|
-10-
Андрей влетел в кабинет, как торнадо, как ураган самой высокой шкалы. Волосы всклочены, глаза метают гром и молнии.
- Кать, это невозможно больше выносить. Куда пропал Женсовет? Куда они всё время пропадают?
Закрыл за собой дверь, подошёл ближе. И только тогда Катя смогла прийти в себя и разглядеть что-то, помимо Жданова - коробки у него в руках.
- Вот… - поставил перед ней на стол эти самые коробки, улыбнулся неловко. - Я не знал, что ты… вы выберете, Екатерина Валерьевна, поэтому заказал несколько вариантов.
Катя погибала, проваливалась в тягучую трясину. Смотрела на Андрея, не веря себе, не веря своим глазам.
Вот он, Андрей Жданов! Тот самый Андрей Жданов, о котором она и мечтать не смела когда-то. Смотрит на неё, Катю Пушкареву, с нежностью и любовью.
- Кать, ты меня слышишь?
Нет, она не слышит. Вакуум в голове.
- Я взял на себя смелость и дальше быть твоим стилистом. Милко, если узнаёт, меня убьёт. Честно говоря, он не терпит конкуренцию, - шепнул «по секрету». - Но я к вам нанимался работником очень расширенной специализации: и повар, и конюх, и плотник. Тем более, оплата сказочная - акции «Никамоды», разумеется. Я, как редкостный подлец, очень корыстен. Вы сами это знаете, Екатерина Валерьевна. Кать, - подошёл ближе, тяжело вздохнул.
Слова застряли в горле, Катя разучилась говорить, разучилась дышать.
«Когда ты уехала, я чуть не умер. Пил, нажирался до беспамятства, а боль не уходила, ты не появлялась».
Это правда? Он действительно любил. И любит.
Андрей расценил молчание по-своему. Сам открыл верхнюю коробку.
- Это кроссовки. Знаю, что под юбку, что ты выбрала, не очень… но зато удобно, и… Не в туфлях же этих ходить! Это ходули какие-то, а не туфли, и... Кать, а размер, надеюсь, у тебя такой же, как и?.. - взглянул на Катю, споткнулся о ее вытянувшееся в удивлении лицо, и улыбнулся. - Я немножко подсмотрел… на этих твоих ходулях. Тридцать седьмой, правильно?
Катя кивнула. Вытащила из коробки зелёный кроссовок, руки почему-то тряслись.
- Сейчас примерим.
Андрей обошёл стол со вторым кроссовком, развернул Катю, вместе с креслом, к себе, присел на корточки рядом, и действительно принялся надевать кроссовок Кате на ногу, ту, что не была ушиблена и перетянута бинтом.
- Там еще балетки есть. Но они не такие удобные. Подошва без каблука, но не очень мягкая. Я взял два варианта, разных цветов - на выбор. Можно будет на встречи и совещания их надевать, а для работы рекомендую вот это, - завязал ровный бантик, постучал легонько по кроссовку.
Катя всхлипнула. Андрей поднял голову.
- Катюш, ну ты чего? Болит?
- Нет, - прошептала, и отчаянно завертела головой, пряди волос растрепались, очки съехали на нос.
- Тогда что, Кать? - придвинулся ближе, обнял ногу, вместе с кроссовком и Катей. - Из-за меня? Ну, прости меня Катюш. Прости, - поймал ее ручку, поцеловал. - Прости. Я опять делаю что-то не то, веду себя не так. Прости меня.
- Нет, это из-за меня, - снова всхлипнула, по щекам покатились слёзы. - Не смей больше извиняться! - ударила его по спине. - Не смей.
- Но я виноват. Я очень перед тобой виноват.
- Я простила тебя. Я давно простила… тебя.
- А я себя не простил, Кать. Понимаешь, в чем дело… Я предал самого дорого для меня человека. Унизил, растоптал… уничтожил... Из светлой, нежной, любящей меня женщины сотворил… Только злость и ненависть… Только злость и ненависть оставил после себя. Такое не прощают.
- Ты поэтому ввязался в драку с боксёрами? Мстил себе?
Вскинул удивленный взгляд.
- Мне Маша рассказала… сегодня… Каким ты был, когда я уехала в Египет.
- Кать, это ерунда. Ну, помахались немного кулаками. Тропинкина, наверняка, преувеличивает, у неё, сама знаешь, какое богатое воображение, да и у всего Женсовета, раздуют из мухи слона…
Врет. Вот сейчас он врет. Смотри, Пушкарева, и сравнивай. Не ты ли наделила этого человека невиданными актерскими талантами? Не ты ли была свидетельницей его истинной игры и вранья перед Кирой? Смотри и сравнивай. Разница очевидна.
Разница… Она всегда ускользала. Слишком много лжи, и ее, Катиной, в том числе, слишком много боли было в те дни, чтобы увидеть разницу.
«Так невозможно притворяться», - единственная крупица, за которую цеплялось сознание, и каждый раз соскакивало в пропасть, ударяясь об очередную открытку, очередную шоколадку для «зубастого монстра» и очередной подслушанный разговор.
Разница слишком очевидна…
Слезы катились по щеками. Катя стянула с себя очки.
- Андрей, - погладила его по волосам.
- Ты из-за драки так расстроилась? Катюш, не бери в голову. Пара царапин - ерунда.
- Ерунда, - покивала головой. - Не делай больше такой ерунды, пожалуйста.
- Никогда. Клянусь… Ну, Кать… Катюш, перестань расстраиваться. Кать… Хочешь, я вообще теперь драться не буду? Вот нападут на меня в переулке грабители, а я от них убегу. Или вот Сашка, к примеру, начнёт изливать свой яд, а я ему: «Сашенька, вот тебе специальная шкатулочка, и не пошёл бы ты лесом до своего министерства?», и даже ни один зуб ему не выбью.
Улыбнулась сквозь слёзы.
- Хочу.
- Договорились. А ещё, Катюш, - положил голову на колени, - я не буду пить, вот совсем, ни градуса. Никаких пьянок.
Катя фыркнула.
- Нет, такую жертву я принять не готова.
- Да будет вам известно, Екатерина Валерьевна, в последние несколько месяцев я напивался только дважды. Первый раз - после того, как Мишеньку подбил. А второй - в «Трафальгаре» после нашего разговора после явления Борщова в «Зималетто». Когда ты сказала, что… - замолчал, тяжело выдохнул. - Так что никаких жертв.
- Я тогда соврала… в «Трафальгаре». Между мной и Мишей ничего не было… никогда.
Катя отбросила очки на стол, задела тарелку с салатом и стакан с апельсиновым соком. И стакан, и тарелка опрокинулись прямо на Катю.
- Ну, вот, опять… Почему мне все время так везёт?
Новая блузка и юбка были полностью облиты соком, салат разлетелся в основном по столу, но несколько кусочков приземлились и на юбку.
Андрей вскочил на ноги, заметался.
- Сейчас, Кать. Сейчас все исправим.
Вытащил телефон, набрал номер.
- Федя, срочно езжай ко мне домой, привези платье. Да-да, то самое, что ты сегодня покупал. Федь, лети пулей, платье нужно уже сейчас.
Выскочил в приемную.
- Где эта Маша шляется? - заорал на всю компанию, затем вернулся обратно. - Кать, сдаётся мне, на том рабочем месте наложено проклятие безработицы. Ни одна секретарша не прижилась… Но мы сейчас.
Вытащил чистый лист А4, стряхнул с Кати кусочки салата.
- Катюш, - подошёл ближе. - Кать, - присел рядом. - А мы будем замывать… следы или подождём Федю?
- Надо попытаться спасти блузку.
- Понял. Екатерина Валерьевна, транспортное средство прямо перед вами, - поднял Катю на руки, крепко прижал к себе, и замер. - А то, что ты говорила про чувства… к Борщову… это правда? - прошептал тихо.
- Нет. Я никогда не любила... Мишу.
- Ты врала?
Обняла его за шею.
- Я защищалась.
- От меня?
- От себя. Я столько усилий прикладывала, чтобы забыть тебя, чтобы разлюбить… но у меня ничего не получалось… Я хваталась за Мишу, как за спасительную соломинку.
- Ты хваталась за Мишу, я хватался за Киру. Какой-то массовый альпинизм у нас с тобой был, - быстро поцеловал в макушку, и зашагал по направлению женского туалета.
А у женского туалета уже который час, сбегая с рабочих мест, перебежками, службу нёс Женсовет, включая конвоированную прямо из «Ромашки» и взятую в бессрочный плен, Марию Тропинкину.
Шура уже не рыдала, разбрасываясь бумажными полотенцами. А сидела с опухшим носом и покрасневшими глазками, внимательно выслушивая советы старших. Советы эти, правда, разнились по направленности, а иногда и противоречили друг другу.
Вот, например, Амура предлагала сделать отворотное зелье, да ещё и провести над Шуркой обряд искоренения влюбчивости в начальников, во всех разом, как класс. Но Шура побаивалась такой категоричности. А вдруг она когда-нибудь встретит влюблённого в неё банкира-начальника, и что тогда? Отказаться от своего счастья из-за глупого обряда, который, к тому же, ещё и необратимый? Нет, уж.
Да и предложение Машки и Светы окрутить Малиновского, свести его с ума - тоже как-то пугали… своей невозможностью, и вообще, пугали. Правда, Света твердила, что вот возьмёт и влюбится в неё Роман, и какой они замечательной парой будут, ведь между ними уже и сейчас такое взаимопонимание и уважение, какого нет и у половины молодоженов. Машка же на это утверждение смеялась, говорила, что бабники - неизлечимые, наглые, неспособные любить существа. И единственный способ им отомстить (а мстить им нужно всем и обязательно, Тропинкина в это верила свято) - это влюбить в себя, заставить на коленях ползать, звёзды и Луну, и даже около планетные спутники охапками приносить, с потом взять и бросить этого кобеля, чтоб знал, что такое мучиться, по-настоящему.
Одна только Ольга Вячеславовна говорила разумные вещи:
- Присмотрись к своему Шурику. Ведь любит он тебя. С работы забирает и привозит. Квартиру собирается взять в кредит. Парень серьезно настроен. Шур, и тебе он нравился как, вспомни! Ну, хватит заниматься глупостями. Девочки, работать нужно. Меня Милко уже, должно быть, обыскался. Вот что я ему скажу?
- Олечка Вячеславовна, я все понимаю. Но и у нас подобные катастрофы не каждый день случаются. Представьте, сколько Шурка дней, недель, месяцев, зрела, зрела, и всё! Взрыв, точка невозврата.
- Дамочки, а Машка права. Ситуация… неординарная, - покивала Таня, поглаживая голодный желудок (за всеми этими разговорчиками они так и не пообедали нормально, а ребёнку нужно нормальное питание, ребёнок уже, можно сказать, на пороге появления на свет, девятый месяц пошёл… хотя, по всем ощущениям, Таня Пончева ходила беременной, минимум, год).
- Да что вы мне рассказываете! - возмутилась вдруг Амура. - С Шуркой мы разберёмся, в крайнем случае, сделаем Малиновскому приворот. Спокойно, - закричала, останавливая всколыхнувшееся возмущение. - Приворот короткий, пробный - чтоб распробовать, каково это.
- Что там пробовать, - пробормотала с кислой физиономией Маша. - Как торт «Наполеон», шикарен, потрясающ, но калорий! Тьфу, скидывать их потом. И приторно сладкий.
- Так ты не распробовала, может? - хохотнула Света.
- Поверь мне, я распробовала.
- Девочки, ну, перестаньте! - взмолилась Шура. - Самой противно.
- Правильно, перестаньте говорить ерунду. У нас другая проблема… прямо перед носом. Катя и Жданов. Что между ними произошло на самом деле?
Все разом посмотрели на Машу. Маша отшатнулась назад. Дамочки повскакивали с мест, окружили, преграждая все пути отступления.
- Ну, девочки! Я поклялась Кате, что не буду больше обсуждать ее отношения. Я не могу.
- А это не обсуждение! Это вопрос жизни и смерти! Вдруг Катерина больна? Или это Жданов ее избил и теперь держит в заложниках?
Дверь распахнулась. В туалет вошёл Андрей с растрёпанной, в неряшливых пятнах на блузке и в одном зелёном кроссовке, Катериной на руках.
- Подлый змей, Андрей Жданов, не просто избил Екатерину Валерьевну, он сломал ей ногу, откусил левое ухо, а потом ограбил ее - до кучи, и бросил, - заявил он с порога.
- Ой, а это мы про другого Жданова говорили, - пискнула Света.
- Ну, разумеется. Из сериала про маньяков-убийц, я так сразу и понял. Катюш, я сейчас тебя поставлю, осторожно, - придвинул Катерину к умывальнику. - А вы, дорогие мои, почему не на рабочих местах? Это что же за компания такая - без секретарей? Обеденный перерыв когда закончился, напомните-ка мне, будьте добры.
- Так мы это… Мы это… - Таня испуганно приглядывалась, все ли уши у Катерины целы.
- У Шуры зуб разболелся. Вот мы и это…
- А вы, Светлана, по специализации кто будете? Не стоматолог ли любитель? Нет? А вы, Татьяна? Тоже нет? Странно. Чем же вы можете помочь? Бардак в компании развели! - заорал во все горло. - Если через минуту, нет, если через тридцать секунд вы не окажетесь на рабочих местах, мы будем искать других работников, более пунктуальных!
Таня икнула (от голода и страха), Света выронила коробочку с конфетами «Дюшес», Амура первой отскочила к двери, Маша трусливо попятилась следом. Ольга Вячеславовна виновато улыбнулась. Шура шмыгнула носом.
- Мы это… уже не здесь… мы там…
Через мгновение женский туалет опустел. Катя выключила воду, посмотрела на огромное оранжевое пятно на блузке.
- Андрей Павлович, ваши таланты к руководству коллективом пропадают даром. Может, поставить вас на должность Георгия Юрьевича?
- А Жорика куда денем? - широко рассмеялся. - Давай отправим его на производство… главной швеей!
- Тогда уж главным… эм… швеём, - улыбнулась, внимательно посмотрела на него сквозь зеркальное отражение.
- Нет, Жорика подпускать к швеям опасно.
- Согласна, он замучается назначать каждой свидание. Да и его жена… киса, - хохотнула, не удержавшись, - в прошлый раз после подобного «свидания» оставила Георгия Юрьевича с расцарапанным лицом.
- Да, нельзя подвергать Жорика подобной опасности, придётся оставить его на прежнем месте. Жаль, - притворно вздохнул. - Куда теперь девать мои таланты… Как ты сказала, организаторские?
- Руководительские. Или ораторские - от слова орать.
- Поклеп, Екатерина Валерьевна, я очень мирный и добрый руководитель, - обнял Катю со спины.
- Ага, такой мирный, что я иногда подумывала завести себе рабочие… беруши.
- Вот оно как… Действительно, я отвратительный начальник. Придётся вам, Екатерина Валерьевна, заняться моим перевоспитанием.
Катя вскинула голову, прижавшись к груди, посмотрела прямо в глаза.
- Боюсь, я не справлюсь.
- Уж кто и справится, так это только вы... Кать… - опомнился, с трудом заставил себя отвести взгляд. - Тебе не холодно? В мокрой одежде…
Катя покачала головой. И быстро-быстро поцеловала его в уголок губ, легко прикоснувшись, как дуновение ветра. Андрей даже почувствовать ничего не успел, как Катя уже отодвинулась, уже разглядывала свои ужасные пятна и тянула Андрея обратно - работать. Казалось бы, привиделось, будто ничего и не было.
Но все-таки было! Это не просто мимолетный поцелуй. Это победа, Жданов. Это значит ДА. Это очень многое значит, настолько многое, что не вместить в слова, не измерить минутами и количеством пропущенных сердечных ударов. Это больше, чем просто ДА, сильнее, огромнее, мощнее. Катя не просто простила его, Катя даёт ему шанс…
- Катюш, ну работать с вами для меня - высочайшая награда, - подхватил Катерину на руки, ногой толкнул дверь, напугав до смерти Клочкову, возникшую на пути.
- Это просто сон какой-то, - прошептала Вика, глядя им вслед. - Я хочу проснуться и чтобы вот это всё, как пух, испарилось.
А Андрей шагал, ничего и никого не замечая вокруг, его широкая, даже немного странная (будем честны, идиотская) улыбка освещала коридоры «Зималетто» и ослепляла замешкавшихся и не успевших убежать сотрудников. Андрей Жданов, как Андрей Златоуст, как Андрей Медузович Горгонов уничтожал всякого встречного.
А в кабинете президента завёлся Коля Зорькин, приманкой послужил нечаянно оставленный бесплатный обед.
- Я тут мимо проходил, - ничуть не сожалея о содеянном, выдал Николай, дожевывая круассан, и протягивая ручонки к тефтеле. - У вас тут хороший выбор женской обуви, - усмехнулся, бросая взгляд на кучу балеток, разбросанных по столу и на одинокий зелёный кроссовок, возвышающийся над клавиатурой.
- Что б ты понимал, - хмыкнул Жданов, усаживая Катю в кресло.
- А это и не мое мнение, а Юлианы.
- Юлианы? - Катя всполошилась. - Она уже здесь? А сколько времени?
- Здесь она, в конференц-зале. Ожидает ваше величество.
В кабинет влетел запыхавшийся Фёдор.
- Андрей Палыч, ваше платье.
Коля выразительно хмыкнул, но промолчал, у него третья тефтеля спотыкалась о вторую и плохо пережёвывалась.
Андрей вытащил платье из пакета, разглядывая.
- Могу к нему сумочку подобрать, или другие аксессуары.
- Всенепременно. Но в другой раз.
- Обращайтесь! - отсалютовал Фёдор и вышел из кабинета.
- Кать… - Андрей заметался вокруг стола, размахивая платьем.
- Примерочная вон там, - махнув на каморку, пробормотал Зорькин, разглядывая четвёртую тефтелю и прикидывая свои силы.
Жданов уставился на каморку, как на объект научного исследования. Затем сам себе кивнул, что-то одобряя, и, ничего не говоря, подхватил Катерину на руки и потащил её туда, вместе с платьем и застрявшим в горле протестом.
Дверь, ведущая в конференц-зал, приоткрылась, выглянула Юлиана.
- А где Катя? Я слышала голоса.
Коля невозмутимо пожал плечами.
- Раздевается. То есть переодевается. Тьфу ты! - мотнул головой, подцепливая на вилку обнаруженные остатки салата. - Примеряет платье. Ей Жданов помогает.
- Помогает, значит? - усмехнулась Юлиана. - Ну-ну, - подкинула зонтик. - И давно он ей… платья помогает примерять?
Из каморки выглянул Андрей.
- Уж побольше твоего Кастрюлькина.
- Да что ты говоришь! Между прочим, Михаил - высококультурный, интеллигентный молодой человек.
- Ага, и он высококультурно отчалил в Питер.
Скрылся в каморке, и через несколько секунд появился вместе с Катей (на руках, естественно, нужно ли это уточнять?).
- Катюш, если тебя держат силой, моргни три раза, - заговорщицки прошептала Юлиана.
- Юлианочка! - воскликнул Андрей, обманчиво радостно. - А не заняться ли нам делом?
- Это мы ещё успеем, - обогнула Жданова, даже бровью не повела. - Кать, я бы на твоём месте хорошо подумала. Это же Жданов!
- Вот-вот, и я ей это говорил, - поддакнул Зорькин, разглядывая пустые тарелки.
- А ничего, что я здесь? - воскликнул возмущённо.
- Давайте поработаем, - взмолилась Катерина.
- Вот с этого и нужно было начинать, - Юлиана растолкала зонтиком Колю и уселась на его место. - Катюш, у меня к тебе масса вопросов.
Коля почесал затылок, с обидой разглядывая ушибленное коварным зонтиком плечо.
Жданов присел на краешек стола, любовно разглядывая Пушкареву.
«Дурдом», - подумал Коля.
* * *
Малиновский вошёл в кабинет слегка пришибленный. Фотосессия с Анастасией Волочковой, на трезвую голову - это тот ещё экстрим. Вот она какой бывает… встреча с прекрасным. Бррр.
Жданов отсутствовал. Дорвался до своей Магдалены, его теперь из президентского кабинета клещами не вытащишь. Всё… пропал мужик. Он и до этого был пропащий, а уж теперь...
Мда. С подбитой ногой Пушкарева далеко не убежит.
Это идеальная охота, Жданов.
Хотя… кто на кого ещё охотится - вопрос.
Эх, Андрюха… Столько баб вокруг: и с косичками, и с брекетами, и в очках-монстрах, и косые, и кривые - уродливых по-своему, на самый изощренный вкус - хватай любую, да таскай по гостиницам-каморкам. Так нет же! Он выбрал комбо. Чтоб его!
Малиновский разозлился не на шутку. Вытащил из стола остатки шоколадки и принялся их уничтожать, разглядывая в компьютере анкеты потенциальных кандидаток в модели будущей коллекции.
Через несколько минут чувство умиротворения обратно вернулось к Роману. Он даже начал раскачиваться в кресле.
Как удобно, что в анкетах имеются личные номера телефонов кандидаток. Можно любой позвонить, назначить встречу, деловую, разумеется. Поговорить, обсудить детали…
Но не сейчас. Что-то не даёт покоя…
Роман покрутился в кресле, попинал ногой мусорное ведро, и закричал:
- Шура.
Шурочка появилась сразу. Печальной она сегодня была какой-то. С чего бы это? Ах, да! Он ее обидел, шутник недоделанный. Разве можно так над секретаршами издеваться? Бедняжка теперь уверена, что он либо перешёл в отряд Милко, либо свихнулся. Надо срочно спасать ситуацию.
- Шурочка, а пойдёмте на выставку кондитерских изделий из Швейцарии. У меня как раз два приглашения есть.
Думал со Ждановым сходить. Но у него сейчас сладкого хватает, как бы не слиплось.
Шура хлопала глазками. Щёчки порозовели. Ей определённо идёт на пользу шоколад, даже воспоминание о нем творит чудеса перевоплощения - из бледной тени в розовощекого ёжика. Фантастика.
Да, нужно на выставку. Срочно. Шоколад спасёт их. И исцелит. Аминь.
_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Пока построят, пока приструнят... 
