|
20
Катя купила ему билеты на Мальдивы, и целых три дня Жданов лежал в полном одиночестве на белом песочке да гонял крабов по берегу. Лениво рассматривал красоток в бикини и выбирал, за кем бы ему приударить. Но даже приударять за красотками ему было лень.
Потом ему стало скучно, и он полетел-таки в Лондон, чтобы успокоить родителей и Киру.
Кира прекрасно понимала, что переборщила со слежкой и допросом портье, поэтому вела себя так мирно и спокойно, что Жданов даже умудрился получить какое-то удовольствие от пребывания в Лондоне.
Москва и Пушкарева ушли на дальний план, и сейчас он и сам удивлялся странностям своего поведения, и даже отчасти соглашался и с Малиной, и с Кирой. Действительно, не обязательно было так плотно приближаться к Кате, со стороны это должно быть казалось отчасти ненормальным.
Изнутри…
Изнутри это было само собой разумеющимся.
Когда тебе встречается человек, который абсолютно тебя понимает, принимает и ни за что не осуждает, то это ведь естественно – с ним общаться?
Но Ромка был прав – Катя могла все не так понять и теперь смотреть на Жданова с определенными надеждами, которые он никогда не сможет оправдать.
Пообещав себе вернуть их отношения в более-менее рабочее русло, он наконец ощутил, что готов возвращаться в Москву.
Малиновский был свеж и бодр, и видно было, что лишние думы не терзали его светлую голову во время его итальянских каникул.
– А что родители, ты им уже признался, что у нас... всё плохо? – первым делом спросил он, устроившись в кресле для посетителей.
Жданов, мрачно рассматривающий пустое пушкаревское рабочее место, ответил:
– Чтобы их удар хватил? Хорошенький подарок на Новый год.
– Ладно, скоро всё изменится. Коллекция продается великолепно. На ура! Кстати, последний рывок - и мы выберемся, если, конечно, секретное оружие не подкачает.
И он тоже озадаченно посмотрел на Катин стол, словно бы только сейчас заметил её отсутствие.
– Секретное оружие изволит где-то шляться, – пожал плечами Жданов.
– Ой, ой, а что это мы так расстроились-то? – заухмылялся Малиновский. – Признайся, ты скучал по ней, да?
– Мне просто не нравится, когда сотрудники моей компании проводят рабочее время в курилках.
– Ой, ой, бровки наморщил, глазки сверкают. Шеф карающий да и только. Как бы Пушкарева не родила с перепуга.
– Малиновский, ну ты соображаешь вообще, что ты несешь!
– Не всегда, – честно и беззаботно отозвался тот. – Не гневайся, всемогущий!
Дверь открылась и вошла Катя.
Жданову казалось, что беременные женщины должны круглеть, но Катя почему-то похудела, однако выглядела умиротворенной и довольной.
Оранжевое платишко, серый кургузый пиджачок, неизменная тощенькая косичка.
– Доброе утро, – с ясной улыбкой произнесла она.
Памятуя о том, что теперь он будет соблюдать рабочую стандартную дистанцию, Жданов попенял ей приветливо, но с некоторой официальностью в голосе:
– Где вы ходите, Катенька. Ну, я надеюсь вы хорошо отдохнули и готовы приступить к работе?
– Конечно, – ответила она с крошкой удивления во взгляде. – Я уже посмотрела отчеты, за последние две недели наши продажи очень выросли.
– Отлично. Но у нас есть проблема, которую можете решить только вы, – самым директорским голосом произнес Жданов.
Улыбка покинула Катино лицо, как испуганная птичка.
– Что вы имеете в виду?
– Катя, ну надо составить отчёт для ближайшего Совета акционеров, – перехватил мяч Малина, – с несуществующими данными.
– Я что, должна опять подготовить липовый отчет для акционеров? – её голос охрип, и у Ждановы выступили мурашки на коже.
– Со слегка видоизмененными, а не липовыми данными, – уточнил он. – В последний раз.
– Я займусь этим, – расстроенно пообещала Катя и села за свой стол, спрятавшись от них за монитором.
И у Жданова тоже немедленно испортилось настроение.
Совещание началось с традиционного Милко:
– Куколка моя, может ты быстренько сбегаешь и позовешь Киру? – обратился он к Кате. – Только одна нога здесь…
– Милко, не хами! – перебил его Жданов.
– А что? А что я сказал? Разве эта красотка у нас не для побегушки? – удивился тот.
– Милко!
Но Катя сказала что-то успокаивающее и пошла за Кирой.
– М-да, Милко, – покачала головой Юлиана. – Единственное, что осталось у тебя от мужчины – это шовинизм по отношению к женщине.
– Что же, главное событие наступившего года – собрание акционеров, – начал было Жданов совещание, но Кристина его перебила:
– Ты чё, заработался дядька? Ну, собрание – это ерунда. Самое главное – это ваша с Кирой свадьба.
– Еще же не скоро, – попытался увильнуть от этой темы Жданов.
– Как это «нескоро», когда всего через два месяца, – обиделась Кира. – Ты что, забыл?
Господи, два месяца!
Уму непостижимо, как быстро его жизнь летит под откос.
Да он даже жить еще не начинал, а тут вдруг и закончит.
Пусть на гранитном памятнике напишут: «Он жил и умер во имя Зималетто».
– Андрюша, – позвала его Кристина, – ты что, заснул?
– Вечным сном, – мрачно буркнул он.
Малиновский – предатель – бурно включился в обсуждение подготовки к свадьбе. Он радовался как дитя тому, что Жданов с Кирой снова вместе.
Катя что-то рисовала в своем блокноте, опустив голову. У неё было простое и уверенное лицо человека, который все в своей жизни делает правильно.
Он даже позавидовал этой простоте – вот Пушкарева, живет себе и крепко спит по ночам. Смотрит в будущее без страха, а в прошлое без упрека. И никакие сомнения её не терзают.
А он тут как уж на раскаленной сковородке.
День понесся по нарастающей. Приехал Сашка, Милко провел закрытый показ своей новой коллекции, от обилия будущих родственников у Жданова разболелась голова. Ему казалось, что он задыхается.
Свадьба которая до этого маячила каким-то будущим смутным событием, вдруг начала приобретать пугающе четкие очертания.
– Катя, когда моя жизнь превратилась в кошмар?
Она, сосредоточенно работающая над отчетами отделов, подняла голову.
– По какому поводу сегодня наша греческая трагедия? – спросила чуть хрипловато.
Когда её голос становился таким, что-то переворачивалось в груди Жданова. Появлялось некое тягучее ощущение.
– Расскажите мне, как вы провели каникулы, – попросил он только для того, чтобы продлить эти интонации, но Катя уже стряхнула их и ответила обычно:
– Нормально. В бесконечных разговорах с родителями о том, как нам жить дальше.
– Ваш отец перестал сердиться?
– Скорее, он разочарован, – в голосе Кати не было печали. Она по-прежнему производила впечатление человека, который свободно смотрит вперед.
– Вы хорошо себя чувствуете?
– Гораздо лучше.
Больше вроде говорить было не о чем, но тут она произнесла со странной усмешкой:
– Вы женитесь, Андрей Павлович.
– Катя, женюсь. Женюсь, Кать, – подтвердил он, прислонившись лбом к столу. – А ведь когда-то мне казалось, что я действительно люблю Киру.
– Вы действительно любите Киру, – ответила она мягко, – просто капризничаете, как упрямый ребенок. Что именно вас так пугает в предстоящем событии?
– То, что Кира поехала за нами в Тулу, а потом допрашивала портье о том, кто приходил в мой номер.
Катя порозовела.
– Она…
– Нет-нет, за внутренними перемещениями постояльцев администраторы не следили. Но вы только представьте!
– Андрей Павлович, – спросила Катя, моментально успокоившись, – а вы когда-нибудь ревновали?
Снова эта завораживающая хрипотца!
– Ревновали так сильно, что вам нечем было дышать? Что у вас даже кости ломило от безнадежности и отчаяния? Ревновали так, что вам хотелось бы умереть в эту самую минуту?
– О чем вы говорите? – спросил он непослушными губами.
– О том, что Киру Юрьевну так легко понять, – ответила она грустно. – Андрей Павлович, я хотела извиниться за то, что сделала в Туле. Мне не следовало забывать свое место.
И хотя он думал о том же самом и пришел точно к такому же выводу, но все равно возразил:
– Какое еще место, Катя? Что за глупости?
Она потянулась и выключила компьютер:
– Я пойду домой. Общий отчет по отделам закончу утром.
– Я отвезу вас, – не веря себе, сказал Жданов.
Нет, ну ты вообще нормальный?
– Ни к чему, – ответила она невозмутимо. – Я действительно хорошо себя чувствую.
– Но ведь и я, Катя, не Скорая помощь…
Он схватил с вешалки её пальто – старенькое, не то, которое он ей покупал – и помог Кате надеть его.
– Мне почему-то не по себе, – признался он в её воротник, – да еще эта свадьба! Да еще вы как будто совсем чужая.
– Я не своя и не чужая, я нейтральная, – напомнила она, – наемный сотрудник Зималетто.
– Но ведь…
Она так резко повернулась к нему, что её тощая косичка мазнула его по лицу. Круглые очки оказались перед самым его носом.
– Не надо меня отвозить, – твердо произнесла Катя. – Ни к чему злить Киру Юрьевну перед свадьбой. Это ведь самое счастливое время в жизни женщины – быть невестой. Шить себе свадебное платье. Планировать медовый месяц. Представлять, какой будет ваша семейная жизнь. Не лишайте её всего этого. А вы перестаньте драматизировать. Вас ждет счастливое будущее.
С этими словами она привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку невинным прощальным поцелуем. Однако Жданов все еще пытался что-то ей объяснить, поэтому повернул голову, и поцелуй пришелся на его губы.
Самое мощное ощущение дежавю накрыло его с головой.
Он готов был поклясться, что за мгновение до прикосновения её губ знал, какими они будут на вкус, ощупь и запах.
– Простите, – сказала Катя и выскочила за дверь, а Жданов остался стоять возле её стола оглушенный и ничего не понимающий.
_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
я пока поваляюсь в сладком таком обмороке, тут в уголочке до следующей проды. 