Ох, милые мои, отголоски вашей активности в теме донеслись до меня аж в казахских степях
Очень спасибо за теплые слова, правда!
Я раскаялась!
15.
Катя.С той минуты, как Андрей Павлович объявил о нашей поездке в Лондон и до того мгновения, как наш самолет оторвался от земли, происходил форменный дурдом. Ну действительно.
На этот раз Кира обошлась без драм, зато ластилась, как котенок, упрашивая жениха свозить её повидаться с Маргаритой. Жданов стойко держал оборону — у нас с ним очень важные встречи, Кира будет мешать. Так и говорил: «мешать», я сама слышала.
Кира смертельно бледнела и заливисто смеялась.
Папа тоже был не в восторге от нашей поездки, он рассказывал мне о правилах безопасности в «этих заграницах», не зная устали. Воображаемые опасности он черпал из богатого опыта его армейских друзей, которые, как и мой папа, в жизни не покидали пределов страны. И всё время пытался впихнуть в мой чемодан кипятильник.
Выкладывая красивые, по маминому мнению, наряды с кружевными воротничками, я старательно отводила взгляд от окна. Где-то там, неподалеку бродил Денис, и я физически ощущала, как нам тесно в одной Москве.
Добавьте сюда всполошенного Малиновского, и вы поймете, почему я выдохнула с облегчением, пристегнув ремни в самолете.
- Вырвались, - сказал мне Жданов, улыбнувшись. Он снял очки и даже помолодел, стряхнув с себя Москву.
- Не радуйтесь сильно, - хмуро сказала я. - Нам предстоит тяжелейший разговор с Павлом Олеговичем.
- Мне предстоит, Катенька, - отмахнулся Жданов. - Ваша задача — подписать документы, печать не забыли?..
Подошла стюардесса с напитками, и разговор свернул в другое русло.
Андрей.Когда салон перешел на ночной режим, Катя повернулась ко мне. В её глазах за стеклами очков блестела какая-то мысль. Укрытая пледом, с косичками, она сейчас была отдаленно похожа на ту Катю Пушкареву, с которой я однажды лежал в одной постели, и вместо того, чтобы покрывать поцелуями её покатые плечи, предавался каким-то идиотским сожалениям.
Если бы сейчас можно было вернуться в ту ночь… клянусь, мы бы остались в той безымянной гостинице минимум на неделю. Черт тебя побери Жданов, у тебя же были в руках все коды и пароли, но ты все прощелкал. А теперь-то уж что, теперь ворота заколочены.
- Андрей Павлович, - сказала Катя доверительным шепотом. Именно таким пионеры рассказывали страшилки в пионерских лагерях.
Я был несколько перевозбужден от собственных воспоминаний и фантазий, поэтому её голос до меня доносился словно сквозь толщу воды.
- Да, Катюш, - сглотнув, сказал я.
- У меня в детстве была подружка, - сообщила Катерина. - Подружка Васька. Василиса.
- В Забайкальском автономном округе?
- Ага. Она когда была виноватой, всегда брала меня с собой — признаваться. При чужом человеке её папа-то не так сильно ругался-а-ах.
Этот порывистый вздох был из-за меня. Пока она говорила, я взял её руку и поднес к губам, поцеловав тыльную сторону ладони. Катина рука слабо трепыхнулась, как выброшенная на берег рыбка, и притихла. Я продолжал согревать её пальчики дыханием.
- Кать, а ты когда шла к Валерию Сергеевичу с повинной, тоже брала подружку с собой?
- Я? Нет. На моего папу такое не действовало.
- Вот и на моего не подействует, - вздохнул я. - Ты подождешь меня в гостинице. Встретишь, как боевая подруга вернувшегося с поля боя товарища… Любовью, Катюш, встретишь и лаской. Впиши это в мое расписание на завтра.
- Я не составляю вам расписания на субботы, - слабо улыбнулась она и добавила едва слышно: - слава богу. Чем вы обычно заняты по субботам, Андрей Павлович?
- В последнее время — тем, что жду понедельника, - я снова поцеловал её ладошку.
Она едва слышно вздохнула, но не позволила сбить себя с толку.
- Андрей Павлович, я пойду вместе с вами к Павлу Олеговичу.
- Кать, не придумывай.
- Я не придумываю. В нашей нынешней… ситуации…
- Как вы деликатны, Катюша…
- Я виновата не меньше вас… В конце концов, это была моя идея с более дешевыми тканями.
- Кать, а вы, наверное, были хорошим другом в детстве.
- Я и сейчас, - и тут она тоже поцеловала мою руку, отчего у меня в желудке похолодело, - я и сейчас хороший друг, Андрей… Павлович.
Это её вечная обманка — Андрей — пауза — Павлович — отчего сердце сначала замирало, а потом разочарованно бухалось вниз. Некоторое время назад, когда я так отчаянно и постыло ухлестывал за ненужной мне Катериной, мне казалось, что сердце останавливалось от страха. А ну как она при Кире такое выкинет — назовет меня просто «Андреем». Сейчас же мне было все равно — хоть при Кире, хоть при Папе Римском, лишь бы после «Андрея» не следовало формальное «Павлович».
- Если бы я был разумным человеком, Катюш, - вздохнул я, - я был бы счастлив стать вам другом. Это же так просто — друзья и коллеги, правда? Я бы привязал тебя к себе навсегда, ты бы была моим вечным надежным сторонником, Катя. Это ведь было бы так безопасно, правда?
- А вы говорили, - напомнила она с чуть заметным ехидством, - что уже согласились с тем, что я секретарша, а вы — мой босс, и ничего такого. Неужели соврали?
- Кать, я просто хочу тебя целиком, полностью. С твоими очками и косичками, и этими непонятными мне принципами — нет, я умом понимаю, не совсем же я потерянный, Кать, но не понимаю всё равно, потому что Кира — это временно, это до совета директоров…
- Андрей Павлович! - возмутилась она и снова попыталась вырвать у меня свою руку. Я сжал её сильнее.
- Прости. В общем, наверное, мне нужно было бы остановиться на дружбе, да, Кать?
- Не переживай ты так, - сказала она едва слышно, - я все еще очень люблю тебя. Но я прикладываю много усилий, чтобы разлюбить.
Катя.У Андрея стало такое возмущенное лицо, что я едва не расхохоталось. Но за смех в такую трагичную для него минуту, мне было не сносить головы.
- Разлюбить меня? - переспросил он с угрозой в голосе. - Это еще что за самодеятельность?
- По моему плану, - добавила я, внезапно поддавшись неистребимому женскому злоязычию, - я должна обрести душевный покой аккурат к тому дню, когда вы с Кирой Юрьевной вернетесь из медового месяца. Где Кристина его запланировала для вас? Папуа-Новая-Гвинея? Тибет? Конго? А когда вы соберетесь крестить своего первенца…
У Жданова было такое лицо — очумелое, потрясенное — что я не выдержала и отвернулась. Вздрогнула от смеха. Но со спины, наверное, казалось, что я давлю в себе рыдания.
Кажется, Андрей Павлович никогда не думал ни про медовый месяц, ни про каких-то первенцев, поэтому мои слова стали для него громом среди ясного неба.
Женитьба на Кире была для него чем-то абсолютно абстрактным. Чем-то вроде сдачи госэкзамена для защиты диплома. Он никогда не планировал, как оно всё будет после.
И вот сейчас, болтаясь в небе где-то между Лондоном и Москвой, Жданов впервые на полном серьезе пытался представить себе свою будущую семейную жизнь.
Жданов.Из аэропорта мы поехали сразу в гостиницу — досыпать. Катя выглядела сонной и усталой, и я забрал у неё паспорт, чтобы оформить номер, а саму оставил на диванчике в холле — осоловело моргать.
Она пробормотала мне вслед:
- Я уже все забронировала по телефону…
Пришлось мне раскошеливаться на то, чтобы перебить её заказ — ну что еще за два одноместных, люкс и полулюкс, не проследил, а она уже изображает из себя Золушку, чье место в золе у очага. Конечно, Кира будет проверять и перепроверять, но не станет же она обзванивать все гостиницы Лондона. Впрочем, с неё станется.
Интересно, что она будет делать, если узнает, что мы с Катериной заняли двухместный номер?
Но Кира - это еще полбеды. Что сделает Катя, когда узнает об этом?
Катя.Андрей так долго возился на ресепшен, что стало ясно, что он меняет два номера на один.
Мне было лень спорить с ним из-за этого, не набросится ли он на меня, в самом деле, как пылкий горец.
Впрочем, иногда мне действительно казалось, что он схватит меня за плечи и начнет целовать до тех пор, пока я не стану говорить только «да» и не разучусь говорить «нет».
Я представила себе — как мы ложимся на одну кровать, и Андрей срывает с меня одеяло, под которым я пытаюсь укрыться от него… И моя ночная сорочка (до пят?!? о господи, мама!) летит на пол, и глаза у Андрея горят неукротимым огнем, когда он…
- Кать, да ты спишь совсем!
Я приподняла веки, не понимая, что вокруг меня происходит, и наверное отблеск моих грез отразился в моем взгляде, потому что лицо Андрея, склонившееся надо мной, изменилось.
- Пойдем, - чуть хрипловато сказал он.
У нас почти не было багажа — завтра во второй половине дня мы планировали снова сесть на самолет, теперь уже до Москвы. Андрей позвонил своим родителям после завтрака — сказал, что он в Лондоне и что хотел бы встретиться с отцом.
- Да, - сказал он в трубку, - я с Катей.
Из чего я сделала вывод, что Кира им позвонила раньше.
- Сейчас? - он посмотрел на меня, и я отчаянно закивала. Терпеть не могу откладывать неприятные дела на потом. - Мы скоро будем, - сказал Андрей и отключился.
Мы стояли в номере лондонского отеля и смотрели друг на друга, мысленно подбирая слова, которые скоро нам понадобятся.
- На удачу, Кать, - сказал Андрей и поцеловал меня — нежно и долго.
- Не привыкайте к такому, - посоветовала я ему, - это просто от волнения.
Андрей.Отец нас слушал молча, только иногда переводил взгляд с меня на Катю — в зависимости от того, кто из нас говорил. Каялись мы в своих грехах, надо сказать, довольно слаженно.
Там, где я терялся с точными цифрами, выступала вперед Катя — графики, сметы, расчеты. Я понятия не имею, что бы делал сейчас без неё. Там, где нужно было объяснить причины, по которым принималось то или иное решение, слово брал я.
Начинать разговор было мучительно сложно, но после того, как моя гордость превратилась в линялую тряпку, говорить стало значительно легче. Потому что в глазах отца все явственнее проступал мой приговор, и головы мне было не сохранить.
И президентского кресла тоже.
Я говорил и понимал со всей очевидностью, что впереди - месяцы репрессий и опалы, хорошо если не ссылки.
Отец вовсе не собирался меня прикрывать.
В какой-то момент Катя придвинулась ко мне так близко, что я ощутил, как моего рукава касается её локоть.
К этой минуте я мог думать только о хорошей бутылке виски, но Катя все еще продолжала бороться.
- Вот план выхода из кризиса, - сказала она, доставая новую папку из своего необъятного портфеля. - Вы накажете нас, разумеется, но кроме Андрея Павловича этот план не воплотит никто. Нам нужно еще полгода всего лишь.
Отец коротко взглянул на неё - на меня он давно уже не смотрел - и открыл папку.
Катя сидела неестественно прямая, бледная, с красными пятнами на щеках. Но взгляд у неё был сосредоточенный и даже жесткий, она была собрана и предельно спокойна.
- М-да, - сказал отец, листая документы. - Вас, Катя, кажется, не учили управлять модным домом… Но Андрей! - он встал и отошел к окну. - Очень много слов хочется сказать о том, что нельзя допускать такие глупые, нелепые ошибки в бизнесе…Как тебе вообще в голову пришло связываться с непроверенными поставщиками из Казахстана? Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной… Катерина Валерьевна, вы не могли бы на минутку оставить нас?
Она перевела взгляд на меня, словно спрашивая разрешения. Катин взгляд сейчас стал таким, каким был в её бытность Клавой - нерешительный, ожидающий указаний своего начальника. Я так давно не видел Катю такой, что порою совсем забывал, что именно я несу за неё полную ответственность.
- Нет, - заявил я, неожиданно взбодрившись. Мне стало легко и совсем не страшно. Даже азарт какой-то вдруг проснулся. - Екатерина Валерьевна не могла бы.
Катя.Мы с Павлом Олеговичем так одинаково изумились, что даже смешно стало.
Андрей улыбнулся, разведя руки - открытыми ладонями вверх.
Только что он был безучастным, с потухшими глазами, но вот - загорелся, заискрил, превратился в того Жданова, в которого когда-то давно я влюбилась.
- Па! Ну я же прекрасно знаю, что ты хочешь спросить, - раскованно сказал Андрей, - как я додумался отдать фирму Кате, чужому для нас человеку? Не было ли у меня сомнений в её честности… И почему именно в её руках сейчас компания, которую ты создавал десятилетиями… Я отвечу - в этом мире нет более надежных рук, чтобы спрятать “Зималетто” от кредиторов. Наивный? Доверчивый? Глупый Андрей Жданов? Наоборот, очень умный и хитрый. Посмотри на неё - вот она, перед тобой, с документами и печатями, и готова написать хоть доверенность, хоть расписку, хоть заявление на саму себя.
Он был прекрасен сейчас. Никогда в своей жизни я не видела более прекрасного Андрея.
Даже Павел Олегович на секунду дрогнул, поддавшись непоколебимой уверенности сына.
- “Никамода” была создана с единственной целью, - вмешалась я, заразившись настроением Андрея, - защитить “Зималетто”. И она выполнит свою задачу. Я… я обещаю вам, - чуть хрипло добавила я.
- Плохим бы я был бизнесменом, если бы верил чужим обещаниям, - ответил Павел Олегович. Он был страшно, нечеловечески расстроен, но держал себя в руках.
- Ты был бы плохим отцом, если бы не верил своему сыну, - мягко ответил Андрей.
- Не говори мне об этом, - вспылил Жданов-старший. - Я уже доверился тебе один раз. Посмотри, что из этого вышло!
- Кажется, ты-то как раз и не доверился, - усмехнулся Андрей, и в этой усмешке едва, чуть заметно проступила такая давняя обида, что сердце мое сжалось от нежности к нему.
Павел Олегович снова сел на место. Снял очки. Если он и чувствовал себя неловко, то тщательно это скрывал.
- Я не могу и не буду решать судьбу компании, руководствуясь родственными чувствами, - сказал он. Потом вдруг слабо улыбнулся. - На это, Андрей, у тебя есть мать. Один вопрос… прежде, чем вы уйдете. Почему ты прилетел в Лондон? Ты успешно скрывал свои махинации долгое время, водил за нос и меня, и совет директоров, и даже собственную невесту. С чего вдруг - явка с повинной? И постарайся не врать снова, пожалуйста. Просто из уважения к моим сединам.
Андрей долго молчал, прежде чем ответить.
- Я действительно не собирался ничего никому говорить, - сказал он медленно, - я бы рассказал тебе всё позже, когда кризис закончился. Я бы даже заставил Екатерину Валерьевну написать липовый отчет. Но… Катя устала врать.
Я вздрогнула от неожиданности и стиснула руки, мучительно уговаривая свое лицо не краснеть еще сильнее.
- Заставлять такого человека, как Катя, врать - бесчеловечно, - легко завершил Андрей, словно говорил самые обыденные вещи. - Я же все-таки не свой тезка, про которого женсовет каждый вечер смотрит передачи по тэве. К тому же, я и сам устал от этой достоевщины. А то ведь спать разучился!
- Пить начал, - невольно шепнула я. Андрей строго посмотрел на меня, мол, не балуйся, тут все серьезно.
- Пап, мне правда стало легче дышать после нашего разговора, - задушевно завершил он свои странные со всех сторон объяснения.
- Мда, - пробормотал Павел Олегович, и его голос стал растерянным, а ведь он так хорошо держался всё это время. - Ты же все еще собираешься жениться на Кире?..
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
, думаю автора не может не тронуть такой отзыв 
Да что там нас... Катюшку с Андрюшкой 
Глазам не поверила, но с удовольствием прочитала продолжение. 
или 
моя прелесть!
Пусть дальше бдит 
