|
Глава 18.
Посвящается всем истинно любящим и верящим в любовь, людям!
Его разбудило собственное сердце, вдруг забилось так сильно и так часто, что встревоженный этим сердцебиением разум мгновенно очнулся ото сна. Андрей, аккуратно, стараясь не потревожить Мери, выбрался из душной палатки и уселся около входа на горячий, еще не успевший остыть после дневной жары, песок. Безмолвная пустыня, как застывший величественный океан со всех сторон окружала его. Огромное звездное небо бездонным куполом накрывало спящую первобытным сном землю. Звезд было так много и они были такими яркими, что он невольно замер, пораженный открывшейся взору фантастической картиной. Андрей не мог вспомнить, когда последний раз в жизни видел такую красоту, да и видел ли когда-нибудь?
Растревоженное сердце успокоилось и он, с наслаждением вдыхая полной грудью прохладный ночной воздух, надолго засмотрелся в открывшееся ему окно в мироздание. Прямо над его головой мерцал таинственным светом загадочный Млечный Путь, чуть правее склонился к горизонту ковш Большой Медведицы, а над самим горизонтом сияла ярче всех путеводная Полярная Звезда.
Какое-то умиротворение чувствовалось во всем, что он видел, в этом бесконечно прекрасном звездном небе, в, словно размытых в светотени ночных сумерек, еле угадываемых очертаниях песчаных барханов, в самой тишине, настолько невообразимой, непривычной уху городского человека, что она казалась ему звенящей. Во всем, что он видел и слышал сейчас вокруг себя, ощущалось какое-то огромное, могучее и неподвластное человеческому разуму движение Природы. Будто измученная адской жарой земля, впитывала в себя невидимые космические соки, набираясь сил и готовясь к новому дню и новой борьбе.
Вчера он был твердо уверен, что сумеет преодолеть трудный путь через пустыню, сегодня знал точно – ему не дойти и если не случится чудо, то возможно эта ночь, последняя в его жизни. Мери сказала, что он был без сознания совсем немного, не больше минуты, но этой минуты ему хватило, чтобы понять – его сердцу не выдержать такого испытания. Нет, он, конечно, не собирается сдаваться, он не трус, и он будет бороться до конца, но, он точно знает - ему не дойти.
Страха почему-то не было, наверное, думал Андрей, потому, что в это трудно, почти невозможно поверить. Да и как было принять в себя, как смириться с тем, что вот сейчас он, молодой сильный есть, существует, он видит, дышит, любуется звездным небом…, а пройдет всего каких-то несколько часов и его не будет, этот песок, это огромное небо останутся, а он, Андрей Жданов, исчезнет навсегда. Растворится в Вечности.
- «Совсем, навсегда? А моя любовь, что станет с ней? Она тоже погибнет? Нет, не может этого быть. Если любовь дает Бог, значит, она принадлежит Богу, и значит она - бессмертна».
Все эти дни, титаническим усилием воли, он запрещал себе тосковать, будто выстроил внутри себя огромную стену и закрылся ею от мук, но сейчас, сегодня он сам разрушил все стены и все плотины, и мощный поток чувств, хлынув, поднялся как океанская волна и затопил его душу до краев.
- «Кать», - звал он ту, по которой тосковал сейчас без меры. - «Я люблю тебя, Кать! Ты слышишь? Я знаю, я верю, моя любовь не умрет вместе со мной, она вернется к тебе, и она поможет тебе жить, растить и любить наших детей, а потом когда они вырастут, они возьмут нашу любовь и отдадут ее своим детям, нашим с тобой внукам и так будет без конца. Я всегда буду с тобой, Кать, а наша любовь будет жить вечно».
Остановившись на самом краю своей жизни, Андрей думал о вечности. Зачем, кому она нужна, Вечность? Песку? Камням? Или может быть этим далеким бесчувственным звездам? Но они все неживые, и им все равно, им не нужна вечность. Тогда кому она нужна, для кого предназначена?
Странное волнение охватило его, как будто в эту секунду он открывал для себя какую-то очень важную и непреложную истину.
- «Вечность нужна живым! Она нужна живому, горячему, любящему человеческому сердцу и Бог создал Вечность, чтобы человек мог вместить туда свою бессмертную любовь и свою бессмертную душу».
Она не могла уснуть. С того момента, когда Роман сообщил ей о звонке из Российского посольства, с той самой минуты, когда она узнала, что по сведениям, полученным нашими дипломатами, в плену у моджахедов находится человек, по описанию очень похожий на Андрея, она не могла спать. Претворялась, чтобы окружающие не заметили ее бессонницы и не стали беспокоиться, уходила в спальню, выключала свет, ложилась на кровать, даже закрывала глаза и…, зная, что все равно не уснет, предавалась воспоминаниям. Удивительно, но память сохранила для нее очень многое, не только самые яркие моменты их с Андреем жизни, но и множество маленьких совсем незначительных пустяков, которые она доставала, как дорогие сердцу драгоценности из памятного ларца и перебирала до самого рассвета.
Сегодня ей почему-то вспомнился день их примирения. Катя не любила его вспоминать, в нем оставалось много неясного, мучительного для них обоих и особенно для Андрея. Что-то, что он пережил тогда и о чем ей так и не рассказал, огорчало его до сих пор, и он мрачнел каждый раз, когда кто-то ненароком напоминал ему об этом дне.
Все, что происходило в тот день, было странным и нелогичным, сначала отчаянное решение Андрея навсегда исчезнуть из ее жизни, потом непонятная и тоже отчаянная откровенность Киры, ее почти неприкрытый страх. Что сподвигнуло эту высокомерную, совсем несентиментальную женщину на такую искренность, чего она тогда испугалась? До сих пор это оставалось для нее загадкой. Андрей, после их примирения, он тоже вел себя как-то странно. Она видела, чувствовала, как он, дотрагиваясь до нее, обнимая ее, весь словно до краев наполнялся страстью и желанием, и вдруг, в последнее мгновение, сдерживался, останавливал себя, а потом долго внимательно всматривался ей в глаза и, в этом настороженном его взгляде, она читала только один немой вопрос:
- «Как ты? Тебе не страшно, ты не боишься меня?»
Ей не было страшно и она не боялась, но его странная робость, как заразная болезнь, передалась и ей, и она, сгорая от счастья в объятьях Андрея, еще до конца не веря, что может любить его не только в своих мечтах, не только в глубине измученного исстрадавшегося сердца, а вот так, открыто, руками, губами, всем телом…, вдруг слабела, не смея лишний раз пошевелиться, и немела, не в силах произнести ни слова. Сейчас смешно было это вспоминать, а тогда…
После папиного допроса с пристрастием, они немного уставшие и счастливые, перебрались из кухни в ее комнатку, и как заговорщики шепотом стали решать еще одну единственную оставшуюся у них проблему – как сбежать от родительского пригляда и вырваться, наконец, на свободу. Андрей был очень сильно возбужден, все говорил, говорил без остановки, вспоминал, как прятался в ее шкафу после гей-клуба, как накануне приходил и в этой комнате разговаривал с ее мамой... Вдруг резко замолчал, обнял за плечи, прошептал, - Я люблю тебя больше жизни, Катя, - наклонился и поцеловал ее, а потом случилось то, что оставалось до сегодняшнего дня для нее мучительно непонятным и даже страшным. Она вдруг почувствовала, как его голова странно отяжелела, он весь как-то обмяк и соскользнул к ней на руки, растерялась, не понимая, что случилось, потом страшно испугалась, решив, что Андрей потерял сознание, и только потом догадалась, что он просто уснул, неожиданно, мгновенно и очень крепко. Андрей словно подтверждая ее догадку, завозился, устраиваясь поудобнее у нее на коленях, свернулся калачиком, поджав под себя ноги, и обхватив ее руками, крепко прижался к ней.
Встревоженная его состоянием, не зная, что предпринять – разбудить или дождаться когда он проснется сам, она одной рукой придерживала его за плечо, а другой осторожно гладила по волосам, когда в комнату как всегда без предупреждения вошли родители и остолбенели пораженные увиденной картиной, отец даже вскрикнул от неожиданности.
Катя прижала палец к губам, предупреждая, чтобы они вели себя тихо. Отец растерянно потоптался у порога и ушел, а мама взяла плед и накрыла им спящего Андрея, а потом уже от двери обернулась и перекрестила их обоих, шепча молитву.
Андрей проспал почти час и проснулся также мгновенно, как и заснул, резко сел, недоуменно осмотрелся по сторонам и уставился на нее непонимающим взглядом.
- Кать, я что, уснул что ли? – помотал он головой, как будто стряхивая с себя остатки сна.
- Прости, ничего не понимаю. Что это со мной?
Немного смущенный Андрей, попрощавшись с делающими вид, что ничего необычного не произошло родителями, ушел, а она едва дождавшись, когда уснет отец, с маминого благословления, убежала за ним. Андрей поджидал ее внизу, и как только открылась подъездная дверь, бросился к ней и как маньяк молча впился в ее губы поцелуем, а потом также молча на предельной скорости, они поехали к Андрею домой. Но когда перед ней впервые открылась дверь его квартиры, когда, осторожно осматриваясь, она вошла в его мир, они опять оробели как дети. Что-то говорили друг другу, суетились, Андрей ей что-то показывал, чем-то угощал, а она только улыбалась и соглашалась со всем, бестолково кивая головой. Господи, какими же смешными они, наверное, были в тот момент.
Первым эту пытку не выдержал Андрей. Он вдруг вскочил с дивана, на котором они сидели и, обежав комнату по кругу, замер около нее.
- Кать, я понимаю, что ты отвыкла от меня, может быть, даже не совсем еще доверяешь мне…, Кать, но я больше не могу, я умру сейчас.
Он мягко опустился перед ней на колени и прижался лицом к ее ногам.
Она не запомнила, что говорила ему в тот момент, что он говорил ей, кажется, они плакали и это были слезы счастья…
Последний раз редактировалось Сплин 26 апр 2009, 09:29, всего редактировалось 2 раз(а).
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Спасибо, Сплин 
Браво! 
)
.Красиво, нежно, не могу представить чтобы два человека настолько друг другу доверяли 
, могу представить ,конечно, но всё равно загадочно как-то... Одним словом- 
.
