|
юля
Яна
tatyana-gr
Margarita
vicher
ludakantl
СПАСИБО ВАМ ВСЕМ ОГРОМНОЕ!!!!!!!!!!
XIII
***
Валерий Сергеевич Пушкарев с грозным видом сидел во главе стола и наотрез отказывался понимать, почему его любимая дочурка должна заниматься связанными с работой делами в свой законный выходной день. Катя потратила целое утро, тщетно пытаясь объяснить отцу причину своего обязательного присутствия на выставке. Елена Александровна поддакивала дочери, почти не вникая в суть сказанного ею. Она была слишком увлечена обжариванием котлет, которые с картошкой и салатом собиралась подать на обед, но идея выставки ей явно пришлась по душе. Во всяком случае, так показалось Кате, когда за завтраком она завела этот разговор. Коля оставался равнодушным к происходящему. Заглотив утреннюю порцию, он незаметно переместился с огромной тарелкой блинов в кресло и принялся увлеченно поедать их, изредка бросая недоверчивые взгляды на Катю.
- Я вот позвоню твоему начальнику и выскажу все, что я думаю о нем и о твоем графике работы, - проворчал Валерий и вылез из-за стола, - дай мне его номер телефона.
- Папа, - возмущенно воскликнула Катя.
- Дай мне его номер, говорю, - повторил он, схватив трубку телефонного аппарата.
Катя тяжело вздохнула и посмотрела на отца. Ей вовсе не хотелось ссориться с ним, но все, похоже, шло к этому. И помощи, судя по всему, ей ждать не от кого. Мама готовит, Зорькин поедает то, что она готовит – все заняты.
- Катерина, - строго произнес Пушкарев, - ты изменилась после того, как начала работать в этой своей «зималетте». Не в лучшую сторону изменилась.
- Не изменилась я, пап, - Катя ласково посмотрела на отца, - но мне надо пойти на эту выставку.
Елена поставила перед мужем тарелку с супом и вручила ему ложку. Затем на столе появились ещё две тарелки, предназначенные для Кати и Коли. Зорькин, почуяв аромат обеда, перебрался за стол и с аппетитом принялся есть. Елена разложила по трем тарелкам котлеты, картошку, салат и подала «второе».
Катя быстро расправилась с обедом и встала.
- Мамуль, спасибо большое. Очень вкусно.
- На здоровье, доченька, - улыбнулась Елена.
- Катерина, мы не договорили, - разрезая котлету, сказал Пушкарев.
- Договорили, договорили, - успокоила его жена и включила телевизор, - у тебя футбол уже начинается, поэтому отстань от ребенка.
Катя с благодарностью посмотрела на маму и отправилась в свою комнату. Распахнув дверцы шкафа, она застыла в нерешительности, хотя выбирать было не из чего. Действительно красивых вещей в её гардеробе никогда не водилось, если не считать бордового платья. Взгляд по привычке остановился на нем, Катя кончиками пальцев коснулась бархатной ткани, но тут же отдернула руку. Быстро выудила из шкафа какое-то синенькое трикотажное платьице с белым воротничком и захлопнула дверцы.
Примерно через пятнадцать минут Катя уже застегивала плащ, радуясь тому, что сумела правильно рассчитать время, ведь теперь она могла себе позволить пройтись два квартала до остановки не спеша, в полную меру наслаждаясь погожим осенним деньком. Елена поцеловала дочь на прощание и, пожелав хорошо провести время на выставке, заперла за ней дверь.
Малиновский уже ждал Пушкареву, прохаживаясь взад-вперед возле своей машины, и та, увидев его, прибавила шагу. Они поздоровались. Он улыбнулся и открыл перед девушкой дверь, приглашая занять место рядом с водительским, что она и сделала. Рома сел за руль, и они поехали.
Выставка проходила в двухэтажном здании, построенном недавно в стиле конца девятнадцатого века. На входе Малиновский предъявил два билета и провел Катю в первый зал, огромный и светлый, с картинами, развешанными по стенам. Никогда Рома не понимал абстрактной живописи, но, глядя на заинтересованное лицо своей спутницы, первые минут пять-десять честно изучал полотна, пытаясь разобраться и увидеть в них хоть что-то привлекательное. Потом ему это занятие наскучило, и он начал рассматривать публику, блуждающую по залам. К своему удивлению, там обнаружилось несколько очень даже очаровательных девушек с длинными стройными ножками и в коротеньких юбочках, которые пришли сюда явно не ради искусства. Одна блондиночка вот уже минут пять стояла возле, мягко говоря, странной картины и бросала на Малиновского выразительные взгляды, от которых у того перехватывало дыхание. Он улыбался девушке, не забывая, правда, следить за тем, чтобы этого не заметила Катя. Наконец, блондинке надоело просто наблюдать за желанным объектом издалека, и она, проходя мимо, незаметно сунула в карман его пиджака записку с номером телефона и именем. Рома решил, что надо чаще посещать подобные места, но без таких сопровождающих, как Пушкарева.
Наконец, Малиновскому надоело бродить по залам, он бросил тоскливый взгляд на Катю, но та, увлеченная разглядыванием совсем уж непонятной картины, не обратила на страдальца никакого внимания.
- Катенька, вам нравится?
- Да, конечно, - кивнула она и взглянула на Рому, - вам нет?
- Честно говоря, я не понимаю этого всего...
- Вот эта картина о роли света и тьмы в нашей жизни, - принялась объяснять Пушкарева, - понимаете, тьма, которая таится в наших душах и заставляет совершать нас то, что может доставить удовольствие нам, но принесет боль другим людям, пожирает нас изнутри, как только мы даем ей волю и начинаем повиноваться.
Рома слушал её, открыв рот. Ему стало как-то не по себе, вот только причину он не совсем понял. Внутри что-то происходило и создавало весьма неприятные ощущения. Он поежился и тряхнул головой, чтобы прийти в себя и вернуть себе веселое настроение, тем более Катя закончила речь и теперь с некоторой тревогой смотрела на мужчину.
- Вау, Катенька, - искренне восхитился Рома, вновь обретая дар речи, - вы – потрясающая девушка. Никогда таких не встречал.
Пушкарева смущенно улыбнулась и потупила взор.
Они ещё немного побродили по залам, затем вернулись к машине.
Рома остановился за несколько кварталов до Катиного дома, там, где они встретились днем, и предложил свою скромную персону в качестве провожатого. Пушкарева по привычке стала возражать, утверждая, что здесь совсем близко и она прекрасно дойдет сама. Рома на это заявил, что уже темно и одну он Катю никуда не отпустит. Самым последним и, как оказалось, самым весомым аргументом стало напоминание о том, что они, пререкаясь здесь, в машине, просто теряют время, когда уже давно могли бы идти по улице, наслаждаясь вечерним воздухом осенней Москвы. Катя сдалась и, пробурчав что-то не совсем понятное, но, видимо, обозначающее согласие, вылезла из уютного салона. Рома последовал за ней.
Идти по пустынной улице в желтом свете фонарей оказалось даже приятно. Листья доверчиво шуршали под ногами молодых людей.
- Роман Дмитриевич, а можно вопрос задать?
Малиновский удивленно покосился на девушку. Такой неуверенности в её голосе ему слышать ещё не приходилось. Казалось, она сама не решила, стоит ли спрашивать.
- Да, конечно, - вздохнул он.
Катя колебалась несколько секунд, но отступать не стала, поэтому все-таки озвучила вопрос, который интересовал её уже несколько дней.
- Как долетел ваш брат? - выдохнула она.
От неожиданности Рома чуть не выронил ключи от машины, которые сжимал в левой руке, и решил благоразумно убрать их в карман куртки, пока Пушкарева не придумала ещё какие-нибудь шокирующие вопросы, не имеющие ответа.
- Брат... замечательно долетел, с комфортом. Недавно мне звонил, сказал, что у него все хорошо. А почему вы спрашиваете?
Малиновский подозрительно глянул на Катю. Может, она обо всем догадалась, а теперь хочет подловить на какой-нибудь мелочи и уличить во лжи. Не, Катя ведь не из таких женщин, а какая-никакая, но она все-таки женщина... Да и зачем ей эти уловки? В любом случае, проколов быть не должно. Так, и куда же полетел мой воображаемый братец? Швеция? Италия? Испания? Германия?.. Точно, Германия.
- Просто я..., - Катя растерялась и, казалось, очень расстроилась из-за такой реакции на её вопрос, - я не знала, что у вас есть брат...
Роме вдруг стало жалко девушку. Ведь она всего лишь проявила внимание и спросила не из каких-то корыстных целей, а просто потому, что ей действительно интересно.
- Про моего брата почти никто не знает. Мы с ним очень редко видимся, он почти не живет в России.
- Всегда мечтала иметь брата, - с облегченной улыбкой призналась Катя, - у меня, правда, есть Колька, он мне почти как брат, но я мечтала о родном и старшем, чтобы мог защищать меня.
- Если вам когда-нибудь понадобится защита, то вы можете обратиться ко мне. Договорились?
Пушкарева кивнула, глядя себе под ноги.
- А я всегда мечтал иметь собаку, - сказал Рома, вспомнив, как в детстве выпрашивал у мамы с папой щенка, но те каждый раз отказывались, находя все новые и новые причины для этого.
Катя удивленно взглянула на Малиновского, и они рассмеялись. Рома вдруг подумал, что никогда раньше не видел её искреннего смеха.
Они остановились возле железной двери, ведущей в подъезд.
- Мне показалось, мы дошли слишком быстро, - с сожалением произнес Рома и заглянул стоящей перед ним девушке в глаза.
- Наверное..., - её голос дрожал, но взгляда она не отводила, - спасибо вам за приглашение.
Рома сделал шаг к ней, обвил её талию руками и начал целовать. Сначала ласково, почти невесомо касаясь её сомкнутых губ, затем напористее. Ему было необходимо, чтобы Катя расслабилась в его объятиях, доверилась и стала хоть немного смелее. Наконец, она позволила своим губам раскрыться навстречу настойчивым губам Романа. Они целовались, и он чувствовал, как она отдает себя полностью этому поцелую. Он использовал все свое мастерство, ему почему-то очень хотелось сейчас быть лучше Андрея. Эта мысль не давала Роме покоя с того момента, как он коснулся Катиных губ...
Они оторвались друг от друга и отступили на шаг. Взглянули друг другу в глаза. Катя чувствовала себя увереннее и без стеснения смотрела на мужчину, что не могло не порадовать Рому. Он улыбнулся.
- Катенька...
- Мне пора, - немного охрипшим голосом проговорила она.
- Я бы хотел увидеть вас завтра, но, к сожалению, не смогу. Увидимся только в понедельник.
- На работе. До свидания, Роман Дмитриевич.
- Сладких снов, Катенька.
Катя развернулась, набрала на панели нужный код и вошла в подъезд, слабо освещенный закрашенной лампочкой.
Малиновский дождался, когда за Катей закроется дверь, и побрел обратно, поддавая ногами желтые сухие листья. Он явственно чувствовал, что сегодня в нем произошли какие-то изменения, но не понимал этого и не мог объяснить.
_________________ "Не хочу, чтоб на порез вчерашний Кто-то сыпал перец или соль" (с) Сборник моих фанфов
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
