|
- 4 -
- Андрей! Я не понимаю.
- Чего? Что ты моя жена и должна ехать со мной?
- Катя ведь будет одна!
- У Кати нет семьи, а у меня есть. Тадеуш сказал, что только приветствует, если ты приедешь. Вопрос исчерпан? Настя, у меня много дел. Иди собирайся.
- И что я буду там делать…
Он медленно поднял на нее глаза от стола в домашнем кабинете, за которым работал.
- Опять?
Но она шутливо распахнула свои зеленые глаза, и он не удержался от улыбки.
- Насть, ну ты чего? На выставку же ездила…
- Это просто так, и с Павлушкой. И ты сравнил - Краснодар и Версаль.
- Это не Версаль, это другое место.
- Ну да, другое место под Парижем.
- Надо, - помолчав, сказал он. - Просто надо, понимаешь? Я хочу, чтобы ты была рядом. Мне так будет удобнее.
У него зазвонил телефон, и, продолжая глядеть на жену, он взял его в руку. Она послала ему губами воздушный поцелуй и вышла из кабинета. Отвечая на звонок, он опять улыбнулся.
Никитский звонил из Парижа. Никитский, как и две его топ-модели мужского пола, которых он взял с собой в Париж, все эти недели был при смерти. Но, будучи при смерти, соорудил такую коллекцию, что затмил солнце. Они заключили пару контрактов с фирмами - поставщиками аксессуаров, и на моделях были часы, очки, платки ведущих мировых марок. Андрей представлял, как все это будет выглядеть на открытом воздухе, среди обвитых плющом беседок и маленьких окультуренных прудиков, на утопающей в зелени площадке для презентации… Никитский с парнями-манекенщиками улетел еще вчера, им предстояли изнурительные репетиции, почти круглосуточные, на чужом языке, в полной власти не признающих ничьих авторитетов арт-директоров показа. Пилавские здесь уже значили мало. Здесь была территория подиумщиков, капризных, чудаковатых, претенциозных и требовательных…
Все было готово. Настя соберет вещи - и рано утром машина компании отвезет их в аэропорт.
Андрей встал из-за стола, расправил плечи и подошел к окну. Отсюда, с косой боковой стены, не было видно ни моря, ни солнца; лишь заросли кустарников и деревьев, облепивших склон. Дом, когда-то построенный Леоновым для семьи, был не одинок на этом склоне. Еще несколько вилл и дач были разбросаны на довольно большом расстоянии друг от друга. Соседи, к счастью, никакого отношения к модному бизнесу не имели и общительностью не отличались. Семья же Ждановых довольствовалась несколькими проверенными, дорогими друзьями и расширять круг знакомств не стремилась. Главной из друзей была крестная Насти - шебутная, веселая, с низким басоватым голосом Эльвира, когда-то подруга Марии Эдуардовны, а потом и навсегда - Настина подруга. Андрей долго не мог привыкнуть к ее обыкновению хлопать его по плечу, и чем неожиданней это было для него, тем для нее ценнее. Жила Эльвира на противоположной стороне холма, у подножия отвесной скалы, недалеко от дороги, ведущей на шоссе к северо-востоку, вглубь страны. Там разросся целый поселочек из частных домов, бывших когда-то дачами, а теперь почти полностью заселившихся обитателями на круглый год. Эльвира выращивала цветы и овощи и собиралась прикупить поросенка. Настю все это забавляло, и она любила бывать у Эльвиры.
Андрей отключил кондиционер и открыл окно. В кабинет хлынул теплый ароматный вечер. Пойти, посидеть на террасе, подумал он, - но отчего-то не хотелось. Он попытался припомнить, когда не хотелось в последний раз, но не удалось. Наверное, он все-таки устал, хоть и не чувствует этого. Две недели он беспрерывно думал о коллекции, о том, что именно этот опыт мог дать компании и лично ему как руководителю. В прошлом месяце он выплатил тестю последнюю часть денег за «Модный юг», и теперь фирма целиком принадлежит ему и его семье. И хоть он давно привык считать ее своей, он испытывал усиленное чувство ответственности и долго не мог дать определение эксперименту с французской торговой фирмой. В конце концов он решил, что эксперимент пойдет «Модному югу» на пользу, чем бы он ни закончился.
Как это часто бывает при ежедневном столкновении с проблемой, истоки ее забывались; лишь иногда не без удивления, сопровождающегося кратким ознобом или просто холодком, он вспоминал, что его победа будет означать поражение «Зималетто». Но он был уверен в том, что борьба его была честной, а, как любил когда-то повторять его папа, самое ценное в жизни - когда можешь спать спокойно. Возможно, папа оправдывал свою нерешительность в чем-то, но по большому счету кто может поспорить с этим?
Он в последний раз вдохнул вечерний воздух, закрыл окно и, взяв пульт, снова включил кондиционер. Катя, конечно, расстроится, увидев его с Настей. Но он должен жить как всегда - потому что ничего не изменилось и не изменится. Он всегда ездил на презентации с Настей, а то, что и она взбунтовалась, - обычные ее причуды. Он ее причуды любил и даже поощрял, они никогда не заходили дальше, чем требовалось. В конце концов она поступит так, как он хочет.
«…так, как я хочу», - последняя мысль замкнула круг, когда он уже открывал дверь кабинета. Ему почудились Катины руки, поднятые над его плечами, когда он ее обнимал так, как ему хотелось, - словно она капитулировала перед ним и своей любовью... Обескураженный, еще не пришедший в себя, он встретился глазами с Настей, перебиравшей какие-то вещи в Павлушином шкафу. Наверное, чувство вины все же не дает ему покоя. Ему стыдно перед Катей за то, что он счастлив.
Одиночество - нелегкая штука, он знает, подумал он, подходя к Насте и крепко ее обнимая. Ее губы были теплыми, но ничуть не напоминали Катины. Он приподнял ее над полом и понес к кровати.
***
День, когда они прилетели в Париж, был синий, весь из плотных лазоревых теней на стенах домов, цветочных клумбах, на асфальте. Город казался им стильным, со множеством оттенков одного и того же цвета. "Готовимся к показу", - смеялись они с Настей. А ведь у Никитского была идея сделать коллекцию городской моды.
Андрей плохо говорил по-французски, но сегодня все его понимали и все ему улыбались. Тадеуш прислал за ними в аэропорт машину, и они сидели на заднем сиденье, тесно прижавшись друг к другу. Очарование прошедшей ночи еще не покинуло их, Андрей радовался, что преодолел неурядицы со своим подсознанием, Настя просто радовалась - ему, себе, всему на свете.
Приехав в отель, они встретились с Валентином; тот был похож на инопланетянина и вел себя и изъяснялся соответственно. Толку от него было мало, он находился - от мыслей до кончика грифеля своего рабочего карандаша для эскизов - на лужайке, где будет проходить показ. Они поспешили проводить его, усадив в ту же машину, и поднялись в свой номер. Настя в белом купальном халате ходила босиком по ковровому плюшу с бокалом мартини в руке и думала, как хорошо она сделала, что поехала. Андрей много времени провел в ванной, с удовольствием и не спеша брился, наслаждаясь полным отсутствием каких бы то ни было мыслей.
В три часа позвонил Тадеуш и предложил поехать на репетицию вместе. Они еще какое-то время носились по номеру, с преувеличенной бестолковостью заканчивая сборы и стараясь продлить это развлечение. Настя признала, что ее сомнения по поводу поездки были просто преступны: такие командировки шли их отношениям и самому Андрею на пользу. Они расслабляли его, действовали, как хороший профессиональный массаж или занятие йогой… Настя увлекалась йогой когда-то давно, расставшись с Ромой.
Андрей как-то упустил из виду, что он увидит в Париже Милко. Милко Вукановича, с которым не виделся больше четырех лет. Приятно сознавать, что кто-то, с кем ты не виделся больше четырех лет - для тебя целую вечность, - совсем не изменился. Вопреки профессии, для Милко не существовало прошлого и будущего, он был вне времени и, как обычно, вне себя. Сидя в тени беседки и потягивая виски, Андрей с удовольствием наблюдал за двумя художниками, столкнувшимися в своей одинаковой одержимости и уверенности, что каждый из них легко поборет другого.
Время от времени он оборачивался, когда подъезжала машина и новое лицо появлялось на площадке. Так продолжалось до тех пор, пока приехавшая София не сообщила им с Настей, что Катя не успела вылететь в Париж и прилетит завтра к презентации: она полностью доверяет своему дизайнеру. Андрей с грустью опустил голову. Это он виноват в том, что она не «успела». И она права, незачем лишний раз испытывать боль, видя его, еще и с Настей.
Вечер они провели в ресторане с Пилавскими под впечатлением от репетиции. Это был спектакль: женщины и мужчины сходились и расходились, знакомились и прощались, а Время и Мода были звеном, объединявшим их… Это было теплым напоминанием о родстве со своим поколением, о связи, которую не разрушит даже смерть: смерть тоже не бывает вне времени. И лишь джаз, вечно живой джаз, плывущий над всем этим замкнутым действием, говорит на одном языке со всеми поколениями. Только теперь Андрей почувствовал, что сотрудничество такого уровня выводит и «Модный юг» на другой уровень. Холодным профессиональным зрением он оценил и модели «Зималетто». Они были великолепны… Учтены все современные тенденции, Милко ничего не забыл. Андрей почувствовал гордость.
И все же было что-то едва уловимое, что отличало модели Валентина: молодость... Была в них какая-то особая свежесть в противовес московской классике. Но когда Настя заговорила об этом, он понял, что ему это неприятно.
- Боюсь, мужчины все же выглядели моложе женщин, - полушутливо, осторожно заметила Настя. Она была умницей и никогда не переступала черты в своем легкомыслии. Пилавские ответили такой же шуткой, но Андрей понял, что они с Настей согласны и слегка встревожены. Наблюдение это было не только наблюдением, оно противоречило концепции показа. Он побледнел.
- Глупости! Я ничего такого не увидел.
- Андрей, в тебе говорит великодушие, - улыбаясь, сказал Тадеуш.
Он нахмурился еще больше.
- Говорю вам, что нет. Прошу извинить мою жену. У коллекции «Зималетто» множество преимуществ.
Тадеуш продолжал молча с улыбкой смотреть на него. Он не попросил назвать преимущества.
Приехав в отель, Андрей извинился перед Настей. Он не знает, что на него нашло. Она сказала, что, напротив, прекрасно все понимает. Он отдал «Зималетто» слишком много душевных сил, чтобы теперь оставаться равнодушным.
Ему же снились в эту ночь фейерверк над ночным морем и «Грифоном»… и плачущее лицо Кати.
Следующий день был окрашен уже по-другому: то ли от дождя, прошедшего ранним утром и закончившегося еще до того, как они проснулись, то ли от чего-то иного. Но что-то иное появилось, и было это, вероятно, волнением.
Волнение немного отделило их друг от друга, Андрей стал по обыкновению серьезен, и Настя не мешала ему сосредоточиться. Все так же разгуливала по ковру с мартини, все так же напевала, но вся стала как будто меньше и тише. Ее присутствие поддерживало его, и этого было достаточно.
Заглянувший к ним Тадеуш тоже больше не шутил, переговорил о чем-то с Андреем за закрытой дверью и, коротко попрощавшись, исчез. Андрей напряженно ответил на вопросительный взгляд Насти, что на презентации ожидаются представители посольства. Увидев ее слегка побледневшее лицо, он заставил себя улыбнуться, подошел к ней и поднял ее лицо за подбородок.
- Струсила? Не разочаровывай меня...
Выражение в ее глазах тут же изменилось. Оно снова стало лукавым; она пожала плечами, быстро поцеловала его в щеку и, отойдя, открыла шкаф с глубоко задумчивым видом.
- Я не знаю, достаточно ли хорошо для посла то, что я взяла с собой.
Андрей благодарно улыбнулся. Драмы были не в ее характере.
- Ты что, не знаешь, как выглядят все эти наши гранд-дамы от политики? Перманент заменили начесами, только и всего. Рядом с его женой ты будешь выглядеть иконой стиля. Даже в этом халате.
- Серьезно? Думаешь, мне пойти в халате? - и, нахмурившись, с донельзя озабоченным видом, она посмотрела на себя в зеркало открытой дверцы шкафа. Он опять засмеялся, и улыбка долго не сходила с лица.
Если он и мечтал о чем-то грандиозном на своей яхте, то это пока оставалось мечтою; все грандиозное совершалось здесь, на арендованной для презентации лужайке площадью в три гектара. Они вышли из машины и оторопели. Тысячи синих огней, спрятанных в листве деревьев и даже в траве под ногами, множество столиков под ослепительно-золотистыми скатертями с миниатюрными цветочными корзинками; между столиками - островками встреч героев - были натянуты тончайшие золотые нити, и казалось, что они связаны цепочками из искр.
- Ты спрашивала, достаточно ли хорошо твое платье; я спрашиваю себя, достаточно ли хороши мы сами, - произнес Андрей. Он был несколько подавлен увиденным. Настя сжала его локоть. Он глубоко вдохнул: ну что ж, будем осваивать. Не впервые…
Пару раз ему казалось, что в толпе он видит Катю, ее голову, обрамленную легкими длинными волосами. Но когда она подошла к ним с Софией и каким-то незнакомым мужчиной, он понял, что видел не ее. Он ее не видел, такой - никогда не видел. Волосы были высоко подняты вверх, сзади заколоты, веки чуть прикрыты, губы расслаблены… Платье он рассмотрел лишь потом, так его поразило ее лицо. Он подумал: наверное, она уже была такой, но я боролся с демонами и не заметил. Этой женщине было противопоказано одиночество. Едва он успел так подумать, София представила ему человека, с которым подошла Катя:
- Вот, Андрей, знакомься, наш коллега и земляк. Станислав Бавовский. Два торговых центра в Варшаве, один в Кракове. - Она улыбнулась, обратившись к Станиславу: - Тебе должно быть стыдно. Тем, что ты здесь, мы обязаны только Кате. Если бы ты не захотел ее сопровождать, мы бы так и не увиделись. А ведь когда-то в одних университетских кафешках каждый день обедали…
Станислав протянул Андрею руку, глядя ему в глаза доброжелательно и прямо. Андрей ответил на рукопожатие, стараясь быть таким же доброжелательным и прямым. Станислав отошел к Кате, и с этой минуты Андрей не видел их порознь. Катина рука надежно покоилась на локтевом сгибе Станислава, как будто это было ее место. "А это и есть ее место", - в какой-то момент осенило Андрея. И снова он почувствовал озноб, однако на этот раз такой сильный, что походил на боль и прошел не сразу. Он не ожидал, что она утешится так скоро… нет, не так: что у нее и раньше был запасной вариант.
Катя со Станиславом сидели довольно далеко от них с Настей, и, когда презентация началась, Андрей стал успокаиваться понемногу. Ведь это очень хорошо, что она не одна. Есть кто-то, кто без страхов и обмана может разделить с ней жизнь. Не он ли сам думал, увидев Зорькина: хорошо бы маленькая дочка Зорькина была Катиной дочкой? Это было бы справедливо. Поцеловала тебя женщина, будь благодарен… и отойди. Она не твоя. Ее место в чужой жизни. А ты как будто разочарован и даже обижен на нее, словно твоя собственная жизнь лишилась чего-то. Последние несколько дней мелодия твоей жизни была плавной и умиротворяющей, пока не увидел ее - и сам, сам не обрываешь все это!
В воздухе всё так же висела дождливая дымка, и он видел спектакль во второй раз; видимо, поэтому уже не было ощущения магии. Он механически смотрел на моделей в одежде «Зималетто» и «Модного юга» и ничего не чувствовал. Волнения тоже больше не было. Вероятно, наступил какой-то новый этап... Он попытался систематизировать в мыслях свой опыт такого рода в бизнесе, но мысли разлетались от ярких и колючих дуновений какого-то легкого, но злонамеренного ветерка. Оставив наконец попытки думать в прежнем русле, он смирился и откинулся на спинку кресла - ряды кресел были выставлены полукругом, и с любого места было хорошо видно площадку. В поле зрения Андрея попали не площадка и модели, а Катина шея над воротничком платья и гладкий, блестящий, темноволосый затылок поляка. Андрей насмешливо улыбнулся и растянулся в кресле, задев ногами переднее кресло. Женщина, сидевшая впереди, не теряя достоинства, но красноречиво обернулась. Настя посмотрела на него, все посмотрели. Он недовольно хмыкнул и, убрав ноги, стал смотреть на площадку. Взгляд его был устремлен в одну точку.
Быстро стемнело. Приглашенные долго аплодировали и не расходились. Наконец, вняв тягучим, плачущим звукам джазового ансамбля, рассредоточились по лужайке среди сонма официантов. Андрей потерял из виду Настю, долго и бессмысленно разговаривая с Тадеушем и французом, которого Тадеуш подвел к нему, чтобы познакомить. Разговор получился вялый и обрывочный, Андрей ничего не помнил. Он же твердил Тадеушу, что почти не говорит по-французски! К тому же он по-прежнему не мог сосредоточиться.
Когда Настя вернулась, они все вместе направились в рабочую зону, туда, где дизайнеры спасали свои ранимые сердца лекарствами, а коллекции раскладывались по коробкам и ящикам. Там уже были Катя со Станиславом, они заботливо стояли над креслом Милко, и рука Кати все так же лежала на руке Станислава. Это было последнее, что увидел Андрей - перед тем, как неудачно отодвинулся, пропуская вперед Настю, и ветка кустарника, росшего чересчур близко к двери павильона, хлестнула его по лицу. Он чертыхнулся, наклонился и поднял с земли очки. Наклоняясь, ощутил запах земли, травы и озлобленно подумал: упасть бы и не подниматься. Войдя в павильон, он увидел Настю, протягивавшую ему носовой платок. Он с раздражением отмахнулся и, вынув свой платок, стал протирать им стекла. Изредка он поднимал глаза и исподлобья взглядывал на окружающих.
Катя смеялась, поглаживая безотчетно руку своего спутника.
- Вы помните, как Анжелика подошла к тому месту, где стоял манекен? Одной мне показалось, что она приняла его за молодого человека из «Модного юга»?
Катя говорила смущенно и в то же время оживленно. Хохоча, София подтверждала, что не одна только Катя так подумала. Андрей подошел ближе. Его глаза казались бы сонными, если бы не напряжение в прищуре. Молчаливая фигура его выглядела странно, но никто не замечал его.
- Я один, я всегда один! - вскрикивал тем временем распростершийся в кресле Милко. - И я всегда буду один! Даже сейчас я не могу разделить с вами успех. Если бы вы знали, Софья, какое у меня слабое сердце…
- Золотое сердце, - улыбаясь, сказала Катя и, подняв лучащиеся глаза на Станислава, снова посмотрела на Милко. - Одиночество в творчестве - естественная вещь, Милко.
- Гораздо справедливее одиночества человеческого, - заметила София.
- Да, - сказала Катя спокойно. - Человеческое одиночество не всегда вознаграждается.
Смех Андрея прозвучал в наступившей паузе неприятно и резко… Все удивленно к нему повернулись. Катя без улыбки смотрела в глаза Андрею.
- Ты не согласен с этим? - спросила она.
- Согласен. Но что ты знаешь об одиночестве? Ты одинока? Черта с два. - Он сделал еще один шаг вперед, зацепил какой-то стул и, оставив попытки поставить его на место, с шумом отбросил. Кто-то громко ахнул. - У тебя всегда кто-то был: друзья, родители, фирма... И ты научилась ценить это больше любви, верно? Да, виноват в этом я, потому что и я был таким. Был, пока... - Его взгляд упал на Станислава, лицо которого становилось все напряженнее. Станислав накрыл второй рукой руку Кати, будто боялся, что она упадет без поддержки. Андрей снова рассмеялся. - Ну, а вот и твоя награда. Прямиком из Варшавы. Ведь потому ты и не приехала вчера, что задержалась в Варшаве?..
Прикрыв лоб рукой, которую она аккуратно вынула из рук Станислава, с безжизненной улыбкой Катя пошла к выходу из павильона.
- Андрей, ты много выпил! - сказала ему напуганная, расстроенная София. - Пойдем, я провожу тебя до машины.
Он перевел на нее все еще полный затаенной ярости взгляд, и на секунду Софии даже показалось, что он ее слышит. Но внезапно он почти оттолкнул ее, потому что она загораживала проход, и быстро пошел туда, куда вышла Катя. София повернулась к Станиславу и дотронулась ладонями до его груди останавливающим жестом.
Катя шла одна, по дорожке, залитой иллюминационным светом. Догнав, Андрей резко взял ее за локти и развернул к себе.
- Слушай! Я любил тебя, и у нас все могло быть по-другому. Но получилось так, как получилось, и я жалел тебя. Почему ты не сказала мне, что у тебя все хорошо?! Ты знаешь, как я хотел этого? А теперь уже поздно. Ты опять опоздала... на этот раз со своим поляком...
- Я хотела успокоить тебя. Станислав - мой друг, я знаю его давно, и он...
- ...спит с тобой. Я знаю. Тебе следовало сразу предъявить его, а не признаваться в одиночестве. - Она рванулась в мучительной попытке смахнуть его руки, но он удержал ее, лаская страдальческим взглядом. - Катя, Катя! Неужели ты думала, что я могу забыть тебя? Такое не проходит, Катя! Сколько раз в жизни ты ни мелькала бы у меня перед глазами с другим, я каждый раз буду ревновать тебя... Куда, кстати, ты подевала своего идеального Мишу?..
Они вдруг нырнули во тьму: погасла иллюминация, и тут же раздался первый раскат фейерверка… Ослепленные, застигнутые врасплох, они одновременно подняли глаза к небу. И уже под рассыпающимися, угасающими искрами так же одновременно посмотрели друг на друга.
- Ты думаешь, я не ревную? - тихо сказала она. - Когда вижу тебя с Настей...
- Она моя жена, Катя!!
- А Станислав - мой друг!
- Проклятье...
Вторая вспышка с грохотом расцветила небо, и Андрей обнял ее, защищая. Третья вспышка высветила их, прильнувших друг к другу в самозабвенном поцелуе. Четвертая и пятая экспозицию не изменили... Во время шестой Катя ласково, взволнованно и гневно что-то говорила ему, запрокинув голову, оставаясь в его объятьях, а он гладил ее по затылку, успокаивая, соглашаясь.
Когда небо взорвалось в седьмой раз, Андрей наконец остался один и смотрел на пустую дорожку.
На пороге павильона вспышки считала Настя. Она стояла там довольно долго - пока несколько обескураженные скандалом гости приходили в себя и вежливо делали вид, что о нем забыли.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Она сама его выбрала. И перед ним тоже стоял выбор: либо по личным причинам "стыдливо" отказаться от сделки, либо поступить так, как диктует деловой здравый смысл. Ес-сно, он так и поступил. Никаких манипуляций в его действиях не было, он честно заслужил эту сделку, как и множество других до этого и после этого. А вот если бы в своих деловых действиях он стал бы оглядываться "а что обо мне подумают там-то и там-то", то точно ничего бы не добился. (Как и случилось в начале его карьеры, когда им руководил пунктик насчет отца).
Зачем тогда было допускать эти руки на плечах, дружественные и НЕ дружественные. Как будто ребенку вместо конфеты подсунули пустой фантик..."ребенок"-то наш такой сильный, можно гордиться...Я прямо расплакалась. 
Да, она прикрылась Станиславом, как щитом, и сильные женщины иногда теряют силы...