НРКмания

Глава 16

- Кира… К тебе можно? – Андрей, не дожидаясь приглашения, уютно расположился на диванчике, - Я хотел с тобой поговорить…
Сейчас скажет, что уже помирился, что был не прав, что… чтоб я не рассчитывала ни на что… Что это была ошибка… ностальгия… наваждение…
- Я слушаю… - Кира уткнулась в документы, лежащие перед ней, твердя себе: «Я не заплачу, я ни за что не заплачу…»
- Я все утро думал – что тебе сказать… И пришел к выводу, что пока не знаю… Да, я действительно расстался с женой, назад пути нет… Но… я не уверен, что готов к новым серьезным отношениям… Это относится к любой женщине, ты не должна принимать это только на себя… Я понимаю, что у тебя чувства остались какие-то… Но я понимаю и то, что вел себя по отношению к тебе безобразно.
Кира… Но дело в том, что я не могу тебе обещать… что я буду каким-то другим… сейчас, во всяком случае… если ты согласна… - он окончательно сбился с мысли и вопросительно посмотрел на Киру.
Та не отвечала ничего.
Первый импульс был – крикнуть: я согласна! Согласна на любых условиях! Без условий!
Но-о-о… стоп, Кира! Ты должна делать прямо противоположное…
- Не знаю, Андрей… Вряд ли меня это устроит…
Он вскинул голову – удивился, надо же! Он ожидал, что она будет, как обычно упрашивать!
- Но… Кира… ты же не можешь требовать от меня сразу жениться? В любом случае надо сначала просто повстречаться…
А разве мы уже не встречались четыре года?
И к чему это привело?
Смешно даже…
- Ты уверен, что надо?
Опять он удивлен. И сбит с толку.
- Но… ты что… не согласна?.. Ну-у-у… возможно… я как-то резко все это сказал… Все это… не совсем так, конечно…
- Хорошо, я подумаю…
Жданов вообще перестал что-либо понимать, и решил уйти. День как-то не задался.
- Э-э-э… ну… ты подумай, ладно?
- Подумаю.

Неловкость встала между ними стеной.
Впервые Кате хотелось, чтоб им помешали, потому что ощущение непоправимости было таким сильным, что хотелось плакать.
Зачем он это сделал, зачем? И она, как дура, ответила! На понадеялась?
Так стыдно…
Он тоже уже пожалел об этом импульсе…
Теперь она будет думать, что он относится к ней так же, как ко всем остальным… которые – на одну ночь…
Подумает: вот, сделал подарок… и сразу…
Как теперь оправдаться? Как рассказать так, чтоб она поверила? Друг – да. Друг с большой буквы. Но еще и… прекрасная женщина… нежная… очень желанная…
Нет, Малиновский… твоей она никогда не будет… Минаев – хороший парень… Он ей больше подходит…

- Та-а-акс… Свечечки… Шампанское на рабочем месте! – загремел Жданов, и Катя была впервые за последнее время рада его появлению.
- Присоединяйся… - миролюбиво предложил Рома.
- Присоединяться? К вам? – выделяя слово «вам» съехидничал Жданов.
- Палыч, перестань! – поморщился Малиновский.
- Да? Совсем перестать? И отдать ее тебе?
- О господи! – вырвалось у Кати, - Андрей… Палыч! Не пора ли прекратить этот цирк?
Дверь за ней с грохотом захлопнулась, мужчин остались стоять, раскрыв рты.
- Как она меня назвала? Андрей Палыч?
- Жаль, что не козлом! – с сожалением проговорил Рома и отправился следом за Катей.

Жданов сел.
- Господи… что я делаю? Я что, совсем идиот?
Ему необходимо было с кем-то поговорить, но вот с кем? Только они – его друзья - могли бы выслушать… Но могут ли они отнестись серьезно к его проблемам? Может ли он рассказать им все? Может - не может… Это у же не вопрос.
Должен.
Других друзей у него нет.
И никто другой не сможет ему помочь. А если не захотят и они, то… прямая дорога в дурдом.

Катя, нервничая, стояла у стола и постукивала папкой об стол.
Да, что же это такое?
Теперь Ромка может подумать, что он ей нравится. Глупо как попалась! Что он себе навообразит? Катя Пушкарева влюбилась в неотразимого Романа Малиновского! Ха-ха! Очковая змея позарилась на любимца женщин. Да еще и Жданов взбесился…
Катя ни на минуту не могла даже представить, что Жданов в нее влюблен – чушь и дикость! Это просто чувство собственности – он привык, что Катя всегда была с ним, только с ним. Они дружили втроем – да… Но это было до тех пор, пока ребята не женились. И вот потом… потом Андрей с головой ушел в семейную жизнь, а Малиновский… а Малиновский сблизился с Катей.
И она, как последняя дура, влюбилась в него.

Вошел Рома.
- Кать… Ну… не расстраивайся…
- Я не расстраиваюсь, Ром…
- Как будто я не вижу…
Господи, ну, как можно в него не влюбиться? Он такой внимательный! Как он умеет замечать малейшие перепады ее настроения… Даже если она станет улыбаться, он все равно поймет – как тоскливо у нее на душе…
- Кать…
Рома подался порыву и обнял ее – никакой эротики не было в этом объятии… попытка успокоить, поделиться своим теплом. И Катя поняла это – она прижалась, спрятав лицо у него на груди, и жалобно всхлипнула.
- Катюша… Ну… на дураков же не обижаются… Не бойся, я не дам тебя в обиду, я буду рядом всегда, когда тебе понадобиться моя помощь… «Ты свистни – себя не заставлю я ждать…»
- Ромка, ты такой хороший…
- Ты тоже, Кать…

Опомнившись, они разжали объятия – впрочем, неловкости на этот раз не возникло: была лишь щемящая нежность, тепло и чувство единения.
Стук в дверь нарушил их уединение.
- К вам можно?
Это, конечно же, был Жданов.
- Ты стучать научился? – саркастически вопросил Рома.
- Не ерничай… Ребята… Катя… я прошу прощения… и… мне нужно с вами поговорить… это очень серьезно…
- Конечно, - отозвалась Катя, - мы тебя слушаем.
- Нет, - покачал головой Андрей, - пойдемте ко мне…

По дороге Катю остановила Кира:
- Катя… Вы можете, когда освободитесь, зайти ко мне?
- Да, безусловно… Только попозже… - Катя кивнула в сторону ожидающих ее мужчин, - у нас небольшое совещание…
- Конечно… Это не срочно…
- Все в порядке? – не удержалась Катя.
- Более или менее, - улыбнулась в ответ Кира, - могло быть хуже…

- Они так мило беседуют… - шепотом сказал Андрей Ромке, - или мне это кажется?
- Не думаю, - ответил Рома, - разве что, это – массовый гипноз…
- А что вы так на меня смотрите? – спросила подошедшая Катерина.
- Катя… я не устаю удивляться… - пристально поглядел ей в глаза Андрей, - может, стоит начать тебя бояться?
- Это из-за Киры?
- Я вообще… - Андрей неопределенно покрутил пальцами в воздухе, - Так что, мы идем?

Они заняли конференц-зал.
Жданов рассказал о своем расставании с Лейлой. О том – почему он это сделал. Волнуясь и запинаясь, попытался описать те чувства и желания, которые бродили в нем последние дни. О том, что он вернулся к Кире. Потому что ощущал себя таким одиноким… Да, он воспользовался ее чувствами, верил, что она не откажет… А теперь не знает – что делать… Он попытался поговорить с ней, но, похоже, сказал какую-то гадость, хотя всего-навсего хотел, чтобы она… не питала надежд… вообще ни питала или раньше времени… он не знал об этом…
- Так она тебе не нравится? И твое… возвращение к ней… это все… просто так?
- Нет, не совсем… Конечно, она мне нравится… Тем более – сейчас она еще не начала свою бурную деятельность по отслеживанию того, где я и с кем я… Но ведь это вернется…
- А если – нет?
- Кать… ты не знаешь Киру!
- Ну, ладно… все ясно… Ты за себя сейчас не отвечаешь – это ты хотел до нас донести? – прервал их Малиновский. Ему, на самом деле, хотелось услышать о том, как Жданов намерен вести себя с Катериной, но вот об этом Андрей почему-то промолчал.
Почему? И тогда он сам задал вопрос:
- А Катя?
- Что – Катя? – переспросил Андрей. По нему было видно, что он прекрасно понял вопрос, вот только… очень не хотел отвечать…
- То…
- Катя… - Андрей посмотрел на нее обжигающими глазами.
Ого! Да тут страсть неприкрытая! – изумился Рома. Неужели… Неужели он ничего не может обещать Кире из-за Кати? Неужели он влюблен? Неужели?
- Катя… Ты можешь мне не поверить, но ты мне всегда нравилась…
Катерина хмыкнула.
- Вот видишь… Ты не веришь… Но ты мне всегда нравилась, - повторился он. Малиновский молчал. Катя загипнотизированно не сводила с Андрея глаз. А он продолжил, - Ты была моей правой рукой… Ты всегда была рядом, помогала… советовала… Я знал, что могу тебе доверять… что могу верить… Ты была самым близким и дорогим человеком для меня… А после того случая… Помнишь?
Катя покраснела и опустила глаза.
- Значит, помнишь… Катя, я хочу, чтоб ты знала – это не было просто так… Я… я потом все думал… как же мне дать тебе понять… но ты стала холодной, избегала меня… отдалялась… А вскоре была моя свадьба… Теперь-то я понимаю, что Лейла опаивала меня какой-то дрянью… И, наверное, тогда, когда во мне начал пробуждаться интерес к тебе… она снова подсыпала мне свое зелье…
Я думал обо всем этом потом… И пришел к выводу, что так даже лучше. Я женюсь и не буду смущать тебя… И мы останемся друзьями… А сейчас… ее зелье снова ослабело… и я снова почувствовал тягу к тебе… А потом… я выяснил это… зелье, которое она делала… оно срабатывает в отношении той женщины, которую человек видит первой… Так случилось, что в тот раз первой была ты… Именно поэтому я не смог совладать с собой и накинулся на тебя как последний маньяк… Прости меня…

Рома заволновался. Что же это делается? У него на глазах происходит такой наглый охмуреж… прямо из-под носа уводят любимую девушку?! Стоп, Малиновский! Ты понял – что ты сказал? Любимую? Это сказал, Малиновский? Ты? Да что ты о любви знаешь? Для тебя любовь – это только слово из книжки! Я не могу любить!
И тут же внутренние голоса заговорили наперебой.
- Почему же не могу? Я люблю, например, мандарины под Новый год…
- И еще куренка гриль из бара напротив. Но только дома. Приносишь его, горяченького, в пергаментной бумаге и… с пивом «Балтика Оригинал!»
- Да я вообще не люблю пива!
- Но с куренком – «Балтику»! И никак иначе!
- И еще я люблю закат на море – когда тепло.
- И еще…
- Но это все не то! Я о другом!
- Ну да, конечно. Женщины. Я люблю женщин. Женщин – вообще.
- Нет… Женщин вообще я не люблю. Я люблю заниматься с ними любовью!
- Да. Вот это правильно. Я люблю заниматься любовью!
- А Катя – друг. И я ее люблю как друга. Я же и Жданова, не смотря на то, что он свихнулся, как друга люблю!
- И мне никогда не придет в голову вскричать «Я люблю Андрея Жданова!»
- Но ведь и «Люблю Катю Пушкареву» я тоже не кричу
- А сказать – хочется!
- Вранье! Она мне просто нравится!
- Просто?
- Хорошо-хорошо! Я ее хочу…
- Ага! Вот видишь!
- Да что здесь особенного? Она – очень даже привлекательная женщина! Что ненормального в том, что я ее хочу?
- Но Жданова же ты не хочешь!
- Я что, на Милко похож?
- Нет. Но хотеть друга – это ненормально!
- Но она же не просто друг! Она женщина! Красивая женщина!
- И ты влюбился!
- Нет!
- Да! Пора признаваться, Малиновский! Ты любишь ее!
- Но... может, это – что-то другое?
- Ответь сейчас… Иначе будет поздно… Слишком много охотников до маленькой девочки Кати. Твоей девочки, Малиновский!
- Но… она… я… она…
- Она ответила на твой поцелуй!
- Что?!!
И вот это последнее огненной вспышкой сверкнуло в голове – как солнце зажглось. Она ведь ответила на его поцелуй! И… Это значит?..
Он украдкой посмотрел на Катю.
Та, розовея от смущения, вызванного словами Жданова, теребила какую-то бумажку. Пальцы ее нервно вздрагивали.
А голос Жданова был обволакивающим, сексуальным… Этот змей знал – как воздействовать на девушек...

Он говорил так, будто Ромки здесь не было. Будто были только он и Катя.
- … но мне казалось… ты можешь ответить на мою.. мое чув… симпатию… Мне казалось… между нами была какая-то искра… Ответь мне, Катя… Это было? Или это было наваждением? А ты… не знаю – как сказать… Я для тебя ничего не значу? Катя? Скажи мне. Скажи мне, пожалуйста… Я могу на что-то надеяться? Я… могу?..
Катя молчала.
- Не молчи… Пожалуйста… Только не молчи… Скажи что-нибудь…
- Анд… Андрей… Честно говоря, я надеялась, что та история забыта… Забыта и похоронена… Зря ты все вспомнил… Что я могу сказать?.. Тогда… не знаю… тогда, наверное, что-то было… Искра, как ты говоришь… Но после… я посмотрела на себя в зеркало… мне даже плакать не хотелось – я смеялась… со слезами на глазах… Никогда, - сказала я тогда себе, - никогда Андрей Жданов не полюбит Катю Пушкареву. Этого не может быть никогда – забудь. И считай это сном…
Ты собирался жениться… Даже если бы я влюбилась, я все равно бы… не стала ни на что надеяться… Это глупо и бессмысленно… Я не умею довольствоваться малым, все я получить не могла, тогда – лучше уж ничто… А потом все прошло… Я благодарна тебе за то, что ты не стал продолжать… Это было бы тяжело для обоих… По большому счету, я и Лейле благодарна за то, что у нас все… все испарилось… Это хорошо…
- Катя, но сейчас я свободен!
- Андрей… Все изменилось… Сейчас тем более ничего не может быть… Сейчас я знаю твердо, что у нас с тобой ничего быть не может… Ты и сам это поймешь, если подумаешь хорошенько…
- Кать…
- Андрей… Нет… Не стоит надеяться…
- Но, может быть?..
- Нет… Прости, но…
- Ты любишь… тебе нравится кто-то другой? Да?
- Да… - она это слово с трудом выдавила из себя.
- Это он, Малиновский? – Андрей смотрел на нее очень серьезно.
- Да какая разница – кто?!
- Это важно! Так это он?
- Нет!
И она снова опустила голову. Они что же, совсем с ума сошли? Они хотят, чтоб я вот так вот призналась, что влопалась в Малиновского? И будет притворное сочувствие с его стороны, а сам он начнет от нее шарахаться – кому надо держать рядом с собой влюбленную дуру? А Жданов… укорять – вот, отказалась от меня, а ему ты не нужна!
Нет, я не скажу правды. Ни за что. Пусть думают, что это- Никита, тем более, что… он действительно симпатичный… Может, я и влюблюсь в него…

"Тихо, сам с собою, я веду беседу". - Монолог Малиновского заворяживает.
Дружеская беседа с Катей? Пытка.
Жданов влюблен в Катю, а пришел к Кире. Я уже начинаю её жалеть. Он же змей!

Рыжий! Супер, ждуууууууууу...

_________________
Пришли инопланетяне и съели мой мозг! Так что стучите, если я вас забыла.... в голову.
Это любовь несовместимая с жизнью...

Еще какой змей!!! Ого!!!



Спасибо!!!

Глава 17.

Катя выскочила из кабинета, Жданов хотел, было, пойти за ней, но Рома встал в дверях, заслоняя проход:
- Ты куда?
- Пусти!
- Палыч… Отстань от Кати, а?
- Пусти меня, я еще не договорил!
- Слушай, ты хоть понял, что устроил ей форменный допрос?
- Значит, так было надо!
- Она тебе кто – жена, что ты ее так терзаешь?! Оставь ее в покое! Она ясно сказала, что ты ее не интересуешь!
- Не твое дело!
- Послушай… Андрей… Ты только что жаловался… просил выслушать… помочь советом… ты говорил, как нормальный человек… А теперь что? Опять в голову что-то ударило?
Андрей отступил, оперся ладонями о стол:
- Слушай… Малиновский… Что ты все время мне мешаешь? Тебе-то что?
И Рома решил, что, наверное, придется сказать Жданову о своих чувствах. Может быть, тогда хоть он отступится… Или признает за ним право на охрану Кати от домогательств.
- Палыч… Я… Я люблю ее…
- Что?
- Ты не ослышался… Я люблю Катю… У меня, как ты понимаешь, надежд не больше, чем у тебя… Но я, во всяком случае, не дам ее в обиду…
- Я не собираюсь ее обижать!
- Палыч… - Рома посмотрел в его глаза, - Давай начистоту… Ты готов на ней жениться? И жить с ней всю жизнь? Не изменяя?
- Малина, да кто об этом может знать? Как я могу за всю жизнь обещать?
- Хорошо… Вопрос ставлю по-другому… Вот, сейчас, ты можешь сделать Кате предложение? И не просто сделать, а, действительно, жениться? Ты готов уже сейчас забыть о существовании других женщин?
- Слушай, что ты пристал? Да как можно о чем-то говорить, если еще ничего не было? Ну… почти не было… отношений, во всяком случае…
- Жданов… А что между вами было?
- Неважно.
- И все-таки?
- Я не скажу. Спроси у Кати, если захочет – расскажет. От меня ты ничего не узнаешь, я обещал молчать.
- Ладно… Я тебе о другом скажу…
Рома отошел от дверей, присел на стол, опершись на одну руку… рука поехала на скользкой плоскости, и он, следуя за рукой, растянулся на столешнице. Уткнувшись в сложенные руки, он заговорил – голос звучал глухо, слова рвались сквозь затаенную боль:
- Разве ты можешь понять – что такое: любить?.. Что такое - ждать мгновения, когда окажешься рядом… даже без надежды хотя бы поцеловать… просто быть рядом… помогать, если можешь… развеселить… разделить печаль… Быть ее мужем? Да… безусловно… Только это мечта недостижимая… Но… - и Рома резко сел, - я ей не нужен? Ладно… Пусть так… Я смогу это вытерпеть… Главное – чтоб была счастлива она… Пусть она будет с другим, только была бы счастлива… Но любому, кто посмеет ее обидеть… я переломаю ноги… Слышишь, Палыч? И ты – не исключение. Не смей трогать Катю. Может быть, в этом Никите она найдет свое счастье… А я… я всегда буду ей верным другом…
Жданов опешил от такого признания. Да, Катя ему нравилась, но чтоб так? Он совершенно не собирался связывать с ней свою жизнь – по крайней мере, сейчас. Сейчас он вообще не хотел никаких серьезных отношений.
И… да, наверное, Малиновский прав… И нужно отступиться. Одно дело… хотеть… Другое – любить…
- Ромка… Я… я… ты… ты прости меня… я же не знал… Если ты так… Конечно… Что мне… мало других… Я не думал, что ты так…
- Ты не станешь ее больше трогать?
- Нет. Клянусь. Малина… ну… я ж не последняя сволочь…
- Спасибо, Палыч…
- Да, ладно…
- Только ты ей не говори ничего.
- А, может, ты зря молчишь?
- Нет… - сперва неуверенно, а потом яростно замотал головой Малиновский, - Не зря… Если она узнает, что я люблю… Она станет меня избегать… Притворное сочувствие будет… Ну, подумай сам – разве она вообще может мне поверить, если на мне пробы ставить негде? Я для нее – бабник Рома Малиновский… Ей и в страшном сне не приснится, что я способен на чувства…
Андрей присел на стол рядом с ним:
- И что же ты будешь делать?
- А что тут можно сделать? Буду любить…

- Вы хотели поговорить…
- Да, проходите… - Кира смущалась, и это было очень заметно. Катя тоже пришла в волнение, вот сейчас она почти безошибочно могла предположить, что разговор пойдет об Андрее, но… Что сказать? Вывалить правду? Но та правда, которую Катя могла бы поведать, была слишком неприглядной, что озвучивать ее любящей женщине… А обманывать? Обнадеживать на пустом месте? Это еще хуже… Значит, как-то выкручиваться, изворачиваться?.. Это ей-то? Без малейшего опыта в таких делах? Когда самой впору искать совета?
- Катя… Я хотела поговорить об Андрее…
Катя сглотнула, готовясь отказать – как только?
- Да… я поняла…
- Катя… Так уж получилось, что, наверное. Лучше всех его знаете Вы…
- Кира, я…
- Не спорьте… Вы же сами знаете, что это так… Он не прячется от Вас… Как прятался от меня.
Кира замолчала, собираясь с мыслями. Продолжила:
- Катя… Вы знаете – почему он ушел от жены?
- Да… знаю… Но… Вам он, наверное, тоже скажет… просто не успел еще…
- Мне… - Кира усмехнулась, - Возможно… в последнюю очередь…
- Там очень неприятная история… Он не рассказывал подробностей… В общем, он узнал, что она его приворожила…
- Что? Это как?
- Ну… подливала какие-то зелья… Сказал, что действительно был ею сильно увлечен, а недавно все стало проходить. Ему странно все это было, он понять не мог… А потом все узнал. И узнал, что в последний раз что-то у нее не сработало… И вот так он от нее освободился. Только она еще какую-то дрянь ему давала, и, если все нормально, то он придет в себя где-то через месяц…
- Катя… И Вы верите?
- А что остается делать? Вы же помните, как у него этот роман возник – на пустом месте совершенно. А предпосылок не было! Лейла эта… ничем она от остальных не отличалась… Ой, извините! – Катя сказала лишнее и тут же пожалела об этом
- Ничего, Катя... Я же знала об этом… - устало успокоила ее Кира, а Катя внимательно посмотрела на нее. И не удержалась:
- А зачем тогда вам это? Зачем он вам?

Кира остановилась на вздохе – будто тормознула автомобиль на всей скорости перед барьером. Побледнела. Покраснела. Медленно и глубоко вздохнула еще раз.
Сейчас скажет все, что она обо мне думает, - пронеслось в голове у Кати, - Ну и ладно. Должен же хоть один человек сказать ей правду.
Кира отвернулась, шагнула в сторону дверей, будто собиралась уйти, поднесла руки горлу, как бы освобождая горловину для воздуха, вздохнула еще раз – уже со всхлипом… и расплакалась.
- Кира… - нерешительно произнесла Катя.
Воропаева махнула рукой, как бы говоря: не обращай внимания, вытерла слезы, села рядом с Катей на диванчик.
- Я думала об этом… Я не знаю… Меня будто привязало к нему что-то, будто держит… А сама я уйти не могу, все надежда какая-то – а вдруг. А вдруг в этот раз он вернется и… все наладится…
- Вы в это верите?
- Нет. Не верю. Бреду как по кругу заколдованному. После его женитьбы, вроде, успокаиваться стала… а сейчас… снова наваждение вернулось… Только он сейчас и не обещает уже ничего… Знаете, что утром сказал? Что не обещает ничего. Почти открытым текстом – как по бабам бегал, так и буду продолжать, нужен если такой - то буду захаживать в промежутке между другими…
Катю передернуло от отвращения.
Нет, не к Жданову – она иного и не ждала от него, а от ситуации. От того, что Кира еще и раздумывает: надо это ей или не надо.
- Но что мне делать? – посмотрела Воропаева на Катю.
- Я не знаю, Кира, что делать Вам. В таких делах советы не дают. Но я бы… я бы послала его ко всем чертям!
- Вам легко говорить… - вздохнула Кира.
Особенно, полтора месяца назад было легко – усмехнулась про себя Катя. Но все же не так…
- Конечно… врагу не пожелаешь такую ситуацию как у вас… Но… по-моему, лучше рвануть одним махом… ведь надеяться вот так можно всю жизнь… мало ли таких случаев…

- Кира! – в кабинет влетел Жданов, - Оп! Катя? А ты что здесь делаешь?

- Мы разговаривали… - Катя поднялась, - Я пойду…
Но Кира придержала ее за руку:
- Катя… Останьтесь, пожалуйста…
Катя удивленно посмотрела на нее.
- Пожалуйста… - повторила Кира.
Кате ничего не оставалось делать, как послушать ее.
- Кира, но… нам надо с тобой поговорить! – занервничал Андрей. Как он мог при Кате, от которой только что требовал ответных чувств, подкатываться к Кире? Он, конечно, циник, но не настолько…
- Кира, ты, возможно, не поняла… Я хочу поговорить… о…
- Я поняла – о чем. Скажи при Кате.
Жданов вдруг подумал, что Катя рассказала Воропаевой о разговоре в конференц-зале. Да, это объясняло бы ее поведение…. Он начал злиться.
- Кира?! Катя, в конце концов, дай нам поговорить, что за бестактность?!
- Нет! – Кира вцепилась в руку Пушкаревой, не желая отпускать ее.
- Кира!
- Жданов! Я знаю - что ты хотел. И я, в отличии от тебя, Кати не стесняюсь. Так вот, дорогой мой, я на твои условия не согласна!
- Что? – удивился Андрей. Кира выдвигает какие-то условия?, - Ты уверена?
Он смотрел теперь уже ехидно, чем, впрочем, только утвердил женщину в намерениях.
- ДА! Я уверена абсолютно! Если мы с тобой и будем встречаться, то на МОИХ условиях, ясно?
- А-а-атлична! - раскинул руки в стороны Андрей, - З-з-замечательна!!! А на твои условия, Кирюша, не согласен я!
Дверь стукнулась об косяк, от сотрясения ваза, стоявшая недалеко от двери, покачнулась и опрокинулась.
Катя не могла поверить в произошедшее:
- Ну… ты даешь… - только и смогла выдавить она.
- Тебе спасибо! – радостно улыбнулась Кира, - Как я его!!! Кать, смогла! Смогла ведь!

Глава 18

А Жданов стоял в приемной вице-президентов удивленный и растерянный. Боги, наверное, действительно решили свести его с ума – еще не наступило время обеда, а он уже был вымотан так, как не выматывался за весь день показа.
Кира его отшила. Кира! Эта подстилка, которая была готова на все! Эта… И что там делала Катя? Она… Она рассказала все Кире?
Катя вышла от Киры.
- Кать…
Она будто мысли его услышала:
- Я ей ничего не рассказывала. Почти ничего. Кроме того – почему ты расстался с Лейлой.
- Но почему она?
- Андрей… Этот вопрос – не ко мне. Извини, мне хотелось бы побыть одной, я смертельно устала сегодня от всех этих разборок.
Жданов кивнул:
- Я тоже… Я тоже, наверное, посижу у себя, мне нужно о многом подумать.

Они засели в кабинетах.
Все засели в кабинетах.

Кира….
Восхищалась собой.
Удивлялась – как одно только присутствие Кати дало ей такую силу.
Поражалась – как она раньше не замечала в Кате этого стального стержня, этой энергетики, дающей опору и тем, кто с ней рядом. Теперь ясно – почему Жданов и Малиновский так прикипели к девочке, она же просто Фея какая-то.

Рома….
Жалел себя.
Катя однозначно сказала, что он ей не нравится. Но как она могла сказать другое? Но… нет… Вряд ли она могла схитрить – ситуация не располагала.
Вот только – чем дальше, тем труднее удерживать себя от проявления чувств.
Уехать, что ли, куда-нибудь?

Катя…
Мозг плавился. Нахлынуло все – и разом. Андрей не должен был вспоминать.
Не должен.

Андрей…
Вспоминал.
Корпоративная вечеринка в честь дня его рождения. Он и не ожидал, а Женсовет поздравил. Его это так тронуло, особенно, когда вспомнил он первый день своего президентства. И вот, наконец-то, хоть какое-то внимание со стороны сотрудников.
День рождения.
Смешная песенка под гитару неугомонного Федора, поздравления, подарки с забавным смыслом…
А потом, после (вместо) обеда, распахнулись двери конференц-зала, и Андрей совсем уж ахнул.
В тот вечер он чувствовал себя добрым царем-батюшкой из сказки.

Катя.
Это она уговорила девчонок поздравить Его и сделать ему праздник.
Никто, кроме нее, не понимал – как он переживал из-за того, первого дня. Отца проводили всем коллективом, Андрею же никто не сказал даже простого «Поздравляю!»
Ну, да, он был импульсивен и иногда орал.
Но зато защищал от всех.
Так приятно было сделать ему… что-то такое… необычное…

Андрей.
Он выпил чуть больше, чем собирался. Впрочем, это случилось со всеми – было как-то особенно тепло в тот день.
Кира с Викой на вечеринке не присутствовали; впрочем, это и неудивительно – через неделю должна была состояться его свадьба с Лейлой.
Он краем уха услышал разговор Татьяны с Шурочкой. И узнал, что этим торжеством обязан Кате. Он хотел ее поблагодарить.
Не за это, конечно, а просто за то, что она – есть. Верный и надежный человечек. Чуткий и добрый. Он хотел ей просто сказать: «Спасибо, Катя, что ты есть…»
Это он сказал девочкам, что сам отвезет Катю домой.
Они вместе зашли в кабинет, Катя собиралась одеваться, но он, заглянув в каморку, предложил посидеть вдвоем. Поговорить.
Он сказал: «Мы давно… мы никогда не общались просто так, Катя, не по работе»
Она пожала плечами. Не возражала.
Он принес виски и шампанское, она порезала яблоки… конфеты там еще были…

Катя.
Это сказка какая-то была.
Андрей вдруг предложил подвезти меня. Но это – не удивительно, он иногда подвозил.
А потом предложил посидеть немножко «За жизнь».
Я сказала, что дома будут ждать, он ответил, что дома праздновать будут в субботу.
Он принес виски и шампанское. У меня на столе лежало два яблока – Танюша притащила еще днем. И конфеты.
Это он принес конфеты, коробку.
Что-то из подаренного…

Андрей
Он сел на стремяночку, разлил.
- Катенька, давай выпьем за тебя!
- Но сегодня твой праздник…
- За меня пили весь день. Я хочу теперь – за тебя. Я хочу сказать тебе, Кать, одну очень важную вещь… Спасибо, что ты есть у меня…

Катя
Я покраснела.
Это было сказано так, что у меня мурашки по спине побежали… Надеялась ли я на что-то? Конечно, нет. Просто был какое-то такое очень сказочное уединение, что я придумала себе продолжение этой сказки…

Андрей
Горела только настольная лампа. Уютный полумрак. Интимный. Он вдруг заметил, что у нее какие-то необыкновенные глаза. Сначала решил, что свет так отражается в стеклах, что создает тайну, но всмотрелся… да нет… глаза и вправду удивительные.

Катя
Он вдруг замолк на полуслове, пристально глядя мне в глаза, было такое ощущение, что он проникает мне в самую душу. И я придумала, что он – влюблен. Что он – мой сказочный принц. И сейчас поцелует…

Андрей
В той бутылке, что он принес, оказывается, оставалось лишь чуть-чуть на дне – на один неполный бокал. Катя сопротивлялась, но он принес еще шампанского. Открывал – зубоскалил, а пена возьми и рванись прямо на нее.
Они ойкнули оба и засмеялись, а потом он велел быстро снимать пиджак – хоть салфетками потереть, пока насквозь не промокло.
Под пиджаком у нее была серая водолазка.
Вот тут то он и припух. Глаза магические еще бы стерпел, но тут такой роскошный бюст… Сердце сразу упрыгало вниз живота, туда же ушло все тепло из тела. Он чувствовал, как пальцы на руках заледенели…

Катя
Пиджак пришлось снять – и мы кинулись промакивать его салфетками. Он случайно коснулся рукой груди, и во мне все как будто вспыхнуло, как будто я всю жизнь только и ждала этого прикосновения.
Вот это и есть желание? – пронеслось у меня в мыслях.

Андрей
Он хотел ее.
Он коснулся рукой ее груди – будто случайно, и уже знал, что умрет, если хотя бы не попытается. И надежда разгорелась, когда увидел, что на ткани водолазки отчетливо проступили бугорки взбухших сосков.
Она – тоже?

Катя
Он вдруг выпрямился, посмотрел на меня каким-то потусторонним взглядом, в следующий миг уже целовал – упоительно нежно, я и не знала, что поцелуи бывают такими.
Я не маленькая девочка, я понимала – что будет дальше… Если я не остановлю его, если не скажу сейчас что-нибудь.
Я и хотела отстраниться, только не могла уже.
И тогда я сказала своему разумному внутреннему голосу: Пушкарева! Это твой единственный шанс узнать, как ЭТО бывает по-настоящему. Ты думаешь, в твоей никчемной жизни будет что-то еще? Его руки были ласковы, взгляд завораживал, а губы… уносили куда-то в другой мир. И я подумала: плевать. Плевать, что будет завтра, должна же я хоть раз в жизни попробовать ЭТО.

Андрей
Она напряглась, чуть отстранилась, но он усилил напор губ, он не хотел отпускать ее, потому что хотел ее, отдавая себе отчет в том, что хочет Катю Пушкареву, но не видел в этом ничего странного. Руки проникли под водолазку, прорвалась к груди, потом застежка расстегнулась как будто сама собой, и когда он ладонью коснулся упругого твердого соска, девушка вздохнула.

Они оба понимали, что сейчас все случится.

Голова ее кружилась – то ли от выпитого, то ли от новых, невероятно новых ощущений, подобных которым она не испытывала никогда.
Тот, первый раз… Она тогда не чувствовала ничего, кроме стыда, боли и неловкости. Копошащийся Денис вызывал в ней досаду, она все ждала – когда же наступит то самое, ради чего люди этим занимаются, но – увы! – таки не дождалась. Липко, противно…
Но сейчас все было по-другому. Кружилась голова, внизу живота набухал пульсирующий ком жгучего желания – она сразу нашла этому определение; тело само изгибалось под его ласками, губы будто знали – как отвечать на поцелуи, а руки бесстыдно обнимали и гладили его торс, уже обнаженный.
Она сама не заметила, как на ней ничего не осталось из одежды; куда делась посуда со стола – она тоже не успела отследить, казалось, у Андрея были еще даже не две, а четыре руки - иначе как он мог, не прерывая горячей ласки, освободить для них импровизированное ложе…
Удивляясь себе, она все крепче прижималась к нему, чувствуя упругость его плоти; и в этот раз ей был не стыдно это чувствовать, наоборот, хотелось скорее узнать – как… как это будет с ним…
Она уже вся размякла в его жарких руках, сознание еще на капелюшечку возмущалось, но тело стремилось к нему – в пучину ли ада или к вратам ли рая; все равно это было.
Он устроил ее поудобнее, слегка отстранился и замер у самого входа: когда она уже ощутила тугое мужское касание, ей вдруг почудилось, что он остановится, и она сама непроизвольно подалась вперед и…

Он вдруг выплыл на мгновение из тумана страсти, с ужасом подумав, что она ведь еще наверняка девочка, а он что делает? И он остановился, вибрируя на грани – плоть звала вперед, остатки рассудка приказывали прекратить, но тут она сама решила все сомнения, подавшись к нему навстречу и…

Он стал ее обладателем.
Она не была девочкой, но восхитительно тугой вход, заставивший его вскрикнуть от острого наслаждения, красноречиво свидетельствовал о мизерном опыте, может быть, даже единичном, наверняка с каким-нибудь сопляком-однокурсником, кончившим от одного только проникновения.
Когда он, ошалевший от открытия, старающийся справиться с дрожью и с желанием за миг добраться до сладкой награды, закрыв глаза, смаковал ощущения, совершая самые слабые – насколько это было возможно, толчки, она издала глухой животный стон, снова придвигаясь к нему, моля без слов о продолжении этого действа.
И он послушно исполнил ее моление – то наращивая, то замедляя темп, не давая покоя ни рукам, ни губам, неутомимо вел ее к сладостному мигу, на ходу ориентируясь в ее реакции на ласки, в ее готовности, в ее желаниях.
Он чуть не пропустил мгновения перед тем, как вместилище и средоточие их обоюдных желаний, напрягшись, начнет отдавать накопленную энергию; но успел все-таки, успел и сам подобраться, чтоб вытерпеть судорожные волны ее страсти как подобает не мальчику, но мужчине – приняв ее восторг, но не выплеснув при этом свой.
Обцеловав ее, утихающую, шепотом извинился, оторвался ненадолго, чтоб достать презерватив, и, снова извинившись, вошел в нее, лелея утоление уже собственного невыносимого желания, и достиг своего пика в считанные секунды.
Выравнивая дыхание, он продолжал шептать ей слова благодарности и симпатии, заверяя, что ему было бесконечно хорошо с ней, и – видит Бог! – он совсем не врал.

Катя
Я почти не спала той ночью. Я знала одно – я ни о чем не жалею, я старалась запомнить, намертво сохранить в себе то, что чувствовала… Но я знала и другое – это не должно повториться. Я не была настолько глупой, чтоб надеяться на отмену свадьбы – смешно даже: Андрей Жданов отменяет свадьбу потому, что переспал с секретаршей. Сколько в его жизни было таких, как я! Да нет, не таких – красивых, привлекательных…
То, что было со мной, было сказкой… Пробило полночь и карета превратилась в тыкву, антураж праздничной ночи растаял, все вернулось на круги своя.
Спасибо ему за то, что ЭТО было и со мной.
И больше ничего не нужно.

Андрей.
Лейла тогда еще не жила со мной; оставалась ночевать иногда.
В тот день он ей звонил с работы, объяснил, что у них – вечеринка, поэтому они не встретятся. Он приехал домой и был рад, что ее нет. Трудно описать – что было с ним, он знал лишь одно: он не хочет сейчас никого видеть.
Что зацепило в Кате? Непонятно.
Все это было как-то по-другому… Не так, как обычно. И ощущения были более… терпкими. Как экзотический фрукт, непривычный на вкус.
Утром стало страшно: а как теперь общаться? Он не хотел терять помощницу, друга, фактически. Но он не видел и возможности продолжения отношений.
Да и – те, что устроили бы его, вряд ли устроили бы Катю.

Катя
А утром он смотрел на меня с такой ласковой улыбкой, что хотелось умереть…

Андрей
Он так и не придумал – что сказать.
Что ж, пусть будет, как будет.
А она даже взглядом не показала, что между ними что-то было. Все, как обычно, даже – холоднее. Он даже обиделся, но – разве не этого он хотел?
И подумал, что хотения его как-то раздвоились… Да, он хотел, чтоб все было, как до того. Но хотел и повторения.

Катя
Он зашел ко мне ближе к вечеру, предложил подвезти.
Я отказалась. Ни к чему, - сказала. Он настаивал.
Что ж, все равно надо как-то поговорить. Что-то сказать. Расставить точки над и. Все равно не обойдется без этого.
И я согласилась.

Андрей
Он даже не знал – что скажет. Ему не нравилась – да, ее холодность. Он понимал – да, что так лучше. Но хотел этого понимать.

- Кать, я…
- Андрей… не нужно ничего говорить… и менять ничего не нужно… пусть останется, как было… до…
- Кать, я…
Она повернулась к нему, закрыла рот ладошкой, которую он тут же начал нежно посасывать. Она покачала головой:
- Андрей… Мы ведь понимаем друг друга почти без слов… Мы оба знаем, что не нужно больше ничего… Давай остановимся… Не надо… Пожалуйста…
- Кать, я… я тебе теперь противен?
- Что ты! Я… наверное… да, наверное, нужно тебе это сказать… Андрей… это… это было лучшее в моей жизни… Спасибо тебе… Тебе этого и не понять… конечно… ты – не я, для тебя в этом ничего такого нет… а я…
- Кать… - он нагнулся к ней совсем близко и горячо зашептал, - Кать… Ты не должна так думать… Поверь, просто поверь… ты для меня – не одна из многих, нет… Ты – особенная… Может быть, у нас с тобой могло бы получиться нечто бОльшее…
- Нет! – вскрикнула Катя, - Нет. Не смей даже думать об этом! Пожалуйста…
- Почему?
- Потому что это никому не нужно. Андрей… Мы же все понимаем, зачем об этом говорить… Ты разве не понимаешь?
Он промолчал, но пожал плечами.
- Ты тоже понимаешь… Поэтому… Пусть… как будто ничего не было… Пожалуйста…
- Ну… хорошо… Если ты так хочешь…
- Очень хочу!
- Хорошо, Кать… - он был очень серьезен, - Хорошо… Только… если ты захочешь продолжить…
- Не захочу!
- Если захочешь. Будет достаточно намека…
- Я тебе не могу сказать того же.
- Все в твоих руках.
- Все, Андрей, я пошла… Мне пора.
- Да… конечно… Можно я тебя поцелую? В последний раз?
- Можно…

Глава 19

Катя
И все. Такой вот у меня роман был уникальный – на один вечер. И это еще счастье, что хватило сил не сойти потом с ума. Умирала неделю. Его шепот мерещился среди ночи, от его поцелуев просыпалась, от его глаз… ох…
К счастью, через неделю была свадьба. Он ушел с головой в свое, виделись реже, а потом… потом появился Ромка, и все действительно забылось, оставив только тепло в душе и удивление - как Андрей не побрезговал такой неформатной.
А ведь их отношения все-таки изменились. Стали теплее и мягче. Доверительнее.
До тех самых пор, пока Катя не начала ближе общаться с Ромой. Выходит, он все время на что-то надеялся? Ждал намека?
Бред!

Андрей
Ему пришлось принять ее условия – они были наилучшими. Потом была свадьба. Теперь-то он понимал, что задумчивость, сопровождавшая его после близости с Катей, насторожила Лейлу, и ему была влита очередная порция зелья… Результат предсказуем – Лейла, Лейла и еще раз Лейла.
Вот только к Кате осталась нежность – она не ушла никуда.
А потом – ее обморок.
Он немножко соврал Малиновскому о том, что фигуру ее он разглядел тогда. Но не соврал, что едва сдержал себя. И о том, что ходил потом несколько дней одурманенный неправильными желаниями – тоже не соврал.
А потом и того хуже – Катя сблизилась с Малиновским.
Да нет, конечно, он желал ей счастья, но… все чаще вспоминался тот вечер, только все это – с Ромой в главной роли. И от того, что все те упоительные ощущения достанутся Малине, от того, что его будет гладить маленькими ладошками Катя, от того, что он…. О, черт! Разум возмущенно кипел.
Но Катя однозначно сказала, что вернуть нельзя ничего.
В то, что ей нравится не Малиновский, Андрей не поверил – слишком резким было это «Да!», слишком медлила она с ответом.

Кира
Но разве сможет она долго отказывать Жданову, если стоит закрыть глаза и… Нет, лучше этого не делать… Это опасно. Это настолько опасно, что она может не выдержать и пойти к нему, наплевав на всех его женщин… Она слишком зависит от его взгляда и его поцелуев… Опять?
Надо бы хоть пойти и чем-нибудь заняться… На обед, что ли, съездить?

Рома
Что было у Кати со Ждановым? Даже если это – просто поцелуй, похоже, для них он дорогого стоит… Да какая разница – что было? Главное – Катя отвергла его. Впрочем, как и Жданова. Решительно и бесповоротно.
И вообще… на обед пора…

Рома, стоя в приемной, нерешительно поглядывал на дверь в кабинет Кати: позвать? Не позвать?
Вышла Кира:
- Рома? Ты на обед? Может, вместе?
- Я с Катей, - он шагнул все-таки к дверям.
Откуда ни возьмись, нарисовалась Клочкова:
- Кира, ты на обед? Может, вместе?
Вышла Катя:
- Рома, ты на обед?
- Может, вместе?
Раздались аплодисменты – это Жданов стал свидетелем сборов:
- Может, ВСЕ вместе? – предложил он.
- Ну, конечно! – Клочкова сообразила, что, раз все вместе в день рождения, пусть и пушкаревский, значит, еды будет много, и еда будет соответствующая.
- Вот уже нет! – Роме совсем не улыбалось давиться под хищным взглядом, к сожалению, пока не бывшей жены.
- Делать больше нечего! – фыркнула Кира. Оказывается, если не наедине, то отказывать Андрею вполне просто.
- Меня ждут… - кротко ответила Катя, - Рома, поедешь со мной?
- Ждет Никита?
- Да… Но, думаю, ты лишним не будешь.
Никто не заставил бы Малиновского отказаться от такого предложения.
Пушкарева с Малиновским ушли.
- Кира? Мы идем? – нервно спросила Клочкова, опасаясь, что и Кира ее проигнорирует. За Киру ответил Жданов:
- Да, Викуся, она идет. Но со мной. И ты, прости, будешь лишней.
- Жданов! – возмутилась Кира, но Андрей ловко подхватил ее под руку и повел за собой.
- Я думаю, Кирюша, нам есть о чем поговорить.

Жданов легонько подтолкнул Киру в лифт, нажал кнопку, а сам навис над девушкой, опершись руками о стенку.
- Кирюша… Ну? Что за дела? – бархатным голосом произнес он, - Ну, что ты придумала такое? Ну, виноват, выразился неправильно… Ты просто не контролируй каждый мой шаг, и все будет хорошо…
- Андрей… - только и успела проговорить Кира, а Жданов уже прижал ее низом живота, совершая легкие вдавливающие движения.
- Кирюша… ну… - обжег он жарким дыханием ее щеку, - девочка моя… милая… не обижайся… ты… чувствуешь… как я тебя хочу…
Он нашел ее губы, и… она не могла не ответить.
Как она могла сопротивляться, если каждая клеточка ее тела мечтала быть с ним?
- Ну его, этот обед, а? Поедем к тебе?
Она согласилась.
Ругала себя, но…

- Кать, а ты зачем меня взяла?
Вопрос, конечно, интересный… Зачем Катя взяла на свидание Малиновского? Ну, не в качестве же водителя. Да-с… А зачем?
- Честно?
- Ну… наверное… - засмеялся Рома, - придумать я и сам что-нибудь могу.
- Ромка, мне с тобой легче.
- Я не понял… Мне казалось – он тебе нравится, разве нет?
- Ну… нравится… только… я как-то неловко себя чувствую… ну… я думаю, это пока… потом… познакомимся поближе…
Если бы Малиновский был девушкой, он бы покраснел, ибо «познакомимся поближе» он воспринимал по-своему, а сейчас – особенно… Он так был бы не прочь познакомиться поближе с Катей.
Остановив машину у ресторана, Рома не покинул ее сразу, а, повернувшись к Кате, взял ее за руки:
- Кать… Конечно... у тебя может быть как-то по-другому… но, как мне кажется, если тебе с ним неловко, неинтересно… то… может, он – не твой человек? И ни к чему тратить на него время?
- Не знаю…
- Хотя… Кать, нет. Не слушай меня, конечно. Я очень даже могу ошибаться!
- Ты? Ромка, ты - ошибаться?
- Кать, я – не господь Бог… И потом… - он замолчал. Нет уж, он не станет напоминать о том, что его опыт односторонен: безошибочно определить – какую девицу можно снять, ну и - снять ее. А романтические отношения… тут он, пожалуй, пас… Увы…
- Что?
- Ничего, ерунда. Пойдем. Опаздывать – нехорошо.

Обедом Рома остался… доволен.
Более чем. Он понял, что Никита совсем не нравится Кате. То есть – как мужчина не нравится. Не спрашивайте меня – как он это понял. Просто Малиновский – это ведь не Коля Зорькин, это профессиональный любитель женщин, а кому, как не ему, уметь по малозаметным движениям рук, взглядов, по произнесенным или непроизнесенным словам разобраться – ровно ли дышит девушка в сторону некоего молодого человека.
Так вот – Никитой Катя интересовалась мало. Не было не то, что горящего, но даже заинтересованного взгляда – ни одного. Не пялилась она пристально на симпатичную физиономию Минаева. На Рому и то чаще смотрела, а, в основном, изучала стены ресторана.
Минаев решил, что помеха в общении – Малиновский, что Катерина стесняется коллегу. А зачем привела? Ну… побоялась, что он, Никита, позволит себе лишнего. И прихватила телохранителя.
Кроме того, Минаев, честно говоря, был неважным собеседником – не умел он беззаботно шутить, разговоры предпочитал основательные, легкий треп не был его коньком; Катерина же, судя по прошлому вечеру, этими талантами тоже не обладала, и Малиновский стал спасением для них обоих – сойдя, заодно, и за тамаду.
Катя окончательно поняла, что с Минаевым ей не по пути. Сколько она ни сравнивала, Малиновский был лучше.
Кроме двух пунктов: Малиновский был бабником, и Малиновскому не нужна была Катя. Но Никита не был нужен Кате.
И не надо давать ему надежду, и самой мучиться от необходимости что-то ему говорить. Только – как говорят об этом?
У нее совсем не было опыта расставаний. Не считая Андрея. Но тогда все было совсем-совсем по-другому. А это другое внезапно нахлынуло на нее, да так, будто они расстались только вчера – и тело вспомнила все его нескромные прикосновения… и требовательно заныло внизу живота, и щеки окрасились пунцовым румянцем.
Катя быстро приложила ладони к щекам – будто заслоняя свою тайну от окружающего мира, но мужчины уже заметили эту резкую перемену в ней:
- Кать, тебе плохо? – взволнованно спросил Роман.
- Катя? – привстал Никита.
- Ничего… - опомнилась Катя, - это… шампанское, наверное… Простите… Я выйду на минуту…
Рома, сидевший рядом, вскочил, поддержал ее под руку:
- Я провожу…
- Нет, не нужно…
- Провожу.
Минаев проводил их непонимающим взглядом. Что за искорки между этими двумя? Они не любовники… это точно… Что у них?

Обедом Жданов остался… доволен.
Хотя, собственно обед состоял из яичницы и кофе, но секс, по его глубочайшему убеждению, был важнее кекса. Кекс можно было заменить сексом, а вот наоборот – нет. И не надо спорить, переубедить его в этом не смог бы никто.

Сидя в машине, Катя думала, что, наверное, она слишком скомканно попрощалась с Никитой. Но он так странно на нее смотрел… неужели, понял? Хотя, если понял, то это – только к лучшему…

Катя, Катенька… как-то странно на тебя сегодня действуют мизерные дозы шампанского… может… я тебе тоже нравлюсь? Вот и на свидание меня потащила, лишним на котором был отнюдь не я… Кто тебе нравится? Не Минаев – ежу понятно, но кто? Я? Почему ты так упорно отвергаешь Жданова? Что там между вами было?
Малиновский включил радио

Как начать не знаю я,
Мы же верные друзья.
Я боюсь тебя терять,
Лучше буду я молчать.

Рука Ромы дрогнула, первым желанием было: выключить, но… догадается ведь…

Но дыханье горячо,
Мы сидим к плечу плечо.
Мы с тобой наедине
И я слышу в тишине...

Кто тебе сказал, что мы расстанемся
Если мы с тобой друг другу нравимся?
Были мы друзьями неразлучными -
Не заметили любви.

Кате казалось: Ромка понимает, что эта песня – про них. Она снова покраснела и быстро отвернулась к окну, скрывая смятение.

Верности давали обещание,
В щёчку целовались на прощание,
Но теперь горит другими чувствами
Сердце у меня в груди.


- Ты умница… - поцеловал Андрей Киру в лифте перед самым прибытием на этаж, - Видишь, как нам может быть хорошо вдвоем… Если ты не капризничаешь…
Кира соглашалась с ним, но прекрасно понимала, что снова впадает в зависимость. Сколько она сможет продержаться, чтоб не искать его по вечерам? Она хотела владеть им безраздельно, но пока (а разве – только пока?) это он безраздельно владел ею.
И она ничего не могла с этим поделать.

У ресепшена стояли Катя и Малиновский.
Катя посмотрела на Киру с сожалением – она вычислила их с одного взгляда.
Как можно требовать к себе уважения, если сама себя не уважаешь?
Вопрос, однако…

У, змей!
Катька балерина, Ромка - стойкий оловянный солдатик.
Кира - не знаю кто.

Рыжий



Как всегда, ждуууууууууу!

_________________
Пришли инопланетяне и съели мой мозг! Так что стучите, если я вас забыла.... в голову.
Это любовь несовместимая с жизнью...

Глава 20

Кабинет Кати.
- Катя… Я понимаю, что вторгаюсь в ваши личные дела, только… не хочется, чтоб вы повторяли мои ошибки, - грустно сказала Кира.
Катя недоумевающе посмотрела на нее:
- Вы о чем?
- О Малиновском. Зачем он вам?
- Рома? – Катя умудрилась не покраснеть, - Мы друзья…
- Катя… Простите, но ведь все видно невооруженным взглядом! Малиновский кружит возле вас… В его поведении нет ничего дружеского… Извините… Вы, конечно, можете скрывать свои отношения… но все слишком заметно…
- Кира, я действительно вас не понимаю. Поверьте, между нами нет никаких отношений, кроме дружеских!
- Значит, эти отношения не за горами.
- Но с чего вы это взяли?
- Вы нравитесь Малиновскому и нравитесь очень сильно.
- Ерунда какая-то!
- И, по-моему, он Вам – тоже.
Катя все-таки покраснела.
- Нет… это неправда… - жалобно произнесла она, чувствуя, что совершенно неубедительна.
- Катя… Я ведь не собираюсь Вас в этом упрекать… Только… Когда-то я тоже надеялась, что Андрей изменится… И что? Я не могу уйти от него. Я все понимаю, но стоит ему поманить меня пальчиком, как я снова у его ног. Уйти от него – выше моих сил… Но речь не обо мне, о Вас. Если у Вас с Романом еще ничего нет, то – не начинайте. Держите его на расстоянии, не позволяйте себе переступить грань… За Вами ухаживает Никита Минаев? Примите его ухаживания. Даже если он Вам не слишком нравится… Общение с кем-то другим поможет не впасть в зависимость.
- Я…
- Катенька… Вы просто подумайте об этом… Если не хотите как я… Как бы я хотела вернуться назад и изменить все! А ведь Малиновский со Ждановым – два сапога пара.
- Да… конечно… Спасибо, Кира… Я подумаю…

После ухода Киры, Катя задумалась. А ведь Кира, черт возьми, права! Она ему нравится? Ну и что из этого? Скольких Рома помнит по имени? Скольких из тех, с кем он был в постели? Его женщины не вызывали у Кати столь острых эмоций, как женщины Жданова только потому, что она их не видела. Не считая Виктории.
Вот такие, как Виктория… они меняются как картинки в калейдоскопе, принося мгновенное удовольствие и не оставляя ничего после исчезновения.
Пушкарева… Тебе хватило ума отшить Жданова! После того, как ты плавала растопленным пластилином в его руках и молила «Не останавливайся!». После того, как он открыл тебе этот восхитительный чувственный мир… после того, как вы оба узнали, что идеально совместимы в сексе… Ты смогла все забыть лишь потому, что он не мог быть только с тобой. По объективным причинам.
И ты теперь влюбляешься в Малиновского, который ничем не отличается от Андрея. Глупость какая! Наплевать, растереть и, как правильно советовала Кира, встречаться с Никитой – а вдруг что-нибудь получится.
Нарисовался Рома.
Ох, как не рада была ему Катя!
- Ром, если ты по делу, то быстро, а если просто так, то – позже: мне к Жданову нужно, - и Катя деловито стала собирать в кучку папки.
- Тебе действительно к нему надо или… ты просто не хочешь со мной разговаривать?
Катя замерла,. глядя на Романа.
Он слышал их разговор с Кирой?
- Почему ты так странно спросил?
- Мне показалось, что за мгновение до моего прихода ты еще никуда не собиралась…
Экстрасенс хренов! Но к Жданову-то ей действительно надо было!
- Просто ты вошел в тот момент, когда я начала собираться.
- Ну… хорошо… Когда освободишься… зайди ко мне? Сможешь?
- Да… - прихватив несколько папочек, Катя вышла. Очень хотелось, чтоб Рома положил бы руку на талию… Или просто его коснуться…
Но Рома освободил ей путь, вышел следом и отправился к себе.
Он слышал разговор?

В президентской приемной было пусто – как всегда в последнее время. В кабинете: Андрей сидел за своим столом, вытянув ноги в сторону окна, и глядел куда-то вдаль. Какое-то несусветное одиночество на вершине горы… Даже жалко стало…
- Андрей…
- Катя! – встрепенулся Жданов, - Ты?
- Я принесла бумаги на подпись. Это счета к показу. И расчет по презентации…
- Хорошо, давай сюда, посмотрим…
Катя встала у стола.
- Да ты садись!
Она продолжала стоять.
- Кать… Ну… не буду я на тебя кидаться, честное слово! Иногда я бываю на редкость понятливым мальчиком, - и он улыбнулся обаятельной мальчишеской улыбкой, - садись, пожалуйста…
Просмотрев бумаги, подписав все, что нужно, расспросив о расходах на презентацию, Андрей сложил все аккуратной стопкой и придвинул к Кате со словами:
- Что-то ты без своего верного оруженосца… Куда Ромочка делся?
Катя вспыхнула. Жданов тоже догадывается? Господи, а кто еще?
- Никуда не делся. Но ты же… не позволишь себе больше ничего…
- А ты и поверила?
Катя схватила листочки, встала.
- Кать, прости, я глупо пошутил. Посиди еще.
- Зачем?
- Ну… я хочу задать тебе вопрос. Частного характера…
- Ответ отрицательный.
Андрей расхохотался.
- Кать, ответ на ЭТОТ вопрос я уже сегодня получил. Спасибо, все понял. Я, вообще-то, о другом хотел спросить… Скажи – тебе действительно так сильно нравится Минаев?
- Почему ты спрашиваешь?
- Потому что… - Жданов чуть задумался на тем, что хотел сказать… потом продолжил, - потому что мне кажется, что нравится тебе совсем не он!
- И этот туда же! – непроизвольно вырвалось у Кати.
- Ага! – обрадовался Андрей, - не я один это заметил! Кто же еще? Неужели сам объект?
Катя поперхнулась:
- Прекрати! Не смей! Даже если о чем-то догадался… Андрей… пожалуйста… Не нужно об этом никому говорить!
- Да почему, Кать? Ну… могу я хоть что-то для тебя сделать?
- Ни-че-го! – отчеканила Катя, - Не можешь, и не нужно.
Андрей стал серьезным:
- Ты хочешь отказаться от него так же, как отказалась от меня? Почему, Кать? Ну, ладно, я… Я собирался жениться… Но он чем тебе плох? Он свободен.
- Прекрати! Немедленно!
- Нет… Я хочу понять… Я хочу понять загадочную женскую душу… Почему вы отказываетесь от тех, кто рвется к вам всей душой, и прощаете все тем, кто к вам равнодушен?
- А при чем здесь женская душа? Разве вы – не такие же?
- Ну-у-у-у…
- Кира… любит тебя… а ты?
- А что я? Я с ней…
- Да ну? – ехидно протянула Катя, - С ней и еще с выводком моделек…
- Кать, ну… это же совсем другое!
- И ты про другое… Это не другое, Андрей, это все то же самое…
- Он любит тебя!
- Какое место я занимаю в его любви между моделизмом и цыпленком-гриль?
- Ты о чем?
- Я согласна только на первое, Жданов! Первое и единственное!
- Вот так сразу? – теперь ехидничал уже Жданов, - сразу и на пьедестал? А что ты для этого сделала?
- Что? – растерялась Катя.
- Чтобы удержать за собой первое место, спортсмены изводят себя тренировками – с утра до ночи. Что ты сделала для того, чтоб вечно быть на пьедестале? Почему ты уверена, что твое место – там?
Катя не нашлась – что ответить. Но и сил продолжать разговор не было.
Под пристальным взглядом Андрея, она молча собрала свои бумаги.
- Ты подумай над моими словами, Кать… И над вашими чувствами! – сказал он ей вдогонку.

Катя устала. От этого слишком длинного дня, который никак не мог подойти к концу. Она не хотела уже никакого дополнительного праздника – слишком много всего свалилось на ее голову. Она не знала – радоваться или нет тому, что ее симпатия к Малиновскому взаимно. Предостережения Киры совпадали с ее собственными страхами, но слова Жданова проникли в самую душу… Как он сказал? «Ты хочешь отказаться от него так же, как отказалась от меня?» Да, это, конечно, нонсенс… Ее копию – в том, прежнем, виде – нужно выставить в музее восковых фигур с табличкой: «Посмотрите, это чучело добровольно отказалось от Андрюши Жданова!». Смотреть сбежится весь столичный бомонд…
Но что делать?
В дверях появилась голова Ромы:
- Ты уже на месте?
Катя кивнула, но уткнулась в бумаги, всем своим видом показывая, что она – занята. Ну, должен же хоть кто-нибудь, кроме лифта и Милко, поработать!
Однако, Малиновский не обратил внимания на ее показную деловитость, он пересек помещение и присел на корточки рядом с ее креслом.
- Кать… Посмотри на меня…
Но что с ней такое? Она не могла заставить себя повернуть голову к нему… Застыла… Рома сам взял ее ладошку, приложил к своей щеке.
- Ка-а-ать… Ну… не хочешь, не смотри… Кать… не могу я больше молчать… в общем… ты мне нравишься…
Катя сидела, не шелохнувшись, но Рома видел, что щека ее начала розоветь.
- Кать… ты уж извини… я случайно услышал твой разговор с Кирой… часть его… и… я должен сказать… что ты не должна… м-м-м… да, ты не должна думать так… Кать… я могу быть верным… честно-честно… Кать… ну, не молчи…

- Рома… - ничего больше Катя произнести не смогла; откуда-то набежали слезы… стыдно почему-то…
- Кать… - Малиновский поднялся, увлекая ее за собой, и она очутилась в его объятиях – совершенно не дружеских на этот раз.
Поцелуй сводил с ума, рождая желания, в которых она не хотела себе признаваться; руки, помимо воли, сплелись на его спине…
- Кать… - чуть откинул назад голову Рома, внимательно глядя ей в глаза, - Катенька… Ты даже не представляешь, как я…
Не договорив, он снова прижал ее к себе, целуя шею, облизывая и посасывая мочку маленького ушка; рукой он коснулся ее груди, вздохнул глубоко, как ныряльщик перед прыжком, и с наслаждением сжал ладонью пышное полукружье, которое не давало ему покоя все последние дни.
- Рома… - Катерина еще сохраняла рассудок, - Рома, пожалуйста… сюда войти могут…
- Конечно… - Малиновский с сожалением отстранился, отступил на шаг, ласково оглядел разрумянившуюся девушку, - Кать…
- Не говори ничего, - на миг прижала она ладошку к его губам, - не надо…
Он согласно кивнул, Катя села в кресло.
Он смотрел, как вздымается от учащенного дыхания ее грудь, и едва контролировал себя. Он отвернулся, чтоб отдышаться, не видя ее, но яд уже находился в его крови. Оставалось – позорно сбежать, чтоб хоть как-то прийти в себя.
- Кать, я… э-э-э-… - сделав рукой замысловатый крендель, - за кофе схожу… вот! Да!
И выскочил из кабинета.
В приемной, как обычно, никого не было – и слава Богу!
Рома прислонился спиной к двери.
- О-ей! Башку сносит… Понятно, Жданов, почему тебя так колбасило… Если отошьет, псом кастрированным буду на коврике у ее порога лежать – чтоб хоть ручку лизнуть позволила…
Т-твою мать, Пушкарева!

А Пушкареву колотило… Противная дрожь в пальцах не унималась, а внутри жгло желанием, и мышцы там, в глубине тела, непроизвольно сжимались-расжимались, словно готовились вот уже сейчас принять мужчину…
Ромка…
Сладко заныло в груди, сердечко снова затрепыхалось в тесной оболочке…
Пушкарева, да что с тобой? Разве так ведет себя порядочная девушка?
Ага. Именно так. Секс на рабочем месте входит в привычку. Жданов, Малиновский… Кто потом? Воропаев, наверное… Урядов? Ф-у-у-у…
Передернуло от отвращения.
Попыталась представить себя с Урядовым – томление прошло. А-а-а-атлично! – как сказал бы Андрей.
Андрей… Жданов Андрей… несостоявшийся любовник… Бабник, каких свет не видывал… Но чертовски обаятельный, даже сейчас Катя иногда замирала от его бархатного голоса… И Ромка… тоже бабник… Но такой желанный…
Да, черт возьми! Ну и пусть – бабник! Что плохого было в том вечере с Андреем? Никому ничего плохого это не принесло. Но именно тогда она почувствовала себя женщиной… Желанной… Нужной… А не придатком к компьютеру. И за это она всегда будет благодарна Андрею…
Но Рома? Любовь до гроба и Роман Малиновский? Смешно даже. Главное – не зацикливаться на этом; быть готовой оборвать все в один момент. Сразу знать, что это – не навсегда.
Зачем тогда начинать? Затем, что остановиться сейчас – невозможно. Затем, что есть одно огромное желание – быть с ним… Быть с ним, и пусть все остальное катится к чертям!
Вот так!

Глава 21

Рома не посмел явиться пред ясные очи Катерины свет Валерьевны – опасался себя. Катерина свет Валерьевна вызывала в нем нешуточные желания, а если учесть время его воздержания… Столь длительного не было еще в его жизни, а вот чему он удивлялся сейчас, так это тому, что все эти дни вот об этом он не задумывался вообще.
То есть, об этом вообще, как о процессе, не задумывался, в его мечтах и фантазиях это приобретало абсолютно конкретного партнера – Катерину свет Валерьевну, Катеньку… Теперь уже – его Катеньку… Девочку, под чьей скромной оболочкой скрывается какой-то колдовской темперамент, волшебная сила…
Он хотел ее увидеть и боялся.
Нет. Вечером. Вечером будет все, он в этом был уверен – не зря же она так жарко откликнулась на зов его тела…
Пушкарева… Надо же…
И Рома счастливо рассмеялся:
- И она – моя! Господи! Поверить не могу!

Кира нервничала.
Она поддалась на уговоры Андрея, на предвкушения рая в его объятиях, но этот рай всегда такой краткий… Не было ощущения счастья, она будто зависла в прыжке над пропастью – там, внизу, плотность воздуха оказалась очень высокой; она не падала, а медленно проваливалась… И знала об этом.
В течение дня Андрей не помнил о ней… Он вспоминал о ней к ночи… Если вспоминал. Что будет сегодня? Он уедет к себе?
Надо как-то удержаться и игнорировать его точно так же, как он игнорирует ее. Получить удовольствие и забыть о нем до следующей совместной ночи.
Как писал Карнеги? Живите в отсеке сегодняшнего дня.
Неужели так сложно, Кира?
Неужели?..
Для начала – возьми и уйди, не заходя к Андрею.

- Так мы идем? – развеял мысли Катерины бодрый голос Шурочки, - или ты будешь до утра над своими отчетами сидеть?
- А? – очнулась Катя, - а который час?
- Уже полседьмого!
- Ну да? Идем, конечно, скажи девочкам, что я сейчас, через пять минут.

Вечер планировался девичий. Место выбирала Маша.
Она выбрала клуб «Планета развлечений».

- Палыч… Что делаешь?
- Сижу…
- Просто сидишь?
- Просто сижу. Что Катя?
- Уехала с Женсоветом…
- И тебя не взяла?
Рома пожал плечами:
- Она так и планировала… Вечер – с Женсоветом…
- А ты?
- У меня еще все впереди…
- Катя с тобой говорила? – Жданов смотрел в упор, почти не мигая.
- О чем?
- Ты… прости… но я ей сказал про тебя…
- Что? – испугался Рома.
- Что она тебе нравится… И что ты ей нравишься… И что… не нужно отказываться от чувств… Не нужно отвергать… Если чувства взаимны…
- Ты ей это сказал? – не поверил Малиновский, - Ты?
- А почему я не мог?
- Но… ты же…
- Она не один раз сказала, что у нас ничего не будет. Ромыч, ну… я не настолько тупой… Хоть ты будешь счастлив… может быть… а с ней – можно…
- А ты? – ревниво спросил Рома, - что у вас с ней было?
- Какая разница – теперь?
- И все-таки? У вас что, был роман?
- У нас? – Андрей чуть помолчал, - У нас мог бы быть роман… Но… наверное, она мне просто не поверила, и, возможно, была права… Это было самое неудачное время для того, чтоб что-то начинать. Мы оба испугались. И остановились.
- Ты жалеешь?
- Очень. Но я понимаю, что тогда… это было маловероятно… А сейчас… уже не хочет она…
- Жданов, но ты…
- Нет, Малина, я не буду мешать тебе. Да и не смог бы. Ведь ей нужен ты! А я… Девочек в Москве много…

Жданов с Малиновским вышли к ресепшену. Там скучал Федор.
- Федор, а ты что тут?
- Машка с Женсоветом уехала… А я… сижу вот…
- Ты знаешь – куда?
- Знаю… Только что толку-то?
- А поехали? – загорелся Малиновский, - к ним?
- Роман Дмитриевич, а вам зачем?
- Надо!
Они осторожно заглянули в зал.
Ничего себе такое заведение, вполне приличное.
- И что мы будем делать? – спросил Коротков, - Глупо как-то…
- Кому глупо, а кому и нет!
Рома обнаружил, что данное заведение оснащено караоке. «Это то, что надо сейчас» - подумал он. Придумывал бы нарочно – не смог. Славу Богу, слухом его создатель не обделил.

- Э, Ромка, ты куда?
- Сейчас узнаешь.

Он немножко глупо чувствовал себя на сцене с микрофоном в руках. Он попросил никак не объявлять его – пусть она увидит и услышит его сама.
Зазвучала мелодия. Он вдохнул поглубже.

Меня терзают смутные сомнения,
и есть кое-какие подозрения,
что сердце наполняется тобой
и замирает сладкою волной!

Но я ещё не верю в ощущения,
всё подвергаю критике, сомнению.
Веду себя с тобой как на войне,
но думаю всё чаще о тебе…

Он видел, что Катя смотрит на него. Он ликовал, но очень боялся сбиться…

Верю, не верю, не верю, верю - понять не могу–у…
А поверю, поверю, поверю - уснуть не смогу-у..
Знаю, не знаю, не знаю, знаю - да то ли эдак, то ли так…
Вау, вау, вау, вау, вау… Бывает же так!

- Катя! Смотри! Это же РоманДмитрич!
- Да… да… я вижу… - но перед глазами туман плыл, на самом то деле…

А ты всё просчитать меня стараешься,
Но ни о чём, никак не догадаешься.
А лучики моих счастливых глаз
Тебе сигналят уже в сотый раз…

Бог ты мой… Ромка… Он не побоялся… Он не скрывается… Ромка…
Щеки полыхали.

Невероятное и очевидное,
Но ты не замечаешь очень видное,
А сердце бьётся чаще и быстрей,
И губы шепчут: «Поцелуй скорей!»

- Что это с ним? – спросил Федор.
- Влюбился… - просто, как о чем-то обыденном сказал Жданов.
- Да ну! В Катьку?

Верю, не верю, не верю, верю - понять не могу–у…
А поверю, поверю, поверю - уснуть не смогу-у..

Катя улыбалась.
По окончании сольного номера Ромы Малиновского все трое мужчин подошли к дамам:
- Можно разбавить ваш прелестный коллектив тремя не самыми худшими мужчинами? – поинтересовался Роман. Впрочем, ответ его интересовал не слишком сильно, он уселся рядом с Катей – благо, как раз там было свободное место, и обвил ее рукой за талию, - Я не позволю тебе сбежать от меня… Тем более – сегодня…

Федор примостился около Маши, а Жданову досталось место рядом с Амурой. Он вздохнул… Сейчас он получит полный комплект предсказаний относительно своего будущего и будущего ЗимаЛетто.
Не сказать, конечно, что все это его не интересовало, но… в своем будущем он не видел никаких неожиданностей: развод в середине января, необременительные связи с бабОчками и Кира на случай эрзаца домашнего тепла и уюта. Насчет ЗимаЛетто он тоже не волновался – присутствие Катерины в компании внушало ему неколебимую уверенность в завтрашнем дне.
Катя с Малиновским наслаждались обществом друг друга, и, если Катя хоть как-то стеснялась, то Рома совершенно не скрывал своего к ней отношения: глаза его сияли, рука не покидала талии Кати, а еще он поминутно чмокал ее то в щечку, то в уголок рта.
Женсовет, опупевший от увиденного (но предполагаемого, они ж не слепые, видели, что Рома за Катей как привязанный бегает, да и Пушкарева… ). Однако, один раз увидеть – это не то, что сто раз услышать, поэтому глаза их сияли, впитывая каждую подробность, которую они со смаком завтра будут обсуждать.
Амура все-таки рассказала Жданову о последних своих проникновениях в тайны грядущего, интересуясь: так ли плохи дела в ЗимаЛетто, как о том говорят карты.
- А дальше что? –спросил Андрей, - ну, неприятности закончатся?
- Да… закончатся… и поможет этому женщина.
- А хотите я скажу – как ее зовут? – хитро прищурился Жданов.
- А я, кажется, догадываюсь! – рассмеялась Амура.
- Вот-вот! Пока Катенька с нами, нам не страшен серый волк! – Андрей забавно клацнул зубами, - Она – наш талисман!
- Катя – замечательная! Правда? – перешла вдруг на серьезный тон Амура.
- Да, безусловно, - без тени улыбки отозвался Жданов.

Сидели не слишком долго – Катя с Ромой дошли до той кондиции, когда больше всего им хотелось остаться наедине. Они засобирались, а следом – и остальные.
Женщин распределили по машинам согласно мест проживания: Маша досталась, естественно, Федору, Рома с Катей повезли Татьяну и Шурочку, а Андрей – Амуру с Ольгой Вячеславовной.
Жданову не хотелось ехать домой, к Кире – тем более. Проводив Уютову до подъезда, он вернулся в машину и предложил Амуре:
- А что, если мы продолжим немножко, а? Детское ведь время!
И вправду – всего-навсего около половины одиннадцатого. Возвращаться в такое время в предвыходной день? Когда можно посидеть где-нибудь?
И они посидели.
Оба были веселы, шутили, смеялись, возможно, Амура выпила чуть больше, чем нужно, но ведь и Жданов был мужчиной о-о-о-очень обаятельным, с ба-а-а-альшой харизмой, ну и…
Короче, в половине первого они оказались в квартире Андрея.
Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Кира провела вечер одна. В обнимку с детективом Марининой – к счастью, книга оказалась увлекательной и очень помогла женщине скоротать вечерок.

Жданов -- колхозник. Или председатель колхоза.


Подумай,Катенька, и сделай, как тебе хочется.


\
Ждуууууууууууу!

_________________
Пришли инопланетяне и съели мой мозг! Так что стучите, если я вас забыла.... в голову.
Это любовь несовместимая с жизнью...

ГОСПОДИ!!! Ну когда я прекращу перечитывать "Верных друзей"??? Остановите меня кто-нибудь!!

_________________

Думать - одно из наивысших наслаждеий, дарованных человеку. В шкале моих ценностей размещено сразу после оргазма и перед чтением книг. (Татьяна Саломатина)

Фигасе!
кто то перечитывает, а я тока читать начала.
Все написано, а меня значит, на голодный паёк???

_________________
Пришли инопланетяне и съели мой мозг! Так что стучите, если я вас забыла.... в голову.
Это любовь несовместимая с жизнью...

Жданов - колхозник? гхм... а интересная идея...

Жданов - новый председатель колхоза, первый парень на деревне, Ромио - гармонист, ПО - курирующий председатель райкома
Катя - новый агроном ))
Действие - в 30-е годы


ни за фто!!!!





опять же - ни за фто!!!



Сенкс!!

Глава 22

Рома никак не мог справиться с замком, руки тряслись; он ругался на себя – тоже еще подросток прыщавый, ведущий девушку в квартиру друга, ключи от которой дали всего на два часа.
Рома, успокойся, что с тобой?
Но он не мог успокоиться.
Бросил замок, выпрямился, с жалкой улыбкой посмотрел на Катю, которую трясло не меньше.
Малиновский, возьми себя в руки! – скомандовал он, и дверь, наконец, открылась.
- Кать… проходи… Я сейчас приготовлю что-нибудь выпить… - он скользнул на кухню. Когда минут через семь он вернулся, Катя стояла в прихожей, все еще в пальто, - Кать?
- Рома… мне как-то… не по себе…
- Ты мне не веришь? – в лоб спросил он.
- Ты о чем?
- Ты думаешь, что ты для меня – как все те бабОчки, да?
- Ну… я не…
Он взял ее за плечи:
- Думаешь, конечно… Я бы на твоем месте думал… Ты не волнуйся, если ты не захочешь – ничего не будет… Давай-ка, снимай пальто и просто посидим, да? А то как-то странно получилось…
Он помог ей снять пальто, подал тапочки, проводил на диванчик.
- Вот, садись…
Прикатил сервировочный столик, разлил вино, подал стаканчик Кате, себя взял второй:
- Кать… Сегодня был очень длинный день. Для меня, во всяком случае… Сегодня много всего произошло, всякого. Но было главное… Я понял, что люблю тебя совсем не как друга… То есть, конечно, и как друга – тоже… Но… ты для меня еще и – желанная женщина… И я… я люблю тебя… люблю тебя, Кать…
Катя хотела было что-то сказать, но он не позволил:
- Погоди… не сбивай меня, пожалуйста… Я и так чувствую себя полным идиотом. Нет, не потому, что признаюсь в любви, конечно, нет… а потому… как это сказать?.. слишком длинный шлейф похождений… чересчур длинный… кто же мне теперь поверит? И ты не веришь… И правильно… - он поставил стаканчик на стол и опустил руки; они безвольно повисли плетями, - и я не знаю, что еще сказать в свое оправдание…
- Рома, а надо?
- Что? – встрепенулся он, - что ты сказала?
- А нужны эти оправдания? Зачем? Может, просто начать все с чистого листа? А о прежнем – забыть?
Малиновский вгляделся в ее лицо:
- Тебе тоже есть – что забывать?
- Увы… Конечно… до тебя мне – ой-ой-ой как далеко… но…
- И ты, Кать, не припомнишь мне…
- А ты? Если не припомнишь ты, то и я забуду…
- Иди ко мне, - вместо ответа сказал Рома.
Он притянул ее к себе и поцеловал: требовательно, чуть жестко, вкладывая в этот поцелуй и горечь, и счастье, и попытку закрепить право называть отныне эту девушку своей.

Он шептал «Катя, Катя», сгорал от нетерпения, но боялся спугнуть ту нежность, которая возникла между ними; он не торопился… Губы пили ее губы, а руки возмущались ворохом одежды, под которую никак нельзя было пробраться. Диванчик, на котором они размещались, был слишком маленьким, чтоб предаваться на нем любви, все равно нужно перемещаться на постель.
Рома встал, не выпуская Катю из объятий; с удовлетворением отметил, что внутреннее сопротивление у Кати прошло, что она больше не напряжена, и на его поцелуи отвечает со страстью и с удовольствием.
Он, не прекращая поцелуев, подхватил девушку на руки, и отнес к кровати.
Он не хотел спешить - да, но одежда слишком мешала, впрочем, не только ему; Катя сама нащупала пуговицы на его рубашке; он чуть не взвыл, когда прохладные пальчики коснулись его груди, и это было последним, что отделяло их от попадания в лапы грядущей неизвестности.
Катя боялась до последнего момента – а вдруг то, что было с Андреем, не вернется; вдруг ее тело реагировало так только на Жданова; но когда они прижались друг к другу обнаженными телами, впитывая кожей бархат прикосновений, огненный шар сам собой начал вспухать в ее теле, рассылая токи, заставляющие пульсировать кончики пальцев.
Рома, постанывая, ласкал ее грудь; облизывал соски, то вбирая их в себя, то нежно покусывая, то дотрагиваясь до их кончиков губами и дразня языком. Желание нарастало; ему уже не было места внутри, но Ромка не торопился войти, распаляя Катю все сильнее, а она уже не могла и не хотела терпеть; Катя непроизвольно сжала руками его ягодицы, направляя движение; он тихо засмеялся, и в смехе этом было столько нескрываемой страсти, что Катя, отбросив всякую стеснительность, хрипло взмолилась:
- Не могу больше… пожалуйста… иди ко мне…
- Катя, ты…
Она поняла. Но не смутилась.
- Я уже не…
Он понял.
Второй раз просить не пришлось – в следующее мгновение они соединились, отметив это событие одновременным протяжным стоном наслаждения. И застыли, вкушая это царское наслаждение, миг восторга первого обладания, запоминая то, что не повторится больше уже никогда – вот это самое первое… знакомство.

Сначала Рома даже и удивиться не успел, он подумает об этом после, а на самом деле – это даже хорошо, что мучительный процесс дефлорации не помешал их взаимной страсти, нарастающей лавиной с каждым движением; Катя плавилась в его руках; он, не отдавая себе отчета, подвывал в такт толчкам; наклоняясь, хватал губами вызывающе торчащие соски, едва сдерживаясь от укусов – возбуждение было столь сильным, что, казалось, обычных способов для его удовлетворения не хватит.
С Катей творилось то же самое – голова ее металась по подушке, из горла выходили протяжные хриплые крики; бедра жили сами по себе, точно следуя рисунку темпа, заданного Романом; руки жали его в себя…
- С-с-сейчас-с-с… - вдруг прошептала она, и, полностью уйдя в свои ощущения, перехватила инициативу; не давая Роме возможности хоть как-то повлиять на действо, она крепко держала его, двигаясь с бешеной скоростью - такой, что в нормальном состоянии не смогла бы повторить ее при всем желании.
Ромке оставалось только подчиниться, но он и сам перестал воспринимать окружающий мир в отрыве от процесса, он весь находился в ее пылающем лоне, воспринимая мир только через окончание своего тела.
Катя вскрикнула, изогнулась, и сладкие спазмы сразили ее, прекратив движения и заставляя издавать какие-то нечленораздельные звуки, сквозь которые слышалось и «Ромочка», и «Люблю», и что-то еще… кажется, не совсем цензурное.
А Ромочка и не помнил себя, он краем сознания только и успел подумать… но не успел, зарычав, извергся сам, сжимая ей грудь до боли, но не понимая этого.
Он обмяк на ней всей тяжестью, уткнувшись в плечо…

Стук сердец утихал…
Рома улегся рядом с Катей, обнял ее и горячо зашептал:
- Кать… Катенька… Какая ты… Я даже представить не мог… Кать… так хорошо с тобой…
Катя не говорила ничего – не могла. Чувства переполняли ее, но все слова были фальшивыми, не было таких слов, которые можно сказать, поэтому она только гладила его спину.
- Кать… я должен тебе сказать… хм… ты прости, я… как малец не смог сдержаться… ну… ты понимаешь?..
- Нет… - честно призналась Катя.
- Ну… в общем, если будет ребенок… я буду счастлив…
- Ребенок? – недоумевающе переспросила Катя.
О! Господи! Только не это! Она не хотела никакого ребенка! Ну, в смысле – не сейчас. Это же ужас какой-то! Что она скажет родителям?
- Ром… я не хочу сейчас ребенка, - вырвалось у нее.
- Да? А я, как ни странно, не возражаю… Ну, в смысле – не вообще ребенка, а от тебя…
- Так. Давай об этом не будем. Может, еще пронесет…
- А напрасно! – Рома повернулся и лег щекой ей на живот.
- Ты что делаешь?
- Слушаю! А вдруг он там уже есть…
- Ромка, перестань! – Катя спихнула его с себя и села, оглядываясь по сторонам.
- Ты что-то хотела? – забеспокоился Малиновский.
- Да. В душ и домой.
- Я тебя не отпущу!
- Рома, но ведь волноваться будут!
- Катюша, да еще двенадцать только, останься, пожалуйста… ну…еще немножко!
- Ромочка, нет, нельзя! Меня дома убьют!
Пришлось подчиниться.
- Но завтра? Кать, мы увидимся завтра?
- Конечно! Тем более, что нам нужно быть в ЗимаЛетто.
- Зачем? Ведь суббота?
- О! А ты забыл?! Завтра у тебя примерка.
- Ах, да, точно! Вспомнил!

У ее подъезда они еще долго целовались, и дома Катя появилась только около двух. Она тихонько прокралась к себе в комнату.
Все спали.
Катя закрыла глаза.
Ей не верилось.
И всю ее переполняло счастье.
- Такого с Андреем не было… - прошептала она.

А Жданов в это в это время раскинулся на постели, отдыхая от «сеанса любви» с Амурой. Девушка ушла в ванную, а Андрей все никак не мог очухаться от первобытного африканского темперамента сеньориты Буйо. Нет, ему, конечно, попадались темпераментные барышни, но чтоб так? Да чтобы этот темперамент сочетался с такой чувственностью! да еще нрав, сохранившийся от детей природы, да еще ощущение какого-то тропического вкуса застряло в нем - что-то терпкое до судорог скул и вместе с тем нестерпимо изысканное…
Андрей дважды исторгался в пароксизмах опаляющей страсти; сколько раз это было с Амурой, он даже не смог сосчитать… хотя, после четвертого раза считать честно пытался; но так стучало его собственное сердце, гоняя взбесившуюся кровь по венам и артериям, так он задыхался от буйства чувств, что бросил это дурное занятие и отдался безумию всей душой и всем телом.
От воспоминаний он снова почувствовал желание, хмыкнул, чуть полежал, но все-таки отправился в ванную.
В водяных брызгах смуглокожая красавица выглядела еще невозможнее, Андрей не стал сдерживаться и забрался к ней. А она и не возражала.
Но дитя природы, с которым его свела судьба, не только заводилось от его поглаживаний, но и заходилось от хохота при виде зеркального великолепия его ванной. Тогда Жданов просто поднял ее на руки и унес в спальню.
- Я и не предполагала, что ты та-а-а-акой… - провела Амура рукой по его телу, останавливаясь внизу живота и легонько сжала его плоть, заставив взвыть:
- Черт, Амура, ты меня так заводишь…
Больше слов у него не было, они вновь сплелись в первобытной мистерии и уснули лишь около четырех утра, доведя друг друга до полнейшего изнеможения.

Следующий приступ желания Жданов почувствовал, просыпаясь, на чуткой границе между сном и явью. Вряд ли он помнил, что ему снилось, но, возвращаясь в реальность из объятий Морфея, он уже улыбался, предвкушая продолжение «банкета», так неожиданно подаренного ему на день рождения помощницы.
Вот только – Амуры рядом не было. Андрей прислушался – тишина.
Он встал, прошелся по квартире… На зеркале была прикреплена записка:

Надеюсь, это маленькое приключение не станет достоянием общественности и не коснется отношений на работе.
Спасибо, все было прекрасно!
А.

Не понимая сам себя, Андрей разозлился: как это – она ушла? Почему? Ему казалось, что Амура, так же, как и он, ничуть не жалела о совместной ночи, а сам он был вполне не прочь продлить эту ночь ну… до понедельника.
А его так нагло обманули! Да что она себе позволяет! Секретарша какая-то! Подумаешь!
Но его собственное тело так не считало – оно натуральным образом возмутилось, напомнив о блаженстве ночи вполне ощутимым устремлением крови в то место, которое лишили радости существования и законного дела.
Чертыхнувшись, Жданов отправился в душ, размышляя – как бы ему найти Амуру и уговорить ее на совместные выходные. Умом-то он понимал, что трахать секретаршу своей любовницы – это перебор, но делать ему хотелось именно это. А уж он постарается сохранить все в тайне – Амура, кажется, девушка не из тех, кто станет публично изъявлять свои чувства.
Какие чувства? – окстись, Жданов! Кто тут что говорит о чувствах? Тебя кинули, а ты? Наплюй, разотри – бабОчек тебе, что ли, мало? Но не получалось наплевать, он должен был ее вернуть, это он будет диктовать условия – так было всегда!
Но сначала – найти. Как?
Катя, наверное, знает.
Он быстро набрал номер:
- Здравствуйте, Елена Александровна, это Жданов, Катю можно?
- Здравствуйте, Андрей, а Катюши нет, они полчаса назад с Ромой уехали.
- Уехали? А… куда?
- Так в ЗимаЛетто! Примерка у них там какая-то…
- Ах, ну да! Конечно! А я тут, на работе сижу, нужно кое-что узнать у Катюши, спасибо!

Значит, в ЗимаЛетто. А что там за примерка? Костюма для Малиновского к показу? Да, наверное… Тогда он лучше съездит.

- Кать, ты знаешь телефон Амуры?
- Амуру? А тебе зачем?
Зачем-зачем… Кому какое дело?
- Она у меня в машине паспорт выронила, надо сказать, чтоб не волновалась…

- Здравствуйте, это Жданов, президент ЗимаЛетто, можно Амуру к телефону?
- Здравствуйте, Андрей Палыч, а Амурочки нет, она на выходные к подружке на дачу уехала. У вас что-то срочное?
- Не настолько, - натянуто хохотнул Жданов, - до понедельника потерпит…
Легко сказать – до понедельника…
Если надо сейчас, сию минуту, чтоб была тут, рядом.
Она не имела права так поступать!

Глава 23

Малиновский и Пушкарева в нарядах от Милко выглядели изумительно.
- Хоть сЕйчас под вЕнец! – бормотал Милко, критически осматривая парочку.
- А я не против, - притянул к себе Катю сияющий Роман.
- Руки прочь! – возмутился Милко, - Ты же платье зАпачкаЕшь!
- У вас уже все так далеко зашло? – усмехнулся Жданов.
- Что зАшло? – не удержался Милко.
- Катя – моя невеста! – серьезно сообщил Малиновский.
- Вы меня разыгрываете! – не поверил Милко.
- Рома шутит, - успокоила его Катя.
- Как это! – вскричал Рома, - Кать, ты меня убиваешь! После того, что у нас было, ты обязана на мне жениться!
Он не рассчитал шутки.
- Идиот! – вспыхнула Катерина и быстро вышла из мастерской.
- Придурок, точно! – добавил Жданов, отправившись следом за ней.
- А что я такого сказал? – растерялся Рома, обращаясь к Уютовой.
- Язык у тебя без костей, - сказала Ольга Вячеславовна, - Зачем же на всех углах о ваших отношениях кричать? Катюша – девушка скромная, а ты… уж извини, Рома, с такой репутацией… нечем ей, собственно говоря, тут хвастаться… Еще одна твоя победа, а ей?
Малиновский обиделся. Очень.
Поэтому не стал ничего опровергать и доказывать с пеной у рта, что любит. Он хмуро переоделся. Надо было найти Катю.
Они стояли у ресепшена – Катя и Жданов. Андрей, стоя довольно близко к Кате, держал ее за руку и что-то втолковывал. Катя слушала его, наклонив голову.
В этот момент Малиновский понял – что такое ревность, и почему ее называют чудовищем.

- Катя, Катя, ну? Что ты? Он просто пошутил!
- С модельками своими пусть шутит! Это что, такая необходимость – растрепать всем о том, что у нас было? Похвастаться? Еще одна дура в донжуанском списке?
- Катя, Катя… Все не так! Катя! Он не хвастался!
- Интересно, а что он тогда делал?
- Он не мог молчать!
- Еще интереснее!
Андрей взял ее за руку:
- Катя… Послушай… Он впервые в жизни полюбил… Я думаю – это у него настоящее..
- Ха!
- Да. Это так. Я ему верю.

- Катя… - это Рома позвал. Не подходя близко. Оставаясь там же, у выхода из мастерской. Голос больной и несчастный.
Андрей отпустил руку Кати:
- Иди к нему.
- Не пойду…
- Иди! – он подтолкнул ее в спину.
- Нет!
- Тогда я тебя сейчас, прямо у него на глазах, поцелую.
Катя вскинула на него глаза:
- Ты с ума сошел?
Андрей усмехнулся:
- Возможно… Точно пока не знаю, это будет позже. Ну, иди…
И она пошла.
Остановилась рядом.
Рома, ничего не говоря, обнял ее… Поймал взгляд Жданова – ободряющий. Закрыл глаза, прислушиваясь к своему сердцу.
- Катя, - прошептал срывающимся голосом, - Я люблю тебя… Прости дурака… Но я действительно очень люблю тебя и не собираюсь скрывать свои чувства. Ни от кого. Ты веришь?
- А ты уже не скрываешь.
- Катя… помнишь, о чем мы договорились ночью? Ты даже не понимаешь, как ты обижаешь меня сейчас. Катя… такого еще не было со мной никогда, я вообще не знаю – как себя вести… пойми… Ну… ты не обращай внимания, если я глупость какую-то скажу, дай мне немножко времени привыкнуть…
Жданов издалека изобразил рот-фронт «а ля Катя Пушкарева»
Рома улыбнулся.

Выходные они провели вместе, расставаясь только на ночь.
В воскресение за ужином Рома испросил высочайшего позволения Валерия Сергеевича на ухаживание за Катей. Испрашивание произошло без эксцессов – Пушкарев хорошо помнил драку во дворе.

Жданов едва дождался понедельника. Вечер субботы он просидел в баре, снял какую-то девицу, но удовольствия, вопреки обыкновению, не получил. Воскресение провел с Кирой.
Поднимаясь вместе с Кирой на лифте, Андрей заметно нервничал.
- Что с тобой? – спросила Кира.
- Да, ничего… Предвкушаю капризы Милко. У нас в конце недели показ, ты не забыла?
На самом же деле он ждал встречи с Амурой. Он должен поставить ее на место! С Андреем Ждановым так не поступают!
Но даже самому себе он не хотел признаться в том, что встречи ждет, волнуясь, подыскивая слова для разговора и мечтая повторить ночь, которая никак не хотела забываться.

У ресепшена столпился весь Женсовет. Андрей приобнял Киру, напустил на себя счастливый вид, надеясь, что Амура отреагирует, но она даже не повернула головы в его сторону.
Тогда он поприветствовал всех, и к ужасу своему, не смог удержаться от того, чтоб не остановить взгляд на Амуре:
- Вы прекрасно выглядите!
Все посмотрели на него с недоумением, но Андрей быстро нашелся:
- Света, у Вас новая прическа! Таня, какая кофточка! Маша… ах!
Кира покосилась на него, но ничего не сказала. Амура и вовсе удостоила только кивком головы.
И без того неважное настроение испортилось окончательно.
Жданов прошел к себе, сбросил пальто, но даже за стол не садился; с ним творилось что-то странное: увидев Амуру, он почувствовал, что едва может себя контролировать. Она нужна ему!
Не-е-ет… на этот раз он не отступит!
Он позвонил Кире:
- Отчеты о продажах уже есть? Прекрасно, ты мне их не передашь? Отлично! Пусть Амура прямо сейчас принесет, ладно?

Амура вошла в президентский кабинет, недоуменно остановилась – Жданова за столом не было.
В этот момент дверь за ее спиной закрылась, а сама она оказалась в объятиях Андрея:
- Ну что… - сказал он ей на ухо, - куда от меня спряталась моя Мурочка?
- Андрей… напугал…
- Ты почему убежала?
- Не хотела будить.
- А зря… Я бы с удовольствием разбудился… Повторим?
- Здесь, что ли?
- Где угодно…
- Ну, уж нет!
Андрей развернул ее лицом к себе, впился глазами в такие манящие губы…
- Ты создана для любви… - сбиваясь дыханием, прошептал он.
- Ну, это же пошлятина!
- Господи, Амура, у меня все слова из головы вон! Не отталкивай меня, прошу!
- Я секретарша твоей невесты! Ты забыл?
- Какой еще невесты?
- Киры Юрьевны! – хмыкнула девушка.
- Какая невеста! Ты что?!
- Разве нет?
- Нет, конечно!
- Ну, пусть, любовницы! Да даже если и нет! Она ж меня уволит, как только заподозрит!
- Мы аккуратно…
Но Амура высвободилась:
- Нет. Это исключено!
Она вручила Жданову отчеты и выскользнула из кабинета.
- Ну, нет… - пытаясь отдышаться, проговорил Андрей, - ты, моя рыбка, от меня не улизнешь…

Андрей вошел в кабинет Воропаевой, перед этим лукаво подмигнув Амуре.
- Кирюша! – уселся на диванчике нога на ногу, - слушай… дел столько, я просто зашиваюсь!
- Я могу помочь? – в глазах женщины блеснула надежда.
- Да. Думаю – да. Ты не уступишь мне Амуру? Хотя бы – на эту неделю, до показа. А потом найдем мне нового секретаря. Все-таки я погорячился, сказав, что обойдусь – у Кати слишком много дел, мне уж неудобно ее загружать дополнительно. А по вечерам – увы! Теперь Малиновский ей и минуты лишней не даст задержаться…
- Малиновский?
- У них роман…
- Все-таки… она меня не послушала…
- Тебя? В чем? О чем ты говорила?
- Все о том же… о том, что не стоит лезть в петлю…
- Не понял…
- А что тут понимать? Малиновский – такой же бабник, как и ты…
- Кира! – перебил ее Жданов, - Ты опять?
- Жданов! Если бы ты знал – как мне надоела эта тема!
- Зачем же начинать?
- Незачем, наверное… Прости… Я не готова пока расстаться с тобой…
- Кира, о чем ты!
- Андрей, не надо… Наше расставание неизбежно. Только мне нужно с этим смириться… Я смогу. Со временем.
- Кирюша… - Жданов подошел к ней, обнял за плечи, зарылся лицом в волосы.
Она коснулась щекой его рук… провела губами по тыльной стороне ладони.
«Какой он мой… и какой чужой…»
- Ладно, Андрей, иди… - оттолкнула от себя.
- Что с Амурой?
- Пусть. Тебе сейчас, действительно, она нужнее.
Если б ты знала – как! – он чувствовал себя виноватым, но охотничий инстинкт гнал вперед.
- Спасибо, Кирюша… - он хотел поцеловать ее, но она отстранилась, - Ты сама ей скажешь?
- Да. Иди уже, иди!
Он ушел, Кира едва сдерживала слезы.
Но она сумеет. Пусть не сразу, но – сумеет.

Жданов загадочно улыбнулся Амуре и ушел к себе.
Через полчаса в приемной раздались шаги, дверь распахнулась, на пороге появилась Амура; она была в ярости:
- Это что такое?!!!
Господи, а в гневе она чудо как хороша! Фантастическая женщина! Желание переполняло Андрея, он боролся с собой из последних сил.
Ничего… Чем труднее борьба, тем слаще восторг обладания.
- Что? – как ни в чем ни бывало, спросил Андрей.
- То!
- Ничего особенного. Просто сейчас, перед показом, очень много работы, Катя слишком загружена. Амура… Всего только нужна твоя помощь…
- Андрей Палыч… - Амура перешла на официальный тон, - я надеюсь, что мы ограничимся деловым общением?
Жданов внимательно поглядел на нее.
- Амура, пожалуйста, сядьте сюда…
Она послушалась. Но дверь благоразумно оставила открытой. Он улыбнулся.

- Амура… хм… дело в том, что работы действительно много…
- Я поняла. У меня не возражений, если…
- А насчет если… - он волновался, словно мальчишка, - Амур… неужели тебе все равно? Неужели я так плох? Неужели в тебе ничто не ёкнуло? Почему? Почему ты сбежала, почему игнорируешь?
- Андрей Палыч… так у нас ничего не получится. Давайте забудем о том, что было и будем работать. Все было хорошо, но вспоминать – незачем…
- Господи, я ничего не понимаю… - он откинулся в кресле, потер глаза, - Я не понимаю ничего, Амура… Объясни! Если я тебе безразличен, то… зачем? Зачем ты поехала со мной?
- А ты со мной – зачем? По причине неземной любви?
- Нет, но…
- Ну и вот. Представьте себе, что мои причины были теми же, что и у Вас.
- Но… Амура!
В коридоре послышались шаги.
- Я пойду, Андрей Палыч!
Жданов не успел ей ничего сказать, в кабинет зашла Катя.
- Привет, Амура! Я слышала, теперь ты тут?
- Да, Катя.
- Это просто здорово, я уже зашиваюсь. Давай я тебя в курс дела введу. Андрей, можно я Амуру украду?
- Укради…
Жданов, что с тобой? Ты видел Амуру миллион раз, какого черта ты пускаешь слюни? Что с тобой происходит, Жданов? Ты что, влюбился?
Чушь какая! Я просто хочу ее… тупо хочу… хотя бы еще раз…мне делами надо заниматься, а я только и делаю, что хочу. Зачем я ее взял к себе? Когда вижу… еще хуже становится… Черт!

Андрей отправился в туалет и засунул голову под кран с холодной водой. Затылок леденел, зубы стучали, но боль от холода вытеснила ненужное ему вожделение.
Кое-как вытер голову салфетками, причесался, вернулся.
Катя все еще сидела рядом с Амурой.
Девушки странно посмотрели на него, но ничего не сказали.
Андрей присел на корточки рядом со столом.
- Амура…
Она настороженно оторвала глаза от компьютера – неужели начнет при Кате?
- Амура… я…

Его глаза стали жгуче-черными, голос приобрел хрипловатый оттенок, он, казалось, опалял Амуру взглядом, от чего она поежилась, а Катя, недоумевая, уставилась на Жданова. Катя довольно хорошо знала шефа, чтоб не понимать – что означает этот взгляд и эти интонации. Жданов и Амура? Такое ей и в голову не могло прийти! Но… когда-то у нее самой намечалось нечто с Андреем… а она, в отличие от Амуры, была еще и страшненькой… Амура же – весьма привлекательная женщина, но когда у них началось? На дне рождения? В субботу Жданов спрашивал телефон…
- Амура… - повторил Жданов, лаская согласные буквы ее имени, - Погадайте мне…
- Что? – изумленно переспросили обе девушки.
- Ну… что… Вы же всем гадаете… Погадайте мне…
- Сейчас?
- Да. Сейчас.
- Андрей… Но у нас же дел миллион, - попыталась образумить его Катя.
- Но это же недолго. Амура? Пожалуйста…
Видя, что девушка не торопится исполнять просьбу, Жданов использовал служебное положение:
- Амура, в конце концов, я – ваш начальник. Я вам приказываю… - правда, приказ звучал так мягко, так умоляюще…
Катя внимательно смотрела на Андрея, а он даже не замечал этого, его глаза не отрывались от глаз Амуры, казалось, они ведут какой-то молчаливый диалог.
Амура сломалась.
- Хорошо… - тихо сказала она, потянувшись за сумочкой.
Раскинув карты, она всмотрелась в них. Замерла. Кинула быстрый взгляд на Андрея. Собрала колоду, смешала ее, снова раскинула.
Снова быстрый взгляд на Андрея и хохот, почти истерический.
- Нет! – она собрала карты, отправила их в сумочку, - Нет, Андрей Палыч, я НЕ БУДУ гадать Вам!
- Что там? – испуганно спросил Жданов.
- Не-е-е-т… - и Амура, поднявшись, ушла, почти убежала из приемной.
- Что происходит, Андрей? – медленно спросила Катя.
Андрей поднялся, покачал головой, провел по лбу, покрывшемуся испариной, тыльной стороной ладони.
- Что такое, Андрей? – снова спросила Катя.
- Нет… - Жданов скрылся в кабинете.
Катя, посидев еще немножко, отправилась искать Амуру.

Такие иногда изюминки вкуснющие встречаются.. Мням) Так пристрелят меня или нет? Эдак я все до конца опять и дочитаю..

_________________

Думать - одно из наивысших наслаждеий, дарованных человеку. В шкале моих ценностей размещено сразу после оргазма и перед чтением книг. (Татьяна Саломатина)

Заяц, ужасно приятно тебя здесь видеть

И мне
Совсем пропала

_________________
Настоящая осетинка никогда не опустит голову,но она всегда знает когда нужно опускать глаза...

Пардону прошу.. Я не пропала.. Я просто читаю молча.. Приступ болтливости что ли прошел?)))

_________________

Думать - одно из наивысших наслаждеий, дарованных человеку. В шкале моих ценностей размещено сразу после оргазма и перед чтением книг. (Татьяна Саломатина)

Рыжий



и че это Амура гадать ему отказалась? шо там выпало?

_________________
Пришли инопланетяне и съели мой мозг! Так что стучите, если я вас забыла.... в голову.
Это любовь несовместимая с жизнью...

странно выпало - чему она и сама не поверила )))