Глава 9. О ней
- Ты зря мной так восхищаешься, - продолжила вдруг Катя, - Хотя… я думаю, ты прав в своих суждениях. Это все мерзко и… гнусно. Но осознание проблемы и цены своих поступков – это сильно. В голове у нее слегка туманилось, она говорила медленно, аккуратно подбирая слова, но вино все-таки делало свое дело. В здравом уме она бы не рискнула так запросто разговаривать с незнакомым человеком, а уж тем более высказывать свое мнение о его жизни. - Однако, по-моему, у нас с тобой немного разные вещи на чашах весов, - неожиданно подытожила Катя, чем сильно удивила Андрея. - В каком смысле? - Ну… у тебя действительно очень много сдерживающих факторов. А у меня… я не считаю, что я много потеряла, сбежав оттуда. Мне вообще не следовало приезжать в Москву. - А как же семья? - У меня сложные отношения с отцом. Тут, я думаю, ты меня как раз поймешь. Но… - Но я, кажется, зря это все на тебя выплеснул, - обиженно буркнул Андрей, - Это было глупо и даже смешно. Посмейся и проспись, а потом можешь идти, куда хочешь. - Нет, подожди, Андрей, ты не понял, не обижайся, - спохватилась Катя, - Я объясню, сядь. Только это не менее длинная история, чем у тебя. - Мы, вроде, не торопимся? - Да, не торопимся… Но я не могу сказать, что я очень хочу рассказывать. - А как же зуб за зуб, Катенька? Забыла? – зло прищурился Андрей. - Ладно. Чего теперь? Слушай. «Мою историю надо начинать еще раньше, - усмехнулась девушка, - Даже не с меня, и не с родителей, а с дедушки и бабушки. Мой дедушка, Валерий Сергеевич, с самой юности был военным, они вместе с бабушкой Леной, Еленой Александровной, помотались по всей стране, по гарнизонам или по маленьким городам. Но карьера деда шла успешно, ему давали новые звания, а бабушка обустраивала дом и занималась дочкой, Ларисой. Возможно, служба в армии сказалась, возможно, у деда просто характер такой был, но он был всегда довольно деспотичным в семье. Его слово было главным. А так как у него были о-о-очень патриархальные и старомодные взгляды на жизнь, то дочку воспитывали в строгости. Баба Лена не смела перечить, да и нельзя было допустить, чтобы про семью командира пошли какие-то слухи. Не знаю, понимаешь ли ты, что такое военный городок, но… там скрыться невозможно, все про всех всё знают. А Валерий тогда уже дослужился до подполковника… Они тогда жили в поселке, относительно недалеко от Читы, недавно туда переехали. Лариса как раз училась в выпускном классе, готовилась к поступлению в институт. Я не знаю, как так получилось, что никто ничего до последнего не узнал, как уж было дело. Но мама влюбилась в солдата-срочника, который приехал в эту часть служить. В общем, любовь, тайные встречи… и мама поняла, что беременна. Представляешь, какой ужас? Школьница, несовершеннолетняя дочь подполковника… Скандал был жуткий! Деда до сих пор потряхивает, если ему об этом напомнить, поэтому я особо и не спрашивала никогда. Конечно, зять его вообще не устраивал, но делать было нечего. Сыграли свадьбу, так Лариса Пушкарева стала, как ты понимаешь, Ларисой Селиверстовой». Катя затихла, переводя дыхание. Андрей видел, что этот, в общем-то, краткий и довольно сухой рассказ, вызывает у нее сильнейшие переживания, но понимал, что это только присказка, а сказочка только начинается. «Весь срок службы Виталия мама прожила с родителями, а он в казарме в части. Они встречались, конечно, он приходил в увольнительные, видел меня, когда я родилась. Однако, надо признать, что они поспешили. Какая бы ни была огромная любовь, интересы, устремления, характеры, насколько я могу судить, у них были разные. Не знаю уж, на чем они сошлись изначально. После дембеля, папа заявил, что он хочет ехать покорять Москву. Он всегда хотел большего, стремился к большему, всегда мечтал о деньгах. Дедушка его не понимал, он даже, скрепя сердце, приготовил ему должность в части, но тот отказался категорически. Я думаю, ты понимаешь, почему дед отца не выносит буквально на дух! Они даже стоять рядом спокойно не могут. После долгих баталий было решено, что Виталий поедет в Москву один на полгода. Там он обустроится, найдет работу, жилье. Ехать в никуда с маленьким ребенком дед не дал, но, я думаю, ошибся в этом. Хотя, кто знает? Отец уехал и, насколько я знаю, даже почти не писал. Редко-редко давал о себе знать, мама переживала очень, а потом не выдержала, собрала меня и поехала к мужу. Муж уже работал на тот момент на какой-то овощебазе, чуть ли не начальником, жил в неплохой квартире. По тем меркам, конечно. Он удивился приезду семьи, но ничего маме не сказал. Постепенно мама стала понимать, что у мужа в Москве уже своя жизнь и, конечно, другая женщина. Она была дочерью какого-то партийного начальника, который как раз и способствовал быстрому папиному повышению. Еще позже оказалось, что женщина эта была не одна, были еще какие-то подруги и случайные знакомые… Знаешь, какой это был удар для двадцатилетней девчонки из глубинки? Я даже не могу себе представить! Она и вернуться то не могла, дед бы ее съел за такое. И так за все время, что она с родителями жила, наслушалась. В общем, мама стала пить, причем довольно сильно. Не знаю, реагировал ли на это как-то отец, но так они прожили года полтора, пока мама не попала под машину». Жданов видел, что Катины глаза уже наполнились слезами, сел рядом на диван и осторожно обнял за плечи. - Случайно? - Не знаю, Андрей. Может, она сама так решила. Кто теперь скажет? Мне не хотелось бы думать, что… что она сама. Катя повернулась лицом к его плечу и тихо заплакала. Она никогда еще не рассказывала это никому, даже Кольке. Тот знал все и так, без подробностей, правда, но из разговоров Пушкаревых и своих родителей, имел представление о произошедшем. Сейчас же оказалось, что проговорить всю свою детскую боль этому взрослому, сильному мужчине, а потом плакать, уткнувшись в его плечо, это лучшее, что можно было придумать. У Кати создалось впечатление, что с каждой слезинкой она отпускает неприятную историю своего рода, и это было действительно необходимо, чтобы сбросить весь груз и начать новую жизнь. «После смерти мамы, отец не стал со мной возиться. Он собрал мои вещи и отправил своего друга, чтобы тот увез меня к Пушкаревым. С ними я и жила 14 лет. Дедушка со мной был очень строг. Сейчас я понимаю, что он жутко боялся повторения истории с мамой, поэтому одевал меня как чучело, никуда не пускал, целыми днями заставлял учиться, внушал, что учеба – это главное и то, что отношения с мужчиной могут быть только после свадьбы, а свадьба только после университета. Я это все осознала, только когда стала старше. В библиотеке нашла книги по психологии, читала запоем про характеры, про способы общения, даже про психологические травмы. Тогда я поняла, что по факту, дед меня ломал все это время. Не физически, я имею в виду, а морально. Он ломал меня под себя, чтобы им было удобно и безопасно. Когда я это осознала, когда постепенно разобралась с той историей, которая сопровождала мое появление… А это, поверь, было не просто! Я собирала картинку буквально по крупицам! В общем, когда все расставила для себя по полочкам, я решила, что я хочу поехать к отцу. Скажем так, я перестала быть уверенной в том, что он так уж виноват, как расписывал дед. Отца я не знала вообще. За 14 лет он ни разу не приехал, я ни разу его не видела и не разговаривала с ним по телефону. Вообще, пока была маленькая, я его ненавидела. За то, что бросил, за то, что из-за него умерла мама, за то, что из-за него злится дедушка… Однако он постоянно присылал какие-то подарки, игрушки, одежду, а потом и книги. Случайно я узнала, что были и открытки с письмами, которые мне не давали. Вроде бы, нечасто, но они все-таки были. И деньги тоже были, но дед их толи обратно отсылал, толи они их куда-то откладывали, но жили мы очень скромно. Более того, отец даже иногда звонил! Но этого я тоже не знала. В какой-то момент я решила, что позвоню ему сама и в зависимости от его реакции решу, как быть дальше. Я тайно нашла бумажку с телефоном Виталия у деда. Это тоже была та еще спецоперация! И позвонила. Отец меня не узнал, конечно. А когда я представилась, был в таком шоке, что-то сбивчиво говорил, но это произвело на меня впечатление. Тогда я как раз закончила школу и собиралась поступать в институт в Чите, но, услышав отца, я вдруг ему сказала, что хочу поступить в МГУ, и спросила, поможет ли он мне. Он обрадовался, сказал, чтобы приезжала, он все устроит. Я даже не знала в тот момент, кто он, чем занимается, как живет, только знала, что он мой папа, и я хочу его видеть. Сказать, что дедушка устроил скандал, когда узнал, что я собралась в Москву, это ничего не сказать. Меня закрыли в комнате и никуда не выпускали несколько дней. Отец, как оказалось, ждал моего звонка, а не дождавшись, позвонил сам и нарвался на деда. Что и как они орали, было невозможно слушать. А на следующий день у нас на пороге появился высокий, представительный мужчина в костюме, от появления которого Валерий и Елена мгновенно оттаяли. Они звали его Геночкой, угощали всем, чем можно, очень радовались, вспоминали маму. Позже я узнала, что это был Геннадий Степанович Выхин, начальник охраны моего отца. У него состоялся какой-то длинный разговор с Валерием Сергеевичем, но о чем, я не услышала. Баба Лена тоже там не присутствовала, они вдвоем закрылись на кухне, пили, иногда дед начинал что-то кричать, но после того, как дверь открылась, мне было велено собирать вещи. Колька, мой друг и одноклассник, тоже захотел поступать в Москву, когда узнал, что я уезжаю, и Геннадия Степановича не пришлось уговаривать, он молча кивнул, а потом сказал, что мы улетаем послезавтра, чтобы собирали только самое необходимое, а о билетах он позаботится. Он вообще был всегда немногословен и очень конкретен. Мне это нравилось, но немного пугало. Я не совсем понимала, почему я еду с этим человеком, и не осознавала, как меняется моя жизнь. Вот так мы втроем сели в самолет, а вышли уже в Москве. Когда мы подъехали к отцовскому дому, я даже не могла поверить, что это все его. Я не думала даже, что отец так богат. Если честно, я вообще ни о чем не думала. Оказалось, что Виталий женат, но детей у него больше нет. Его жена, Анжела, отнеслась ко мне прохладно, но без враждебности. Отец вел себя со мной теплее, но тоже настороженно. Он не спешил со мной откровенничать о маме и о той их жизни, и это меня очень огорчало. К слову, мне так до сих пор и не удалось от него что-то добиться. Да я в какой-то момент и прекратила попытки. Однако он обо мне заботился, оставил жить в своем доме, установил правила, выдал деньги, всячески выражал желание помочь при поступлении. Он даже Кольке выделил жилье. Оказалось, что это была та самая квартира, где мы жили с ним и с мамой. Я очень хотела переехать туда, но он мне отказал, зато я ходила в гости к Кольке как на экскурсию в музей собственного детства. Изменения в моей жизни начались как-то постепенно. Я не лезла ни в какие дела, старалась как можно меньше попадаться кому-либо на глаза, училась, много времени просиживала в библиотеке за учебниками и в своей комнате. Довольно долго у меня получалось быть невидимкой, но приличия требовали того, чтобы свету предъявили наследницу «АгроПрома», - тут Катя горько усмехнулась. Вот тогда Анжела и взяла меня в оборот. Сначала она меня уговаривала разными способами, но я всячески ее сторонилась. Это я сейчас понимаю, что она от меня хотела, а тогда мне это все было вообще неинтересно. Мне казалось обычным делом, что я могу просто не пойти на какую-то презентацию или просидеть в своей комнате весь вечер, когда дома гости. Я вообще боялась этих людей. Я справедливо считала себя дурнушкой. О, ты бы видел, что я носила тогда! У меня еще были такие очки круглые, косички и брекеты. Картинка была та еще! В общем, Анжела меня долго обрабатывала, а потом, видимо, нажаловалась отцу, и он приказал слушаться мачеху и не перечить, так как они обязаны вывести меня в свет. В обычной жизни я могла одеваться как хотела, но выглядеть должна была прилично и к различного рода приемам готовиться без возражений. Ты бы знал, как мне все это трудно далось! Сначала все эти салоны, клиники, потом магазины! А когда я в первый раз пришла на презентацию в какую-то галерею, я несколько раз чуть не упала в обморок! Я особо не старалась кому-то понравиться в высшем обществе. От меня требовалось только присутствие и лучезарная улыбка. Постепенно я даже втянулась, но была рада тому, что меня очень редко куда-то таскали. В итоге моя жизнь как-то устаканилась, все стало привычным. Я училась, потом съездила на стажировку в Германию, вернулась, устроилась работать в банк… Мне не хотелось пользоваться связями отца, я хотела сама из себя что-то представлять. Поэтому я отказалась работать у него, а он не особо настаивал. Мне кажется, папа воспринимал мою учебу и работу как какое-то баловство и детские игрушки. Все шло свои чередом, пока отец не поставил меня перед фактом, что мне необходимо выйти замуж, и он уже подыскал мне подходящую кандидатуру на роль жениха. А я этого жениха на тот момент видела один раз! Представляешь? И он мне жутко не понравился. Не знаю, знакомы ли вы с ним, он занимается ресторанным бизнесом, его зовут Михаил Борщев». - Мы с ним учились в параллельных классах, - ответил Андрей, - Ты права, на редкость неприятный тип. Ты знаешь, я даже и подумать не мог… какая ты, - его голос запнулся, - Я думал, какая-то стерва, под стать Мишке. - Это можно считать за комплимент? - Как тебе угодно. Катя тепло улыбнулась ему уголками губ и продолжила: - Я даже не могу понять, как я на все это согласилась. Анжела целыми днями таскала меня на какие-то примерки, к каким-то дизайнерам, флористам, убеждала меня, что Миша – хорошая партия, что мне несказанно повезло. Знакомила меня с какими-то людьми, все меня поздравляли и восхищались… Миша этот еще… Когда объявили, что мы женимся, он не упускал возможности зажать меня где-нибудь в углу и начать лапать, - Катя нервно передернула плечами, - Хотел встретиться наедине, но я отказалась наотрез. Хорошо хоть он приходил к нам всего считанные разы. Андрей, я как будто была в каком-то дурмане! Я безропотно уволилась из банка, я не видела Кольку уже 2 месяца, даже с бабушкой и дедом не разговаривала по телефону… А сегодня… как будто туман рассеялся, и я поняла, что не могу… Понимаешь? Это все из-за контракта, который отец заключает с Борщовыми! Он меня просто продал! Андрей молчал, не зная, что ответить на все то, что услышал только что. Это было за гранью его понимания. Он, по крайней мере, сознательно рушил свою жизнь, зная, зачем он это делает, и какова цена его поступков, а она? Чем она заслужила такое к себе обращение? В свои 24, по сути, ребенок, которого продал отец и взяла в оборот хваткая Анжела (о, уж она то может, это понятно!). - Теперь ты понимаешь, в чем наша с тобой разница, Андрей? – тихо сказала Катя, глядя ему в глаза, - Меня в той жизни вообще ничего не держит. Там только ложь и грязь. Я рада, что смогла сорваться. Теперь есть шанс начать все заново, и теперь-то я точно буду все решать за себя сама. - Все равно, ты – молодец. Ты не заслужила такого отношения к себе, правильно сделала, что сбежала. Но ты должна понимать, что тебе прошлая жизнь ой как аукнется. Еще только предстоит поставить все точки над «i». - Я понимаю. Но пока не представляю, что мне делать. - Нам делать, Кать. - Нам? – удивилась Катя. - Ты уж прости, но я самый заинтересованный человек в том, чтобы тебя не нашли как можно дольше, - засмеялся Жданов. - Андрей… - Подожди, не говори ничего. Я не знаю, зачем я это делаю. Все, что мог, я тебе уже объяснил, и я подозреваю, что подвезти тебя – было самой большой ошибкой в моей жизни. А может, наоборот? Кто знает? В любом случае, тебе сейчас некуда идти, а за окном уже почти ночь. - Ты рискуешь, - все равно не унималась Катя. - Риск – дело благородное, - ответил Андрей, поднимаясь с дивана, - Пойдем, я покажу тебе гостевую спальню.
_________________
|