Margarita, спасибо, доклад отбарабанила!
Sonya-nrk-fan писал(а):
Я тоже испытала какую-то благодарность за то, что здесь Милко гораздо добрее к Кате, чем в каноне.
Видимо и в каноне Милко подсознательно воспринимается как положительный и значительный персонаж.
Это у меня как-то само собой получилось - человек в чужой стране, в сложное время смог чего-то достичь, значит он чего-то стоит.
Вот кусочек.
Капитанская дочка, или Дамское счастье - 20 .Вернувшись в домик привратника, Милко, Катя и Коля столкнулись на пороге с Андре.
Андре был несколько разочарован, обнаружив в доме гостей, да еще гостей таких неожиданных. Милко, похоже, прекрасно себя чувствовал у Пушкаревых, он весь светился, держал Катрин за локоток и что-то ей нашептывал на ушко. Выглядел кутюрье неожиданно мужественно – короткая стрижка, строгий костюм и никаких следов принадлежности к сообществу «Зеленой Гвоздики». Андре перевел взгляд на старика – и понял, отчего его лицо показалось знакомым - отец с сыном были очень похожи, никаких сомнений в их родстве. Но что тут делает Милко?
Андре привык к тому, что он легко оказывался в любом обществе в центре внимания; он не отдавал себе отчета в том, что красота, обаяние, героическая биография, дополненные солидным состоянием, элегантной одеждой и манерами, светским лоском и легким флером слухов о дон-жуанских похождениях, избавляли его от всяких усилий по завоеванию симпатий. А тут оказывается, что есть еще кто-то, с кем надо делить внимание окружающих.
Однако сначала всем присутствующим пришлось распутывать клубок недосказанностей – мсье Пушкарев полагал, что к нему явился его давний знакомый по госпиталю, и никак не ожидал, что это и есть тот самый владелец роскошного магазина, у которого работает его дочь («Катюша! Что же ты нам ничего не сказала? Неужели не узнала? Но я вот сразу узнал!»). Милко объяснял по-сербски отцу, что это – хозяин предприятия, где он, Милко, работает, и никак не мог понять, откуда Пушкарев знает Андре Жандро. Наконец, все со всем разобрались, и Валерий Сергеевич воодушевился еще больше – какие сюрпризы судьба может преподнести! Вук Вуканович смотрел на Андре благосклонно: богатый человек, а не откупился, воевал, да еще летал на этой штуке, ранен был, слава богу, есть у Милко приличные знакомые. За сим последовала очередная порция объяснений – откуда русский язык, православный образок и так далее.
Андре преподнес книгу и понял, что с подарком не прогадал – Катрин все лепетала благодарности, осторожно переворачивала тяжелые листы, любовалась иллюстрациями. И милая дама – супруга отца – тоже, похоже, по достоинству оценила подношение.
Дружеское застолье продолжилось с новым блюдом пирогов, очередной бутылкой наливки, чаем с конфетами. Но один вопрос не давал покоя Андре, и, пока старшее поколение обменивалось мнениями по поводу наливок, он вполголоса спросил у Милко:
- Ты как сюда попал?
Ответ был столь же прозрачен, сколь и необъясним:
- А попали мы сюда, потому что наша Катрин – ангел. Она меня просто спасла.
Вот это Андре очень не понравилось – он-то считал, что Катрин – это его ангел, он же это сразу понял там, в Сомюре, а тут, оказывается, еще кому-то открылась эта истина. И кому! Милко! Да еще Милко оказывает Катрин знаки внимания, хотя это ему вообще не положено, но не будешь же выводить его на чистую воду при отце и при дамах.
А вот кузен Николя понравился Андре своей невзрачностью; пословица «Cousinage – dangereux voisinage» явно не про него с Катрин (буквально «Кузен и кузина – опасное соседство», намек на возможность возникновения чувств между дальними родственниками – автор).
Засиделись допоздна, потом все пошли провожать Вукановича-старшего до той виллы, где он жил и где работали его мастера. Вилла находилась в десяти минутах ходьбы, но провожание затянулось: кто-то – то ли Вук Вуканович, то ли Валерий Сергеевич - , не успел дорассказать начатую историю, и все побрели обратно как бы провожая Пушкаревых, потом опять к вилле, где еще постояли. Андре чувствовал себя по-идиотски, а остальным, видимо, это брожение по пустынным вечерним улицам Нейи понравилось. На прощанье Катрин успела ему сказать:
- Я вам так благодарна за чудесный подарок, за то, что вы пришли и вообще…
И от этих слов у Андре стало на душе очень тепло. Вернувшись домой, он понял, что весь вечер даже не вспоминал о тех неприятностях, что раздражали его последние три дня.
А назавтра было воскресенье. Мария Алексеевна буквально вытолкала Катю с Колей погулять в парк: оба совсем замучились, Коля работал над магистерским дипломом, Катя после работы пыталась еще что-то подготовить, чтобы сдать какой-нибудь курс в Сорбонне. В единственный свободный день было решено погулять по парку, а потом пойти в кинематограф, посмотреть познавательный фильм «Нанук с севера», от которого сходил с ума весь Париж – показывали жизнь настоящих эскимосов, на океанском берегу, среди льдов, настоящую охоту на китов и моржей. Колю прельщало и то, что в кинозале, говорят, продавали новое, специально к премьере фильма выпущенное, мороженое, которое так и называлось «эскимо», т.е. – «эскимосское».
Когда «дети» ушли, Мария Алексеевна устроилась у окна почитать. Катя ей отдала книгу, которую уже прочла сама – повесть «Митина любовь» эмигрантского автора Ивана Бунина (автор обманывает читателей, повесть вышла в 1925 г., а у нас по календарю – 1922 г.). Валерий Сергеевич эту книжицу полистал, но читать не стал: «Сантименты! Слезы да вздохи…». Да и не мог он читать книгу, где герои ходили по Москве, как раз около Никитских ворот, где стоял когда-то приютивший Пушкаревых домик, больно и горько… Катя все наставляла отца, чтобы он читал по-французски: письменный язык у него оставался неважным. И Валерий Сергеевич пристрастился к рассказам о похождениях джентльмена-грабителя Арсена Люпена – чтиво несерьезное, зато по-французски, и интрига закручена. К тому же ничего в историях про этого лощеного французского жулика не напоминало о России, не мучило, не рвало душу.
Но тихое предобеденное время оказалось прервано неожиданным визитом. К ним снова пожаловал господин Вуканович- старший, и не один, а с двумя своими мастерами, один из которых хорошо говорил по-русски. Вук был торжественен и серьезен, и взятый в качестве переводчика спутник сообщил, что господин Вуканович прибыл по важному делу. Когда все разместились в зальчике вокруг стола, по знаку старика мастера выставили на стол то, что было названо «дары» - большую, оплетенную лозой бутыль с мутноватой жидкостью и завернутый в полотно копченый окорок:
- Ракия, - объяснил Вук. – Пршут! На здоровье…
Про балканскую водку-ракию Валерий Сергеевич слышал, а вот черногорскую ветчину-пршут, название которой черногорцы позаимствовали у итальянского прошютто, видел впервые. Пушкаревы сначала решили, что гость хочет их отблагодарить за гостеприимство, но следующий «дар» показал, что все обстоит сложнее. На стол легло серебряное ожерелье с коралловыми вставками – «Дар невесте» - объяснил переводчик.
Похоже, говоривший по-русски черногорский мастер хорошо подготовился – он произнес довольно длинную речь от имени господина Вука Вукановича, а тот сидел и важно кивал головой в знак согласия.
Господина Вука очень беспокоит судьба его младшего сына Милко. Он приехал в Париж, чтобы посмотреть, как живет сын и хотел бы забрать его в Черногорию, где отец уже нашел ему хорошую невесту. Но господину Вуку быстро стало ясно, что сын выбрал жизнь на чужбине и, раз уж Милко решил жить в Париже, пусть живет, но судьбу его отец очень хочет устроить. И вот теперь господин Вук увидел, что есть и в Париже достойная невеста – добрая, порядочная, работящая, а главное - из православной семьи, дочь храброго воина, породниться с которым для семьи Вукановичей – настоящая честь. И пусть господин Валерий и госпожа Мария знают – отец готов отдать Милко свой дом, а лучше этого дома в окрестностях Цетине нет, отдать часть своей земли, с садом, виноградником, пастбищем и тремя источниками, что бьют из-под скал. Их дочь ни в чем не будет нуждаться.
Валерий Сергеевич растерянно взглянул на жену, а Мария Алексеевна задала вопрос, который, при иных обстоятельствах, показался бы странным:
- Господин Вуканович, а ваш сын знает, что вы просите для него руки нашей дочери?
Оказалось, сын пока не в курсе, так как, по мнению господина Вукановича, главное – чтобы отцы договорились и направили молодых на верный путь.
Пришлось Валерию Сергеевичу долго и осторожно, прибегая к помощи Марии Алексеевны, объяснять бравому черногорцу, что сначала надо бы узнать о чувствах Милко и Кати, что решать им, что они вообще-то мало знакомы и так далее, и тому подобное.
Однако для Вука Вукановича такие аргументы не выглядели убедительными. В конце концов, договорились, что родители разрешают дочери общаться с Милко, дабы молодые люди получше познакомились, а там видно будет.
Мария Алексеевна робко попыталась вернуть ожерелье, но старик был непреклонен. Даже в случае отказа невесты этот подарок не возвращается, он остается у девушки как свидетельство ее достоинств – значит, к ней сватались, значит, ей есть из кого выбирать.
После этого последовало долгое и церемонное прощание, и черногорские парламентарии покинули домик Пушкаревых.
- Машенька, что делать-то будем? – обратился к жене Пушкарев.
- Да ничего, дорогой. Катенька – взрослый, самостоятельный человек. С Милко она, как я понимаю, и так постоянно видится на работе. Отец, конечно, хотел как лучше для сына, только, боюсь, у них представление об этом «как лучше» разные.
- А, может, что у них и выйдет? – с надеждой произнес Валерий Сергеевич.
- Я бы не стала на это надеяться, - осторожно возразила Мария Алексеевна, и у нее на это были свои резоны.
В книжке, которую Катя передала Марии Алексеевне сегодня утром, была забыта фотография, фото было уже несколько потрепанным, похоже, его все время носили с собой или клали под подушку. Лицо человека на фото было Марии Алексеевне знакомо – вчерашний гость.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Про папашу Вука - застрелиться, не угадали бы. 
Какой Милко не только благодарный,но и деликатный,как он тонко Катеньке намекнул,что не всё в порядке в датском королевстве. Ждём перемен - Катенька попала в надёжные руки! 
Браво! 
А мы 
. Бедный Милко-не знает, что его женить собрались 
