|
Глава 17.
- «Дура, дура, дура, дура…», - повторяла про себя в такт шагов Джи, - «ну зачем было так с ним разговаривать? Нужно было сразу рассказать ему все, а я… Конечно, он обиделся и, конечно, он прав. Он прав, а я дура».
Она чистосердечно ответила Андрею почти на все его вопросы, да и не было никакой нужды обманывать его, ведь главное для них сейчас, выдержать многодневную борьбу с пустыней, а для этого они оба должны точно знать какие испытания им предстоит преодолеть. Джи на мгновение подняла глаза и посмотрела на слепящий солнечный диск.
- «Андрей прав, вот их мировой судья, разрешающий все сомнения и споры, и если им не хватит сил, и если они не будут действовать сообща, этот бескомпромиссный судья превратится в беспощадного палача и убьет их».
Нет, такого, Джи в этом была уверена, не случится, во-первых, потому, что две самые страшные опасности, подстерегающие путников в пустыне - отсутствие воды и возможность потерять дорогу и заблудиться, им не грозят, а во-вторых, в крайнем случае, если он, конечно, возникнет, она воспользуется телефонной связью. О наличие у нее телефона, как и о своем никуда не исчезнувшем желании увезти его, Джи не сказала, повторив Жданову сказку про якобы существующую для него опасность. Он поверил и, разрешив, таким образом, проблему во взаимопонимании, они довольно быстро собрались и отправились в путь. И все было бы ничего, если бы не самочувствие Андрея. Джи, как смогла, обработала ему раны на спине, воспользовавшись для этого снадобьем Фатимы и своей аптечкой, но состояние ран, при близком рассмотрении похожих на многочисленные порезы, в нескольких местах глубокие и сильно воспаленные, вызывало у нее сомнение, сможет ли Андрей в таком состоянии преодолеть все трудности экстремального путешествия, к тому же, положение усложнялось тем, что он категорически отказался идти налегке и не позволил ей одной нести все то, что они посчитали нужным взять в дорогу, и сейчас тащил в руке довольно объемистый рюкзак, не имея физической возможности одеть его, как полагается, на плечи. Ей было жаль Андрея, да и совесть периодически мучила, ведь это именно из-за ее прихоти он сейчас страдал, но надо отдать ей должное, Джи в тот момент действительно была уверена, что, обратившись за помощью к своим коллегам, она подвергнет Жданова еще большей и возможно смертельной опасности, а, попросив помощи у русских, навлечет уже на себя очень серьезные неприятности.
Все кругом было белым: искрящийся как иней на морозе и ослепительно белый песок, раскаленный колышущийся молочным маревом воздух, даже небо было абсолютно белым, не прозрачно-голубым, «выстиранным», каким оно бывает в летнюю жару в Москве, а именно белым и не было нужды поднимать глаза, чтобы убедиться, что и солнце сейчас того же белого цвета, что и все вокруг. Ведь это именно оно, солнце, уничтожило все цвета, стерло все краски, оставив в этом безжизненном мертвом мире пустыни только один единственный белый цвет.
Андрей настраивал себя на долгий и трудный путь, но даже предположить не мог, что он окажется настолько трудным и настолько долгим. Мери рассказала ему о затерянной в песках дороге, о том, что эта дорога должна вывести их к проложенному через пустыню знаменитому на весь мир оросительному каналу, и что они, судя по всему, не доехали до него всего каких-то восемь – десять километров. Узнал он и что, когда они доберутся до канала, им предстоит пройти вдоль его русла еще не менее восьмидесяти километров, и таким образом, если следовать утверждению Мери, что в пустыне человек может идти с максимальной скоростью не больше двух километров в час и если предположить, что им удастся проходить в день до десяти километров, их путешествие может растянуться как минимум на целую неделю.
Прошло не больше трех часов, как солнце поднялось над горизонтом, а воздух уже раскалился так, что при дыхании горло першило и представлялось ему раскаленным жерлом, через которое горячий воздушный поток проникал и обжигал легкие, от забирающегося в гортань песка он периодически задыхался, а уставшие от напряжения, пораненные микроскопическими кристалликами кварца, глаза, слезились. Андрею очень хотелось остановиться, закрыть лицо ладонями, так, чтобы яркий свет не проникал сквозь опущенные веки и отдохнуть, хотя бы несколько минут, но останавливаться было нельзя, они должны сегодня преодолеть эти десять километров и дойти до единственного и спасительного для них источника воды, и закрывать глаза тоже было нельзя, растрескавшиеся за долгие годы под воздействием солнца и ветра бетонные плиты, из которых собственно и была сделана дорога, таили опасность не только для автомобиля, но и для них самих, вернее для их ног, а что значит потерять в пустыне возможность двигаться, не нужно было объяснять даже такому дилетанту и рафинированному горожанину, как он. Жданову было досадно, что он как мужчина, оказался так мало приспособлен к экстремальному путешествию и так мало, вернее практически ничего, не знает об особенностях выживания человека в пустыне. Когда он, завершив мысленный экскурс в дебри биологии, поделился с Мери, своими познаниями из жизни тушканчиков и, уверенный в своей правоте, предложил ей переждать день в машине, выспаться, отдохнуть, а с наступлением темноты отправиться в дорогу, она только улыбнулась ему в ответ.
- Отдохнуть? – переспросила Мери с нескрываемой иронией. - Выспаться? А вы представляете себе, Андрей, условия, в которых собираетесь отдыхать? Вы могла бы, например, спать в раскаленной духовке? – озадачила она его каверзным вопросом и, не дожидаясь ответа, продолжила. - Самое страшное испытание в пустыне это высокая температура, и даже если нам удастся найти или соорудить из подручных средств хорошую тень, терпеть пятидесятиградусную жару очень тяжело, поэтому отдыхать мы с вами, Андрей, будем, как и положено, ночью, а идти с рассвета до полудня и вечером в сумерках. Несколько самых тяжелых полуденных часов будем пережидать, вернее перетерпливать. Есть будем два раза, утром и вечером, пить через каждые час-полтора пути, но, предупреждаю сразу, всего по нескольку глотков, основное питье опять же будет только утром и вечером, и дело здесь не в количестве имеющейся у нас воды, а в том, что чем больше пьешь в жару, тем больше влаги испаряется из организма и при этом из него выходят необходимые для жизнедеятельности человека минеральные вещества, большая потеря которых может привести к необратимым и смертельно опасным последствиям.
Перед тем как отправиться в путь, Мери осмотрела его спину и даже попыталась, спасибо ей за это, облегчить боль от ран, она же настояла, чтобы он одел в дорогу рубашку с длинным рукавом и помогла ему по бедуински повязать голову белым полотняным шарфом, это должно было спасти его от ожогов, которые на таком солнцепеке легко было заработать за какие-то двадцать минут, и теплового удара, но, как совсем скоро убедился Андрей, совершенно не спасало от нестерпимого жара и песчаной пыли. Палящее солнце мучительно жалило израненную спину, доставляя ему воистину адские муки, пыль же, проникая везде, где только можно, мешала дышать и смотреть, но самым тяжелым испытанием оказалось невыносимое чувство жажды. Мысли о воде сводили его с ума, несколько глотков живительной влаги только разбередили воображение, и Андрею стало казаться, что он, то видит, совсем рядом, впереди, долгожданный полноводный канал, то слышит шум текущей по нему воды… Он, как мог, отгонял от себя этот бред, пытаясь бороться с периодически накатывающей слабостью.
- «Жданов, ты должен идти, в конце концов, на тебя эта барышня американская смотрит, что она о русских мужиках подумает, если ты раскиснешь? Ты не имеешь права перед ней упасть в грязь лицом, слышишь?»
При слове «грязь», воображение тут же нарисовало ему большую грязную лужу, такую, какие бывают в русских деревнях после сильного летнего ливня, и по каким он бегал когда-то в детстве, когда приезжал с родителями в одну из таких подмосковных деревень на отдых. Ему так нестерпимо захотелось с размаху плюхнуться в эту наполненную прохладной грязевой жижей лужу, и именно вниз лицом, да так, чтобы утонуть в ней с головой, Господи, какое бы это было блаженство…
Последнее, о чем он подумал, когда в глазах вдруг резко потемнело.
- «Теперь я понял, почему эти выбеленные солнцем пески называют черными».
Последний раз редактировалось Сплин 22 апр 2009, 14:29, всего редактировалось 1 раз.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Даа, только американка расслабилась - а Андрюша вопрос не в бровь, а в глаз задал 
Посмотрим, как выкручиваться будет 
Перипетии сюжета и превратности жизни завели Андрея в пустыню. Пусть же всё будет небезысходно!!!
Доигралась -шпиёнка. 
)
