Глава 25
С утра в пятницу все ЗимаЛетто ходило на ушах – впрочем, как всегда перед показом. Жданов был измучен своими чувствами, но, тем не менее, серьезен, собран и активен. У Кати временами возникало ощущение, будто он пытается доказать Амуре, да и всем другим – тоже, что он способен не только на ночные развлечения с бабОчками.
Ждановы-старшие в этот раз не приехали – Павла держали в Лондоне дела, в связи с чем совет был перенесен на январь, а, значит, Воропаев не портил Андрею настроение.
Амура все также не обращала внимания на шефа, но для себя она уже решила – что делать дальше.
Катя появилась в отеле за полчаса до начала показа; едва успела раздеться, как ее перехватил Андрей:
- Кать, я Юлиану потерял, посмотри, пожалуйста, в примерочной, а то мне некогда. Скажи ей, что она мне нужна по поводу концертной программы, там какие-то вопросы, а я не в курсе.
- Хорошо.
Катя отправилась во владения Милко.
Там было полно народу, бабОчки летали туда-сюда, гений требовал валерианки, но внимание Кати привлекло другое.
Спиной ко входу стоял Рома.
Катя ничего бы не подумала, если бы он просто там стоял.
На одном плече у него повисла моделька, другую он держал за талию – привычная картинка, виденная неоднократно…
Возможно, зная прилипчивость этих девиц, Катя проглотила бы это.
Но на ее глазах Рома повернул голову к той, что висела на нем, и смачно чмокнул ее в губы.
Сердце упало.
Горбатого могила исправит.
А ты что, Пушкарева, поверила в чудеса?
Чудес не бывает.
Она нашла в себе силы осмотреть помещение – Юлианы там не было.
Встретила ее на входе в зал.
- Юль, тебя Андрей искал… что-то по поводу концерта…
- Спасибо, я только что его видела, теперь он меня за тобой послал, - Юлиана всмотрелась в ее лицо, - Катя, что с тобой? Ты белее мела!
- Ничего… Устала просто, голова разболелась. Сейчас таблетку проглочу.
- Катя?
- Нормально-нормально! – Катя постаралась улыбнуться, - Не обращай внимания, у тебя здесь дел больше, чем у меня.
Не чувствуя под собой ног, она двинулась дальше. Где же Жданов?
Жданов разговаривал с каким-то мужчиной, Катя встала чуть в сторонке, ожидая, когда он освободится. Андрей краем глаза увидел Катю, увидел и то, что она не в себе, поэтому быстро свернул беседу и подошел к девушке.
- Катя, что? – испуганно спросил он, взяв ее за плечи, - Катя?
Она уткнулась ему в грудь, последним усилием воли сдерживая рыдания.
- Катя?
- М-м-малиновский… - сумела только вытолкнуть из себя Катерина.
- Что он? Он тебя обидел?
Катя ничего не говорила, только плечики ее вздрагивали от попытки подавить истерику. До Андрея дошло:
- Он там, у Милко? С бабОчками? Что, Катя? Я сейчас ему морду набью!
- Нет… Андрей, нет, - Катя с трудом оторвалась от него, от его таких спасительных в этот момент рук, - Не надо никого бить. Произошло то, что должно было произойти. Я этого постоянно ожидала. И хорошо, что так быстро… Пока я не успела слишком привыкнуть к нему.
- Кать… Хочешь, я увезу тебя отсюда?
- Ну, что ты?! Тебе сейчас показ открывать!
- После речи?
- Нет. Не нужно.
- А ты?
- Я останусь. Я сильная, Андрей. Я смогу.
Андрей с уважением посмотрел на ее маленькую фигурку:
- Кать… пойдем, я посажу тебя рядом с собой. После речи поговорим, да?
- Пойдем…
Рома, как ни в чем не бывало, плюхнулся рядом с Катей:
- Ты где была? Я искал.
Катя не хотела сейчас выяснять отношения, тем более, что раздались аплодисменты, и Жданов вышел на подиум.
- Дамы и господа! – широко улыбаясь, начал он.
Потом, – решила Катя.
Андрей спрыгнул с подиума, вопросительно посмотрел на Катю. Она кивнула.
- Ромио, прости, ты мое место занял. Тебе во-о-он туда!
- Палыч, пересядь сам, мы с Катей…
- МЫ с Катей. Мне нужно, пока показ, кой-что с ней обсудить.
Малиновский недовольно отсел.
- Может, вернуть его? – спросил Жданов, усаживаясь, - Кать?
- Нет. Все правильно.
- Кать, так что там было?
- Он с модельками обнимался… - хмуро ответила Катя.
- Ну-у-у… Пушкарева! Ты как маленькая, ты что, не знаешь – какие они прилипчивые? Это же ничего не значит!
- Андрей… Во-первых, все-таки, значит… Можно и отряхнуться… Во-вторых… - Катю передернуло от отвращения, - одну из них он поцеловал. САМ!
- Как это? – удивился Андрей.
- Вот так! Она у него на плече висела, он повернулся и чмокнул ее так, что чмок на весь отель было слышно! Сам, понимаешь? Не она – его, а он – ее!
- И это – все? – осторожно спросил Жданов.
- Я знаю – что ты хочешь сейчас сказать… Что это ничего не значит… Андрей… Это значит то, что все по накатанному – сначала обжимания и чмоки, дальше – больше. Вот честно – разве не так?
Андрей не мог соврать Кате, хотя выгородить друга – тоже святое дело. Вот только Катя… Кате стыдно было врать и объяснять, что ей показалось, поэтому он промолчал.
И Катя все правильно поняла.
Отгремела овация, Жданова оккупировали журналисты, а к Кате подошел Рома и приобнял ее за талию – тем же жестом!
Катя отстранилась.
- Катюш, что с тобой?
- Со мной все в порядке, - ледяным тоном ответила Катерина, это с тобой непорядок.
- Что такое? – удивился Рома, прикидывая – что могло рассердить ее.
- Ты уж прости… Это случайно вышло… Я перед показом зашла к Милко – Андрей просил Юлиану поискать…
- И что? – Рома не чувствовал за собой никакой вины.
Его абсолютное непонимание утвердило Катю в решении. Если он даже не понимает… о чем тут говорить?
- Да нет, так, ерунда… Всего-навсего Ромочка Малиновский обжимался с модельками и целовал их!
Рома нахмурил брови – пытаясь понять – о чем она. Потом вспомнил:
- О! Господи! Катя! Какая ерунда!
- Ну, конечно! – ехидно сказала Катя, - Абсолютная ерунда! Сначала мы походя обжимаемся, потом точно так же походя окажемся в постели… И скажем девушке, которой признавались в любви, что все это ерунда, что это – ничего не значит, да?
- Катя, но это, действительно, ничего не значит!
- Разумеется. Но не со мной.
- Катя!
- Рома!
- Катя, я…
- Ромочка, дорогой! Я достаточно насмотрелась на Жданова с Кирой, так что, давай, даже не будем начинать вешать мне лапшу на уши. Второго раза просто не будет, ясно?
- Ах, так?
- Да, так.
- Ну… Катерина! – Рома был возмущен до глубины души, слова кипели и клокотали в горле; он был оскорблен. Он даже и не думал о каких-то других женщинах, он действительно любил, ему никто другой не был нужен; впервые в жизни он был верен даже в помыслах, и…
Но он не будет объясняться! Она должна верить и доверять! Изначально. Они же договорились!
Катя, отвернувшись, делала вид, что слушает певца.
- Катя… - все-таки попробовал он еще раз.
- Я все сказала!
- Ну… - очень хотелось выругаться, - и иди к своему Жданову!
- Что? – изумленно повернула к нему голову Катя, - Что ты сказал?
- Ты думаешь, я не понял, что ты спала с ним!
Щеку обожгло, голова мотнулась назад.
- Не нравится правда?! – приложив к ударенной щеке ладонь, язвительно спросил он.
- Не тебе, - отчеканила Катя, - Не тебе упрекать меня в чем-то! Не твое дело – с кем и что у меня было! Посчитай лучше своих шлюх, если со счету не собьешься!
- Катя! – отчаянно вскричал Роман, осознавая - не должен был, не имел права говорить; эти слова могут разрушить то, что они еще только начали создавать.
- Все, Рома. Все. Больше нам говорить не о чем.
И она ушла.
Уходила, удалялась, а в это время, как издевательство над ними, звучала та самая песня…
Кто тебе сказал, что мы расстанемся Если мы с тобой друг другу нравимся? Были мы друзьями неразлучными - Не заметили любви.
Верности давали обещание, В щёчку целовались на прощание, Но теперь горит другими чувствами Сердце у меня в груди…
Катю задержала Юлиана – все допытывалась: как ее самочувствие. Но уже было лучше, легче. В первые минуты ей казалось, что сейчас умрет, а теперь, вроде, отошло.
Надо только найти Андрея и сказать, что она уезжает.
Оставаться здесь сил не было.
Жданов выловил в толпе Амуру, отвел в сторону:
- Ну, как? Понравилось?
- Да, спасибо…
- Амура… а… может… мы после этого, - он обвел рукой зал, - сходим куда-нибудь, посидим?
Она прожгла его таким взглядом, что он внутренне съежился. Да что это с ним? Жданов? Что ты стоишь тут, унижаешься? Уйди, развернись и уйди!
Не мог.
- Ты не подумай… Просто посидим… А потом я тебя отвезу домой…
- Андрей Палыч… - вздохнула Амура, - ну, сколько Вам можно объяснять? Не нужно ничего! Ничего, понимаете?
- Но почему? Просто посидим… - он сам понимал, что переходит на какой-то уже лепет.
Амура посмотрела на него как на какого-то больного:
- Давайте договоримся… Хорошо. Я поеду сейчас с Вами.
Жданов расцвел.
- Но с одним условием…
- Да? – он был готов на любые условия, на все!
- И я останусь у Вас на ночь…
Сомнения закрались в его мысли, что-то тут не так…
- Но!
Что? Что она потребует? Ему было все равно, мозг дурманило предвкушения.
- Потом. Вы. Навсегда. Отстанете. От. Меня.
Он сначала не понял.
Потом дошло.
Что?
Как?
За что она его так?
Он выпрямился, будто от пощечины, взял себя в руки.
- Все понятно, Амура. Мне не нужны подачки. Простите. Простите, что посмел оскорбить Вас своей любовью. Я все понял. Я больше не подойду к Вам. Простите.
И отошел.
Казалось – все нервы его тела заболели разом, он пошатнулся – хорошо, что был у стены. Оперся рукой, стараясь отдышаться.
Тут его и нашла Катя:
- Андрей? А с тобой что?
- Катя? – навел он резкость, - Катя…
- Андрей?
- Кать… давай напьемся… вместе…
Вот! Это то, что нужно!
- Давай!
- Поехали ко мне. Не могу никого видеть…
Глава 26
Охладившись, Малиновский принялся искать Катю, но той уже и след простыл, нашелся и доброжелатель, сообщивший, что она уехала со Ждановым.
Тщательно задушенная ревность забурлила в крови.
Жданов.
Рома хорошо, как он считал, зная Катю, не мог до конца поверить в то, что у нее со Ждановым действительно что-то было. Но, зная Жданова, он… он не мог поверить в то, что – не было. Жданов знал о ее фигуре. Что он там плел про обморок?
Рома пытался вспомнить подробно все, что говорил Андрей, но, как водится, в дело вступала ложная память, и уже казалось, что сказанного было гораздо больше, чем могло себе представить даже самое воспаленное воображение.
А на днях? На днях Жданов жаловался, что влюбился, но не называл имя девушки. В кого он мог влюбиться? Если она – не моделька, а другая? Господи, как он сам не догадался, что речь идет о Кате! И что он сейчас сделал? Сам, своими руками, вернее – руками и длинным языком, толкнул ее к нему! Хотя… Жданов же говорил, что она его знать не хочет… Ну да! Не хотела! А теперь обиделась…
О, господи!
Что же теперь делать?
Он набрал номер Кати. Вне зоны.
Жданова. Там же.
Послал Кате смс-ку – «Прости!»
Полчаса ходил кругами, надеясь на ответ.
Тишина.
Что делать? Ехать к Жданову и… Что «и»?
Накрыть с поличным?
Стоп, Рома. Стоп. Ты становишься похожим на Киру.
Даже если они уехали со Ждановым. Они друзья. Сколько раз они раньше общались вдвоем, ничего же не было? Катя не позволяла ему ничего, даже бегала от него!
Вот именно! Это и настораживает! Она бегала от него, а сейчас вдруг поехала с ним!
Позвонить домой? А если ее там нет? Родители всполошатся… Катя ему этого не простит никогда.
Так что остается? К Жданову?
Рома позвонил им еще раз. Пусто. На домашний Жданова – автоответчик.
А Кире? Вдруг Андрей у Киры?
- Алло, Кирюша, привет! Прости за беспокойство, а Жданова у тебя случайно нет?
- Мы расстались… - ее голос звучал глухо.
- Что?
- Мы расстались с ним.
- Почему?
- Дурацкие вопросы задаешь, Малиновский! Наш Палыч, кажется, влюбился, кричали грузчики в порту! – пропела Кира, - А ты что, еще не в курсе? Удивительно!
- Кира? Кира, ты что… пьяная? – вслушивался Рома в ее голос.
- От тебя, Ромочка, ничего не скроешь! А что? Имею право! Показ прошел на «ура»! Это ведь и мой праздник!
- Кира, прекрати пить, слышишь?
- Ой, Малиновский, не строй из себя заботливого папашу!
- Кать… я тебя позвал, а тут у меня ничего такого легкого нет… виски, коньяк, водка, джин… Давай, может, джин с тоником или виски с содовой?
- Лучше джин, - Катя, пыталась устроиться поудобнее, но ее платье не было приспособлено для сидений на диване, - Андрей, у тебя не найдется что-нибудь мне переодеться? Ну, халат там, или что? Только не женский…
Жданов улыбнулся:
- Мой подойдет? Только ты в нем утонешь…
- Пусть. В платье этом неудобно, да и – испачкать боюсь.
Катя переоделась в халат, действительно утонув в нем, но она закатала рукава и подпоясалась ждановским ремнем. Увидев ее, Андрей засмеялся, а потом спросил:
- Кать… прости, если что… а почему ты не была на подиуме? Насколько я помню, Милко хотел, чтоб вы с Малиновским вышли…
Катя помрачнела при упоминании Романа:
- Я поговорила с Милко, все ему объяснила – он понял.
- Милко? – с сомнением произнес Жданов, - Что-то не верится…
- Милко… Он сказал, что если бы Рональд с ним так поступил, то ему тоже не хотелось бы находиться рядом с ним…
- Ясно… Ну, у меня все готово, - Андрей придвинул стол ближе к дивану, налил Кате, себе.
- Слушай… глупо как-то…
- Что?
- Ну… вот так садиться за стол с целью напиться.
Андрей снова засмеялся:
- А мы не будем себе такую цель ставить. Мы вот поднимем стаканы и выпьем за успешный показ. За то, что это – еще один шаг к вытаскиванию ЗимаЛетто из ямы, куда я его посадил. Большой шаг. За то, что скоро Новый год. И мы загадаем желания. И они обязательно исполнятся.
- И все мы будем счастливы… когда-нибудь… Бог даст…
- Даст, Катя. Я почему-то верю. А тебе – особенно…
- Твои бы слова да Богу в уши, - вздохнула Катя, отхлебывая напиток, - Ой, слушай, вкусно!
- Еще бы не вкусно! Тут тоника на три четверти! Считай, что ты почти лимонад пьешь!
- Андрюш… а у тебя что случилось?
- У меня… я расскажу, только чуть позже, да?
Рома из стадии страданий перешел в стадию бешенства. Он сначала хотел, было, поехать к Кире – напиваться вместе, но потом решил, что это – не лучший вариант. Ехать к Кире, это значит – утешать в первую очередь ее, а он сам нуждался в утешениях.
Ехать к Жданову? А если Катя – там? Уверен ли он, что хочет застать ее в объятиях лучшего (ха-ха!) друга?
И Малиновский поплелся в бар – неизвестный ему, тот, который просто попался на его пути. Что-то пил. С кем-то разговаривал. Кому-то жаловался. Звонил…
Они тоже пили и разговаривали.
Даже смеялись.
И грустили. И Катя плакала, уткнувшись в грудь Андрею, а он гладил ее спину, целовал макушку и шептал слова утешения.
А потом жаловался он.
Конечно, он не мог сказать за будущее, но то, что он чувствовал к Амуре – это влюбленность, он уверен. Ради нее он расстался с Кирой. Нет, не ради нее… Ради себя – потому что, находясь в таком состоянии не мог врать. Он хотел видеть Амуру постоянно, разговаривать с ней, быть с ней. Видеть ее улыбку, помогать, если нужно.
Он мог понять, что не является долларом, который нравится всем; он мог принять ее холодность. Но никто не мог отнять у него надежду – ведь она свободна! Ее сердце – не занято! Значит… все может быть…
А она… подачку… будто бы его не интересует ничто другое…
- Кать… ну, неужели я таким выгляжу, что мне только одно нужно? Неужели никто, кроме Киры, не видит во мне ничего хорошего? Неужели я такая дрянь, что пробы ставить негде? Кать?
А потом у Кати стали слипаться глаза, и Андрей, подняв ее на руки, отнес ее на кровать. Она, улыбнувшись, свернулась клубочком.
Андрей накрыл ее пледом, а сам, не раздеваясь, лег рядом.
- Кать… - погладил он ее по волосам, - все будет хорошо.
- Конечно, - тихо ответила она. И добавила, - Жданов… почему мы не влюбились друг в друга?
- Ты жалеешь?
- Да… Сегодня мне показалось, что мы были созданы друг для друга… Но только почему-то прошли мимо и не заметили этого...
Пока Андрей думал – что сказать на это, Катя уснула.
Вскоре уснул и он сам.
Малиновский открыл глаза и уставился в потолок:
- Где я?
Голова болела жутко; глаза, хоть и открылись, но тут же закрывались снова.
Рома попытался сесть, хоть и с трудом, но ему это удалось. Он огляделся.
И с ужасом обнаружил, что он не дома. Что он раздет. Что рядом – какая-то дамочка.
Рома согнулся, обхватил голову руками:
- Я - идиот… Катька… ты права… я – подлец… и мне нельзя верить…
Катя проснулась, почувствовал тепло и тяжесть на груди. Не открывая глаз, она восстановила в памяти события вечера и поняла, что рука – увы! – не Ромки. А Жданова.
Тихое дыхание почти в самое ухо говорило о том, что Андрей еще спит.
Мысленно Катя представила – как они выглядят со стороны. Наверное, ничего страшного – Жданов, судя по всему, одет; у нее самой, судя по всему, разъехался халат; она не чувствовала врезающегося в тело ремня – значит, его убрал Андрей… Заботливый, однако…
То, что она спиной уютно прижалась к его груди, и свернулась клубочком внутри его объятий ничего не значило. Просто во сне их примагнитило тепло друг друга…
Катя приоткрыла глаза – так и есть: халат распахнут, его ладонь обхватила полушарие груди, пальцы – под кружевом прижимают сосок.
И все. Больше никаких следов «разврата», который мог бы произойти. Катя даже удивилась – чтоб Жданов даже не попытался? Мысль о том, что он не хотел именно с ней, Катерина отмела сразу; она прекрасно знала, что, прояви она хоть минимальную инициативу, проснулись бы они далеко не в столь целомудренном виде.
Глупо хихикнула про себя – от того, что назвала их вид целомудренным…
Чуть шевельнулась, и ладонь Андрея сжала ее сильнее, будто он, как ребенок, и во сне не хотел расставаться с игрушкой. Неожиданно для себя, Катя изогнулась – совсем чуть-чуть: так чтобы уместиться в его руке полностью… по телу пробежала смутная волна желания, грудь напряглась.
Однако! – подумала Катя. Оказывается, я к нему неравнодушна… И мне приятно лежать вот так…
А больше? В конце концов – лучше уж Жданов, чем кто-то совсем чужой. А ей сейчас необходим кто-то, с кем она могла бы забыть жгучую обиду, нанесенную Ромкой.
Вот только – как отнесется к такому альянсу Андрей? Он влюблен. Теперь Катя была уже абсолютно уверена в том, что он – влюблен. И, наверное, теперь Катя должна была бы рассказать Амуре о вчерашнем разговоре, уверить в том, что у него все это не просто так…
Но… ей почему-то стало жалко отдавать Жданова кому-то. Нет, она не была влюблена в него – это точно. Она его любила как друга – не более.
Но тогда почему она сейчас лежит и тихо балдеет от ощущения его руки на своем теле?
Андрей завозился, его дыхание стало чуть более учащенным, давление руки – сильнее, а сам он плотнее прижался к ней, и она почувствовала напряжение его плоти.
Это еще ничего не значит, – сказала она себе, - он продолжает спать, он сейчас даже не знает – кто рядом с ним…
Роман дотянулся до своей одежды, сгреб ее в комок, и, не глядя на девушку, ушел в ванную. Стоя под струями холодной, почти обжигающей, воды, он почти не чувствовал этого холода.
Потом медленно поднес руку к крану, закрутил его. Натянул одежду на влажное тело, долго смотрел в зеркало:
- Ты - мерзавец, Малиновский. Ты… даже слов нет таких, чтоб тебя ими назвать. Как ты мог? И как она права…
Он пробрался в прихожую, оделся и вышел; замок сухо щелкнул за его спиной.
- Это ты себя в тюрьму посадил, Малиновский, - обернулся он на щелчок, - в одиночную камеру…
Приехал домой.
Долго стоял у окна.
Потом лег, лицом в подушку, вытянув руку в сторону. Растопыренной пятерней погладил поверхность постели:
- Катя… ты здесь была… и больше тебя нет… она не простит…
Женщина, лежавшая рядом, пошевелилась; Андрей сильнее сжал ее грудь… Она как будто слегка выгнулась, чтоб ему было удобнее? Или во сне? Жданов, ты о чем? Это же Катя! Если она до сих пор и не отхлестала тебя по щекам, то только потому, что спит, а снишься ей совсем не ты… Но ведь она вчера ясно сказала, что Малиновского не простит… хотя… простит, конечно… а, может, и нет… Катя – да, может и не простить. Как она сказала вчера перед сном? Жаль, что мы не влюбились друг в друга? А ее он мог бы полюбить… Наверное, тогда… да, мог… Если бы не чертова Лейла. А теперь Амура… Интересно… а вдруг мы и в самом деле созданы друг для друга, но за какие-то грехи не можем быть вместе? Вот так и будем всю жизнь ходить друг около друга. Отталкиваясь, как одноименные заряды… А что сейчас? Нужно ли ей то же утешение, что и ему? Не секс, а… дружеская теплота? Он любил ее. Как друга.
А если – нужна? Она ведь не начнет первой. А ты, Жданов, рискуешь получить по морде.
Ну и ладно, кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Он проник пальцами под кружева, надавил на напряженный (!) сосок и прижался к ней низом живота. Дыхание участилось.
Она подалась ему навстречу или ему кажется?
- Катя… - шепотом позвал он.
- Жданов, я тебе нравлюсь? – так же шепотом ответила она.
- Странный вопрос…
- Как женщина…
Вместо ответа он прижался к ней еще сильнее.
- Да… соврать не удастся… - хихикнула Катя.
- А… что?
- А… если я попрошу тебя оказать мне дружескую гормональную поддержку?
- Что-что? – переспросил Жданов.
- То-то! Только без всяких взаимных обязательств…
- Это как?
- Молча! Ничего, кроме как… по взаимному согласию… здесь и сейчас… без продолжения…
- Кать… Если бы ты это говорила вечером, я бы решил, что ты пьяная… но ты, вроде, и пила чуть-чуть…
- Твой ответ следует расценивать как отрицательный?
- Не думаю… Но я не могу понять тебя…
- А что тут понимать? Я люблю Малиновского, ты – Амуру. Она тебя отшила, а Ромио дал мне понять, что я для него – ноль без палочки…
- Кать, ты…
- Не перебивай… но если завтра мы вдруг… по какой-то счастливой случайности обретем того, кто нам действительно нужен… или не обретем, неважно… мы не будем иметь друг к другу претензии…
- Кать, я…
- Не перебивай. Тебе ведь, по большому счету, все равно – с кем. А я с первым встречным поперечным не могу. Ты – единственный, кроме Ромки, с кем я могу…
- Почему?
- Потому что у нас с тобой все равно уже было… И мне было с тобой хорошо…
- А до?
- До тебя?
- Да…
- Это было один раз…
- Кто он?
- Я не хочу вспоминать. Никаких приятных воспоминаний не было… Давай не будем о нем.
- Как хочешь…
- Ну так что?
Андрей поцеловал ее шею.
- Ты согласен?
- Согласен…
|