Девочки, страшно хочется поделиться наблюдением. Как автору. Вы плавали когда-нибудь в океане? Это жутковато. Потому, что океан затягивает. Вот реально: вроде и берег недалеко, и плавать ты хорошо умеешь, а понимаешь - сил выплыть на сушу не хватает - тебя уносит все дальше и дальше. Вот так и с этим фиком оказалось: я думала, что как раз в 4-5 глав уложусь. А теперь вижу - зятягивает, не сравнить с миниатюрой, которая как озеро лесное - будь ты хоть на самой середине - до берега несколько гребков. Здесь же герои все говорят и говорят, и столько всего несказанного!
Это просто наблюдения и ощущения, они ничего не означают. Будем выплывать.
Глава 5
Павел тяжело вздохнул. Что означал его вздох? Что, Катя говорит правду или совершенно не права? Что он хотел бы ее разуверить в сказанном, но ему не очень хочется лукавить? Или что ему жаль, что даже в прошедшем времени она употребляет такие определения по отношению к себе?
- Я никогда так не думал.
- Павел Олегович! Мы же решили с вами говорить начистоту.
- Катя, это правда! – он был слегка возмущен. – Меня вообще потрясает ваше отношение к себе. Отчасти я осознаю, что не вы в этом виноваты, это врожденное или воспитанное – не понятно, ведь ваши родители очень любят вас. Откуда что берется? Я не могу себе объяснить. Но про себя-то я точно знаю: при первой же встрече с вами я подумал: какая необычная девушка! А когда вы заговорили, я был просто потрясен, и потом всегда смотрел на вас с восхищением.
- Но вы же сейчас опять говорите не о внешности!
- Катя, я понимаю, да. Но для меня эти вещи трудноотделимые. Для меня внешность имеет какое-то значение только в самый первый момент, а потом уже – практически никакого. Но слово «страшна» уж точно никак не подходит. Оно меня возмущает до глубины души.
- Хорошо. Хорошо! Но я-то смотрела на себя совсем иначе. И долгое время мне было даже спокойнее в моем образе, он как неудобный скафандр: мучительно, но безопасно. Но потом мне, конечно, очень захотелось стать красивее. Хоть немного. Но я столкнулась с какой-то совершенно неразрешимой для себя проблемой: я не знала, как это сделать. Понимаете? План развития компании на десять лет вперед – легко, а выбрать себе более современную одежду – невозможно. И не знаешь, что сделать с волосами, например. Эта область оказалась, как неизведанная планета для меня – что ни шаг, то провал в какой-нибудь кратер. Я знала, как быть аккуратной, чистоплотной, а как красивой, стильной – нет. И главное, оказалось, что к этому у меня совсем нет таланта. Несколько первых попыток измениться оказались настолько неудачными, что уверенность в невозможности стать красивее только укрепилась. И вот я совсем смирилась с мыслью, что останусь навсегда одна - кому я нужная такая... А тем более Андрею. Представить же, что со мной рядом может оказаться кто-то другой, не Андрей – было сродни вероотступничеству. Нет, не так. Было невыносимо это представлять. Я убедила себя в том, что, как сказано в одном замечательном произведении: «В одиночестве нет ничего кошмарного. Можно питаться природой, наукой и искусством»[1]. И даже немного удивлялась, почему это подчас люди соглашаются быть лишь бы с кем, только бы не остаться одним. Я и сейчас этого не понимаю…
- Катенька, это потому, что у вас очень богатый внутренний мир, вы, по большому счету самодостаточный человек. Чтобы питаться наукой и искусством, нужен специальный орган, или даже несколько: интеллект, одухотворенность, воображение. У очень многих людей этих органов нет или они недоразвиты. Поэтому им необходимо питаться чужими эмоциями, чужой энергией, сплетнями. Это примитивная, неочищенная энергия, ее все равно от кого получать. Вы же из разряда тех немногих, кому нужна чистая энергия. Которая и таится в произведениях великих мастеров, музыке, полотнах, книгах, самой природе.
- Может быть, Павел Олегович. И все же…
- И все же вы мечтали, чтобы Андрей…
- Да. Я мечтала, чтобы Андрей увидел во мне не только помощника, финансового директора и верную соратницу. Но это были мечты из области «Покорить Аконкагуа» или «Донырнуть до дна Марианской впадины». Ведь я же видела, какие женщины нравятся Андрею. Мне кажется, что я могла бы составить список отличительных черт его избранниц… В этом списке не было бы ни одной черты, свойственной мне. Даже если бы меня вдруг приукрасил какой-нибудь талантливейший стилист. Можно сказать, что я была полной противоположностью тому, что он всегда выбирал. Поэтому когда вдруг он резко изменил свое отношение ко мне…
Катя опять надолго замолчала, как будто пыталась нащупать ту точку, с которой стоит сделать отсчет новой части рассказа.
- Катенька, вы не устали?
- Нет, только немного кружится голова. Я не могла себе представить, что все это так надежно хранится где-то в глубинах памяти. А сейчас я вспоминаю, словно это было совсем недавно, а не – страшно подумать – больше десяти лет назад! Почти одиннадцать. А вы, вы сами не устали?
- Что вы, Катюша. Мне давно уже не было так… хорошо. И, честно говоря, энергией, которая исходит от вас сейчас можно подпитывать электромобили, а уж я вообще чувствую себя попавшим в мощное энергетическое поле.
Катя опять засмеялась. Негромко, серебристо, как умела она одна.
- Катя, я почти не шучу. – Сказал Павел, садясь поудобнее. – Вы действительно светитесь.
- А я верю вам! И знаете почему? Потому, что еще тогда заметила такую вещь: если на совещании между нами с Андреем кто-то садился, то через какое-то время этот кто-то начинал потирать свою руку, плечо, обращенное ко мне. Как будто его жгло. Конечно, это звучит фантастически, но для меня это объясняется легко: во мне бушевала такая эмоциональная буря, что это не могло не проявляться на физическом уровне, иначе я испепелилась бы на месте. А энергия всегда была направлена в сторону Андрея… Вот человека, попавшего в «зону радиоактивности» и облучало. Безумно звучит?
- Совсем нет. Но вот что странно: другие люди все это чувствовали, а Андрей нет?
- Ну, другие люди тоже разные. Кто-то был более чувствителен, кто-то совсем ничего не ощущал. Вот Ромка оказался самым чутким. Урядов тоже ежился, помню…
- Роман? Я не думал, что Роман …
Катя усмехнулась.
- Никто не думал. Мы часто видим только ту сторону характера человека, которую он нам показывает. Или ту, которую способны увидеть мы – все же всегда по себе судят о других. Ромка первый заметил, что творилось со мной. И долгое время он один знал об этом. Ну, в смысле, он сразу сообщил о своем открытии Андрею, но тот ему не верил, не хотел верить. Кстати, мы с Ромкой это обсуждали как-то уже после свадьбы. Хорошо поговорили.
- Меня потрясает, Катенька, как вы нашли общий язык с Романом. Я видел, как он с вами говорил на каком-то семейном торжестве, не помню, что мы там отмечали. Мне кажется, что только к вам он относится с таким уважением, замешанном на удивлении, что ли. Он говорит с вами легко и весело, как со всеми, и в то же время осторожно. Смотрит на вас изучающе, как будто каждый раз не узнает…
Павел увлекся и не сразу заметил внимательный Катин взгляд. Очнулся, вернул на лицо прежнее заинтересованное выражение.
- Ромка на самом деле хороший. Но подружилась я с ним только для Андрея. Сначала. Мне было невыносимо думать, что из-за меня Андрей потерял единственного друга. А потом уже все было легко. Ты либо принимаешь человека со всеми его особенностями, либо нет. Ромка – это Ромка. Но мы к нему еще вернемся.
- Катюш, может быть, пойдем, пройдемся?
- Давайте. Мне все равно, Павел Олегович, как вам хочется.
- Мне хочется, чтобы вы рассказывали, не прерываясь. Я не слишком требователен, настойчив, бестактен?
- Нет, вовсе нет! «Желаете поговорить об этом? – Да, желаю». Не понимаю, почему мне сейчас вдруг стало так важно все вам рассказать?
- Может быть, потому, что мне очень важно от вас это услышать? Или это три порции виски-кола.
Они смеялись, идя по набережной. Павел вел Катю какими-то своими маршрутами, но окружающая действительность не могла вклиниться в плотную череду воспоминаний. Собеседники находились в холодной Москве десятилетней давности…
[1] Амалия, «Капля солнца на стекле»
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
и тут же сомнения: надо ли продолжать? 
Я вот из своих Девиц тоже выплыть не могу...
