|
VI
Если б он ещё слышал хоть слово, хоть слово из того, что ему говорили эти самые закройщики. В последнее время он ловил себя на том, что у него появилась пугающая способность полностью отгораживаться от того, что окружало его. Раньше он и рад был бы не слышать, но слышал, понимал, вникал - и мучился от порой совершенно лишней и мешающей информации. Теперь же, без всякого усилия со своей стороны, внезапно просто переставал слышать и выплывал часто только тогда, когда всё уже было сказано.
Хорошо, что он взял с собой Малиновского. Хотя ещё вопрос, конечно, не Малиновский ли его с собой взял. Зачем – осталось невыясненным. Часы на руке Малиновского, и те активней участвовали в разговоре – из-за бурной жестикуляции обладателя, а Жданова незачем было трясти, он и стоял спокойно и неподвижно рядом. Впрочем, свою функцию он выполнил – присутствие президента компании значительно ускорило процесс взаимопонимания между менеджментом и низшим звеном.
В лифте ехали почти молча.
- Ты чего такой смурной?
- А?.. Так… Ничего особенного.
Малиновский кивнул. Желания выяснять подробности эмоционального состояния друга не было. День выдался какой-то дурацкий, суетливый, он ужасно устал. И хотел только одного: завалиться сейчас в бар, выпить стаканчик, поиграть в расслабляюще-необязывающую игру «знакомство - телефончик - я позвоню» и завершить этот день в своей постели – одному. Такое тоже случалось.
...Жданов проснулся внезапно. Из состояния анабиоза его вдруг вывела невинная на первый взгляд картина, а именно созерцание одиноко прозябающего на ресепшне Фёдора. Вообще-то, картина действительно была странноватой: в полуосвещённом уже, пустом офисе сидит на своём рабочем месте курьер, а ныне по совместительству секретарь ресепшн Фёдор Коротков… Но странно это было не настолько, чтобы заинтересоваться так, как это сделал Жданов. Впрочем, Роман уже привык к некоторым чудачествам друга в последнее время.
- Фёдор, а Маша, она…
- Они уже ушли, Андрей Палыч, - бодро отрапортовал Фёдор.
- Они?..
- Ну да, ведь женсовет и Катя…
- Ты точно знаешь? Ты видел, как она… как они уходили?
Фёдор растерянно перевёл взгляд с Андрея на Малиновского и обратно.
- Ну, конечно… Я же их до лифта проводил… Да я их забрать из «Ромашки» должен…
- Откуда?
- Ну, кафе здесь рядом, они туда обедать ходят…
Выражение лица Андрея сразу стало деловым и озабоченным. Вот бы на производстве десять минут назад такой же фактурки хоть немного…
- Фёдор, оставайся здесь. Ты меня понял? Никуда не уходи, пока я не выйду.
- Хорошо, Андрей Палыч, нет вопросов…
Роман, вздохнув, пошёл за Андреем. Надо же было выяснить, что за новая напасть подстерегала их на ночь глядя.
Проходя через приёмную Жданова, он невольно поморщился, вспомнив свой дневной разговор с Клочковой. Вот уж где у человека способность утомлять мгновенно и надолго. Ноет, жалуется… А где он деньги ей возьмёт, где?.. И так уже во многом себе приходится отказывать, пришлось ведь им с Андреем и из своих отчислений ей деньги давать. Катя тут же определит, если значительная сумма из бюджета на сторону уйдёт…
Андрей вошёл в кабинет и сразу же, не обращая внимания на Малиновского, с сосредоточенным видом стал жать на кнопки мобильного. Через пару минут застывшего молчания чертыхнулся и бросил телефон на стол.
- Что происходит, Андрей? – спокойно спросил Роман.
…Ну, наконец-то он увидел его. Не посмотрел – не увидел.
- Мне надо выяснить, где Катя.
- Так ты же выяснил.
К такому простому логичному ответу Жданов явно готов не был. Посмотрел на него раздражённо.
- Не путай меня, Малиновский! Ну, не только выяснить, ещё съездить… и посмотреть.
- Посмотреть, - кивнул Роман и подошёл к нему вплотную. – Что случилось, ты можешь мне внятно объяснить?
Андрей глубоко вдохнул, отступил на шаг. Как будто ему так легче было говорить. И правда, странный он какой-то.
И Андрею всё же удалось взять себя в руки. Присел легко на стол, загнул один палец:
- Она сказала, что не может сегодня поехать со мной.
…Ну, слава богу, наконец он видит прежнего Жданова!..
«Прежний» Жданов продолжал загибать пальцы:
- Потому что собирается с женсоветом в кафе. Потом сказала, что нам лучше не встречаться какое-то время. Потом пришёл доморощенный гений. Потом… потом она опять сказала, что её ждут подруги. Я попросил дождаться меня. Она согласилась. Я пришёл – её нет. – Держа перед собой кулаки, в которые превратились его руки, использованные в качестве демонстрационного стенда, он выжидательно посмотрел на Романа: - Что это значит, Малиновский?
Очутившись в привычной среде, Роман по-деловому подбоченился и не спеша уселся на стул. Пожал плечами.
- Ну… очевидно, самый важный и опасный пункт – номер два. Или три?.. В общем, тот, где она сказала тебе, что вам надо расстаться.
Андрей упрямо сцепил зубы, в глазах появилось что-то не очень хорошее. И кулаков не разнял… Ну, если он так посмотрел на Пушкарёву в тот момент, то, в общем, её можно понять…
- Ты что, глухой? – процедил Андрей. – Я сказал: какое-то время не встречаться…
- А это что, не одно и то же?
- Нет, не одно и то же!.. Расстаться и не встречаться – не одно и то же!..
Того и гляди, затопает сейчас ногами… Отобрали любимую игрушку… Любимую?.. Да он не удивится… Но лучше не акцентировать. Как говорит Михал Михалыч, переживать неприятности по мере их появления…
- Тихо, тихо, Андрей, - примирительно произнёс он. - Ну, согласен, ошибся. Но всё равно надо понять, почему она это сказала и серьёзно ли это.
- Да что тут понимать?! Она так и сказала: из-за сегодняшнего дня! Понятно всё, не может она больше Киру видеть! Расстроилась из-за примерок этих… приглашений… Да кто бы не расстроился?!
Роман усмехнулся философски.
- А ведь я говорил тебе…
Андрей дёрнулся.
- Может, ещё про открыточки вспомнишь? Которые я не написал?
- Нет, ну я верю тебе, что это не помогло бы… В любом случае, уже не проверишь… Так что ты делать собираешься?
Андрей оторвался от стола и, сделав пару шагов по кабинету, вернулся к нему.
- Поеду туда и заберу её. – И в лице его была такая решимость, что Малиновскому невольно стало не по себе. И за Катюшку страшновато… Но ничего не поделаешь, дело есть дело. Раньше Он уговаривал, убеждал, объяснял – теперь Жданов сам в бой рвётся. Вот и хорошо, вот и правильно. На тренерской работе всегда так – сначала трудишься в поте лица, потом только плоды пожинаешь…
- Правильно, правильно. Если даже она это не всерьёз сказала, так, припугнуть хотела, всё равно нельзя расслабляться… Она сейчас в пылу многого натворить может… Зорькину, например, позвонить, чтобы забрал её из этой «Ромашки»…
Андрей вдруг порывисто наклонился, опёрся руками на подлокотники стула, навис над ним… Проговорил медленно прямо в лицо:
- Я же просил: не говори больше об этом… Сто раз повторять надо?! – выкрикнул он и распрямился. Сказал уже спокойней: - Не страшен мне Зорькин, пойми ты это наконец. Она правду говорит, он друг ей, и только. И вообще, она меня… - Он замолчал и отошёл от него.
- …любит, - закончил Роман. Андрей резко повернулся.
- Да, любит.
Роман покивал понимающе.
- Я пальцы загибать не буду, у меня пунктов не так много. – Помолчав, продолжил: - Всего два… Зорькин – просто друг. Катя тебя любит. – Андрей с вызовом смотрел на него. – Так чего ж ты вьёшься, как уж на сковородке, и верещишь на всё «Зималетто» из-за того, что она тебя бросить хочет? Неужели только из-за того, что она в постели… ммм… тебя устраивает?.. Чё-то у меня концы с концами не сходятся, Жданов…
У Андрея вырвался нервный, почти злой смешок, но всё же это был смешок, как в старые добрые времена.
- Чего у тебя с чем не сходится, Малиновский?
- Ты к словам не придирайся, ты на вопрос отвечай… Доверяешь ты ей всё-таки или нет?
- Конечно, доверяю, что ты какую-то ерунду говоришь?
- Ах, это уже ерунда… А ещё совсем недавно, помнится, была не ерунда…
- По чьей милости, не скажешь? Кто в этом виноват? Кто внушал мне, что Катя меня обмануть может?
- Ну-ну, ты из меня экстрасенса-гипнотика не делай… Не хотел бы – мог отказаться, я тебя не связывал, наручниками к ней не приковывал…
- Ладно, не будем спорить, - неожиданно сдался Андрей и как-то устало, задумчиво посмотрел на него. – Просто я не хочу сейчас никаких резких перемен, неужели не понятно? Ты же сам говорил – нельзя сейчас дёргаться… Мне нужно вернуть её, чтобы всё было как прежде.
Роману было что сказать ещё, но он промолчал. В конце концов, он устал тоже, да и спорили они об одном и том же. Какая, в сущности, разница, запал Жданов на Пушкарёву или нет? Никаких форс-мажоров он из-за этого устраивать всё равно не будет, ну, а то, что он совместил приятное с полезным, так это даже к лучшему…
- Всё, давай действуй, - поднимаясь, сказал он. – Удачи. Только смотри, не покалечь её ненароком… А то странный ты какой-то в последнее время…
***
Это было какое-то сумасшествие, какое-то кривое зеркало, в котором он вместо ног стоял на голове. Такого у него никогда ещё не было. Чтобы он гонялся за женщиной, а она убегала от него! Да в самом страшном сне нельзя было представить такого!
В каждой девушке, сидящей за столиком в этом дешёвом прокуренном кафе (неужели так трудно установить нормальную вытяжку?!), ему чудилась она. Сначала он ещё спокойно относился к тому, что неизменно ошибался, но уже через пять минут беспокойство зазмеилось внутри, подсказывая правильный ответ. Да ещё и Фёдора выпустил из виду, тот исчез в клубах дыма, тоже устремившись на поиски загулявшего женсовета. И когда он наконец появился перед Андреем, тот уже знал, что он скажет.
- Их нигде нет, Андрей Палыч, - развёл руками Фёдор.
- Ты Тропинкиной звонил? – глянул исподлобья Жданов.
- Ну, конечно… И Амуре с Шурочкой… Никто не поднимает…
- Ну, сделай что-нибудь, Фёдор! Позвони Ольге Вячеславовне, она из них самая… разумная…
- Да звонил я! – в отчаянии крикнул парень. – У неё телефона нет с собой, наверное! Лежит где-нибудь разряженный, дома или в офисе…
- Пошли в машину, там поговорим, - глухо сказал Андрей и, разко развернувшись, пошёл к выходу.
- Так что толку-то? – бормотал Фёдор, пробираясь между столиками. – Всё равно ведь не знаем, где они…
…Ольга Вячеславовна действительно не взяла с собой телефон. Он лежал на её столике в мастерской, возле корзинки с нитками и ножницами… Зато другой телефон сейчас лежал перед ней. Старенький во всех смыслах – огромный, со стёршимся корпусом, но с очень, очень ярким экраном. И с тех пор, как Катя покинула столик, телефон вспыхивал почти непрерывно, служа своеобразным дополнением к иллюминации, а Ольга Вячеславовна, поглядывая в его сторону, сокрушённо качала головой. Конечно, родители волнуются. И не зря.
Катя сразу показалась ей какой-то странной. Взгляд затравленно-отчаянный, отвечает невпопад… Уговорила их уйти из «Ромашки», вот так они и оказались в этом клубе… Потом запретила Машке звонить Фёдору, говорить, где они… Вдруг взяла и заказала себе алкогольный коктейль, хоть именно за неё-то в этом смысле Ольга Вячеславовна была спокойна, знала, что она будет пить только сок…
Да и не в коктейле было дело. Нельзя стать такой возбуждённой, зажечь таким болезненным блеском свои глаза парой глотков едва разбавленной спиртом воды. У неё что-то случилось, но что – отказывалась говорить и только смеялась хрипловатым, рваным смехом, под стать глазам…
Потом девочки (вот же, не сидится им!!) потянули Катю танцевать, и она не отказалась, вопреки ожиданиям, а вскочила со своего места первой и унеслась на танцпол, и Ольга Вячеславовна только изредка видела её головку, выныривающую из толпы. Тревога усиливалась, к тому же начал звонить этот телефон, и доброй женщине становилось всё больше не по себе.
И когда экран телефона в очередной раз засветился мягким светом, она осторожно взяла его в руки. На экране высвечивалась фамилия президента «Зималетто»… Видимо, Катя, как всегда, понадобилась Жданову по делам.
Решение созрело быстро. Это был как раз тот выход, который она искала, всё больше тревожась за девушку. Говорить её отцу, что с ней не совсем всё в порядке, было неосмотрительно: как бы и Кате не навредить, и пожилого человека не напугать… Но Жданов – это было то, что нужно. Он спокойно, без эмоций мог оказать помощь, по крайней мере, ему можно было довериться, ведь всем известно, как тепло он относится к своей помощнице, как ценит её.
…Голос Андрея звучал глухо, ей приходилось напрягать слух.
- Катя!.. Кто это? Катя, это вы?.. Ольга Вячеславовна, где Катя? Она с вами? Она оставила вам свой телефон?
- Нет, Андрюша… Просто она сейчас не может подойти…
- Ольга Вячеславовна, скажите, где вы находитесь! Я с Фёдором, мы сейчас приедем…
- Да в клубе… этом… «Вестер», кажется… Приезжай, Андрюша, я боюсь, нам одним её тяжело будет домой довезти…
…Он увидел её сразу, как только вошёл, и, ошеломлённый, замер на месте. Такого чуда он ещё не видел. Вместо того, чтоб быть сейчас с ним, она пляшет здесь и горя не знает… Значит, вчера - Клэптон, а сегодня уже Верка Сердючка, да, Катя? «Всё будет хорошо»?..
Но чем больше смотрел он на изломанные её движения, и расстёгнутый пиджак, и волосики, выбившиеся из причёски, тем сильней охватывало его какое-то пронзительное, почти невыносимое чувство нежной жалости. Глупенькая, она хочет с помощью этого нехитрого способа убежать от себя?.. От него?.. Она забыла, что в подобного рода бегстве ему нет равных. Кому, как не ему, знать, каким потом бывает отрезвление. Тебе кажется, что ты делаешь шаг назад, спасаешься от опасности, а на самом деле ещё больше приближаешься к ней…
Но он больше не опасен для неё. Он, теперешний, спрячет её от того… прежнего.
Он продрался сквозь разгорячённую толпу, подошёл к ней. Глаза её были полуприкрыты, она держалась от остальных танцующих чуть отстранившись, как будто и не видела их… При виде Андрея Маша и Шурочка тут же застыли в испуге и начали дёргать Катю за рукав. Но она будто и не замечала этого. Тогда Андрей взял её за руку, попытался поймать взгляд. Она пошатнулась, взглянула на него затуманившимися глазами, и у него было такое чувство, словно она смотрит мимо него.
- Андрей Палыч!.. Вы пришли!.. – Её улыбка, неопределённая вначале, стала ожесточённой. Она повернулась к Маше: - Маша, пойдём за столик!
И шагнула в сторону, но как-то неуверенно, а он от неожиданности не успел её удержать. Она оступилась и, охнув, упала на одно колено.
Все мысли тут же улетучились. Он ведь с самого начала знал, как будет действовать.
Он низко наклонился и поднял её так, как носят детей, - посадил к себе на руку и, другой рукой придерживая за спину, понёс к выходу. Она пыталась лупить его плечам, кричать что-то, но так как он не обращал на это никакого внимания, скоро выдохлась и безвольно свесила голову ему на плечо. Уже почти у выхода Ольга Вячеславовна протянула Андрею её телефон, он молча кивнул на свой карман. Женсовет в полном составе с немой тревогой, к которой примешивалось любопытство, провожал их взглядами. Федя быстро шёл следом.
Остановившись около машины, Андрей некоторое время размышлял, куда погрузить это отчаянное сокровище – к себе поближе, чтобы быть наготове в случае чего, или всё-таки на заднее сиденье.
- Андрей Палыч, давайте я поеду с вами, - взволнованно проговорил Фёдор. – Помогу, если что. Да и папа у Кати…
- Фёдор, не надо, - оборвал его причитания Андрей. – Лучше возьми у меня в кармане ключи, а то так и всю ночь простоять можно.
Звякнула сигнализация, Фёдор сам не оставил ему выбора – распахнул заднюю дверь. Андрей наклонился, хотел осторожно опустить её на сиденье, но она тут же очнулась и снова попыталась сопротивляться и выйти из машины, так что осторожно не получилось. Ну, уж как есть.
Захлопнув дверь и переведя дух, Андрей взял протянутые Фёдором ключи, поблагодарил его и пошёл к своей двери. Нервы были натянуты до предела, но именно поэтому им овладело какое-то странное спокойствие. И даже, к своему удивлению, где-то глубоко внутри он чувствовал нечто вроде куража – как глоток свежего воздуха, как предвкушение какой-то развязки.
По дороге он понял, что она не так уж и пьяна, просто накручивала себя этим искусственным весельем. Он вдруг услышал, что она заплакала. И не пьяными слезами, а обычными, только вот для него неожиданными – она плакала при нём всего один раз, но совсем не так, как сейчас. Тогда она ревела навзрыд, даже не пытаясь сдерживаться, а сейчас душила в себе рыдания, но они время от времени прорывались.
Он посмотрел в зеркало заднего вида и крепко сцепил зубы. Но если остановиться сейчас, это может затянуться надолго, а им необходимо было поскорее добраться до дома. До их общего дома…
Подумав о доме, вспомнил ещё кое о чём. Если не сделать этого сейчас - потом может просто не оказаться времени.
…Какую околесицу он нёс Пушкарёву – даже вспоминать потом не хотелось. В общем-то, версия была довольно стройной, только было в ней одно слабое, а на самом деле – неслабое, потому что главное, звено. Валерий Сергеич никак не мог уяснить, почему Катерина, находясь в офисе, куда её увезли из кафе запаниковавшие из-за нестыковок в отчёте Жданов и Малиновский, сама не могла позвонить домой и объяснить всё это. Андрей твердил одно и одно: Катя очень, очень занята; она порывалась позвонить родителям, но он взял эту миссию на себя, потому что ей ну совершенно невозможно сейчас отвлекаться. В сущности, Валерий Сергеич понимал, конечно, что финансовый отчёт о деятельности компании – дело важное и в высшей степени серьёзное, и, добавив побольше озабоченности в голос, Андрей более-менее с задачей справился. Пообещав напоследок, что завтра с самого утра самолично отвезёт Катерину домой, с громким вздохом облегчения он нажал на красную кнопку. Это ужасно. Неудивительно, что она так долго не могла устроить свою личную жизнь.
И тут же мысленно вознёс своему недавнему собеседнику благодарственную молитву - за то же самое.
Приехали. Кода он открыл дверь, она, не шелохнувшись, продолжала сидеть и угрюмо смотрела прямо перед собой. Вынимая её из машины (она даже не отреагировала), он уловил запах её волос и действительно чего-то спиртного, что примешивалось к мятно-лимонному аромату. Видимо, коктейль «Тиффани», с едва уловимой горчинкой, - Кира когда-то любила его и часто заказывала, пока не перешла на более привычные для женщин сладкие цитрусовые коктейли. О какой ерунде он думает… Это потому что даже не сомневается: сегодня она будет спать здесь, в своей постели.
У двери в подъезд она наконец подняла к нему заплаканное лицо, сказала, что пойдёт сама. Он опустил её на землю, но тут же крепко сжал руку. Затем, чтоб и у неё этих же сомнений не оставалось.
В лифте отвернулась от него, прислонилась боком к стене – волосы растрепались, лицо бледное, глаза распухшие… В машине она тайком снимала очки, чтобы вытереть глаза, он видел. Концы шарфа повисли вдоль распахнутых пол пальто, рыжий пиджачок расстёгнут, воротник белой блузки развязался… Он протянул руку, но она шарахнулась в сторону, всё так же не глядя на него. Ну-ну, Екатерина Валерьевна, посмотрим, от чего и почему вы шарахаетесь…
В прихожей снова застыла, кажется, с твёрдым намерением не двигаться с места.
- Кать, ну смысл?.. – не выдержал он. – Я устал тебя носить. Пойдём в комнату…
- Устали – не носите. – Голос низкий, как будто не её, как будто чужой.
Он придвинулся к ней вплотную, попытался приподнять подбородок – она отдёрнула голову.
- Кать, посмотри на меня.
- Не хочу.
- Ну, перестань…
- Не перестану. Выпустите меня отсюда.
Сердце сжалось, и к горлу подкатил комок. «Отсюда»… С какой неприязнью и даже отвращением она это произнесла. Словно и он, и этот дом чужие для неё, нежеланные. Внезапно стало обидно, так обидно, как и детстве нечасто бывало. Она это не всерьёз говорит. Она не может так думать.
Но сегодня её поведение было действительно непредсказуемым. Только он уверился в том, что она хотя бы спокойна, не шумит и не вырывается, - она вдруг схватила его за воротник пальто обеими руками и с мольбой посмотрела на него. Тряхнула воротник со всей силы:
- Я хочу домой! Домой! Неужели вам не понятно?
От неожиданности он стоял какое-то время молча, потом взял её за запястья, мягко сжал.
- Я тебя прошу: пойдём в комнату. Хотя бы на десять минут. Ты должна меня выслушать… И потом, если захочешь, я отвезу тебя.
- Я хочу! Я уже хочу! – Её глаза блестели, голос срывался. – Я больше не хочу здесь оставаться, никогда, ни одной минуты!
- Не может этого быть, понимаешь? Не может!.. – И теперь уже он, в слепом упрямстве, схватил её за воротник, попытался снять с неё пальто. Но она увернулась, и после неловкой борьбы пальто вместо с шарфом упало на пол. Она с болью взглянула на него, закусила губу и выбежала из прихожей в комнату. Он рванулся за ней, она сделала назад несколько шагов – и упёрлась ногами в диван. Потеряла равновесие и упала. Он бросился к ней – помочь, но она тут же вскочила на диване на колени и отползла назад. И в ту же секунду, обессилев, упала на бок на подушку и, уткнувшись в неё лицом, глухо проговорила:
- Оставь меня, уйди… - И, повернув к нему лицо, жалобно, простодушно, как-то совсем «по-девчачьи» простонала: - Отстань от меня…
- Отстань?! – В конце концов, и он может разозлиться… - Так вот просто – отстань? Уйти и как будто ничего и не было? Да, Кать? Ты этого хочешь?
- Да, хочу… - Слёзы снова полились у неё из глаз, она всхлипнула. – Я устала, мне надоело… Надоело врать, надоело, что ты чужой… что Кира страдает… Я хочу жить, как все… А ты мучаешь меня…
- Мучаю… - Губы его задрожали. – Ну, прости меня, Кать…
Ему вдруг стало страшно. Это был безотчётный, без видимой причины, панический страх. Несмотря на всю её беспомощность сейчас, что-то в её голосе, в ней самой внезапно заставило почувствовать её очень сильной, гораздо сильнее его. «Это всего лишь отсрочка, - пронеслось у него в голове. – Она уйдёт от меня. И виноват в этом будет не Зорькин!»…
И он почти рухнул перед ней на колени, пытаясь успокоить. Поворачивал её к себе, целовал горячие, сухие, задыхающиеся губы. И сам уже задыхался…
- Ты ведь не серьёзно это говоришь?.. Ты ведь не можешь меня бросить, правда?.. Всё изменится, скоро всё изменится, вот увидишь… Ну, успокойся… Посмотри на меня… Тебе тяжело дышать? Здесь так жарко…
Блузка её выбилась из юбки, бесформенным пузырём топорщилась на груди. Да надо просто расстегнуть её, снять, чтобы ей стало легче… Она закусила губу, отвернулась…
- Нет, я не хочу больше… так…
- Как – так? Как так, Кать?.. Ведь я люблю тебя… Ты же знаешь, я не могу без тебя… Я всё исправлю, у нас всё будет по-другому… - Справившись с пуговицами блузки, его рука скользнула ниже, под юбку, нащупала пояс колготок и потянула вниз. Колготки вместе с трусиками стянул одной рукой, одновременно пытаясь сбросить с другого плеча пальто.
Оставил её, поднялся, сбросил наконец с себя ненавистную тяжесть. Почти рванул рубашку из брюк, расстегнул ремень и молнию на брюках и лёг рядом с ней. Она лежала спиной к нему, плечи её вздрагивали. Он перевернул её к себе, поцеловал в лоб, погладил по голому бедру. Она сжала ноги ещё крепче. Но пиджак и блузка были полностью распахнуты, держась только на рукавах. Какое счастье, что на ней тот самый лифчик с застёжкой спереди, который он так любит… Дрожащими пальцами расстегнул застёжку, обеими руками обнял с боков освобождённую грудь… Соски сжались, а ноги вздрогнули, расслабились… Чуть приподнявшись, он потянул вниз брюки с плавками. Вот так. Вот так будет всегда. А то выдумала – отстань…
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Или не появиться. 
Ведь если все раскроется, то шантажировать будет не кого. 
Она уже начала от него отдаляться. 
Спасибо, Наташ 
Помнится, в сюрреале он даже Кирой не был готов делиться.
