо или сжечь.
Ну вот, теперь действительно легче стало. Спасибо, родная, что так помогаешь мне, что слушаешь меня. И я теперь могу опять тебе писать, а то в эти дни даже подходить к столу боялся. Посмотрю на полку, где письма лежат, и всё внутри переворачивается…
Скоро Новый год, любимая, а у тебя в палате стоят цветы. Врач меня опять ругала за них, а мне плевать. И у медсестры рука не поворачивается выбрасывать. Пока ехали, правда, в такси, Катюша стала играть с одной розой, и я и не заметил, как она её надломила. Приехал, поставил в вазу и только тогда увидел, и, пока ездил за другими, так эта розочка и стояла в вазе надломленная… Я Катюшу поругал немножко, сказал: у мамы день рожденья, а ты цветочек поломала… Прости меня, я знаю, ведь она ещё не понимает ничего, а если б даже и понимала, всё равно нельзя такое говорить, но я так вдруг почему-то расстроился из-за этой розы и даже испугался. Хоть и понимаю, что ерунда всё это, что это всего лишь цветок, но всё равно как-то неспокойно на душе стало.
Я вообще какой-то нервный стал в последнее время, это из-за того, что сплю плохо. Я знаю, некоторые уже боятся подходить ко мне и пять раз подумают, прежде чем что-нибудь сказать, и вообще считают, что я очень изменился. А мне плевать, я не собираюсь ни под кого подстраиваться, если хотят общаться со мной – пусть принимают таким, какой есть, а если что-то не нравится, скатертью дорога…
Я знаю, тебе интересно, где мы Новый год будем встречать. Ты знаешь, я решил не ехать никуда, пусть лучше твои и мои сами к нам приедут. Мне вообще в последнее время всё больше и больше никуда не хочется ехать, даже к родителям. Куда ни приду – сразу же уйти хочется, особенно если Катюша не со мной. Как-то особенно тоскливо становится, а дома не так тоскливо - я прихожу, сразу закрываю двери, окна и успокаиваюсь. Да, и ещё, я ведь тебе не писал и ты беспокоишься, наверное: пока Т.А. не было, к нам её дочка приходила, Люда, с Катюшей оставалась. Она тоже хорошая, добрая, правда, Катюша не сразу к ней пошла, она ведь уже большая и не так тянется ко всем, как раньше. Я даже подумал сначала, что зря Люда пришла, что лучше, чтоб Е.А. с Катюшей сидела, пока Т.А. в отъезде, тем более что я незнакомых людей тоже всё больше не выношу, но потом всё нормально стало и даже Е.А. сказала, что Катюшу можно с Людой оставлять.
А твоя мама скучает по Т.А., хоть и виду не подаёт. Они ведь так подружились за этот год, и я рад, что они нашли общий язык, ведь Е.А. так была против того, чтобы няню нанимать. Ну, теперь уже и подумать боится, что Т.А. уйдёт от нас, почти членом семьи её считает. А моя мама всё равно холодно с ней держится, говорит: надо держать дистанцию и не подпускать чужих людей слишком близко. А мне всё равно, я только посмеиваюсь, потому что для меня главное, чтобы Катюше с ней хорошо было, и пока это так, я к ней очень хорошо отношусь и благодарен ей за всё, что она для нас делает.
И даже немного жаль, что Т.А. на Новый год с нами не будет. Но это, конечно, эгоизм чистейшей воды, потому что такое несчастье у Т.А. и ей, конечно, нужно было на похороны сестры ехать… И я вот сейчас боюсь, хоть никто ничего и не говорил пока, что она решит в этом своём Смоленске остаться, её ведь ничто не держит в Москве, потому что Люда уже взрослая, а там всё-таки племянник без матери остался. Е.А даже и слушать ничего не хочет о моих подозрениях, говорит, что Т.А. ни за что Катюшу не оставит, тем более, что племянник там не один и у него отец есть, а я всё равно сомневаюсь, потому что знаю, что такое родной человек, и, как бы она ни была к Катюше привязана, всё-таки сын сестры ей дороже…
Я тебе писал, такая красивая новогодняя коллекция в этом году. После показов всегда так пусто становится, и в переносном, и в буквальном смысле. Такое чувство, будто что-то совсем, полностью, закончилось и теперь всё надо начинать с чистого листа. И как-то и опыт улетучивается, и уверенность, и каждый раз мандраж, как будто всё в первый раз. А потом, я уже знаю, всё это возвращается, и работаешь, как обычно, и уже ничего не боишься. И, ты знаешь, теперь я уже почти об отце не думаю, а ведь раньше всё делал с расчётом на то, как он на это посмотрит, одобрит ли он… А сейчас всё чаще ловлю себя на том, что целыми днями могу не вспоминать о нём, тем более что он почти и не ездит к нам теперь.
Ты видишь, я специально не пишу тебе о консилиуме. Не хочу думать о нём и замолкаю, когда кто-нибудь упоминает. Это раньше я слепо верил, ловил каждое слово, целые горы бумаги из Интернета распечатывал… Теперь вижу, что и они далеко не боги, и вообще ты знаешь, как я к ним отношусь, так что лучше и не писать об этом, чтобы опять не разозлиться… Я просто верю и без всяких консилиумов, что мы когда-нибудь всё-таки будем вместе… написал «верю», хотел зачеркнуть, но напишу отдельно – я ЗНАЮ, что мы ещё встретимся, и мне совершенно наплевать на то, что они там решат… Решить они всё равно ничего не смогут, я это уже понял, и никакие деньги не помогут, если люди ничего не знают и не умеют. Есть ещё одна зацепка, отец решает вопрос о приезде одного врача из Австрии, но я пока боюсь писать об этом. Сколько их было уже, и всегда одно и то же: осторожничают, сомневаются, и всё время такое чувство, будто чего-то недоговаривают… Понятно – боятся ошибиться, испортить своё реноме, оно же для них важнее живых людей...
Всё, Катёнок, мне бежать нужно. Я ведь тебе не ночью пишу, как обычно, сейчас утро, совсем ещё рано, но надо на работу поехать, перед праздниками кое-что доделать. Я проснулся в пять часов и почувствовал, что не усну больше, так часто бывает. И вдруг решил встать и сжечь то письмо и написать новое… Скучаю без этих писем, я уже привык к ним. Мне мало того, что я про себя с тобой разговариваю, видно, нужно всё-таки отдавать эти мысли… если не вслух, то хотя бы вот в письмах этих. Знаю, что ты любишь меня. И тоже ждёшь. Не прощаюсь, как всегда, потому что мы вместе…
------------------------------------------------------------------------
Последний раз редактировалось natally 24 апр 2008, 16:00, всего редактировалось 1 раз.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Так почему реву на всю квартиру? 
, быстро не получается. 
