* * * На следующий день я приехала на работу на час раньше. Хотя, если я бы появилась и в шесть утра, этому не было бы удивления. В "Зималетто" каждый знал, как дорога мне наша компания, а, разумеется, и ее развитие. Однако, как не горели дела по подготовке к завтрашнему совету директоров, мои мысли были направлены совершенно в другое русло. Я поставила себе цель: поговорить с Калерией. Конечно, наша с ней беседа явно не успокоит мою душу, а скорее только еще больше разбередит мою рану, но разговор не имеет смысла откладывать дальше. Я должна знать о ее планах на будущее, ведь от них зависит не только ее жизнь с Андреем, но и моя. Спустя некоторое время после настройки себя на предстоящую беседу, я заглянула в бывший кабинет Андрея. Калерия сидела на кресле в обществе небольшой дорожной сумки под ногами. При виде меня, словно директора школы, она встала и неуверенно поздоровалась. – Вы уезжаете? – спросила я, пройдя внутрь. Что-то внутри мне подсказало, что сумка это явно не с документами. – Да, – ответила она, посмотрев в пол. – Пришла попрощаться. С кем именно, Калерия предпочла смолчать. Впрочем, какого-то подвоха в ее словах я не услышала, да и не преследовала такой цели. – Что ж, тогда я зашла вовремя. Пройдемте ко мне в кабинет. Поговорим. К Калерии тут же подступила тревога. Сама Катерина уже представляла для нее большой стресс, она жена Андрея Павловича, и что сейчас чувствует, – ей лишь остается только догадываться. Так же ее пугал и предстоящий с ней разговор, ведь он явно будет по поводу нее с Андреем, а это означает, что выглядеть она будет, словно на допросе. Потому как нужно говорить только правду и еще раз правду. Но как бы то ни было, ей придется отвечать за свои поступки, как бы ни было сейчас страшно, а от разговора не уйти. – Разреши, я буду обращаться к тебе на "ты", если не возражаешь? – стало первым моим вопросом, как только мы вошли в кабинет. – Не возражаю, – скромно ответила девушка, стоя посреди кабинета, боясь сделать лишний шаг в сторону. Я же прошла за свое рабочее место, предложив Калерии расположиться напротив меня, чтобы иметь непосредственный контакт. Долго тянуть кота за хвост я посчитала ненужным, ясно и так, как нам обоим сейчас тяжело, поэтому спросила девушку напрямую: – Ты любишь его? Калерия посмотрела мне в глаза и в ее взгляде я увидела некую растерянность, словно от нее требуют сделать чего-то невыполнимое. А впрочем, нужен ли мне этот ответ на свой вопрос? Изменит ли он что-то в моей жизни? Даже, если Калерия ответит и "Нет", я все равно увижу по ее глазам правду. Да и видеть ее не надо. Она уже живет в поступках мужа. Только знала ли сама Калерия ответ на этот вопрос? Да, она признавалась Андрею в своих чувствах, в своей любви к нему, но... Было ли это то самое настоящее чувство, которое твердо и прочно обосновалось в ее сердце? Или эта была лишь страсть, лишь влюбленность, от которой она потеряла голову? Это чувство реальности, которое вылилось в ее беременность. И именно это теперешнее ее положение стояло для нее на первом месте. Точнее сказать, последствия этого положения. Потому, как бы Андрей ей и ни обещал, что от ребенка не отказывается, как говорил, что вместе будут отвечать, но оповестить родных должна она сама... – Впрочем, это уже не важно, – ответила я на свой же вопрос, понимая, что мне об этом знать не обязательно. – Важно другое. Важно то, что у вас с Андреем будет ребенок. Ты знаешь, в жизни не все так просто, не все так легко. Жизнь, она порой ставит тебя в такие рамки, о коих ты и не подозреваешь. Она порой награждает тебя тем, чего ты не ждешь. А порой и ждешь, ждешь, а не получаешь. Наверное, потому что грехов много. А ты молодая, красивая, умная. Ты смогла дать Андрею то, кого он желал, о ком мечтал. – Я не очень понимаю, о чем вы? – аккуратно поинтересовалась девушка, только уловив небольшую паузу от меня. – О ком, Калерия. О том живом человечке, который живет у тебя внутри, – я непроизвольно улыбнулась, понимая, что такого счастья мне не испытать. Естественно, я говорила сейчас о ребенке от Андрюши, а не от того негодяя по имени Денис. Однако, той радости на лице своей собеседницы, я не увидела. Скорее оно выражало боль, почти физическую. Но почему? Мне казалось, что любая женщина должна радоваться такому событию. – Но... Я не хотела, чтобы... Все так зашло. Вплоть до ребенка, – покаялась Калерия, даже не задумываясь, откуда Катерина могла узнать о нем. Ведь Андрей Павлович обещал пока о нем молчать, а она не могла где-то проколоться. – Я не хотела, и не хочу его, но... – она остановилась и я подхватила ее высказывание: – Как бы то ни было, не повторяй моих ошибок. Не делай то, о чем в будущем обязательно пожалеешь. Сохрани и роди этого ребенка. – Ваших ошибок? – переспросила Калерия, пока не понимая, а зачем собственно жена Андрея Павловича просит ее не делать аборт. – Да, Калерия, моих ошибок молодости. Но ребенок ни в чем не виноват. Ему нужен отец. И он у него есть, – с трудом произносила я каждое слово. Но я должна была это сказать. – Но вы же... Как же? Вы же жена... Вы же любите его... – Люблю. Люблю настолько, настолько хватает моих сил любить. И поэтому, как жена, я должна понять и принять выбор мужа. Нет, не в пользу тебя, – сделала я небольшую пометку, – в пользу ребенка. Да, это очень сложно сделать то, что я должна, но надо обязательно постараться, как бы не было больно. И ты тоже должна понять для себя, как тебе жить дальше. Ты вот приняла решение уехать, наверняка, не посоветовавшись с Андреем. – Ну-у, в общем-то, да... – созналась Калерия. – Вот. А знаешь, как этот совет многое может решить? Очень многое. Это, конечно, твое дело прислушиваться или нет к тому, о чем я здесь ведаю, но Андрея мне больше не вернуть, мы больше не сможем жить так, как прежде, но зато можно дать шанс вам начать новую жизнь. – Но Андрей Павлович любит вас, я знаю это. – Калерия, если ты его искренне любишь, и, если ты четко решила вернуться в Белоруссию, то, прошу тебя, не как жена, а как женщина, уговори Андрея поехать вместе с тобой. Не задавай сейчас вопросов: поймешь потом. А сейчас просто поверь мне – так будет лучше. Всем. Конечно, я мало представляла, какое счастье меня ждет в том случае, если Андрей покинет границу Российской Федерации. Знаю, что только еще большая тоска, еще большие страдания. А так он всегда рядом, всегда на работе и хоть раз за день, а мы с ним пересечемся. Наверное, этими помыслами теперь я должна довольствоваться. Был еще и другой вариант – уехать самой. Куда, значение сейчас не имеет. Но только ведь Андрей следом помчится за мной. Уж я его знаю! "Но не примчался же в Швейцарию!" Его рвение я ощущала даже через трубку телефона. Но теперь только понимаю, что лучше бы приехал. По крайней мере Калерия была бы предоставлена на растерзание Малиновскому. Смешно ли? Хотя, кто знает, чего там между ними было? Калерия – девушка эффектная, наверняка, Рома положил на нее глаз и штурмовал крепость, которая увенчалась успехом. "Катя! Ну, какое тебе до Малиновского дело!" И действительно, никакое! Просто Калерию жаль. Казалось, я должна ее ненавидеть, но ничего, кроме жалости по отношению к ней, я не испытываю. Я сама испытала на себе это желание поддаться эмоциям и отдаться телом и душой на тот момент человеку, от которого получила не меньшие муки, чем испытываю в настоящее время. Но любовь к Андрею – это другое. Я думала, нет, я знала, что мы с Андреем созданы друг для друга, что он – моя мечта, которая сбылась, что он – мой воздух, без которого человек не может существовать. Да, она украла мое счастье, наше будущее с Андрюшей, но не мою любовь. Она осталась со мной, в моем сердце. Отношение к Калерии в компании отнюдь не самое сладкое. Ее в ней не приняли. Не знаю, почему? За что вообще человека принимают в обществе? И хочет ли он этого сам? Что в ней иного, что выходит за какие-то вымышленные рамки? Я не могу ответить на эти вопросы, хотя объяснение у меня есть. Конечно, любой человек приспосабливается к миру, к той обстановке, в которой находится, но ей действительно не место в мире модельного бизнеса. Ей нужно получить образование. Ее профессиональное образование. А Андрей будет рядом. Она слабо кивнула головой, принимая во внимание все вышесказанное. Как бы то ни было, в этом мире все за нее решают. Сначала отчим, переписав фирму на нее, потом Андрей, говоря, что и кому сообщать в их отношениях, теперь президент, прося вернуться в Белоруссию с Андреем. А хотела ли этого сама девушка? Хотела ли прожить всю свою жизнь с отцом ее ребенка? Ох, как это тяжело было ей это осознать. Одно дело видеться в компании, вместе обедать, иногда проводить ночи, а другое дело – жить с человеком, которого вроде бы и любишь, а вроде бы и понимаешь, что счастье то вовсе не в любви, а в том, чтобы второй половинке с тобой было хорошо. Но Калерия отчетливо помнила, как Андрей отзывался о ней при разговоре с Катериной. Вывод напрашивается сам: счастье на чужом несчастье не построишь. А захочет ли Андрей оставить Катерину и поехать вместе с ней на родину? – Ну, а теперь иди. Иди. Понимаю, что тебе нужно время подумать, – дала я девушке понять, что в общем-то все, что хотела сказать, сказала. Дальше ее судьба зависит уже от ее решения. Калерия, ничего не сказав, покинула мой кабинет, но уже не с той тревогой, с какой заходила. Не сказать, что ее беседа облегчила ее существование, но она хотя бы поняла, что жена Андрея Павловича искренне понимающий человек. Она действительно мудра и пережила что-то такое в жизни, от чего хотела отгородить и ее саму. Калерия еще больше убедилась, насколько велика связь между Катериной и Андреем, насколько она желает своему мужу только добра, независимо от того, как он с ней поступил. Вот, в чем заключается истинная любовь, в понимании, прощении и принятии человека таким, каким он есть. Если бы только она знала, как ошибалась на деле в этих словах по отношению к Катерине.
* * * На утро Андрей испытывал не только душевную, но еще и физическую боль. Это не удивительно после столького выпитого количества виски. Даже настолько подготовленный, казалось бы, его организм к употреблению алкоголя и то сейчас изнывал, будто его побили человек пять профессиональных боксеров. Часовое пребывание под холодным душем особо не изменило всей ситуации, Андрей по-прежнему не вселял особой надежды на хорошего работника в сегодняшний четверг. Однако, на работе сегодня он кровь из носу должен появиться. Найдя в холодильнике банку чего-то похожего на кефир, он налил ее содержимое в чашку и сделал несколько глотков. Белая масса по вкусу ни чуть не уступала вкусу кефира, но Андрею было сейчас все равно, чем он покормит свой желудок. Гораздо важнее было что-то делать в его жизни, что-то изменять. И был бы еще человек, с кем он мог об этом посоветоваться... Выйдя из дома, он еще раз себе напомнил, что его Порше нуждается в ремонте с некоторых пор, но на него Андрей тоже посмотрел с высокой колокольни. За имением средств он поймал попутку, чтобы не заворачиваться с вызовом такси. К слову сказать, он и так уже довольно прилично опаздывал на работу. А так чуть больше, чем за час и за кругленькую сумму его благополучно доставили до "Зималетто".
* * * Женсовет сегодня ликовал от радости в своем непосредственном месте сбора – в женском туалете: он смог противостоять неприступной крепости в лице Киры Воропаевой, донеся ей в лучшем виде, что ее обожаемый Андрей Павлович изменил даже Катерине. Конечно, для Киры это не было первой новостью, Виктория уже доложила все от того же женсовета, но одно услышать от них двоих, а другое – от любимого Андрея, который очень удачно вышел из лифта и направлялся прямо в ее сторону. – Доброе утро дорогому начальству, – довольно спокойно поприветствовала Кира, шагнув Андрею навстречу. – И тебе того же, – буркнул он, даже на нее не посмотрев, полагая при этом обойти занудную бывшую невестушку стороной. – Андрей, удели мне, пожалуйста, несколько минут своего драгоценного времени, – все так же вежливо попросила Кира, что Андрей даже несколько удивился, что случилось с Кирой, что из ее уст доносятся до его сознания такие приличные слова. – Хорошо, – остановился он. – Чего ты хочешь мне сказать? – Это правда, что ты переспал с Калерией? Вот уж чего-чего, а оправдываться перед Кирой по этому поводу своей личной жизни он точно не собирался. – Это не твое дело! – сухо ответил он. – Это все? – Ошибаешься. Мое. И ты прекрасно это понимаешь. – Не лезь туда, куда не следует! – Андрей, я хочу понять, почему ты переспал именно с ней? Почему она? Почему? Чем я хуже ее? Ты объясни и я уйду. – Я не могу тебе это объяснить. "Просто потому, что сам не могу дать ответы на эти вопросы". – Не можешь? Или не хочешь? – Кира, что тебе от меня надо? – повысил голос Андрей, посмотрев на Воропаеву нехорошим взглядом. – Я не собираюсь перед тобой отчитываться! – Я люблю тебя. Больше, чем твоя Пушкарева и Калерия вместе взятые. Люблю независимо от твоих похождений, любовниц. Но только ты этого не ценишь. – Кира, с чего вдруг такая милость? Чего ты добиваешься? Что я все брошу и вернусь к тебе? Этого ты хочешь? А, может быть, развода с Катей? Не дождешься! – Андрей порядком начал заводиться. – И что б ты знала, я сделаю все, все, что в моих силах, чтобы Катя меня простила! Я буду ждать год, два, три, десять лет, двадцать! Я всю жизнь буду ее ждать! Понятно тебе? – закричал он ей прямо в лицо. – Если понадобиться уехать – уеду, будет нужно оставить компанию – оставлю! Я сделаю все, чтобы она меня не попросила, а ты, чем ходить и устраивать здесь каждый день мне свои эксцессы, нашла бы себе нормального мужика, который бы дал тебе все, что ты хочешь! Но вместо того, чтобы ответить привычным для нее криком, Кира лишь спокойно произнесла, будучи уверенной, что скандалом проблемы не решаются. – Дурак ты, Жданов. Просто дурак. Ты не ценишь тех, кто рядом с тобой всегда. Всегда, не зависимо от твоего состояния, положения, денег. Кому ты сейчас будешь нужен? Кате, за которую ты готов в лепешку расшибиться? Нет, ты столько раз ее обманывал, что на этом все ее прошения закончились. Калерии своей? Она не такая дура, чтобы обречь свою жизнь на сплошное несчастье, и любить женатого мужика. Даже Малиновский и тот тебя не признает. Лучший друг и то от тебя отвернулся. А знаешь, почему? Я тебе отвечу. Потому что ты думаешь всегда только о своих интересах, как бы тебе было хорошо. А то, что другим от этого больно, тебя волнует отнюдь не в первую очередь. Очень жаль, Андрей, жаль. С этими словами Кира сама отступила в сторону, медленно удаляясь в свой кабинет, оставляя Андрея задуматься над тем, что только сейчас было. Но, если уж и он решил немного поразмыслить, то лучше этим заняться явно не в коридоре, а как минимум в кабинете. Распахнув дверь, взгляду Андрея тут же предался Малиновский собственной персоны, который на его удивление усердно работал уже который час, печатая что-то за компьютером, одновременно собирая информацию из документов, разложенных у него на столе. Они оба недовольно взглянули друг на друга, словно собака на кошку или кошка, которая только что заметила собаку, и ничего не произнося, Рома продолжил свое составление отчета, а Андрей следовал на свое рабочее место. Проследовав примеру бывшего друга, а, может быть, и машинально, он тоже включил компьютер, имитируя рабочую деятельность. Однако его заставка рабочего стола под названием "Желтые тюльпаны" еще долго не была закрыта каким-нибудь окном документа типа Exell, потому как состояние Андрея явно не походило сейчас, чтобы заняться даже самой пустяковой работой. Во-первых, из-за его физического состояния вчерашнего похмелья. Голова продолжала немного болеть, периодически давая об этом знать своему хозяину. Во-вторых, его почему-то раздражал Малиновский. Точнее его занятость, коей он особо не мучился ранее. Нет, Рома, конечно, любил побездельничать, слинять пораньше с работы, но в весьма большом количестве случаев он исполнял свои обязанности. Как и сейчас: то, что он обещал – непременно выполнял. И это не только потому, что он должен был Катерине по работе, а так как это входило в его жизненные установки, о которых Андрей, видимо, не был осведомлен. В-третьих, его мозги сильно озадачила Кира своим объяснением того, что он никому не нужен, даже собственной жене. Нет, Андрей, конечно, рассчитывал, что Рома подуется-подуется, и через пару дней забудет их ссору, будто ее и не было. С этим можно было особо не церемониться. С Калерией дела обстояли несколько сложнее. Ведь она напрямую зависит от него, а он в каком-то смысле – от нее. Ведь только стоило ему ее увидеть в коридоре, как внутри начинало все закипать, а голова – соображать совершенно в ином направлении. Порой Андрей думал, что это какое-то наваждение на него находит, как только она с ним рядом. А вот от Кати он зависит сам. Все так и будет, он пойдет на все ее условия, лишь бы только не потерять ее. Во всех смыслах этого слова. Присутствие Романа омрачало и до того горькое существование Андрея, поэтому он решил больше не испытывать самого себя и покинуть кабинет, взяв при этом кое-какие документы и пойти поработать в конференц-зале. Рома, глядя на нервного вице-президента, в миллион первый раз понял, какой же он молодец, что может похвастаться таким качеством своей личности, как свобода. "Чтобы я так же ходил и мучился от своих деяний? Да оно мне надо! Жить нужно в свое удовольствие, а не в ущерб не только себе, но и окружающим!" – с таким лозунгом Роман продолжил свою работу, которая через пару часов уже должна была близится к завершению. В коридоре, только и успев сделать пару шагов от кабинета Романа, он встретил Калерию. Она же была твердо намерена на разговор с Андреем, к кому собственно и направлялась. – Здравствуйте, Андрей Павлович. Мне очень нужно с вами поговорить, – сказала она, но потом быстро добавила, сообразив, что раз у него в руке документы, значит, она отвлекает его от каких-то дел, – если вы не заняты. – Конечно, Калерия. Давай поговорим, – быстро согласился он. – Пройдем к тебе в кабинет. Он пропустил девушку вперед, сам следуя за ней. В кабинете вице-президента они расположились друг на против друга: Калерия – в кресле, а Андрей – на приставленном напротив нее стуле. – Андрей Павлович, я уезжаю, – перешла она сразу к делу, без всяких лишних предисловий. – Как уезжаешь? Почему? – насторожился он. – Зачем? – Андрей Павлович, вы сами понимаете, что так будет лучше для нас. Я приехала сюда, чтобы попрощаться с вами. Билет уже заказан на сегодня. – Нет, Лера. Я никуда тебя не пущу! – четко ответил Андрей. – Тем более одну! – Но я для вас ничего не значу, и не хочу, чтобы вы мучились со мной только из-за ребенка. – Лера, ты мне нужна! Нужна и я ничего не могу с этим поделать! – вдруг на одном дыхании выпалил он. – Да, ты значишь для меня намного меньше, чем Катя, но значишь! Поверь мне! Я не хочу, чтобы ты уезжала. – Я верю вам, верю, но... – Калерия остановилась, вспомнив просьбу Катерины. Все же сейчас она заметно ушла от нее, планируя все же вернуться одной. – Я не могу оставаться с вами больше. Придет срок, когда мою беременность уже не скрыть. Что подумают о вас? О вашей жене? Я не хочу этого позора, поймите меня, – Калерия из последних сил старалась сдерживать себя, но видно было, что получалось плохо. – Ты хочешь все рассказать родным сейчас? – задал наводящий вопрос Андрей. – Наверное, да, – неловко ответила она. – Я не знаю, мне очень страшно об этом даже думать. Да мама и без моих слов все поймет: мне по утрам не всегда бывает хорошо. – Тогда я поеду вместе с тобой! – уверенно произнес Андрей. – Да, Калерия, так будет правильно! Я отец ребенка и не снимаю с себя ответственности. Твоя мама должна принять это во внимание. – Но... Что вы ей скажете? – Правду, Лерочка. – Правду? – испугалась она. – Нет! Не надо правду! Если ее узнает Илья Игоревич, он выгонит меня и даже маму не спросит! – Ну что, ты, милая моя? – Андрей подошел к девушке, но она тут же встала и прижалась к нему, приютив свою голову у него на груди. – Не зверь же твой отчим, – он стал ласково гладить ее по волосам. – Он все поймет. Ведь говорить с ним буду я. – Нет, мне очень страшно, Андрей Павлович. Ведь я не готова, я не хочу... Я не смогу жить... С вами... Простите... – она отчаянно заплакала. Андрей понял, что имеет в виду Калерия, их совместную жизнь, о которой наверняка потребуют родные. Но он и сам не то, чтобы не был к ней готов, он не хотел ее начинать. Зачем мучить друг друга нелюбовью? Поэтому ее родные должны понять их сложную ситуацию. – Лера, Лерочка, золотая моя, посмотри на меня, – нежно произнес Андрей. Она же в следующую секунду подняла на него заплаканные глаза, полные боли. – Доверься мне. Перед твоей мамой и отчимом мы будем отвечать вместе. А тебе сейчас в первую очередь нужно думать о ребенке. Ему совсем не нужны волнения его мамы. Калерия слабо кивнула головой. – Ну вот, другое дело, – улыбнулся он. – Ты сейчас подожди меня здесь, а я к жене. Сообщу об уезде. – Но... – Да, что такое? – Ничего... – Жди меня. Оставив короткий и легкий поцелуй у нее на губах, Андрей быстро покинул кабинет.
_________________ "Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©
|