|
Спасибо за ожидание нерадивого автора.
Синара
И я с благодарностью за добрые слова.
Глава 2. Вся Президентская рать (окончание)
- Хватит себя мучить – решила Катя, - ложусь спать, а завтра будет новый день.
Но заснуть не удавалось. Катя вспомнила, как она никак не могла найти работу. Ведь говорили же ей – не стоит так, в никуда, уходить из банка. Ну, проплыло мимо обещанное банковским начальством повышение, ну, взяли на обещанную Кате должность сына одного из основных акционеров банка. Так ведь обещали через годик обязательно повысить, а с сынком они и сами еще намучаются – Кате уже дважды звонила ее однокурсница, продолжавшая работать в банке, и плакалась, что на нее взвалили часть обязанностей, с которыми не справляется (и справляться не собирается) новоявленный начальник отдела.
Когда она приняла решение уйти, то папу убедила, что в банке карьеру не сделаешь. От мамы не скрыла, что ей предпочли папиного сынка. Кольке объяснила, что хочет попробовать чего-то иного в профессиональном плане – ведь интереснее заниматься не просто финансами, а взаимодействием этих финансов с реальными производственными процессами.
Но была и другая причина – ей очень хотелось что-то изменить в своей жизни, причем не только в карьере. Ей не давало покоя ощущение, что она проживает не свою жизнь, что-то проходит мимо, что-то она упускает. Слишком все рутинно, спокойно, серо. Все предрешено заранее, и выбраться из этой колеи очень трудно.
А в выборе «Зималетто», стыдно признаться, свою роль сыграл завалявшийся у мамы журнальчик со светской хроникой – юбилей компании «Зималетто». На фотографиях - красивые, уверенные, успешные люди. А еще в журнале было написано, что Павел Олегович Жданов готовится передать свой пост новому, молодому Президенту. Катя тогда почему-то решила, что это будет Андрей Павлович Жданов, а оказался Александр Юрьевич.
Умом-то Катя понимала, что «богатые тоже плачут», что по глянцевым фото о людях судить нельзя, что радужные картинки красивой жизни далеки от реальности. И, удивительное дело, обычно эти гламурные журналы и развязные статейки о светской жизни вызывали у нее лишь усмешку, а вот именно эти фотографии запомнились. И у Кати тогда появилось совершенно четкое ощущение, что она должна быть там, что там ждет ее, Катю Пушкареву, та самая судьба, с которой никак нельзя разминуться…
* *
*
Закончился первый акт балета, и брат с сестрой вышли в фойе. Кира была в восторге, Александр давно не видел ее такой счастливой; ей понравилось все – музыка, костюмы, мастерство артистов. Но долго эта эйфория не продлилась — навстречу по фойе двигалась пара: жгучий брюнет с орлиным носом и прямыми, цвета воронова крыла, волосами ниже плеч и Анастасия Тихвинская в алом платье авангардистского фасона и приблизительно с такой же прической цвета воронова крыла, как и у ее спутника (Александр припомнил, что последний раз она, вроде, была рыжая и с каким-то хвостом на макушке).
- Этого еще не хватало! – раздосадовано подумал Александр, - Но, может, обойдется…
Не обошлось — Настя не переносила недосказанности в отношениях. Таща на буксире брюнета, она устремилась к Воропаевым.
- Кира, Саша, и вы здесь, конечно, такое зрелище пропустить нельзя. Вот, разрешите представить, Мигель Хосе-Руис Сулоага Элисондо и Уапанга.
- И это все он один? – хмыкнул Александр.
Брюнет ослепительно улыбнулся.
- Он по-русски ни бум-бум, - уточнила Тихвинская, - из Мексики потому что…
- А мы-то думали, он из Костромы, - съехидничал Воропаев.
- А ну-ка, мальчики, прогуляйтесь в буфет, - скомандовала Настя, - нам поговорить нужно, - и что-то лихо прострекотала по-испански.
- Си, ми тесоро, - с готовностью согласился многоименный и многофамильный мексиканец.
Александр со вздохом подчинился и, поддерживая по-английски натужный разговор на тему «Как Вам Москва?», побрел с заокеанским гостем в сторону буфета.
- Ну что, подруга, поговорим, - сказала Настя.
Кира с видом оскорбленной невинности отвернулась. Но от Тихвинской было не так-то легко отделаться.
- Да тебе благодарить меня надо, а ты нос воротишь! – усмехнулась Настя. – Я же тебя от Жданова освободила и сама при этом пострадала ни за что. Но ты, Кира, когда речь идет о твоем Андрюшеньке, становишься дура дурой.
- Ну, знаешь! – попыталась возмутиться Кира.
- Знаю, все знаю. Вот ты всегда беспокоишься, как ты выглядишь в глазах других, что о тебе скажут, что подумают, а ведь твои отношения с Андреем уже все обсудили-переобсудили, и всем остается только удивляться, что ты в него так вцепилась… А насчет той статейки…. Ты что, этих журналюг не знаешь?
И не давая Кире вставить слово, Настя продолжила:
- Видела моего Мигельчика? Прелесть, правда? Он – божественный танцовщик и замечательный постановщик танцев. А дедушка у него и вовсе живет в деревне индейцев майя на Юкатане. Вот увидишь, наш балет «Кондоры Кетсалькоатля» станет хитом сезона; представляешь, его постановка, мои декорации и костюмы, и аутентичные мелодии индейцев майя и науатль. Я вообще, когда с ним познакомилась, думала, он голубой, среди балетных таких много, а он вдруг оказался очень даже наоборот. Это так удобно. Пока мы вместе работаем, мне на других мужиков отвлекаться некогда, а тут и работа, и секс в одном флаконе.
- Настя, ну как ты можешь! – Кира с изумлением почувствовала, что не может сдержать улыбку.
- Могу, могу, и тебе советую. Вот сама посуди, ты же теперь на коне – Жданову дала отставку, свободна, как ветер, братец – Президент фирмы, а подруга, то есть я, - уточнила Настя, - гениальный театральный художник и умная женщина, потому как давным давно усвоила одну истину – нет такого мужика, который был бы достоин того, чтобы из-за него ссорились две женщины.
.
И Кира вдруг почувствовала, что ей уже не хочется страдать, обижаться, рыдать, по крайней мере, пока Жданова нет у нее перед глазами, а Настя, ощутив перемену в ее настроении, оборвала беседу.
- Все, я поскакала к Мигельчику. А ты, подруга, думай и, если надумаешь, у меня дома в следующую субботу вечеринка. Будут готовы эскизы костюмов, у тебя глаз хороший, можешь взглянуть…
И Настя решительным шагом отправилась в сторону буфета. Найдя там Воропаева с мексиканцем, она взяла под ручку Мигеля, обменялась с ним страстно-нежным взглядом и, обращаясь к Воропаеву, вполголоса произнесла:
- Сашка, с Кирой я, кажется, разрулила, но, чует мое сердце, без тебя во всей этой истории не обошлось…
Когда начался второй акт, Александр покосился на сестру и увидел, что на губах Киры бродит улыбка.
- Ну, Анастасия! Снимаю шляпу!– констатировал про себя Воропаев и опять погрузился в собственные размышления.
Сначала он хотел привести в «Зималетто» свою министерскую секретаршу Марину – олицетворение секретарской пунктуальности, строгости и вредности. К тому же Марина была безраздельно предана шефу после того, как Александр помог вытащить из неприятной передряги ее сына, хулиганистого подростка, которого Марина воспитывала одна. Но Павел Олегович убедил его, что ему нужен не просто секретарь, а помощник с экономическим образованием. Вот тогда и возникла Пушкарева.
Александр вернулся в мыслях к первым дням своего президентства, когда подбирал себе секретаря. Он хорошо помнил собственное недоумение при первом взгляде на явившуюся перед его глазами кандидатку на место секретаря: серая мышка, в бесформенном синем костюмчике. Косички придавали ей совсем детский вид - октябренок-отличник. И никакого макияжа. Неужели есть женщины, в которых начисто отсутствует стремление нравиться мужчинам, инстинкт кокетства? Но глазки у нее красивые, и ресницы длинные. Фигуру не разглядеть, а ножка маленькая… А то вот недавно была одна у него дома, модель, из лучших… Все бы хорошо, но с утра красавица влезла без спросу в хозяйские тапки, да еще возмущалась, что они ей малы… Однако в случае с Пушкаревой отдельные детали (Александр считал себя великим знатоком деталей) не меняют общей унылой картины.
Кира тогда притащила Клочкову, Александр сначала разозлился, поскольку достаточно хорошо понимал, что понятия «Клочкова» и «работа» малосовместимы. Да, разозлился, однако отказать сестре не смог. Но, поразмыслив, решил, что это даже кстати. Во-первых, две секретарши придают посту президента особый вес – по одной и у всех начальников отделов есть. Во-вторых, клиенты и партнеры разные бывают - кто-то в первую очередь о договорах и о ценах подумает, а кого-то и Викина фигурка привлечет, тем более, что она свои прелести демонстрировать умеет. Должно же быть в приемной что-то красивое, кроме пальмы в углу и картины на стене. Ну, а в-третьих, так Клочкова постоянно будет у него на глазах, а это нужно по причине, о которой вспоминать не хочется, но и забывать нельзя…
А с Пушкаревой он не прогадал. Прекрасная подготовка, умница, а какая преданность делу, какое чувство долга! Ох, с каким пылом она его убеждала отказаться от ненадежных поставщиков; прямо, как на амбразуру бросалась. Он и сам уже решил с ними не связываться, но все разыгрывал сомнение – уж очень интересно было смотреть, как Пушкарева старается. Да, работе она предана, но стократ возрастает цена такому человеку, если преданность делу дополняется преданностью личной… Правда, такие, как Пушкарева, «служат делу, а не лицам». Надо бы о ней узнать побольше… у каждого человека свои слабости…
Александр всегда считал, что надо понять мотивы, которые человеком движут, и, если ты в мотивах не ошибаешься, то поймешь, что от этого можно человека ждать, более того, можно попытаться этим человеком управлять. Вообще-то, подобные действия называются не очень хорошим словом «манипулировать», но что плохого в том, чтобы, например, ради успеха общего дела направить чьи-то действия в нужную сторону?
Вот он добился поста Президента «Зималетто» — так ведь это на благо компании в целом. Андрей мог такое натворить, ему без риска – не жизнь, может, пришлось бы собирать осколочки по закоулочкам…. И Жданов-старший это прекрасно понимает, потому и проголосовал за Александра.
Сейчас, по прошествии двух месяцев со дня собственного утверждения в должности Президента компании «Зималетто», Александр Воропаев испытывал двойственные чувства. Да, он получил то, к чему так стремился, да, он победил в вечном, каком-то болезненном соперничестве с Андреем Ждановым, да, он ощутил, что значит чувствовать себя хозяином такой махины, как «Зималетто» (на госслужбе хоть министром стань, хозяином не сделаешься, не дадут; были такие, кто попробовал, так потом жестоко поплатились). Александр Воропаев был человеком властным, но истинным властолюбцем себя не считал – не всякий умеет управлять делом и людьми, а ему, как считал Александр, это дано, а раз дано – надо свой дар использовать в полной мере.
Но ощущение триумфа недолго оставалось незамутненным. После того судьбоносного голосования Павел Олегович попросил остаться в кабинете новоявленного Президента, ощущавшего себя альпинистом, которому покорился Эверест, и Андрея. Жданов-старший тогда жестко поставил условие – Андрея Саша уволить не может, а о должности для Жданова-младшего Александр и Андрей должны спокойно договориться.
- Да я сам уйду! – взревел тогда Андрей.
- Уйдешь – подтвердишь мои худшие опасения на твой счет, - спокойно сказал сыну отец. - То, что ты можешь вместо разумных соображений руководствоваться сиюминутными порывами, я давно знаю. Но, все-таки, надеюсь, что ради дела ты способен справиться со своими эмоциями. Не лишай меня этой надежды.
Тогда Андрей заявил, что уходит на месяц в отпуск.
- Не возражаю, - согласился Павел Олегович. – Дела у нас сейчас идут неплохо. Новая коллекция готовится в нормальном темпе. У Саши есть возможность спокойно освоиться на своем посту, без вашего дурацкого каждодневного бодания друг с другом.
Через месяц Андрей сообщил из Лондона, что остается еще недели на три за границей, тем более что и Павел Олегович считал это разумным – надо было поработать с зарубежными партнерами. Не сегодня-завтра Андрей вернется, и он, Президент, выставить Жданова-младшего не сможет, и придется решать, как им уживаться.
Потом Александру вспомнилось, как поздравляли его с новой должностью знакомые, деловые партнеры, друзья; поздравлять-то поздравляли, но в глазах многих читался недоуменный вопрос: а почему Воропаев? Почему не Андрей Жданов?
Была еще одна причина, заставлявшая Воропаева рваться к посту президента «Зималетто». Из-за этой причины он искал себе такое занятие, которое поглотило бы его целиком. Александр прекрасно знал, что не способен, подобно Андрею, ввязываться, очертя голову, в какую-нибудь авантюру, рисковать на грани возможного.
Саша вспомнил, как пытался приобщиться к горным лыжам – спорт в верхах модный и престижный, но после пары занятий инструктор ему сказал:
- Вы никогда не научитесь хорошо кататься, у вас слишком развит инстинкт самосохранения.
Александр эти слова задели. Разве плохо, если человек разумен и осторожен. Но иногда и ему инстинкт самосохранения отказывает, и у него, бывает, крышу сносит. Но теперь у него в руках настоящее дело, а не надоевшие министерские интриги. Он с собой справится, а о тех неприятностях, что у него были в прошлом никто из его нынешнего окружения не знает. Нет, один человек знает, а другой – догадывается. Тот, что знает, может рассказать, да кто этому человеку поверит…. А вот тот, который догадывается, он опасен, ох, как опасен….
О, а балет-то движется к концу! Вот прогремели заключительные аккорды, рукоплещем, встаем, улыбаемся.
- Да, Кирочка, восхитительно, и мне очень понравилось, все-таки французы чувствуют стиль, как никто...
Воропаев был хорошим управленцем и, если перед ним стояла конкретная задача, не откладывал дело в долгий ящик, умея рассчитать оптимальный способ реализации этой задачи. Приняв решение сделать Катерину своим личным помощником, он тут же решил, что разместить ее надо прилично – полтора месяца назад Пушкареву временно и вынужденно поселили в каморку за президентским кабинетом. У каморки был один, с точки зрения Александра, плюс: помощник мог в любой момент предстать пред очами Президента, минуя очи всех остальных; этот плюс надо было сохранить. Поразмыслив, Президент уже в тот же день связался с фирмой по переоборудованию помещений, отослал им план административного этажа, и на следующий день, хотя это была суббота, рабочие приступили к перепланировке.
К счастью, приемная и кабинет Президента разделялись не капитальными стенами, а перегородками на гипсокартонной основе. В просторной приемной было два окна и удалось выгородить небольшой кабинетик, прилегающий к кабинету Президента. Приемную освободили от лишних шкафов, передислоцировав их содержимое в каморку. В кабинетике сделали две двери – одну в приемную, а вторую – непосредственно в Президентский кабинет. Для этого пришлось снять глухую панель и поставить другую – с прорубленной дверью. Современные технологии творят чудеса, и к утру понедельника в помещении, предназначенном для личного помощника, уже завершались отделочные работы.
Понедельник начался с визга Клочковой по поводу ограничения ее жизненного пространства, однако дежурное заклинание Президента «Не нравится – я тебя не держу» все расставило по местам.
Катя с помощью Федора перетащила вещи и принялась обживать кабинетик. Он был всего-то раза в полтора просторнее каморки, но с полноценным окном. А главное, прекратилось коммунальное сосуществование, когда для того, чтобы выйти, простите, в туалет, ей приходилось шествовать через начальственный кабинет. Как-то сразу сложились и правила поведения при новом размещении – если Катя по собственной инициативе направлялась к Президенту, она выходила из своего убежища в приемную и стучала в основную дверь президентского кабинета, а если он ее вызывал – то заходила через новую дверь, прямо из своего кабинетика к нему. Катиной новой «квартирке» бурно радовался Женсовет – ведь теперь между Катериной и окружающим миром была только Клочкова (да и то, если эта мымра на месте), и никакого начальства.
Дня через три после переезда Катя появилась на работе часов в двенадцать – с утра ездила в налоговую инспекцию. Зайдя в приемную, она уже собиралась постучать в дверь кабинета, чтобы, выражаясь папиной терминологией, «доложиться по всей форме», но вдруг застыла в изумлении.
- Нет, нет, нет! – услышала она из-за двери низкий голос Президента, за сим последовало витиеватое ругательство в его же исполнении.
Александр Юрьевич орал и орал во всю глотку, что ввергло Катю в ступор. Нет, он, конечно, мог рыкнуть, например, на Клочкову. Но, Катя это уже заметила, в негодовании Воропаев обычно понижал голос, а не повышал, и это в его исполнении звучало внушительно и даже угрожающе. А уж ругаться он никогда не ругался, ибо умел находить точные и язвительные формулировки, задевающие оппонента, оставаясь в рамках литературного языка. А тут…
- Да, да, да! – прогрохотал за дверью чей-то мощный баритон, и утверждение было подкреплено не менее убедительной руганью.
Затем послышался звон разбитого стекла, а потом на пол свалилось что-то тяжелое.
Катя поняла, что Президента надо спасать и, решительно распахнув дверь, ринулась в кабинет.
Но ей навстречу ринулся вон из кабинета высокий мужчина, и произошло неминуемое столкновение. Разница в габаритах была велика, и у Кати не было никаких шансов устоять на ногах. Хуже всего то, что, падая, она умудрилась подвернуть ногу, которая уже и так пострадала неделю назад в неравной борьбе с дверью. Острая боль пронзила щиколотку, и Катя зажмурилась. Она не потеряла сознание, но от боли была не в силах произнести ни слова. Иначе она бы воспротивилась тому, что ее хватают, тащат на диванчик и щедро льют на нее воду. Когда Катя почувствовала, что кто-то решительно расстегивает ее блузку, она, отпихнув руки спасителя, села на диване и огляделась. Перед диванчиком выстроились в ряд озабоченный Александр Юрьевич, нахмурившийся Андрей Жданов с пустым графином в руках (его Катя узнала по фотографиям в том самом гламурном журнальчике) и почему-то улыбающийся Малиновский, сжимавший в одной руке бронзового орла, а в другой – затейливые стеклянные часы. Орел, оставшийся в наследство от Павла Олеговича, обычно украшал собой Президентский стол, а часы стояли на невысоком стеллажике около стола.
Катя сразу подумала, что ворот ей расстегивал Александр Юрьевич – у остальных руки были заняты. Она обвела взглядом кабинет и увидела, что большая ваза, стоявшая на подоконнике, превратилась в груду осколков на полу, а тяжелое кресло у окна валялось ножками вверх.
Молчание прервал Президент:
- Екатерина Валерьевна Пушкарева - мой личный помощник. Екатерина Валерьевна, Андрей Павлович Жданов – с сегодняшнего дня вице-президент компании «Зималетто».
• *
*
- Нет, ну я ушам своим не поверил, когда Сашка тебя представил как вице-президента! Только что орал, что никогда на это не согласится. И вдруг на тебе… «Разрешите представить – вице-президент….»
Роман Дмитрич Малиновский и Андрей Павлович Жданов сидели в за ужином в итальянском ресторане. Роман болтал без умолку, почти два месяца сосуществования с новым Президентом были для него сущей мукой. Малиновский все никак не мог поверить, что Жданов вернулся, причем в первый же день умудрился выбить для себя пост вице-президента.
- Когда он смахнул вазу, а ты опрокинул кресло, я решил, что за этим последует смертоубийство.
- А птичку-то зачем со стола схватил? – усмехнулся Жданов.
Надо сказать, что Андрей выглядел задумчивым и, казалось, не разделял восторгов приятеля по поводу своего почти триумфального возвращения. И то сказать – спектакль «Два медведя в одной берлоге под названием «Зималетто» только только начинался, и куда повернет сюжет было неясно.
- Как зачем? В ней же веса полтонны, я думал, Сашка сейчас в тебя запустит этим бронзовым пернатым...
- Птичку жалко стало?
- Башку твою пожалел, ну и часы я прихватил, потому что они мне нравятся, дизайнерская штучка, кучу денег стоят, а ты как раз голодным взглядом искал что бы еще расколотить.
- Зря волновался, Малина. Сашка уже все просчитал – я его знаю. Ведь я его поставил перед выбором: или я становлюсь вице-президентом, или я забираю свои акции из «Зималетто». А такое изъятие сейчас подорвало бы финансовую стабильность в компании. Ему это нужно?
- И ты бы забрал? Что-то я сомневаюсь…
- Нет, не стал бы. Я блефовал, а Воропаев поверил. Он же не работал в «Зималетто»… где ему понять, что дело ради амбиций не разрушают. Но девочка Катенька появилась как раз вовремя. Ее присутствие избавило Сашку от необходимости объяснять причины своего решения.
Андрей задумчиво потягивал виски.
- Лучше расскажи-ка ты мне, друг Малина, что это за явление у нас в «Зималетто» возникло?
- Это ты про Екатерину Валерьевну, которую едва не угробил? О, тут целая история! Два месяца назад Воропаев взял двух секретарш.
- Одна я, так понимаю, Клочкова…а вторая – вот это…
- «Это» - на самом деле классный специалист, Сашка за ней, как за каменной стеной. Так что тебе надо к ней приглядеться, мосты навести, отношения наладить… У Женсовета нашего поспрашивать – они с ней в хороших отношениях. Видел, какой он ей кабинетик отделал? Ну, давай выпьем за твое вице-президентство и за перспективу его превращения в президентство. А девочка Катенька, если с умом к ней подойти, нам в этом помочь может…
* *
*
После вчерашнего позорного падения, Катя отсиживалась дома. Собственно ничего страшного не произошло – Андрей Павлович тут же вспомнил, что на производственном этаже есть медкабинет и там должен кто-нибудь дежурить. Моментально вызвонили медсестру. Катя, не желая отдаваться в руки медсестры в президентском кабинете, попыталась проковылять в свой кабинетик, Александр Юрьевич попытался поддержать ее под руку, но Андрей Павлович безаппеляционно заявил: «Сашка, твоя помощница сейчас опять свалится, дай-ка я, раз уж я вас, Катенька, с ног сбил…». И на руках у вице-президента личный помощник президента был доставлен в свой кабинет.
Медсестра наложила на щиколотку тугую повязку, посоветовала пару дней посидеть дома и не утруждать ногу, и вот теперь Катя второй день не появляется в «Зималетто». Без работы она не осталась – Александр Юрьевич прислал по электронной почте проекты нескольких договоров и указание: проверить их с финансовой точки зрения. Потом пришло электронное письмо от Андрея Павловича: «Катенька, чувствую себя виноватым в вашем несчастье. Простите мне мою неловкость. Выздоравливайте. А.П.». С договорами Катя справилась быстро, а вот мейл ее как-то насторожил.
Она прилегла на диван, обняв пожилого плюшевого медведя, давний бабушкин подарок. Дома тихо – мама ушла по магазинам, папа взялся по договору составлять бухгалтерский баланс для фирмочки, которой руководит сын его сослуживца. Второй день там пропадает.
Какой же у нее мишка хороший! Стоит его обнять, как успокаиваешься, вспоминается что-то теплое, из детства. Вон он есть и на фото, что стоит на полке. На фотографии трое – Катя, бабушка и мишка…
Бабушка сидит в кресле - это старинное кресло с высокой деревянной спинкой неизвестно как оказалось на мебельном складе в части и по наследству передавалось всем, кто занимал седьмую квартиру в восьмиквартирном двухэтажном доме. Мама, когда его увидела, удивилась: «Красота какая! Не иначе, оно у кого-то из декабристов в сибирском доме стояло». Бабушка сидит, как всегда прямо; седые волосы стянуты в узел на затылке; черная юбка и темно-зеленый пушистый свитер; очки она сняла и держит в руках. На подлокотнике кресла, прижимая к себе только что подаренного медведя, пристроилась Катя, тоже в зеленом пушистом свитере. Это Катин двенадцатый день рождения, но ей тогда никто ее возраста не давал: маленькая, худенькая, лет на девять смотрелась. Бабушка тоже всю жизнь была худощавой, да и роста небольшого, но казалась выше из-за того, что очень прямо держалась. Вообще-то, зеленый мохер подарили маме, но она себе вязать не стала, а связала свитера бабушке и Кате, заявив: «На вас двоих столько же шерсти уйдет, как на меня одну». На фото без очков обе, папа попросил снять, дескать, так виднее будет, что у внучки – бабушкины глаза.
Мишка, может, и слишком детский подарок для двенадцатилетней девочки, но бабушка знала, что Катя мягкие игрушки любит больше, чем кукол. К тому же, был и еще один подарок – совсем «взрослый».
Как давно это было….
Последний раз редактировалось alter 20 май 2010, 16:25, всего редактировалось 1 раз.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
от этого ещё приятнее))) 
) заставляет умильно и благодарно кивать, водя глазами по складно построенным фразам, наполненным не только событиями, но и милыми сердцу мелочами, заставляет ностальгически вздыхать про то, что "было, было, было, - да прошло..."
Прочитала кусочек 3-1 главы, нахально попеняла автору, что мало, а оказывается есть Большой кусок 2-й главы, да еще такой эмоциональной, с шумом криком почти дракой и ностальгическим медведем на закуску, интересно в детстве наверное у всех был Свой медведь. Автор спасибо! 