|
Глава 2. (ред. 07.2021)
Июль 2006
Женсовет Катя любила. Девочки всегда были милые, искренние, яркие. Иногда, конечно, она уставала от их бесконечного щебетания и пряталась в своей каморке, чувствуя начинающуюся головную боль, но обижать не собиралась ни словом, ни делом, ни пренебрежительным отношением. Сами того не зная, они поддерживали ее в трудные минуты. Чаще всего просто отвлекали, забалтывали, тут же забывали, с чего начинали разговор, переключались на свои проблемы и заполняли пустоту в душе веселым гомоном голосов. Они почти не задавали правильных вопросов, и это было очень удобно, значит, у Пушкаревой прекрасно получалось скрывать от секретарей правду. О том, чтобы рассказать им про закладные Зималетто или об ухаживаниях Андрея, не было и речи, это тут же стало бы достоянием общественности. Даже если они и смогли бы удержать язык за зубами перед чужими людьми, то их ежечасные собрания в курилке были настолько громкими, что кто-нибудь непременно услышал бы лишнее.
Вот и сейчас Катя стояла перед девочками, стойко выдерживала многочисленные вопросы и пыталась не выдать своей внутренней паники: сердце рвалось обратно, в кабинет президента, но мозг работал без перебоев, не разрешал поддаваться минутному порыву.
— А как же Андрей Палыч без тебя? Он же и шагу ступить не может, пока не придет его Катя! — воскликнула Маша, прижимая руки к щекам.
«Его Катя» резануло по ушам, и Пушкарева слегка зажмурилась. Нельзя плакать, нужно разозлиться, вспомнить, кто такой Жданов, и уйти с гордо поднятой головой.
— Ничего, найдет себе новую помощницу.
— Но, Кать, куда ты уходишь? Что тебя гонит? — не удержалась Света. — С таких насиженных мест не увольняются просто так!
— Неужели у фирмы проблемы, Кать? — всполошилась Амура. — Помнишь, я гадала тебе… Я же никогда не ошибаюсь! Скажи нам честно.
— Нет! — рявкнула Пушкарева, сама испугалась звука своего голоса, и тут же смягчила тон. — Нет, девочки, на фирме все хорошо, просто… просто я устала работать с документами, с цифрами. Я решила, что это не мое.
— Что? Цифры — не твое?! — удивилась Таня. — А чье же тогда?
— Ты же целыми вечерами сидела за финансовыми документами!
— Вот! Надоело. Не мое, — уперлась Катя.
Она аккуратно перемещалась в сторону двери, но женсовет и не думал отставать. Пора уже было уходить, надо попрощаться и вызвать лифт. В этот момент на горизонте как назло показалась Кира Юрьевна, за которой семенила Клочкова, вот уж кто засыплет ее «комплиментами» на прощание. Катя чувствовала свою вину перед Воропаевой, но извиняться не собиралась. Кому будет лучше от ее покаяния? Никому. А Жданов просто ошибся, оступился. У него просто была эмоциональная встряска из-за кризиса в Зималетто, Катя была рядом, была практически единственной, кто был в курсе, он зависел от нее, все свободное время проводил с ней. Совсем скоро Андрей успокоится, привыкнет к стабильности, женится, как и хочет его семья. Неужели он действительно думает, что его признания в любви меньше, чем за две недели до свадьбы с другой женщиной, выглядят правдоподобно?
— Что здесь происходит? — спросила Кира, подходя к ресепшену. — Вам опять нечем заняться, девочки?
— А мы Катю провожаем, — простодушно ответила Пончева.
Пушкарева исподлобья глянула на начальницу, но промолчала.
— В последний путь?
Вика противно захихикала за спиной подруги, радуясь, что скабрезно пошутила, но никто не оценил ее юмора.
— Она увольняется, — добавила Тропинкина, громко всхлипнув.
— Катя, это правда? И Андрей вас отпустил? — приподняла бровь Воропаева.
Слишком уж нереальной казалась такая удача. Жданов трясся над своей помощницей последние месяцы, как будто та была центром его вселенной. Кира даже начинала всерьез ревновать, но Пушкарева так откровенно шарахалась от начальника, что, в конце концов, Кира успокоилась, и решила не обострять конфликт с женихом. Катя приносила фирме пользу, а подготовка к свадьбе шла своим чередом, и этот расклад Воропаеву полностью устраивал.
— Не беспокойтесь, Кира Юрьевна, в моих услугах Зималетто больше не нуждается.
Кажется, блондинку этот ответ не совсем удовлетворил, она открыла рот, чтобы что-то еще сказать, но уже бывшая помощница президента резко развернулась и отошла к лифту.
— Кать… — все ошарашенно проследили глазами за ее передвижениями, но только Амура решилась подойти.
Девушка виновато заглянула Пушкаревой в глаза и тихо, чтобы никто не слышал, спросила:
— Кать, может, погадать тебе, а?
Она вздрогнула, посмотрела испуганно и сжала кулаки.
— Нет, — в голосе зазвенел металл. — Я же просила тебя: не смей больше гадать на мою судьбу. Амура! Никогда! Слышишь? Я не хочу ничего знать!
Сдерживаться становилось все сложнее, комок подступил к горлу, и Катя поспешила скрыться за дверями лифта, будто он был спасительным островком в бушующем океане. Плевать, что не попрощалась. Бежать. Нужно было бежать из этого офиса настолько быстро, насколько возможно, пока не разревелась у всех на глазах. Только Коля мог видеть ее слезы, только он.
***
Январь 2006
Офис был пуст, на часах еще слишком рано. В коридорах темно, даже полы не мыты, рабочая суета начнется примерно через час. Катя вдохнула полной грудью знакомый запах кабинета и улыбнулась, понимая, как соскучилась по этой атмосфере, по рабочим будням и вечной суете. Она остановилась около президентского стола и задумчиво провела по нему ладонью. Холодный.
Дверь в каморку оказалась открыта, она осторожно проскользнула туда, включила лампу, тут же замерла в недоумении и опустилась в кресло, не отрывая взгляда от стоящей на столе красной лондонской телефонной будки.
— Это светильник, — послышался мужской голос из темноты.
Катя вздрогнула. Она так ждала окончания новогодних праздников, чтобы услышать его, будто сомневалась, что все те сообщения, что приходили на ее телефон, действительно реальны.
— Помнишь, я писал, что гулял по центру и пил кофе в небольшом уютном кафе недалеко от Таймс сквер? Я думал о тебе, а потом в одном из сувенирных магазинчиков увидел эту будку.
— Андрей Палыч… — пробормотала Катя.
У нее от нахлынувшего счастья сбивалось дыхание. Может ли такое быть, что он думал о ней, находясь почти в трех тысячах километров от Москвы? Думал, празднуя новый год с семьей и невестой? Нереально.
— Кать, я соскучился, — просто подытожил Жданов, встал со стремянки и сделал пару шагов в ее сторону.
Она боялась даже поднять глаза, и так заметила, что он как обычно безумно красив. Ее обволокло терпким запахом одеколона начальника, это неизменно дурманило Катерине голову, заставляло волноваться и успокаиваться одновременно. Андрей внушал ей уверенность одним своим присутствием. В последнее время он всегда был на ее стороне, защищал, поддерживал, старался не вымещать на помощнице свою злобу. Только неуместные знаки внимания начальника… смущали.
Жданов уже несколько раз за предыдущий месяц предпринимал попытки поцеловать Катерину, а она шарахалась от мужчины как от прокаженного в такие моменты. Кто она, и кто он? Президент и помощница. Девушка не питала иллюзий по поводу своего места в этой фирме, да и о своей невзрачной внешности — тоже. Обитатели модного дома в большинстве своем не стеснялись красочных эпитетов, когда обсуждали ее тонкие нелепые косички, круглые очки и невзрачные наряды. Им было просто невдомек, что так она пряталась от мира, боялась окружающих мужчин, и юбки были броней, которая работала до сих пор безотказно. Но вот Андрей Жданов вдруг заметил ее даже сквозь слои серо-коричневой ткани, и все пошло прахом.
— Андрей Палыч, вы путаете что-то, — упрямо ответила она, уже в который раз притворяясь полной дурой и делая вид, что ничего необычного не происходит.
— Нет, не путаю, Катя. Зря ты мне не веришь…
И ведь так хотелось поверить! Жданов подошел к ней еще ближе и робко обнял за плечи. Внутренняя борьба настолько захватила Катю, что она стояла, не шевелясь и не сопротивляясь его рукам. Андрей наклонился к ней ближе, и девушка уже почувствовала его дыхание на своих губах. По телу пробежала дрожь, но способность двигаться так и не вернулась.
— В этот раз бить не будешь? — улыбнулся он, начиная поцелуй.
Его губы были теплыми и чуть влажными, вкусными, если можно применить это определение к чужим губам. Хотелось задержаться в этом моменте, расслабиться, забыться, но в ту секунду, когда он уже притянул девушку к себе, положив ладони на талию, хлопнула дверь приемной. Они оба как по команде шарахнулись в разные стороны. Катя врезалась спиной в шкаф, на голову посыпались папки, а следом за ними на пол полетел подаренный светильник. Звонкие осколки разлетелись в разные стороны, поблескивая в свете горящей лампы.
— Катя… — растерянно выдохнул Андрей.
— Уходите, — твердо ответила Катя.
— Я помогу!
— Я сама. Андрей Палыч, уходите! — голос сорвался, от боли из глаз потекли слезы, а к горлу подступил комок.
Дура, дура, непроходимая дура!
Жданов сделал несколько шагов назад, озираясь по сторонам, а потом опустил голову и вышел из каморки, осторожно прикрыв за собой дверь.
***
Июль 2006
— Катюша, а ты почему не на работе? — ахнула Елена Александровна, проходя в квартиру с огромными тяжелыми сумками, наполненными овощами с огорода.
Валерий Сергеевич зашел вслед за ней с таким же грузом в руках и строго посмотрел на дочь. Катя в первый момент растерялась, не ожидая скорого приезда родителей, но тут же поставила чашку горячего чая на тумбочку и поспешила помочь.
— Катерина! — рявкнул отец. — Объясни нам с матерью, что случилось? Почему ты дома, когда должна быть на работе?
— Я уволилась.
Девушка замерла, ожидая вердикта родителей, но по ее обреченно-серьезному виду было понятно, что менять свои решения не собиралась.
— Как это ты уволилась? — не понял Пушкарев. — А как же Андрей Палыч?
— А-а-андрей Палыч обойдется и без меня.
Даже запнулась, пока произносила его имя. Казалось, все окружающие против нее, все беспокоятся за Жданова, все его жалеют, а Катя никогда не отважится никому сказать истинные причины своего ухода.
— Что-то ты темнишь, Катерина, — покачал головой отец. — Я же помню, как он хвалил тебя, рассказывал, какой ты ценный сотрудник. И что, просто взял и отпустил?
— А что, я — вещь какая-то, чтобы меня можно было не отпускать? — огрызнулась дочь.
— Валера…
— Вот как ты заговорила! Смотри-ка! То переоделась в мальчишку, то теперь вот с работы ушла!
Полковник ворчал, качая головой, но по виду было ясно, что он скорее расстраивается и переживает, нежели злится. Он беспокоился за дочь, а ее спонтанные поступки в последнее время сбивали с толку. Она менялась, и что ждать от новой Катерины — вопрос, который не давал покоя пожилому мужчине и частенько занимал его мысли. Пушкарев в силу своей консервативности тяжело принимал перемены, и, кроме того, ему с некоторых пор очень нравился начальник дочери. Валерий оценил его не как богатенького мажора, а как мужика, способного закатать рукава и испачкать руки, прийти на помощь, если понадобится, принял за «своего», и очень не хотел подводить, пусть и невольно. Он частенько спрашивал Катю про Андрея, и даже разговаривал по телефону, если тот звонил, интересовался делами на фирме. Жданов не рассказывал правды, конечно, но уважал пенсионера. Просто от души. Считал его настоящим, искренним и бесхитростным. Именно эти качества слепили из Кати настоящий бриллиант, какого практически невозможно было найти в современном мире.
— Валера, перестань ты наседать на дочь, — вступилась Елена Александровна. — Не просто же так Катюша решила уволиться.
— Нет, не просто. Я нашла другую работу.
— И чем же твоя новая работа лучше старой? — недоверчиво спросил отец.
— Всем, папа. Я хочу сменить сферу деятельности. В зарплате я не потеряю, так что…
— В зарплате, в зарплате… Вот все у вас, у молодых, деньгами меряется! А как же ответственность? Взаимовыручка?
— Папа, Андрей Палыч справится без меня, — безапелляционно ответила Катя, схватила с тумбочки чашку и скрылась в своей комнате, всем своим видом показывая, что не намерена больше обсуждать свои решения.
Через пару часов послышался звонок входной двери, и в комнату беспардонно ввалился Зорькин, на ходу закусывая свежеиспеченным пирожком. Он пристально рассмотрел угрюмую подругу, сел рядом с ней на диван и из солидарности опустил голову.
— Уволилась, говорят?
Катя промычала что-то утвердительное и отвернулась.
— Не вижу салютов и брызг шампанского… Ты же так и планировала, Пушкаридзе? Чего такая невеселая?
Она не повернулась, нечего было ответить. Колька как никто другой знал все ее слабости, все секреты, все душевные терзания. А ведь он говорил, предупреждал, только Катя не послушала. Теперь очень-очень больно, словно сердце выдирают из груди.
***
Январь 2006
— И что, он все праздники слал тебе смски из Англии?! — искренне удивился Зорькин и даже забыл закрыть рот, чуть не потеряв только что откушенный кусочек пирога. — Любовные?!
— Ну… нет, не любовные, — уклончиво ответила Катя. — Рассказывал, что делает. Писал, что соскучился… Представляешь, он мне фонарь привез из Англии! Вот этот…
Пушкарева махнула рукой на тумбочку, где стояла сувенирная телефонная будка. Вернувшись домой после работы, она поменяла в ней лампочку и убрала осколки стекол. Даже опасаясь вопросов родителей, не решилась оставить сувенир в своем кабинете, чтобы не пустить ненужные слухи. Женсовет в этом плане был гораздо опаснее.
— И он меня поцеловал.
— Ого! — присвистнул Коля, а девушка зажмурилась, с трудом скрывая смущенную улыбку. — И ни слова о любви? О чуВствах, там…
— Н-у-у-у… он пытался мне что-то такое сказать про любовь, но это еще до нового года было.
— А ты?
— А я не поверила. Коля, сам посуди, где я, и где Жданов?
— То есть он тебе признался в любви, а ты ему дала от ворот поворот?
Катя кивнула и стыдливо опустила взгляд. Было неприятно признаваться в том, что ее начальник, чужой жених, проявляет к ней знаки внимания. Странно, но это оказалось неприятным и даже унизительным, хотя еще осенью, когда девушка увидела его в первый раз, окончательно и бесповоротно потеряв голову, она готова была полцарства отдать за то, чтобы Жданов смотрел на нее вот так… как сегодня утром в каморке. А теперь… мерзко.
— Он же тебе нравится, да?
— Нравится, — удрученно ответила Катя. — Коль, я его люблю, кажется… Он такой… такой… особенный что ли…
— Ой, ду-у-у-ура…
Зорькин всегда говорил ей все в лицо, был словно приглашенной со стороны совестью, поэтому, когда началась вся канитель с закладными, она рассказала ему обо всем сразу же. Про ухаживания Андрея смолчала, но и тут ее хватило ненадолго, буквально на месяц.
— Дура, Коль. Ты что думаешь, я сама не понимаю?
— А ведь забавная ситуация получается, Пушкарева! Ты его любишь, он тебе говорит, что любит, но ты его отшиваешь. Правильно?
— Правильно.
— А почему? — искренне удивился друг.
Катя закусила губу и задумалась. Казалось, что она находится в каком-то болоте, куда ни ступи, везде топи.
— Я не верю, что это правда. Коля, ты же видел его! У его ног все модели Зималетто! Все красавицы Москвы!
— Зато ты у него в кабинете, — заметил Зорькин.
— Это еще обиднее. Удобная девочка, чтобы стресс снять?
Они оба замолчали и задумались.
— Ты ему полезна, он зависит сейчас от тебя. Может быть, поэтому старается?
— Не знаю, Коль, — покачала головой Катя. — Но я твердо решила, что сильнее своих чувств. Не любовь это вовсе, заблуждение! Тем более, если ты прав. Кто в здравом уме меня полюбит? Но я выдержу, не буду отвечать на его ухаживания, а он постепенно сам остынет. Сейчас на первом месте финансовые дела, ты же знаешь, как все серьезно.
— То есть ты ни единого шанса ему не оставляешь? А вдруг…
Девушка только спрятала лицо в ладонях и отрицательно замотала головой.
— Нет, не может быть. Этого просто не может быть!
— С огнем играешь, Пушкаридзе. Сейчас привыкнешь к нему, а потом что?
— А потом я уйду, когда верну все закладные Андрею… Палычу.
Было видно, что Коле не по душе такой план подруги, но спорить он тактично не стал. Покачал головой, показывая свое осуждение, но знал, что если Катя уперлась, то уже не отступит. Успокаивало только то, что московские булочки еще продаются, на их с Пушкаревой век хватит.
Последний раз редактировалось Amvll 07 июл 2021, 09:46, всего редактировалось 1 раз.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Вдохновения - Вам и регулярных прод - нам . Будем ждать с нетерпением и в переживаниях за любимых героев. 
И сама не люблю тянуть резину
Обожаю дорогого Автора. Большое спасибо за макси! 
С нетерпением жду продолжения... 
