|
Капитанская дочка, или Дамское счастье - 13
Андре лишь вздохнул. Со времени нанесения этого самого удара прошло уже два года, а последствия приходится расхлебывать до сих пор. А все из-за семейки Веррье! А все Клер! Впрочем, нечего винить Веррье, сам виноват. А вот если бы все можно было вернуть? Если бы он поступил иначе?
Когда Андре привезли в Париж после ранения, газеты писали о чудесном спасении героя-летчика, о том, как счастливы родители и, конечно, красавица-невеста. От этой шумихи ослабленного ранением Андре спас отец, отправив его с матерью в Аркашон. Он вернулся оттуда через три месяца, в общем-то, здоровым и только тут понял, что он взял на себя серьезные обязательства.
Клер он знал с рождения, относился к ней дружески, сочувствовал ее потере. Как раз перед войной он вдруг заметил, как она стала хороша (не заметить было трудно, ибо все вокруг только об этом и твердили). На семейных обедах он позволял себе лениво любоваться ее грацией, иногда в шутку разыгрывал ее кавалера. Война как-то вдруг все изменила. Он хотел стать летчиком и стал им. Но бесстрашие в бою не означает отсутствие страха смерти, и, вырываясь домой, Андре хотел жить полной жизнью. Конечно, в прифронтовой полосе в изобилии находились милые создания, готовые отвлечь, развлечь, а, если получится, то и увлечь красавчика-пилота надолго. Но почему-то казалось, что тех, кого ждет любимая и единственная, любовь оберегает, судьба спасает, а снаряды стороной облетают. Разумеется, никто вслух этого не говорил, напротив, пилоты хвастались друг перед другом количеством побед, одержанных в увольнении, но недаром так быстро и легко заключались в войну браки. Вот и Андре потянуло к Клер, а она, несколько неожиданно для Андре, очень горячо ответила на его ухаживания. Страсть захлестнула обоих, и в краткие дни и часы увольнительных Андре спешил насладиться их близостью, не особо задумываясь, что будет потом.
Тогда, вернувшись в Париж, он решил, что сделал выбор, этот выбор не так уж плох, и почему бы ему не жениться на Клер. Ему уже двадцать восьмой год, ей – двадцать три, возраст – самый подходящий. Она нравится его родителям, он знает всю ее семью; она – не бесприданница, и разумные соображения (соединение капиталов, общее семейное дело и т.д.) служат дополнительным аргументом в пользу женитьбы. И, похоже, она его искренне любит – иначе не стала бы так открыто афишировать их близкие отношения. Но почему-то делать Клер официальное предложение ему не хотелось. Некстати вспомнилось, что Клер никогда не нравилась бабушке Елизавете, которая из всех детей Жандро предпочитала сумасбродку Кристин («детская душенька, всему рада и других радует» - говаривала бабушка). И вообще, свадьба будет, но не сегодня и не завтра – надо же ему полностью восстановиться. Еще через три месяца на память о ранениях остались только следы ожогов на левом плече и боку. Но шла война, вокруг столько горя, лучший друг на фронте, так что счастливое событие – не сегодня и не завтра.
11 ноября 1918 г., т.е. одиннадцатого числа в одиннадцатый месяц, ровно в 11 часов в зоне военных действий на брустверы окопов поднялись горнисты и заиграли сигнал «Прекратить огонь», а потом зазвучали победные фанфары; все французские соборы и церкви ударили в колокола; и сотни тысяч людей, собравшихся на площадях по всей Франции, запели «Марсельезу». Война закончилась, вернулся в Париж Реми. Но тут обнаружилось, что надо заняться переводом предприятий на мирную продукцию и Андре на несколько месяцев отправился в Лион; ведь он лучше, чем кто бы то ни было, знал состояние лионской фабрики. Так что свадьба будет – но не сегодня и не завтра.
Он и сам не заметил, как стал тяготиться отношениями с Клер. Пожалуй, все выплыло наружу во время той поездки в Лион. Клер без предупреждения примчалась навестить его, не нашла жениха дома (Андре жил в квартире, расположенной прямо над фабричной конторой), узнала, что он, несмотря на поздний час, все еще на фабрике, и заявилась прямо в цех. Андре с инженером и двумя слесарями весь вечер пытался наладить новые станки. Еще в цеху остались две работницы – надо же было посмотреть, как будут женщины справляться с техникой, не слишком ли тугие рычаги, успевают ли ткачихи менять бобины и т.д. Вроде все наладили и прямо в цеху устроились перекусить – бутыль красного вина, домашняя кровяная колбаса, местный крестьянский сыр. Андре был доволен: молодцы, справились с капризными станками. Ему нравился молодой и очень серьезный инженер, он крепко пожал руку трудягам-наладчикам и от всей души улыбался работницам. С одной из них, черноглазой Аглаэ, у Андре завязалась беседа; оказалось, Аглаэ осталась в двадцать четыре года вдовой, дома ее ждут пятилетний сынишка и старенькая бабушка, работа на фабрике для нее – спасение, потому что на пенсию по потере кормильца не прожить. Мирная беседа была прервана появлением Клер. Андре надолго запомнил, каким ледяным взглядом она окинула теплую компанию. Инженер вскочил, попытался предложить ей сесть, но Клер словно не видела его.
- Андре, что ты тут делаешь в такое время? – недовольным тоном спросила она.
Андре поторопился отвести Клер в тесный кабинетик начальника цеха.
- Дорогая, я вообще-то работаю, а ты меня не предупреждала о своем приезде.
- Значит, ты не хочешь меня видеть? Я приехала два часа назад, дома тебя нет, конторские телефоны не отвечают, а ты тут и пьешь, с кем попало. И дамочек тоже пригласили! Ты не понимаешь, что люди нашего круга должны соблюдать определенные приличия. Происхождение и положение обязывает.
Этого Андре уже не вынес:
- Дорогая, какое происхождение? Ты забыла, но твой дедушка был письмоводителем в министерстве, а бабушка вязала на продажу шапочки, чтобы пополнить семейный бюджет – я помню, твой отец рассказывал, и ничуть он этого не стыдился.
Не подумав, он задел Клер за живое; выглядела она очень аристократично и, похоже, сама себя убедила в собственном аристократическом происхождении, хотя единственной аристократкой в ее близком окружении была покойная бабушка Андре. Слово за слово, они поругались вдрызг, и Клер заявила, что уезжает в Париж вечерним поездом. Андре сделал вид, что у него еще много работы в цеху.
Тогда он вдруг отправился провожать Аглаэ, хотя совсем не собирался этого делать, но Клер ужасно его разозлила, и все предсказуемо завершилось в гостиничном номере. Аглаэ страстно отзывалась на его ласки, самозабвенно его целовала, но ускользнула рано утром, пока он еще спал. Назавтра он зашел в недешевую лавку колониальных товаров, купил дорогих фруктов, хорошего кофе и шоколаду и попросил отправить в старый дом в лионских закоулках, где жила Аглаэ.
С Клер они потом помирились, но что-то сломалось в их отношениях. Андре словно огляделся и увидел, что вокруг бурлит Париж, что его поколенье лихорадочно наверстывает упущенное на войне время, что вокруг полно красивых женщин… И пошло, и пошло…
Они вроде бы оставались женихом и невестой, хотя официального предложения Клер так и не получала, но она как бы считала их свадьбу само собой разумеющейся. Однажды, перед походом в ресторан, Клер спросила его:
- Как тебе мое новое платье?
Она была прелестна в модном платье довольно смелого фасона, совсем без рукавов, с заниженной талией и авангардной длины – чуть ниже колен.
- Глаз не оторвать! – совершенно искренне похвалил Андре.
- Сейчас все сошли с ума, носят все короче и короче, - сказала Клер. – Но, не волнуйся, для подвенечного платья я предпочитаю традиционную длину в пол.
Потом он как-то пил чай с матерью в родительской гостиной (эта не очень французская привычка в доме Жандро укоренилась благодаря русской бабушке), и Маргерит сообщила сыну:
- Ты знаешь, мы с отцом с удовольствием переедем в твое крыло, нам там места хватит. А Клер тут чудесно все устроит, у нее столько интересных идей…
Андре очень не понравилось, что Клер позволила себе, не посоветовавшись с ним, договариваться с его матерью о переезде, но он промолчал.
И опять все, вроде бы, было хорошо, но он начинал задыхаться от ее постоянного контроля: она звонила ему домой или на работу, с утра он получал от нее послание по пневматической почте (пневматическая почта – система связи, когда по трубам под давлением воздуха перемещались легкие цилиндрические контейнеры со свернутыми внутри документами, в Париже в описываемое время была хорошо развита – автор), она неожиданно появлялась на пороге его кабинета.
- Знаешь, по-моему, мечта Клер, чтобы телефон стал вроде носового платка, всегда при тебе - сказал как-то Андре другу, -: я, допустим, еду в автомобиле – она звонит, я обедаю в ресторане – она звонит, я катаюсь верхом в Булонском лесу – она звонит.
- Ну у тебя и фантазии! – ухмыльнулся Реми. – С телефоном на лошади, скажешь тоже! Женился бы ты на ней, что ли! Будешь, как все, ходить налево, дома – жена, вне дома – какая-нибудь цыпочка. Очень французский вариант, тем более, что на цыпочку, и не одну, у тебя средств хватит.
Андре вдруг стал замечать, что Клер обожает быть в центре внимания, что она мелочна и придирчива, что друзей выбирает расчетливо и осторожно.
И чем настойчивее была Клер, тем больше хотелось Андре держаться от нее подальше.
После очередного скандала Андре предложил расстаться. Клер устроила ему истерику с лейтмотивом «Это не ты меня бросаешь, это я тебя выгоняю», а на следующий день позвонила Жандро-старшим и пригласила их на чай.
Она не знала, что обозленный Андре в тот же вечер уехал в Лион. Когда гости пришли, то обнаружили, что дверь в квартиру Клер не заперта, прислуги нет, хозяйка в шелковом дезабилье без памяти лежит на диване в гостиной, а на ковре валяются несколько коробочек со снотворным. Перепуганный Поль вызывал врача по телефону, Маргерит, проявив редкое хладнокровие, заставила мужа оттащить Клер в ванную и принялась руководить спасательной операцией.
Когда доктор появился, Клер уже открыла глаза. Ее увезли в клинику, но врач сказал, что жизни пациентки ничто не угрожает.
- Какой ужас, какой ужас, - твердил Поль. - Девочка пыталась покончить с собой! Андре вел себя недостойно! И сбежал в Лион!
- Как вас, мужчин, легко напугать! – заметила Маргерит. – Выслушай меня и не прерывай. Я думала об этом, и чем больше я думала, тем больше обращала внимание на некоторые мелочи во всей этой истории. Клер сказала, что хочет пригласить нас на чай, именно на файв-о-клок, она знает – ты не любишь опаздывать, если договорились на пять, ты в пять и придешь. Дальше, оказалось, что в этот день у прислуги выходной, но я-то знаю, что Мадлен, ее горничная, обычно берет выходной в среду, когда у сына Мадлен нет занятий в школе, а тут Клер вдруг дала ей дополнительный выходной. Коробочка из-под снотворного была пуста, однако врач сказал мне, что вряд ли она приняла больше двух-трех таблеток.
Поль слушал жену, изумляясь все более и более:
- Ты хочешь сказать, что Клер разыграла самоубийство? Нет, Марго, этого и вообразить невозможно!
- У французов вообще мало воображения, у фламандцев, скрывать не буду, еще меньше, но, ты, надеюсь, не забыл - я наполовину русская. Я не оправдываю Андре и не обвиняю Клер, но тут все не так просто.
Через пару дней Клер выписали, и Маргерит навестила ее. Ни муж, ни сын не знали, о чем женщины говорили, но Клер на следующий день уехала куда-то в Нормандию, а по Парижу поползли слухи, что она бросила опостылевшего жениха. Семья Жандро эти слухи не опровергала.
А через неделю в кабинете Поля появился Александр. Он редко баловал Жандро-старших своими визитами. Карьера в министерстве иностранных дел у него шла неплохо. Он объявил другу своего отца, что уезжает советником-посланником в Испанию через месяц, а перед этим хочет получить деньги Веррье, вложенные в общее дело, все деньги, единовременно, наличными, за себя и за сестер.
Поль Жандро обомлел:
- Ты сошел с ума, ты же знаешь – капитал работает, наша компания – объединение промышленное, свободные средства очень ограничены… Александр, и ты, и сестры регулярно получаете деньги, что тебя не устраивает?
Александр до объяснений не снизошел, но и так было ясно – брат нашел способ поквитаться с обидчиком сестры.
- Ты мужчина, ты заработаешь , - продолжал уговаривать Поль. - Но подумай о сестрах, ведь благодаря акциям, благодаря инвестированному капиталу они получают приличный доход. Ты хочешь наличных? Но ты никогда не занимался инвестициями, мир сейчас неустойчив. Наличные могут обесцениться, можно ошибиться с вложением. Ты же знаешь историю Русских займов? Теперь их новый вождь, Ленин, отказывается от обязательств царского правительства, сотни тысяч французов потеряли деньги!
Поль Жандро говорил, объяснял, показывал документы, говорил о возможных денежных потерях, но Александр оставался непреклонен.
- Хорошо, сколько ты хочешь? – сдался Жандро-старший.
Александр хотел очень много. Он ссылался на то, что у истоков компании стояли двое: его отец и Поль Жандро, следовательно, наследники Веррье имеют право на половину. Напрасно Поль объяснял Александру, что нынешнего размаха компания достигла во многом благодаря средствам Ван Даленов, к которым Веррье не имеют отношения. Пока капитал был неразделенным, его происхождение значения не имело, но раз придется выделять доли, это надо учесть.
- И еще одно – добавил Поль, - после гибели твоего отца никто из Веррье ни фабриками, ни финансами не занимался. Дело возглавлял я. В войну мы выстояли во многом благодаря военным поставкам, а работала над ними лионская фабрика, которую пришлось переоборудовать, занимался этим Андре. Я привлеку экспертов, они рассчитают вклад каждого из нас, и доля Веррье уменьшится.
- Я пойду в суд, - заявил Александр. – Ждите повестку.
Судебное дело «Веррье против Жандро» Александр Веррье, выступавший истцом, проиграл, но стоила эта победа Полю Жандро дорого – сбор документов, гонорары юристам, ненужная скандальная огласка в деловых кругах. К тому же победа позволила лишь урезать аппетиты Александра, но не освободила от выплат.
Поль Жандро выкупил акции Веррье и перевел наличные на счет Александра и Клер. Разумеется, ни о какой половине речь уже не шла, но потери все равно были ощутимы. Повезло еще, что нетронутой оказалась часть Кристин, доверенности у Александра не было, а старшая сестра зачем-то уехала на край света – в Норвегию, и оттуда телеграфировала, что ничего менять не хочет, ей мсье Поль исправно переправляет деньги, а остальное ее не интересует.
Александр уехал в Испанию, сестру он взял с собой. Потом дошли слухи, что Клер очень удачно вышла замуж за испанского графа, владельца огромных поместий в Испании и золотых приисков в Бразилии. Говорили, что в Бразилию они и отправились жить.
Ситуация в экономике была в это время достаточно сложной: мир изменился, появились неизвестные компании, выросшие, как на дрожжах, на военных заказах или на спекуляциях финансами во время войны; начался передел рынка. То, что сорок лет назад воспринималось как новое, теперь было во многом устаревшим. Поль Жандро и сам понимал, что только производство не обеспечит постоянный доход; надо было не только производить, но и продавать, причем не только то, что сам произвел. «Большие магазины», появившиеся в Париже еще до войны, такие, как «Самаритен» или «Галери Лафайетт» - просторные универмаги в несколько этажей, создавались сначала именно для торговли текстильными товарами. Торговали они, причем довольно успешно, и тканями производства Жандро-Веррье. Поль подумывал о создании собственного магазина, но парижский рынок был поделен, втиснуться туда было сложно.
Вот тогда-то к отцу пришел Андре со своей идеей. В эти послевоенные годы во Франции развернула свою деятельность целая плеяда замечательных модельеров. Французы привыкли, что верхнюю одежду шьют на заказ – кто-то в дорогих ателье по лекалам знаменитых модельеров, кто-то у солидных портных, а кто-то у соседки, домашней хозяйки, которая обзавелась машинкой «Зингер» и подрабатывала вечерами. Андре тогда предложил отцу создать не просто магазин, а сеть магазинов, сделав их аффилированными с модным домом.
-- Конечно, модельеры первого ряда всегда будут ориентироваться на немногочисленных заказчиков, но ведь есть и молодые, талантливые кутюрье, которые, сохраняя качество, будут делать модели для многих, - страстно убеждал он отца. - Многие женщины готовы покупать платья, а не заказывать их портным. Тканями мы это производство обеспечим, начнем с небольших серий.
По существу речь шла о том, чтобы наладить производство того, что тогда именовалось словом «конфекция», а потом получило название прет-а-порте – готовое платье.
Жандро-старший сына выслушал, оценил задумку, но реализовывать ее отказался.
- На это потребуются слишком большие вложения, а мы ими не располагаем. Но я подумаю…
- Второй год думает! - вздохнул Андре и снова потянулся к бутылке виски.
Трещина в отношениях отца и сына, возникшая после истории с иском Веррье, не исчезала. Поль очень пристально следил за тем, что делает Андре, проверял каждое его решение. Тот вечер в «Ротонде» закончился тем, что Андре решил для себя – завтра он пойдет к отцу и заявит, что уходит из компании Жандро. Он уедет из Парижа, как когда-то уехал из Арля отец, и организует собственное дело.
На следующий день у отца с сыном состоялся разговор. Говорили они долго, очень долго, а потом весь деловой Париж узнал – Жандро открывают свою сеть магазинов и во главе встанет Жандро-младший.
- Андре, - сказал тогда сыну Поль, - это твое дело и твоя ответственность. Я постараюсь не вмешиваться, но и ты меня больше не разочаровывай.
Через полгода модный дом Жандро обзавелся в Париже магазином, уже была показана первая коллекция, созданная модельером экзотического происхождения и с эпатажными замашками, модели уже шились на фабрике, а генеральный директор всего этого авантюрного предприятия с трепетом ожидал результатов продаж.
Реми очень удачно пристроил в «Фигаро» в раздел «Новости» не просто сообщение об открытии нового магазина, но целую статью, где рассказал о том, как собирается развернуться Андре Жандро. Потом Реми свел Андре с молодым художником, который за достаточно скромное вознаграждение взялся разработать оформление магазинов
. Недолго думая, Андре предложил Реми стать своим заместителем:
- Будешь заниматься рекламой, продвигать нас, ты же всё и всех в Париже знаешь.
И Реми согласился. Поль, узнав о решении сына, лишь покачал головой, но слово свое сдержал и вмешиваться не стал.
Андре по своей привычке за все хватался сам, но чувствовал, что не успевает, а потому, впервые за полгода, обратился к отцу за советом.
- Тебе нужен личный секретарь и не просто секретарь, а помощник с хорошим образованием, чтобы разбирался в документах. Вместе с тем, он должен быть исполнителен и предан делу, - сказал Поль.
Он задумался, а потом предложил:
- Пожалуй, стоит обратиться к специалистам. Ты помнишь профессора Дюжардена? Он в Сорбонне финансовое право читает. Твой дядя Алексис говорил мне, что у него финансистом работает один из учеников Дюжардена, молодой, но очень толковый. Я поговорю с Дюжарденом, может, у него найдется кандидатура и для нас. К тому же молодой сотрудник много не запросит..
Через несколько дней довольный Поль сообщил сыну, что кандидат найден.
- И где этот ученик Дюжардена? Ты с ним говорил? Что за человек?
- Придет, завтра в 12. Сам увидишь.
В голосе отца Андре послышался какой-то подвох
. - Папа, с ним что-то не так? Может, мне самому кого-то поискать? О, знаю, он, наверное, инвалид войны? – предположил Андре то, что само собой напрашивалось в эти послевоенные годы. – Папа, это мне не подходит… модный магазин, фирма, занимающаяся дамской одеждой… он меня сопровождать должен повсюду … если человеку надо помочь, давай его на склад пристроим или счетоводом.
Отец усмехнулся про себя – вот в этом весь Андре: не дослушает, ответа на вопрос не получит, а уже и выводы делает и предположения строит. И Жандро-старший решил ничего не объяснять, а поставить сына перед фактом.
- Андре, не фантазируй, по словам Дюжардена, это прекрасный специалист, неординарный ум, память необыкновенная , редкая организованность и исключительная порядочность.
- Таких не бывает, мсье Жандро! – позволил себе усомниться Реми.
- Бывает, бывает, я с ним уже говорил по телефону, и завтра в 12 этот человек будет у тебя, Андре, но решение ты примешь сам.
Назавтра Андре с Реми ждали претендента на роль секретаря и помощника директора компании. Как раз перед этим выяснилось, что куда-то затерялись бумаги, которые бухгалтер вроде бы оставил в кабинете Андре на столе.
- Вот видишь, - кипятился Андре. – Сотрудников – тьма, а проследить за документами некому. Куда это годится!
- Ничего, сейчас прибудет этот хваленый ученик Дюжардена и тебе тут наведет порядок. А вот и он, - произнес Реми, услышав робкий стук в дверь кабинета.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел «прекрасный специалист, неординарный ум, память необыкновенная…» и т.д., и т.п. - невысокая молоденькая девушка, в круглых очках и в далеком от моды наряде – темная юбка «довоенной» длины, т.е. до щиколоток, серый просторный жакет, из-под которого выглядывала пуританского вида белая шемизетка с отложным воротничком. Волосы безжалостно стянуты на затылке в узел. В руке – черный мужской портфель. Большие карие глаза поблескивают из-за очков несколько испуганно.
Мужчины недоуменно переглянулись – это еще что за цыпленок?
- Я по рекомендации профессора Дюжардена, - начала девушка, сделала шаг вперед и зацепилась носком коричневого ботиночка за невесть как появившуюся на ковре складку, покачнулась, и через секунду на полу были и портфель, и девушка.
Андре бросился ей на помощь, но споткнулся о стул, стул отлетел, а Андре, пытаясь удержать равновесие, протянул руку к краю стола и нечаянно смахнул мраморный письменный прибор, вниз полетели тяжелое пресс-папье и чернильница. Подлое пресс-папье ощутимо ударило растянувшегося на полу Андре по ребру, а злобная чернильница обдала его веером фиолетовых клякс.
- Какое единение! – фыркнул Реми, окинув взглядом поднимавшегося с пола разъяренного приятеля и пунцовую от смущения девушку, отряхивавшую юбку. – Мадмуазель, мсье, вы созданы друг для друга!
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
