|
Блин! Воропаев-то тут что делает?!
Смотрю на этот призрак из прошлого и с трудом подавляю тяжкий вздох. Вот его-то я точно не хотела видеть. Паша, тем временем, как ни в чем не бывало, заводит с ним светскую беседу. Забавно, а Сашка нервничает, хотя это нам впору прятать глаза и стремиться поскорее уйти. Да, он как на иголках, и словно ищет пути к отступлению. Жданов, похоже, понял это раньше меня и теперь стал хозяином положения. Он будто нарочно издевается над Сашкой, не позволяя ему закончить беседу. Нравится ему это, что ли? А я вообще перестала существовать для них обоих. Пустое место, так сказать. Перевожу скучающий взгляд на Сашкину девку. Простовата больно для него: кроссовки, джинсы, ветровка… Хотя, может, собираются куда... Присматриваюсь внимательнее, что в ней не то? Что-то режет глаз. И тут до меня доходит: да ей лет пятнадцать, не больше!!! Вот тебе на! Воропаев с малолеткой связался! Люди добрые, это что же творится? Я, конечно, слышала, что у него крышу совсем снесло... Внимание мое сразу переключается, как только я слышу знакомое имя.
- Как Кира? – спрашивает Павел.
- Чудесно, - лицо Сашки тут же расплывается в глупой улыбке.
- Какой у нее месяц?
- Седьмой.
Кира беременна?! У меня непроизвольно отвисает челюсть.
- Кира, что, беременна? - помимо собственной воли брякаю я.
Жданов и Воропаев смотрят на меня, как на умалишенную. Павел хватает меня за локоть и, спешно попрощавшись, мы уходим.
- Вика, что с тобой такое? – процедил сквозь зубы Павел.
- Что со мной такое? Почему ты не рассказал мне, что Кира ждет ребенка?
- Ты, кажется, сама заявила, что ничего более не желаешь знать о семействе Воропаевых!
- Но не такие же новости!
- Ты уж определись, милая, - последнее слово он особенно выделяет, вкладывая в него, по-моему, весь свой сарказм.
Ненавижу этих дурацких Воропаевых! Вечно они все мне портят! Ведь мы так чудесно гуляли, а теперь Павел и смотреть на меня не хочет.
Не проронив ни слова, возвращаемся домой. Настроение у меня на нуле. Почему-то больше всего меня гнетет новость о беременности Киры. Ну, почему так? Почему у нее все так расчудесно, а у меня… Чем я-то хуже? Может, я не такая умная, как она, но неужели это означает, что я не заслуживаю счастья? Хоть плачь, но показывать при Паше свои эмоции себе дороже.
Жданов усаживается на диване в гостиной, а я отправляюсь облачаться в один из "боевых комплектов". Сегодня, пожалуй, пойдет вариант а-ля девственница. Это всегда срабатывает, когда он особенно мною недоволен. Смотрю на свое отражение в зеркале. Неплохо-неплохо...
В дверях сталкиваюсь с Павлом. Он меряет меня оценивающим взглядом, и, судя по всему, остается доволен. У меня только одно желание: хочу, чтобы он убрался подальше. Но я вынуждена широко улыбаться, так, что сводит скулы. Кажется, еще секунда и заплачу. Он кладет руку мне на голову и довольно грубо заставляет опуститься на колени. Что, на большее сегодня не способен?
***
Павел все же решил не отказываться от визита к Андрею и его семье. Выходя от Вики, позвонил и предупредил о скором приезде. Сын, похоже, вполне искренне обрадовался и сообщил, что Катя уже взялась за приготовление чего-то там.
Отношения с Викой были весьма удобны для Жданова. Викуся слушалась его беспрекословно, никогда, вернее почти никогда, не спорила. К ней можно было приезжать, когда угодно и на сколь угодно долго пропадать. Но это была только вершина айсберга, на самом деле все было намного глубже.
Когда он впервые увидел Вику после их с Кирой ухода из Зималетто, то он даже не сразу ее узнал. Ее лицо показалось Жданову ужасно знакомым, и он на всякий случай поприветствовал ее легким кивком. Уже потом вспомнилось, что эта девушка сидела в приемной Андрея и, кажется, даже крутила шашни с Воропаевым.
Пока Вика работала в Зималетто, Жданов не обращал на нее особого внимания. Во-первых, уж слишком близка она была к Андрею и Воропаевым, а, во-вторых, не попадала под параметры его вкуса. Вика была во всем слишком для него. Слишком ярко накрашена, слишком броско одета, слишком вульгарна, одним словом…А Павел любил внешне тихих, даже кротких девушек, с которыми можно было еще и о чем-нибудь поговорить.
А потом он увидел, как она нелепо упала прямо возле дверей. (При этом заметил, что юбочка у нее задралась весьма эротично). И шевельнулось в душе Жданова нечто похожее на сочувствие. Элементарные правила приличия не позволяли просто пройти мимо. Пришлось удостовериться, что с ней все в порядке, а потом подвезти до дома, что показалось вполне естественным в подобной ситуации.
В машине Павел задавал стандартные вопросы про жизнь вообще и работу, в частности. А Вика так смешно нервничала и явно боялась сказать что-нибудь лишнее. Это в какой-то степени даже трогало.
На следующий день встретились под предлогом покупки подарка Пушкаревой. Так и началось. Отношения с Викой затягивали. Надо признать, вела она себя весьма и весьма грамотно. Где надо возразит, когда надо промолчит… Виктория разбудила у Павла забытое желание заботиться, холить и лелеять. Он уже и не помнил, когда в последний раз так вел себя с женщинами. Обычно все было наоборот. Да даже за Марго он толком не "ухаживал", они и поженились-то "по залету", как теперь выражаются. Однако, появись у Павла возможность все переиграть, он бы, не раздумывая, отказался. О лучшей жене и мечтать было нельзя. Итак, Вике удалось пробудить у Павла нечто похожее на чувство. Он хотел говорить ей комплименты, он хотел делать ей подарки, одним словом, он хотел ее баловать. Да и что уж там, реанимировала она подзабытые желания.
Все шло прекрасно до того дурацкого случая в доме. Сегодня Павел уже даже плохо помнил, по какому поводу нагрянула вся честная компания. Жданов бы вообще никого не пустил, если бы не один человек, который немало поспособствовал становлению Зималетто. Пожалуй, его даже можно было назвать третьим основателем компании, но он по разным причинам предпочитал не афишировать свое имя. А имя у него было Дмитрий Малиновский. Да, заблуждались те, кто думал, будто Рома Малиновский стал вице-президентом да еще и акционером исключительно своими силами. Хотя парень всегда был толковый, этого у него не отнимешь.
Произошедшее на даче отбило у Павла охоту продолжать прежние отношения с Викой. Ни о каких сценах извинения или прощания и речи не могло идти. Он просто уехал в Лондон, оставив Викуле некоторую сумму в компенсацию.
Скучать по ней он, конечно, не скучал, но временами предавался почти ностальгическим воспоминаниям. А потом они снова встретились на каком-то фуршете. И Вика сама в него буквально вцепилась. Ну, не отказываться же от того, что само плывет в руки? Тем более, они провели вместе немало приятных часов. В дальнейшем их отношения развивались довольно неплохо, пока Вика сама все не испортила...
***
Выпить нечего, курить нечего, есть нечего, по телевизору смотреть нечего… Тоска зеленая. Съесть шоколадку, что ли? Нет, нельзя, я сегодня уже мороженое ела, хотя мы столько гуляли, что можно. Градус настроения несколько поднимается.
Вам еще интересно, что там у нас было с ним дальше? Ну так вот, отношение Павла ко мне изменилось. Об этом я уже упоминала, а еще о том, что и в постели он тоже изменился. Ничего такого ужасного пока не происходило, но, если раньше он думал и о моем удовольствии, то теперь его это заботило в сто десятую очередь. Все свелось только к грубой физиологии. Ни тебе ласкового слова, ни взгляда…
Ясное дело, я затосковала. Причем довольно сильно. Мне хотелось хоть немного внимания и заботы, что бы меня слушали, проникались иногда моими проблемами...
Ой, телефон.
- Да, папуль…
- …
- Завтра обязательно к тебе заеду!
- …
- Да, жди!
Пойду-ка я спать! Завтра день длинный! Вы ведь не думаете, что я ограничусь только визитом к отцу? Ну, уж нет! Если мне дается такая возможность, то надо использовать ее сполна.
***
Просыпаюсь в прекрасном настроении. Увижу сегодня папу, а потом... А потом проведу время в свое удовольствие. Только найти бы предлог, чтобы отпустить водителя. Обычно Жданов велит ему ждать меня, сколько бы часов я у отца не проводила. Ладно, что-нибудь придумаю. В конце концов, в крайнем случае, можно выскользнуть из дома незаметно.
Ой, сегодня какой-то новенький мальчик. Понять бы, хорошо это или плохо.
Едем молча. Я только прошу остановиться возле кондитерской, чтобы купить отцу его любимые пирожные.
- А ждать долго придется, - делаю я пробный заброс, когда мы подъезжаем к дому, - я там обычно целый день провожу.
- Я знаю, - кивает мальчик, имени которого я до сих пор не знаю, - Павел Олегович предупредил.
Да, чтоб тебя!
Но, похоже, удаче на моей стороне. Возле нашего дома негде припарковаться. Придется ему ставить машину чуть в стороне. Ура! Пусть ждет потом хоть до посинения!
Парень провожает меня до подъезда. В какой-то момент я даже пугаюсь, что он вознамерился подняться со мной. Но, к счастью, мои опасения не оправдываются.
Папа, как всегда, встречает меня поцелуями и объятиями! Как же я, оказывается, по нему соскучилась!
Я завожу обычную песню о том, как много у меня работы и все такое. Я эту речь уже давно мысленно отрепетировала. Папа слушает меня с нескрываемой… тоской. И тут до меня доходит: он все понимает и не верит ни единому моему слову. От этого осознания становится невыносимо гадко, но я упрямо продолжаю рассказывать о планируемой командировке. И мне очень хочется броситься отцу на шею, чтобы он, как в детстве, погладил меня по волосам и пообещал, что все плохое скоро пройдет.
Смотрю на часы, натянуто улыбаюсь и говорю, что надо спешить.
Как заправский разведчик, я выскальзываю из подъезда и на всякий случай покидаю двор окольными путями. Ура! Свобода!
И я уже знаю, куда хочу поехать. Только бы Жданов обо всем не узнал! Если узнает, то я и думать боюсь, чем это может кончиться.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Ответ на него должен быть в следующей проде.
