Гость, мерси
Иволгины тайны, 13/?Александр оказался точен в своих прогнозах: не успели они дойти до Березино, как хлынул ливень, да еще сильнее, чем прежде. Катя, ничего не видя из-за стены дождя, бежала, вцепившись в руку Александра, и едва передвигала ногами, к которым липли тяжелые мокрые юбки. Она даже представлять не хотела, как выглядит.
В Березино Александр передал Катю заботам пожилой ключницы Настасьи, которая только ахнула, увидев хозяина и его гостью: оба промокли до нитки и дрожали от холода.
‒ Екатерина Валерьевна Пушкарева, ‒ представил Катю Александр. ‒ Заблудилась в лесу по пути с ярмарки. Хорошо, я ее нашел. Отправьте кого-нибудь в трактир «Двенадцать пушек», что в Иволгино, к ее родителям: пусть они не волнуются, с ней все в порядке, и она переночует здесь ‒ похоже, дождь до утра не кончится. Ее надо высушить и найти ей какую-нибудь одежду… пусть остановится в комнате Кристины.
После этого Александр ушел к себе, а Настасья немедленно начала хлопотать вокруг Кати, одновременно отдавая кучу распоряжений: протопить комнату Кристины Юрьевны, нагреть воды для двух ванн, найти Ваньку, чтобы послать того в Иволгино с поручением ‒ «ничего, не растает, чай не сахарный!».
Катя и опомниться не успела, как оказалась сначала в чужой комнате, затем ‒ в чужой ванной, благословенно горячей, с куском душистого мыла, а затем ‒ в чужом платье, узковатом ей в груди и немного длинном. Настасья принесла ей чайник чая с сушками и малиновым вареньем и ушла по своим, несомненно, важным делам. Катя неторопливо выпила весь чайник, сгрызла сушки и, скривившись, отодвинула в сторону малиновое варенье, которое терпеть не могла.
За окном продолжал лить дождь, барабанивший по стеклу и крыше. В комнате, которую временно отвели Кате, жила, как она поняла старшая сестра Александра Кристина, которую высший свет Иволгино называл эксцентричной, а все остальные ‒ «дамочкой с прибабахом». Как ни странно, комната была вполне себе нормальной, без африканских масок на стенах ‒ одну такую, по слухам, Кристина подарила на восемнадцатилетие барышне Полесовой, ‒ или статуэток чужих богов. Книг в ней тоже не было, и Катя постепенно заскучала и проголодалась: сушки ‒ дело хорошее, но она с утра не ела, и у нее уже сосало под ложечкой. Конечно, с одной стороны, пойти на кухню попросить чего-нибудь поесть было страшно неловко, но, с другой стороны, она тогда сойдет с ума, оставаясь в четырех стенах и ничего не делая. Да и уснуть голодной у нее вряд ли получится, а ведь до ночи еще далеко. В общем, Катя решилась выйти из комнаты и отправиться на поиски кухни. В конце концов, всегда можно будет сказать, что она хотела бы еще чаю, а там посмотреть по обстоятельствам.
Подходящих туфель для нее то ли не нашлось, то ли про них никто не подумал, а собственные ее ботинки еще где-то сохли, и Катя пошла в одних чулках, благо из-за длинной юбки не было видно, что она без обуви. Дом был тихим и казался безлюдным. Катя очень хотела бы поговорить с Александром, но не сейчас. Ее недавняя решимость докопаться до правды немного притупилась, и сейчас Катя не чувствовала в себе сил для такого разговора, представлявшегося ей в эту минуту глупым и бессмысленным. «Александр Юрьевич, скажите честно, вы волк? ‒ Помилуйте, Екатерина Валерьевна, вы, случайно, головой в лесу не ударялись? Может, вам доктора вызвать?» Или: «Александр Юрьевич, скажите честно, вы волк? ‒ Да, но это тайна. И эта тайна умрет вместе с вами!» Боже, ну и бред. Хватит ей читать приключенческие романы.
Катя приложила к горящим щекам ладони и немного постояла в коридоре, собираясь с мыслями. Нет, поговорить с Александром Юрьевичем ей все же надо, но не об этом. Наверное… Кем бы он там ни был, Катя не верила, что он причастен к смерти Ольги Вячеславовны, и хотя доказательств тому у нее не было, она все равно рискнет и расскажет ему о том, что узнала от Кольки и Маши Тропинкиной. Не все же ей одной эту ношу нести, тяжела она была ей. Она поделится ею с Воропаевым, а если тот ее с себя скинет, то так тому и быть, зато совесть Катина будет чиста. А уж там видно будет, что делать дальше.
Рассудив так, Катя пошла вперед. Она почти дошла до лестницы, ведущей вниз, как услышала доносившиеся из приоткрытой двери слева голоса. Один из них она узнала, он принадлежал Андрею Жданову. Голос его собеседника был Кате смутно знаком, но кто это был, она сказать не могла.
‒ …потерпеть немного. ‒ Это был Жданов.
‒ Немного? Еще целых месяца полтора-два. Слишком долго.
‒ Выбора-то у нас все равно нет. Мы просто должны быть осторожны, и все получится.
‒ Да, особенно если мы сделаем так, чтобы ничьи длинные языки нам ничего не испортили.
‒ Нет! Нет, я сказал. Достаточно ей просто приказать ‒ ей есть, что терять.
‒ Кого терять, ты имеешь в виду. Верно, но это все же не гарантия, гораздо надежнее…
‒ Нет. Хватит уже. Она все поняла и будет молчать.
‒ Как хочешь. Но учти, Андрей, что если она вдруг станет доставлять нам проблемы, на этот раз будет твоя очередь обо всем позаботиться.
‒ Этого не случится. И тебе вовсе необязательно было…
‒ Обязательно, ‒ отрезал собеседник Жданова.
Жданов ничего на это не ответил.
Ничего больше услышать она не успела, потому что со стороны лестницы раздалось вдруг тихое покашливание, и Катя, стремительно повернувшись, увидела, что на ступеньках стоял ухмылявшийся Воропаев. Катя вспыхнула и замерла, не зная, как лучше поступить. Господи, вот стыдобища-то!
Катя была почти уверена, что он сейчас посмеется над ней, скажет, что подслушивать нехорошо, выдаст ее Жданову и его собеседнику, но вместо этого Александр приложил палец к губам и поманил ее к себе. Катя, стараясь двигаться как можно бесшумнее, пошла к нему и едва не покатилась кубарем вниз, наступив на подол. Александр с легкостью поймал ее за талию и с великомученическим видом закатил глаза.
‒ Осторожнее, Екатерина Валерьевна, здесь ступеньки, ‒ громко произнес он, взяв Катю под руку и начав спускаться вниз. ‒ Ужин уже подан. Кажется, я не говорил, что вы сегодня как нельзя вовремя оказались в нашем доме: мы празднуем помолвку моей сестры Киры и нашего соседа Андрея Жданова. Чем больше людей порадуются за них сегодня, тем приятнее им будет.
Помолвка, ужин ‒ он что, это серьезно?
Как оказалось, вполне серьезно. Когда Александр привел Катю в столовую, там все было готово для ужина. Кира уже сидела за столом и равнодушно приветствовала Катю, не высказав никакого удивления ‒ должно быть, была в курсе ее истории. Парой минут позже в столовой появился Андрей Жданов и его друг Роман Малиновский ‒ так вот с кем он беседовал! Следовало догадаться. Те явно удивились присутствию Кати, и Александр со своим обычным хмурым видом рассказал, что пошел после обеда прогуляться, услышал, как кто-то зовет на помощь, нашел заплутавшую Екатерину Валерьевну и привел ее в Березино. Жданов и Малиновский с должным вниманием выслушали эту историю, посочувствовали Кате и справились о ее здоровье, после чего Малиновский весело заметил, что не зря принял приглашение Киры заехать сегодня на ужин в Березино по случаю ее помолвки с его лучшим другом ‒ ведь он очутился в компании сразу двух прекрасных дам!
Ужин показался Кате хуже всех казней египетских. Когда-то Ольга Викторовна Воропаева учила ее хорошим манерам и этикету, но было это давно, и есть в компании господ Катя не привыкла и откровенно робела, до ужаса боясь, что сделает какую-нибудь позорную ошибку. К счастью, Кира и Андрей были заняты друг другом, Александр уткнулся в свою тарелку, а Малиновский, хоть и постоянно шутил и беседовал с Катей, в ее внимании явно не нуждался и не разглядывал, правильной ли вилкой она ест.
После ужина Катя облегченно вздохнула. Мужчины, закончив трапезу, пошли в кабинет курить ‒ «Увы, табак и очаровательные барышни противопоказаны друг другу», ‒ а Кира заявила, что отправляется к себе в комнату. (Кате показалось, что Андрей при этом едва заметно кивнул.) Катя же решила тихонько проскользнуть в библиотеку, надеясь, что она, как и прежде, используется лишь как библиотека, а не превращена в кабинет Воропаева. Несмотря на все сегодняшние потрясения, сна у нее было ни в одном глазу, и Катя надеялась, что книга поможет ей уснуть.
К счастью, в библиотеке было темно. Катя взяла свечу из коридора и зажгла ею свечи в подсвечниках, стоявших на каменной полке и на столике у окна. Библиотека совсем не изменилась. Когда-то Ольга Викторовна разрешала Кате самой выбирать книги и даже давала их ей домой почитать. Ну, правда, не все. Некоторые полки были с книгами для взрослых, в отдельном шкафу стояли особенно дорогие и старые книги, к которым и прикасаться-то было страшно… а про книжки со всякими мифами, легендами и преданиями Ольга Викторовна, коллекционировавшая их, говорила, что сначала пусть Катя познает мир реальный, а потом уже знакомится с вымышленным. Некоторые из них, правда, Катя успела прочитать, когда Ольга Викторовна сочла ее для них достаточно взрослой. Вот, например, книжку профессора Амбронсиуса из Кёнигсберга о летучих мышах, их повадках и разновидностях: по мнению профессора среди них были те, что превращались ночью в человека и пили у других людей кровь. Катя тогда долго смеялась. А вот увесистый том про славянские предания и легенды Катя даже не открывала. Какой смысл, если она с детства слышала сказки про кикимор, леших, водяных да вурдалаков. Все про них слышали, да никто не встречал, так чего про них читать-то? Зато Ольгу Викторовну Катя часто видела с этой книгой. Ее руки сами собой потянулись к потрепанному тому, и Катя раскрыла его наугад, причем, судя по всему, на той странице, которую когда-то читали больше всех.
‒ …имеет двойственную натуру человека и волка, ‒ прочитала Катя вслух с середины страницы. ‒ Состояние это может быть как врожденным, так и приобретенным, али по доброй воле, али насильственно. Ежели человек хочет оборотнем стать, то надобно ему перекинуться пень, или же кинжал, в землю воткнутый, а если и это не сработает ‒ то через двенадцать кинжалов в осиновый пень воткнутые. Да только горе тому…
‒ … кто в волка оборотится, а пня али кинжала на прежнем месте не найдет: так ему и ходить всю жизнь волком, ‒ раздался вдруг от двери мужской голос.
Катя вздрогнула и обернулась: на пороге стоял Александр, и в неверном свете свечей казалось, что в глубине его глаз, скрытых тенью, поблескивают желтые огоньки.
‒ Знаешь, ‒ продолжил он, закрывая за собой дверь, ‒ если так упорно интересоваться волками, они ведь могут заинтересоваться тобой в ответ. И что ты тогда будешь делать?
Он подошел к Кате, аккуратно взял у нее из рук книгу, закрыл ее и поставил обратно на полку.
‒ Иди к себе, ‒ глухо сказал он, повернувшись к Кате спиной. ‒ В смысле, в комнату Кристины.
‒ Александр Юрьевич, я хотела с вами поговорить кое о чем…
‒ Не сейчас, ‒ оборвал ее Александр.
‒ Но это важно, и…
‒ Я же сказал, не сейчас! ‒ рявкнул Александр, не оборачиваясь, и Кате показалось, что его плечи дрогнули, и он сгорбился, как от боли.
Она нерешительно переступила с ноги на ногу и, приблизившись к нему, спросила:
‒ С вами все в порядке?
Она положила руку ему на плечо и… И она даже не успела понять, что произошло. Он вдруг стремительно обернулся, и Катя в мгновение ока оказалась прижатой к книжным полками.
‒ Почему ты никогда меня не слушаешь? ‒ прорычал Александр, нависнув над ней.
Катя пискнула что-то невразумительное, посмотрев ему в глаза, выглядевшие в полумраке как два бездонных черных колодца.
Александр покачал головой и, вроде бы, даже слегка отстранился, но не успела Катя выдохнуть, как он впился в ее губы жестким требовательным поцелуем. «Ой мамочки», ‒ только и подумала Катя перед тем, как из ее головы вылетели решительно все связные мысли.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
молчим хором? 
