|
V
На стол перед Андреем легла открытка.
- Убери.
Малиновский посмотрел на него внимательно, придвинул открытку ближе.
- Я сказал – убери это! – Открытка плавно спланировала на пол…
Роман отступил и, усевшись за свой стол, подпёр щёку рукой. Посетитель его был мрачен, пальто не снимал и даже портфеля из рук не выпустил. Интересненько…
- Жданов, это щас в агентствах недвижимости пытают или ещё что с людьми творят, что ты в таком состоянии? Квартиру посмотрели?
- Посмотрели.
- Ну, и как?
- Не знаю.
- ???
- Я её не видел. Мне всё равно.
- Так-так-так… Значит, квартира не понравилась? Бывает. Люди годами выбирают…
- Что ты всё заладил: люди, люди!.. – поморщился Андрей. – В социологи записался, что ли?
- Я никуда не записывался, я логическую цепочку выстраиваю…
Помолчали ещё немного. Мизансцена не менялась, и Малиновский начал с новыми силами:
- Ну, понятно, почему ты такой мрачный: квартира не понравилась. Ну, а почему открытку писать не хочешь?
Лицо Андрея даже как-то просветлело, и сам он вроде как в один момент успокоился. И даже смотрел на Романа с каким-то странным облегчением: вот типа и сил тратить на объяснения не надо, всё равно тупой Малиновский ничего не поймёт… Но Малиновского не так-то просто было сбить с толку.
- Ну, что ты так смотришь? Маргарита с Павлом, между прочим, уже на подходе, у Киры приглашения готовы, и торжественная примерка свадебной экипировки предстоит! А Катю ты куда на это время денешь? Досками каморку заколотишь, чтоб она всего этого не видела?
Андрей молчал, глядя прямо перед собой на какие-то бумаги. И словно даже не слышал его, словно его слова попадали в вату или в бездонный колодец… Наконец поднял на него глаза – спокойные такие, добрые – и тихо сказал:
- Малиновский, можно тебя попросить кое о чём?
- Ну…
- Не говори больше о Кате. Это бесполезно. Ты ничего не знаешь, всё изменилось, все эти твои открытки – вчерашний день…
Выслушав эту речь, Малиновский тоже спокойно отозвался:
- Это что же так могло измениться? Нет, вообще-то косичек она действительно уже не носит, но…
- Какие косички, Малиновский?!.. ВСЁ изменилось, я сказал, не доходит?
- Дойдёт, если объяснишь, что – всё?
- Всё. Я. Катя. Мы с Катей.
- Жданов, вот ты сейчас не пугай меня, ладно? Ты что, расстался с ней?
Тяжёлый вздох был слышен, наверное, даже в приёмной.
- Нет.
- Тогда, значит, расстался с Кирой.
- Нет…
- Но что изменилось-то тогда?
- То, что если мне нужно удерживать Катю, то не открытками. Не дурацкими твоими пошлостями. Это смешно, Малиновский!.. Это уже смешно.
- Да ты можешь мне, как другу, рассказать, что стряслось?!
- Да ничего не стряслось, Рома, ничего! Просто я вечером живу в одной квартире, ночью в другой, а утром еду покупать третью!.. У меня всё есть с Катей, ничего нет с Кирой, но Кати у меня нет, а Кира есть. Вот и всё.
- Да, Жданов, - помолчав, произнёс Роман. - Дело действительно плохо. Тебе отдохнуть надо, а то и с мышлением, и с речью у тебя…
- Да всё у меня нормально и с тем, и с другим, - устало отмахнулся Андрей и тут же мрачно добавил: - По крайней мере, надеюсь… Ты просто вдумайся в то, что я сказал.
- Я-то вдумаюсь, а вот ты, похоже, вляпаешься… У тебя что, до сих пор с Кирой так ничего и не было?
Андрей молчал.
- А с Катей по-прежнему всё в полном порядке?
Андрей молчал.
- Н-да… - ещё раз протянул Малиновский. – Не совсем это, конечно, хорошо. Совсем нехорошо, я бы даже сказал. Неудивительно, что Кира с ума сходит. Побыстрей бы этот рубеж преодолеть… Вот когда она станет твоей женой, понормальней ситуация выглядеть будет.
Андрей весело взглянул на него.
- Правда?.. Успокоил, Малиновский. Честно, успокоил. Я-то думал, а на самом деле… - И он вдруг отшвырнул портфель на стол и с силой провёл руками по лицу. Поднял глаза на Романа. – Не хочу я жениться. Подло это, понимаешь? И перед Кирой даже больше, чем… В общем, со всех сторон. Подло и мерзко.
Роман замялся. Конечно, на поверхности вроде как лежало, что с Кирой Жданов проблему раздувает (чего подлого-то в том, чтоб жениться на собственной невесте?), но, с другой стороны, этот длительный неконтакт был действительно делом серьёзным…
- Слушай, Андрюха, такие случаи бывают. Ты думаешь, ты первый, ты последний? Вот посмотришь: пройдёт совет директоров, женишься, обживёшься в новой квартире, нервишки успокоятся, и всё наладится… И будет у тебя всё хорошо и с Кирой, и с Катей… Раз ты говоришь, что у вас с Катериной всё изменилось, то она и после свадьбы не откажется… и это нам только на руку…
- Ой, заткнись, Малиновский, лучше молчи! – умоляющим, но грозным тоном протянул Андрей. – Я ж просил: не говори о Кате… И не только в сексе дело, как ты понять не можешь?! Не люблю я её, не люблю, это ты понимаешь?
- Кого? Катю?
- Ну, идиот!.. – Андрей вскочил и стал ходить взад-вперёд по кабинету. Остановился перед Романом. – Я не люблю Киру. Теперь понятно?
- Ну, понятно… Но раньше тебе ведь это не мешало?
- Раньше! Раньше! Вот в том-то и дело, что раньше я понятия не имел… - Андрей вдруг осёкся и опять как-то странно посмотрел на Малиновского. Поморщился, снова рухнул на стул. – Я ничего не знаю, я запутался. Знаю только одно: я не хочу жениться. Мне жалко её, жалко! Я смотрю на неё – и плакать хочется от жалости!.. Я это вчера понял и сегодня утром…
Да, положение было сложным. Почти как в штрафной перед ударом… Только вот в чьи ворота? Вообще-то защита у команды железная – Ждановы-старшие на подходе, сама Кира у Милко заканчивает последние приготовления… Того и гляди, борьба переместится к центру поля… Ну что ж, это и есть нормальное состояние, в котором они живут уже несколько месяцев. Потерпят ещё немножко, ничего со Ждановым не случится!..
- Ты же, надеюсь, понимаешь, что сейчас, перед советом, нельзя дёргаться? Павел вообще-то может и документы попросить посмотреть… Да и Сашка настроен решительно, свою долю забрать хочет…
Андрей махнул рукой, лицо его было бледным.
- Да понимаю я… Тупик, Малиновский…
***
Маргарита поцеловала Киру, погладила по щеке. Повернулась к сыну, с нежностью чмокнула и его. Павел стоял рядом и, тоже улыбаясь, смотрел на детей. Настроение у всех было приподнятым.
- Ну? Я предлагаю ограничиться сегодня одним вопросом – свадьбой детей! – улыбаясь, провозгласила Маргарита.
- Я – за! – сияя, ответил Андрей. Кира ответила ему такой же сияющей улыбкой.
- Ну, и я тогда за, - произнёс Павел. – Все дела отложим до совета, тем более, что и Саши сегодня не будет… Я правильно понял, Кирочка?
- Да, - подтвердила Кира. – У него сегодня презентация нового проекта, он сейчас готовится, а я поеду вечером… Вот и Андрюшу приглашала, но он отказывается…
- Вот уж от чего уволь меня, так это от Сашиных презентаций, - широко улыбаясь, что нечасто бывало при упоминании о «заклятом друге», отозвался Андрей. – Может, через пару годков и соглашусь, но сейчас не готов…
- Ну, ладно, ладно, - примирительно погладила его по плечу Кира и, легко повернувшись на задниках каблуков, словно пританцовывая, обратилась с улыбкой к будущим свёкрам: – Ну что? Пойдёмте сразу на примерку? А обсудим всё позже, Кристина и Юлиана должны подъехать…
- Ну что ж, не имею ничего против. Какая ты, наверное, красавица в этом платье… - улыбалась Маргарита.
…- Андрей Палыч, я вам не нужна больше? Могу быть свободна? – раздался за их спинами тихий голос. Женщины обернулись удивлённо. Они и забыли, что в кабинете присутствовала ещё одна персона: помощница президента. Павел первым вошёл в кабинет и успел переброситься с девушкой, которой симпатизировал, парой слов. Катя заверила его, что в компании всё в порядке и в назначенный срок ему будет предоставлен полный отчёт о положении дел.
Андрей поспешно повернулся к родителям.
- Да, мам, вы идите, я догоню через минуту.
Когда Ждановы и Кира уже были за дверью и из приёмной слышалось громкое обсуждение новой кадровой перестановки (громче всех, конечно, звучал голос Тропинкиной), Андрей повернулся к Кате и то ли извиняющимся, то ли умоляющим взглядом посмотрел на неё.
- Кать, отчёт… Хорошо?
Она медленно кивнула, не сводя с него глаз. А он уже направлялся к двери, как в кабинет снова заглянула Кира.
- Катя, я хотела вас попросить… У меня в кабинете на столе стоит коробка с приглашениями. Вы не могли бы сходить за ними и отнести их в конференц-зал? Я хотела бы, чтобы Юлиана на них взглянула…
- Кира, ты свою секретаршу не можешь попросить это сделать? – раздражённо отозвался Андрей. – У Кати сейчас очень серьёзная работа, ей некогда этим заниматься!..
Делая вид, что не замечает его раздражения, Кира спокойно парировала:
- Ничего страшного не случится, если это сделает Катя. Амура или Маша могут перепутать, а Катя сделает как надо… Правда, Катя?
Видя, что Андрей собирается спорить, Катя опередила его:
- Мне это совершенно нетрудно. Вы можете не беспокоиться, Кира Юрьевна, я всё сделаю.
- Ну, вот и прекрасно, - улыбнулась Кира и снова скрылась за дверью. А Андрей дверь захлопнул – со стороны кабинета.
- Тебе необязательно это делать. Я сейчас попрошу Тропинкину…
- Зачем? Я в состоянии это сделать сама. Это займёт пять минут.
Он продолжал стоять у двери. Бледный, но в лице – решимость.
- Это ничего не значит. Я сдержу своё обещание.
- Конечно.
Он помедлил ещё, потом, протягивая руку к двери, сказал:
- Поговорим позже, хорошо? Мне надо с тобой…
- Хорошо, Андрей Палыч, хорошо. Идите, вас ждут.
…Конечно, это ничего не значит. Ведь Кира не знает об этом обещании. Поэтому ездит выбирать квартиру, заказывает приглашения, примеряет платье… С ним, с его родителями. А так – это ничего не значит.
Как можно так жить?.. Оказывается, можно.
…Снова открылась дверь. Не устали они?
Но это оказалась Маша. Начальство наконец покинуло приёмную, и Маша на радостях вырвалась на свободу.
- Катька, мы в «Ромашку» идём сегодня вечером… - Глаза её блестели от возбуждения. – Пойдёшь с нами?
- А что отмечать? – улыбнулась Катя.
- Так Танюхину беременность, ты что!.. Такое событие обязательно нужно отметить!.. – Маша скользнула взглядом по её фигуре. – И одета ты хорошо… Мне этот твой пиджачок очень даже нравится…
Катя, не слушая её, кивнула задумчиво.
- Хорошо, Маша. Встретимся на ресепшне?
- Ну, конечно, как всегда! – И, уже уходя, Маша протянула мечтательно: - Вот бы рабочий день быстрей закончился!
- Да, - проговорила Катя тихо, когда дверь закрылась. – Побыстрей бы этот день закончился…
Она не стала открывать коробку. Зачем? Это ведь не её приглашения. Это всё равно что читать письма, которые он написал другой. А чужих писем она никогда не читала.
Безучастно поставив коробку на стол, вышла в кабинет и плотно закрыла за собой дверь. Постояла немного в задумчивости и пошла в свою каморку.
Как хорошо, что у неё есть работа. Цифры, цифры… Мир цифр успокаивает, это как шахматы – мир в себе… Главное – мир. Не война. Хоть Андрей и воюет этими цифрами с самим собой…
А ещё время от времени она выключает свою настольную лампу и оказывается в полной темноте. Это парадокс, но только так она видит свет. Она сидит неподвижно, и мысли, и желания обретают стройность. Они разные, очень разные, её мысли и желания. Порой они ранят её и причиняют боль. И всё же так лучше, чем находиться в хаосе там, за дверью…
Да, мысли разные. Например, вчерашний вечер. Это было чудесно. «Кать, это было чудесно…». Так серьёзно, так вдумчиво говорит, как будто и правда считает это чудом… Да, это правда. Они запутались в чудесах, им пора выбираться оттуда.
…И эти две комнаты, такие разные и каждая по-своему уютная, и кухня – смешная, прямо в комнате, она никогда такого не видела, но войдёшь в неё – и словно попадаешь в отдельный мир, так, что и не замечаешь, что нет стены…Удивительно – вытяжка так устроена, что запахи с кухни не проникают в комнату, а ступишь за стойку – и тут же обступают со всех сторон ароматы свежесваренного кофе, омлета с ветчиной, а вчера так даже и блинчиков, тоненьких, политых маслом… Он очень удивился, что она умеет готовить. Но она ему не сказала, конечно, что это были почти все её познания…
Она сидит и невольно улыбается в темноте. Да, это другой мир. Совсем другой. Как и та музыка, которой она никогда не слышала и под которую они вчера танцевали. Глубокой ночью. Совсем одни. Как завороженные, ставили одну и ту же мелодию, не разнимая рук, и снова она клала голову ему на грудь, а он ей – на макушку. Ничего особенного, просто два человека стоят посреди комнаты, обнявшись, обмениваясь теплом… Красивая сказка, закончившаяся далеко за полночь. Но закончившаяся.
Да, они ушли очень поздно. Так поздно, что было понятно: скандала ему не избежать. Но утром Кира вошла с ним в офис рука об руку – счастливая, глаза светятся… И ту же стала по телефону рассказывать скучающей в Праге Клочковой о новой квартире, которую они собираются покупать. А сама она стояла на ресепшне с женсоветом и, пока Кира не скрылась в своей приёмной, слышала каждое слово.
А он был угрюм и мрачен и избегал её взгляда. Малиновский увлёк его к себе в кабинет, и за всё утро им почти не удалось остаться вдвоём. Впрочем, это уже не имело значения.
…За стеной раздались шаги, и Катя поспешно щёлкнула выключателем лампы. Хаосу – подобающее освещение…
Вошла Юлиана. Жмурясь от яркого света, Катя поздоровалась с ней.
- Катюш, тебе пора выбираться на воздух, - решительно заявила Юлиана. – Ну, посмотри на себя - ты ведь даже днём сидишь в темноте, да ещё и у компьютера. Это добром не кончится, пора принимать меры.
- Какие? – улыбнулась Катя.
- Ну, какие, какие… Новый, просторный, светлый кабинет. Посидела здесь – и хватит… Сегодня же скажу Андрею…
- Не надо, Юлиана. Вы правы. Как раз сейчас я думаю над этим.
- Вот и умница, - отозвалась Юлиана. – Надеюсь, что уже в ближайшее время тебя в этой кладовке не увижу… Ну что, смета готова? – Она взяла протянутый Катей документ, пробежала глазами. Покивала шутливо-сокрушённо. – Жестокий мир бизнеса обрубает искусство на корню… Ладно, потом посмотрю, мне уже бежать нужно, Кира ждёт. – Она ласково улыбнулась Кате. – Ну? Выше нос! Перемены не за горами! – И вышла из каморки вместе со своими документом, зонтиком и оптимизмом…
Катя щёлкнула мышью, секунду смотрела в монитор – и поняла, что ей действительно нужно выйти. Резкая смена миров тоже требует отдыха.
…Сначала ей показалось, что Кира плачет прямо в кабинете – настолько отчётливо слышны были надрывные нотки в её голосе. Катя даже инстинктивно отступила обратно в каморку, но тут же поняла, что Юлиана просто не закрыла дверь в конференц-зал. Первым её побуждением было подойти к этой двери и захлопнуть её, но она вовремя удержалась. Ещё не хватало, чтобы Кира поняла, что Пушкарёва слышала, как она плачет. В нерешительности стояла она у двери в свою каморку, не зная, что предпринять. Стояла, как пригвождённая, не в силах сдвинуться с места.
- Не утешай меня, Юлианочка, я всё это знаю лучше тебя… И что он не успокоится, и что семьянином примерным не станет… Но ты понимаешь, мне кажется, что он им уже стал! С другой! И она не такая, какие были у него раньше... На этот раз всё не так, всё по-другому. Он приходит абсолютно трезвый, задумчивый… И глаза – пустые, чужие… Он вообще не думает обо мне, он думает о чём-то другом, совсем другом!.. А вчера смотрел пристально, прямо на меня, и я видела – на этот раз он думает обо мне. Наконец-то думает обо мне! Но когда я поняла, что именно он думает… - Новое рыдание помешало ей говорить, она громко, протяжно всхлипнула. – Он жалеет меня! Ему меня жалко! Юлиана, ты понимаешь, что это значит? Разве можно так жить?.. – И опять тягостное молчание нарушали лишь тихие всхлипы… Но она как будто не могла долго молчать, и слова снова лились потоком: - А сегодня мы смотрели квартиру – лицо как каменное, хоть бы что-нибудь дрогнуло… И опять это выражение в глазах, как у хозяина больной собаки… Мне кажется, что я стучу в дверь, но это даже не закрытая дверь, это глухая стена, и я стучу в стену!.. Вчера я не выдержала, поругалась с ним. Юлиана, полчетвёртого утра!.. Но утром сказала себе: нет, я не дам разрушить свою жизнь. Я нужна ему, хоть он сейчас и забыл об этом. И я решила ни на что не обращать внимания. Радоваться этой квартире, платью… Ведь я так долго ждала этого дня, готовилась! И что я получаю взамен? Сначала он еле цедит слова, потом, когда родители приехали, преображается, а сейчас, стоило Павлу обмолвиться, что ещё неизвестно, как разойдётся новая коллекция, уцепился за эти слова и намекнул, что можно перенести свадьбу!.. Что мне делать, Юлиана? И можно ли что-то сделать?
- Только одно, Кирюш, только одно: действительно перенести свадьбу. – Голос Юлианы был на удивление твёрд. Почему она не пощадит её?.. Кира слабо запротестовала, но Юлиана так же твёрдо продолжала: - Вы не готовы к браку, вот и всё. И ты зря боишься, что Андрей отменит свадьбу. Он ничего не предпримет. Он женится на тебе и будет продолжать вести эту свою двойную жизнь. Ты сейчас одна у себя дома, а будешь одна в вашей новой квартире… Но он никогда не скажет тебе всей правды, никогда не сделает решительного шага. – Юлиана помолчала. – Поэтому его нужно сделать тебе.
- Нет, - прошептала Кира. – Я не смогу… я этого не сделаю…
- Ну что ж. Тогда тебе нужно смириться и жить так, как живут тысячи женщин.
- Я не смогу!.. – снова почти простонала Кира и издала какой-то сдавленный звук, видимо, слёзы опять подступили к горлу…
Катя зажала уши руками, так, что стало больно. Она не желает этого слушать. И не желает, чтобы когда-нибудь хоть ещё раз Кира всё это сказала кому-то.
Хороша романтика под луной... Как это она убеждала себя? В любви каждый сам за себя?.. Боже, какой же она была дурой!!..
Она вбежала в каморку, посмотрела на часы. Опёрлась о стол, тяжело дыша, собираясь с мыслями. Если б она могла, она бы ушла прямо сейчас, но это было невозможно!.. Эта несчастная «Ромашка» сейчас для неё была пределом всех мечтаний, тихой гаванью, где можно было спрятаться от всего этого хаоса и прежде всего – от себя самой…
Остаток рабочего дня прошёл как во сне. Она не выходя просидела все эти часы у компьютера, а когда за дверью раздавался шум, закрывала уши руками. Только бы родители задержали его до вечера, а потом увезли с собой… Только бы он не вошёл, только бы он не вошёл…
Но он вошёл. Когда до спасительной отметки на часах уже оставалось десять минут, вошёл и прикрыл за собой дверь. Она продолжала печатать, глядя в монитор.
- Как дела?
- Всё нормально.
- А отчёт?
- Почти готов… реальный. Я вам говорила.
- Да-да, я знаю. – Он помолчал, подошёл к столу. Она подняла на него глаза. – Кать… поедем? – Глаза за стёклами очков улыбались.
- А Маргарита Рудольфовна и Павел Олегович…
- Они уже уехали, - с готовностью отозвался он. – Я только что проводил их. И Кира уехала… Так что и мы можем ехать.
Она отвела глаза. Не за что зацепиться. Придётся выдержать этот мучительный разговор.
- Я не могу поехать с вами сегодня. – Главное – поменьше драматизма в голосе, никаких сцен и демонстративных разрывов… - Я обещала девочкам пойти с ними… в кафе. – Как же это тяжело и непривычно – скрывать от него что-то…
А он ещё не верит. Не может поверить.
- Как это, Кать? Ты серьёзно?
- Ну, конечно. – Надо же, как беспечно звучит её голос. – У Татьяны радостное событие в семье, неудобно было отказаться…
- Неудобно?.. – Его растерянность, замешательство, кажется, можно потрогать руками. И разозлиться хочет по привычке – и не знает, на кого и на что. – А я? А мы? Сегодня ведь такой удачный вечер, я весь день только и ждал, так обрадовался, когда Кира сказала…
Ей не удалось сдержать боль. Ведь так бывает: тебя ранят, ты терпишь – но в какой-то момент не выдерживаешь и выдаёшь себя. Особенно если удар неожиданный. А такие удары всегда неожиданные. Каждый раз, когда он, не подозревая об этом, ранит её в самое сердце, она вздрагивает, как будто удар был нанесён из-за угла…
И в его лице что-то дрогнуло. Он пристально посмотрел на неё.
- Что-то случилось?
- Нет, всё хорошо, я же сказала.
- Ну, я же вижу, что это не так. Тебя обидел кто-нибудь? Ты расстроилась? Из-за чего?
Хорошо, она отступит на полшага и скажет ему полуправду. Так будет выглядеть убедительней.
- Да, расстроилась… немного. Из-за сегодняшнего дня. Андрей… Палыч, я думаю, что нам лучше не встречаться какое-то время. Так действительно будет лучше, Кира Юрьевна успокоится, и…
Даже в полумраке видно, как сильно он побледнел.
- Кать, ты просто так это говоришь, я надеюсь? Ты ведь так не думаешь, да? – Он повернулся решительно, снял с вешалки её пальто. – Поедем. Поговорим дома. Ты устала, я устал, здесь невозможно разговаривать.
Дома. Смех, похожий на рыдание, сдавил грудь. Она покачала головой.
- Я не могу. Я же говорю – девочки меня ждут…
Он застыл с её пальто и шарфом в руках.
- Так девочки или…
…Вопль Милко обрушился на них внезапно. Как здание устояло – непонятно. Но для неё этот громоподобный звук был набатом к спасению.
Андрей, не сводя с неё взгляда, медленно положил пальто и шарф на стол. Она молча смотрела на него.
- Андрей, тЫ где? – нёсся по «Зималетто» крик ещё не получившего дозы валерьянки Милко.
Андрей открыл дверь, встал на пороге.
- Что ещё стряслось?
- Против мЕня загОвор! Эти зАкройщики сговОрились мЕня Убить! Ты должен пОйти и нЕмедленно разОбраться с ними!
За плечом разъярённого Милко стоял Малиновский и всем своим видом показывал, что сопротивляться бесполезно.
- Одну минуту, я сейчас, - ровным, безжизненным голосом сказал Андрей и вернулся в каморку.
- Это займёт совсем немного времени. Ты подождёшь меня? Ну, пусть твои подруги потерпят ещё немного… Кать, ты подождёшь меня?
Она еле заметно кивнула. Ещё пара мгновений хаоса – и она окажется на свободе.
Терпеливо выждала все эти мгновения: они ведь спускаются в лифте, нельзя сейчас выходить. Потом поднялась, не спеша оделась. Закинула шарф на плечо, щёлкнула выключателем и постояла в темноте ещё немного. Но света, как днём, не увидела. Было так же больно, как до этого.
…Через пятнадцать минут стайка весёлых подруг подходила к кафе «Ромашка».
Она сама пока молчалива, но она тоже будет веселиться. Она заставит себя стать весёлой и забыть обо всём. Даже если для этого придётся напиться вдрызг…
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Хуже, по-моему, вообще ничего не может быть 
Спасибо, Наташ 
