|
- 9 -
Она проснулась внезапно, со скребущим на душе дискомфортом. Так всегда бывало, когда ночевать приходилось не дома, а такое случалось не часто. Открыла глаза и прямо перед собой увидела лицо Андрея, а потом ярко-белое пятно рубашки и темный узел галстука... Он был полностью одет и, наверное, свежевыбрит, потому что источал непривычно насыщенный аромат туалетной воды.
Андрей сидел на кровати и смотрел на нее.
- Проснулась?
И отчего-то забеспокоилась, мысленно засуетилась, вскочила, сев на постели, и, пряча заспанное лицо в ладонях, пробормотала:
- Сейчас... Я сейчас... Я скоро, только... - и замолчала, вспомнив вдруг, почему оказалась не дома, а здесь, рядом с Андреем, в его квартире. Вспомнила и нахмурилась. Ей стало жутко неловко.
- Тихо-тихо-тихо… - он погладил ее по щеке и поцеловал в краешек губ. – Спи. Рано еще.
Легонько подтолкнул Катю обратно на подушку и натянул одеяло до самого подбородка.
- Мне надо отъехать ненадолго. Я должен поговорить с отцом… Сейчас. Вернусь и мы спокойно все обсудим, да?
То ли спросонья, то ли из-за расплывчатой формулировки она и не поняла толком, что "все", но машинально согласно качнула головой.
Андрей молчал. Не спеша и как-то очень сосредоточенно, расправлял складки на одеяле, точно собираясь что-то сказать, что-то такое, что требовало от него внутренней решимости. Но, видимо, передумал. Положил руки Кате на живот, словно поставил финальную точку в своих размышлениях, и кивнул.
- Хорошо... Все будет хорошо. Я скоро, - еще раз поцеловал никак не реагирующую на его прикосновения Катерину и вышел.
Катя лежала, не шелохнувшись, вслушиваясь в звуки удаляющихся шагов. Как закрылась дверь квартиры, она так и не услышала, из-за чего оставалась неподвижной еще какое-то время, как будто это могло хоть что-то изменить. А когда поняла, что Андрей все-таки ушел и в квартире, кроме нее, никого больше нет, поднялась с постели, спустив ноги на мягкий ворс ковра.
Не думая, по привычке протянула руку в сторону, нащупала на прикроватной тумбочке очки и машинально водрузила их на нос, с которого они тут же сползли. Взяла оправу в руки и несколько секунд тупо смотрела на нее. И вдруг все случившееся вчера навалилось на нее разом, и впервые за прошедшие сутки она осознала, что это явь, не плод ее воспаленного воображения, а самая настоящая реальность, совсем-совсем другая, окончательно и бесповоротно переменившаяся, правда еще не понятно, в какую сторону, но все же.
Ясно было только одно: что-то умерло в ней вчера вместе с павшими в неравном бою старыми очками, жалобно хрустнуло вместе с ними и ушло в утиль. И она не могла пока сказать себе честно, хорошо это или плохо.
Еще немного посидела задумчиво, повертела в руках элегантные, с продолговатыми стеклами очки и все-таки надела их. Глазам было непривычно, но картинка перед ними приобрела и цвет, и резкость. Правда, при быстрых поворотах головы, картинка немного смещалась, вызывая легкое головокружение и вынуждая всматриваться в предметы заново.
Указательным пальцем Катя подвинула очки повыше и огляделась вокруг: «Так вот, значит, как это – видеть мир его глазами…».
Спальня была просторной. И белой. Совершенно белой, как в модных журналах. И в ней не было никакой другой мебели, кроме огромной кровати с ушами-тумбочками, мягкой кушеткой у ее подножия и встроенного во всю стену зеркального шкафа. Катя повертела головой и, обнаружив на потолке зеркала, потрясенно застыла с раскрытым ртом. А когда наткнулась взглядом на свое отражение с нелепо задранным вверх лицом, почему-то смутилась, быстро поднялась, замоталась в одеяло и прошлепала босыми ногами из спальни в коридор.
Планировку квартиры Катя совсем не помнила. Да и откуда? Все ее вчерашние передвижения здесь точно в черную дыру канули.
Остановилась возле ванной комнаты и несмело заглянула в нее. При этом зачем-то оглянулась назад, будто ее могли заметить и уличить в чем-то неприглядном.
Ванная была огромной, пожалуй, не меньше большой комнаты в родительской квартире, стильной и очень элегантной. Стены и пол были выложены черным кафелем, на фоне которого ослепительной белизной сияла разнообразная сантехника.
В дальнем углу возвышалась душевая кабина, на стенках которой еще не высохли капли воды. И в воздухе витал знакомый аромат мужского парфюма. А вот и ванна – широкая, пузатая, с выступами для головы и локтей и множеством разнокалиберных отверстий. И, конечно же, зеркало во всю стену. Разве могло быть иначе?
Внезапно в груди стало жарко. Ведь это же не он вчера вечером был незрячим, а она… Она! Кате вдруг стало не по себе, совсем по-детски стыдно, так что даже щеки запылали. Она метнулась к умывальнику и поспешила плеснуть в лицо холодной воды. Умылась, придерживая одной рукой одеяло, и выпрямилась, пристально всматриваясь в свое отражение. Что-то новое появилось в ней сегодня. Может, очки… Лицо было каким-то другим – чужим, и она сама себя не узнавала, будто частичка всей этой изысканной элегантности каким-то непостижимым образом передалась и ей, Кате. Смешно. Она снова поправила на носу очки и, повернув голову немного в профиль, придирчиво оглядела себя вновь и отчего-то улыбнулась. Но улыбка увяла, как только взгляд наткнулся на золотистый тюбик помады, по-хозяйски расположившийся между баночками и флаконами с мужской косметикой. К горлу подкатил ком. И это было уж совсем глупо. Но настолько лишней и неуместной она еще никогда себя не чувствовала. Как дешевая пуговица на дорогой вещи.
Кстати, о вещах. Где же они, ее вещи? Катя двинулась дальше по коридору. Прошла мимо каких-то узких дверей, но открывать их не стала, завернула за угол, куда уводил коридор, и остановилась вдруг уже на пороге другой комнаты, входом в которую служила не дверь (ее просто не было), а высокая полукруглая арка. Катя решила, что это гостиная.
И это помещение было не в меру просторным, но несмотря на это, каким-то уютным, в глубоких синих тонах, с большим искусственным камином в стене. С одного торца оно перетекало в кухню-столовую, отделенную от жилого пространства двумя ступенями на полу, а с другого – видимо, в кабинет или какое-то его подобие.
Здесь Катя задержалась на минуту и невольно улыбнулась, представив Андрея, на диване перед широким экраном домашнего кинотеатра, что-то с аппетитом жующего и одновременно проглядывающего деловые бумаги. Такого родного и притягательного и… Господи, о чем она думает? Там же родители дома с ума, наверное, сходят… И Колька… Колька!
Катя бросилась из гостиной и оказалась прямо в прихожей. На одной из полок обнаружила свою сумку, схватила ее и поспешила обратно в спальню, на ходу перетряхивая ее содержимое в поисках телефона.
Телефон нашелся на тумбочке и, конечно же, был отключен. Как только загорелся дисплей, высветилось несколько непринятых вызовов. И все они были от Кольки. Катя нажала обратный вызов и спустя какое-то время в трубке раздался заспанный голос Зорькина.
- Да…
- Я-то думала, ты беспокоишься обо мне… А ты спишь…
- Пушкарева?.. – Коля, кажется, проснулся. – Ты?.. Ты хоть знаешь, что я тут из-за тебя пережил? Я всю ночь, между прочим, не спал! К утру вот только... свалился. А ты: «Не беспокоишься»! Сама ты не о ком не беспокоишься. И где тебя все это время носило? Хотя нет, лучше не говори! Меньше знаешь - лучше спишь… Эээ… Пушкарева, а ты, кстати, сейчас где?
- Еще не дома.
В телефоне повисла пауза.
- Коль?
- Ну, ты, Пушкарева, даешь… Ты там живая вообще или как?
- Да живая, живая… Коль, ты у моих был?
- Я что, похож на самоубийцу? – буркнул Зорькин. – Нет, конечно.
- А как же… - растерялась Катя.
- Ну, как-как? По телефону. Прям как с тобой сейчас.
- И что ты им сказал?
- Что ты с японцами… То есть МЫ с японцами.
- Мы?
- А ты что хотела, чтоб Валерий Сергеич ворвался ко мне, устроил погром, перевернул меня вверх тормашками и вытряхнул всю правду-матку, как медяки из Буратино? Нет уж! Повторяю, мне жить пока не расхотелось.
- Коль… Какие японцы?
- Ну, ты говорила, как-то, что Зималетто собирается с японцами контракт заключать, помнишь? Вот я и ввернул про японцев. А что мне еще оставалось? Сказал, что у них вылет задержали, и мы застряли в аэропорту… На всю ночь (кстати, цени!)... и телефоны как на зло, ну, ты понимаешь...
- И как тебе там?
- Где?
- В аэропорту.
- Темно, тоскливо и есть очень хочется, - беззлобно огрызнулся Зорькин. – Надеюсь, тебе лучше.
- Коль… А папа как?
- Как обычно: грозился посадить на гауптвахту. Обоих. А еще меня – снять с довольствия, а тебя – уволить из Зималетто. Я уж не стал сообщать ему радостную новость, это ты сама как-нибудь.
- Ладно, Коль, можешь растаскивать баррикады, я скоро приеду. И… Коль…
- Что?
- Спасибо тебе.
- Ага, цени пока я жив. Кать…
- Что?
- … С тобой правда все в порядке?
- Да… Наверное.
- Кать…
- Я скоро, Коль, - и сбросила вызов.
Так, значит, японцы. Очень хорошо... Очень. Катя неосознанно хлопнула себя по коленям, осмотрелась и поднялась. Где же все-таки ее вещи? Да где же они?..
Катя сняла очки, от которых жутко разболелась голова, и медленно покружилась вокруг своей оси, ощупывая взглядом почти пустую комнату, пока он не остановился на низкой кушетке у кровати, на которой все это время и лежала ее немногочисленная одежка, странным образом аккуратно собранная в стопку.
Катя потянула за рукав лежащей сверху блузки. Сложена она была неправильно, точнее – неумело, но все же сложена. То же со всеми остальными вещами. И даже с бельем, которое вместе с безвозвратно испорченными колготками, было стыдливо спрятано на самом дне.
Все это Катю немного смутило, противоречиво повернулось в душе и отчего-то заставило сердце ускорить свой бег.
Неуверенными руками она натянула одежду, но обнаружила, что не может застигнуть блузку. На самом видном месте не хватало трех пуговиц. Встряхнула жакет – вообще ни одной. Во рту внезапно пересохло. Не заметив, как облизала губы, Катя втянула живот, поглубже запахнула полочки блузки и заправила их под пояс юбки. Надела жакет и, не оглядываясь, вышла из спальни. В прихожей быстро облачилась в пальто, перекинула через руку сумку и дернула за ручку двери.
Однако дверь, как и накануне, не поддалась. Катя робко потормошила замки – безрезультатно. Тогда она по очереди, не спеша, пощелкала хитроумными язычками и задвижками – ничего. Все бесполезно. В сердцах ударила ладонью по двери. Да что же это такое?! Или… Он что, запер ее?..
В свете последних событий эта мысль не показалась Кате такой уж абсурдной. Она привалилась спиной к двери и сокрушенно сползла по ней вниз.
Ну что же…Японцы... значит, японцы.
(Продолжение следует)
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
А папочке поехал все рассказать? Неужели...смелости набрался?
Какой молодец ! Ооочень правильный Андрюша у тебя вырисовывается .
Отдыхай, Катюшка! Набирайся сил, перед ГЛАВНЫМ разговором. 
