|
- 7 -
Андрей понял, как неимоверно напряжен, лишь когда от гнетущей тишины зазвенело в ушах. Прерывисто выпустил воздух из легких, разомкнул объятия и нехотя отстранился от Кати.
Она неподвижно стояла напротив уставшая, поникшая и совсем далекая. Смотрела сквозь него невидящим взглядом, плотно сжав губы, словно случилось что-то страшное и непоправимое. И глядя на нее, у него защемило сердце.
Он колебался не больше минуты, решение пришло само собой и было не то чтобы единственно верным, но жизненно необходимым. И как только эта мысль сверкнула в его сознании, он больше не сомневался и снова взял ее за руку.
- Идем…
- Что?.. – Катя будто очнулась, беспомощно моргнула близорукими глазами, и пошатнулась, когда он резко дернул ее за собой.
Но Андрей уже не смотрел на нее и не слушал. Схватил с кресла Катины вещи и быстро зашагал к выходу, ведя ее за собой. Все еще не до конца придя в себя, спотыкаясь, она семенила за ним, как привязанная.
- Кать… ты… вы куда?.. – опомнился Зорькин, когда Жданов тащил ее из приемной к лифтам.
- Я отвезу, - отрезал Андрей тоном, не терпящим возражений.
И когда Зорькин собрался уточнить, кого и куда собрался отвозить Жданов, было уже поздно: двери лифта закрылись. Он обернулся и вопросительно посмотрел на Малиновского, но тот даже взглядом Зорькина не удостоил, отвернулся к окну, молча закурил и, криво усмехнувшись, покачал головой.
Скоростной лифт со свистом уносил их все ниже и ниже, как будто в самую глубь земли. Кате снова подумалось: «Прямо в преисподнюю», и это ее встряхнуло. Она опомнилась и с опаской посмотрела на Жданова, крепко сжимающего ее руку. Но он на нее не смотрел, только сосредоточенно следил за тем, как зажигаются и гаснут кнопки этажей на стенке лифта. Она хотела задать ему естественный вопрос «куда?», а еще лучше потребовать, чтобы он отпустил ее, но, взглянув на его нечеткие очертания, почему-то так и не решилась заговорить с ним.
У машины она все-таки взбрыкнула.
- Да куда вы меня?...
Но Андрей оборвал ее, не позволив договорить:
- Домой. Садись…
Катя растерялась, будто ждала чего-то другого, но в машину все-таки села.
Без очков она чувствовала себя неуютно, а главное – неуверенно, что заметно остудило ее пыл. Съежилась на холодном сиденье и притихла, уставившись в одну точку.
Андрей изредка поглядывал на нее, но всякий раз одергивал себя, стараясь сосредоточиться на дороге. Правда, это плохо у него получалось. Чувства захлестывали его и переполняли. И больше всего на свете ему хотелось остановиться, бросить все к чертовой матери, обнять ее, так беззащитно нахохлившуюся, припасть к губам и захмелеть. Но надо было ехать и поскорее. Прибавил газу, и машина понеслась еще быстрее.
Катя очнулась, когда они остановились. Прищурилась и непонимающе огляделась по сторонам.
- К-куда?... – робко заикнулась она, выйдя из машины.
- Домой.
Тревожное предчувствие поселилось в груди, и она снова осмотрелась, надеясь, что все-таки слабое зрение подводит ее. Но это было не так. Они снова были в гараже, но в другом - слишком много света. И безумная мысль пронзила мозг, такая нереальная, а при данных обстоятельствах и вовсе нелепая, что Катя поспешила отмахнуться от нее, но в ногах появилась слабость.
Ей надо было домой. Срочно, сейчас же надо было домой! Запереться в своей комнате, упасть на старый диванчик, выплакаться и забыться сном. Но, судя по всему, сей счастливый миг снова от нее отдалялся. Она даже не поняла, как произнесла вслух это «Мне надо…», но Андрей ее не слышал или не слушал намеренно и обернулся к ней уже в квартире, когда за ними захлопнулась дверь.
Она стояла посреди большой, просторной прихожей, чувствуя за спиной молчаливое присутствие Андрея, и пыталась собраться с мыслями. И чем больше она старалась сосредоточиться, тем явственнее ощущала, как неудержимо начинает прорываться наружу крупная дрожь.
- Зачем? - спросила она, не оборачиваясь. Голос ее звучал глухо.
Он подошел ближе, и от его вздоха на ее виске шелохнулся выбившийся завиток.
- Это что, последний козырь? Вы совсем в отчаянном положении, если решились привезти меня сюда, да? Зря вы это затеяли... Я и эти стены - такая же нелепость, как вы и совесть...
- Катя... - теплым облачком по шее скользнуло его дыхание. - Катя, послушай меня...
- Боже мой, ну зачем? Я и так все знаю. Вы знаете, что я знаю... К чему эта комедия? Я достаточно наказана за свою глупость...
- Катя...
- А на совет я все равно не приду, если вы об этом...
- Я знаю.
Она обернулась. На лице ее читалось недоверие с примесью удивления.
- Тогда что? Что еще вам от меня нужно?
- Нам надо поговорить, Кать…
Она слабо качнула головой.
- Нет... с меня хватит... - неуверенной походкой обошла Андрея и направилась к двери.
Он поймал ее за руку.
- Ты должна меня выслушать, - с нажимом произнес он.
Руку Катя тут же одернула.
- Ничего я вам не должна! И говорить нам не о чем.
- Кать, пожалуйста…
Она отшатнулась от него, и смазанные очертания интерьера совсем поплыли перед глазами. Вцепилась в дверную ручку и с нарастающим остервенением принялась дергать и крутить замки. Ее трясло уже нешуточно, а замки и не думали поддаваться. Она беспомощно стукнула кулаком по несговорчивой двери, уткнулась в нее лбом и едва слышно всхлипнула:
- У меня больше ничего нет… Ничего…Ни-че-го…
От ее сжавшейся в комочек фигурки у Андрея заныло в груди. Он подошел к ней, подумав мельком, что этот ужасный день похож на бесконечную шахматную партию - шаг вперед, два назад.
- Ничего мне от тебя не нужно... Только ты... Ты нужна мне.
Развернул ее к себе лицом и попытался заглянуть в глаза, но она вдруг зажмурилась, закрыла уши ладонями и отчаянно замотала головой.
- Кать, послушай меня... Послушай... Ка-тя! - он с усилием встряхнул ее. - Посмотри на меня, ну?.. Да посмотри же!
Она подняла, наконец глаза, и уставилась отсутствующим взглядом сквозь него. Андрей открыл было рот, но понял: что бы он ни сказал сейчас, она его не услышит. Заслоны выставлены, забрало опущено. И он почувствовал, как закипает в нем, как оказалось, не до конца растраченное раздражение. Единственный раз в жизни он готов был кричать о своей любви, в ногах валяться, вымаливая прощение у той единственной, ради которой он наплевал не только на свою гордость, но и на семью, друзей и даже, черт возьми, бизнес!
Чудовищная несправедливость! И именно теперь, когда она, наконец, здесь, в его доме, совсем рядом, и все красавицы мира меркнут перед ее несуразными косичками, когда от ее волнующей близости пересыхает горло и мучительное желание сжигает его изнутри, именно теперь она болезненно жмурится, лишь бы только не видеть и не слышать его. И как ему со всем этим быть?
Катя по-прежнему стояла, не шевелясь, а он, плотно сжав от досады губы, медленно скользил тяжелым взглядом по ее напряженной фигурке.
Она была похожа на тень: бледная, осунувшаяся. И шея такая тонкая, длинная... Как это он раньше не замечал?.. А под прозрачной кожей над ключицей беспокойно билась тонкая синяя жилка, манила и завораживала.
Андрей сглотнул, протянул руку и дотронулся до Катиной щеки, коснулся краешка губ и с каким-то пугающим смакованием осторожно спустился ниже, к пульсирующей венке.
- Какая ты... красивая... - хрипло произнес он.
Катя вздрогнула, несколько раз недоуменно моргнула и испуганно отшатнулась, прислонившись спиной к двери.
Если бы не этот испуг в ее огромных глазах, Андрей, вероятно, и не заметил, не понял бы, что все-таки был услышан. Пусть не так, как хотелось бы ему, но... чем не повод для беседы?
Пару секунд он обдумывал свой следующий шаг, но как только взгляд ее стал осмысленным, осознающим всю серьезность его намерений, Андрей склонился к ее лицу и закрыл рот поцелуем. Слился с ней и "поплыл".
Толкается? Отпихивает? Хорошо! Отлично! Значит, он все-таки не пустое место, он есть! Но право слово, она же не думает, что сможет одолеть его? Это же просто смешно. Зато он более чем серьезен. И ей придется это понять.
Он попеременно перехватывал то Катины руки, чтобы хоть на время обездвижить ее, и тогда ей удавалось только отворачиваться от его беспорядочных поцелуев, то голову - и она молотила по нему без разбора, куда попало. И чем сильнее она отбивалась, тем больше он усиливал натиск, как будто продираясь сквозь многочисленные заслоны из крючков, замков и пуговиц, он мог добраться до того уголка ее памяти, в котором она сама льнула к нему.
Разворошив на Кате одежду, Андрей жадно шарил горячими ладонями по ее взмокшей коже, покрывая лихорадочными поцелуями лицо, шею, плечи. Она еще сопротивлялась, но уже как-то вяло, скорее по инерции. Сил противостоять его настырным губам и рукам, бессовестно блуждающим по ее телу, уже просто не было.
От обиды, и ощущения собственного бессилия в пору было разрыдаться. Но даже сейчас, распластанная по стене и сгорающая от стыда, она не чувствовала к нему отвращения, только удушливое презрение к себе самой.
Тяжело дыша, утомленный затянувшейся возней, Андрей пробрался-таки под юбку, мысленно чертыхнулся, ненадолго запутавшись в белье, и замер, как только понял, что борется она уже не с ним - с собой! В ушах зашумело. С протяжным стоном он прижался к ней еще теснее, с силой потерся щекой о щеку и прохрипел ей в висок:
- Люблю тебя...
- Ненавижу... - тихо всхлипнула Катя, как-то сразу обмякла в его руках и больше уже не противилась.
(Продолжение следует)
Последний раз редактировалось nadin 19 фев 2008, 09:51, всего редактировалось 2 раз(а).
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Андрей порадовал своим поведением!
А Андрею всё это пофигу! 
Ну, и Кира под раздачу неплохо попала. Просто бывают моменты, когда человек не может перестать быть собой. Вот и у Андрея Павловича Жданова случился такой момент. Благодаря Катеньке...
Теперь осталось спровадить Зорькина с Малиной, ну и можно искать более удобное положение для выяснения отношений. 
