Петр Великий и Маленькая Европа в Москве.Да чего же могучий персонаж в русской истории Петр I. С какой стороны на него не взгляни , впечатляет широта и глубина его таланта. И жестокий реформатор общественного строя, и любитель точных наук, и полководец, и воин, и судостроитель, и архитектор,и рабочий и даже в пьянстве и любовных утехах был могуч.
Историю России нельзя отделить от проблем Востока и Запада и проблем проникновения западной культуры в русское общество.
В процессе единовластия государю необходимо было иметь в стране силу независящую ни от одного сословия и равноудаленную от них. Нужна была та сила, которая была бы верна только государю, понимая сначала в его лице своего нанимателя, а затем и ту страну, в которой они служат. Семнадцатое столетие в истории России – время примечательное, переломное, наполненное событиями бурными и героическими. Это – время, когда заканчивается эпоха средневековья, и начинается эпоха «Нового периода» .
Всего о Петре не рассказать, сосредоточимся на Москве.
Немецкая слобода находилась в северо-восточной части Москвы, на правом берегу Яузы, близ ручья Кукуй. Собственно, в народе это место так и называлась-слобода Кукуй. Ну а немцами в то время именовали любых иностранцев, не знавших русского языка («немых»).
Во время походов Ивана IV Грозного в Ливонию в Москве появляется большое количество пленных немцев. Часть их была разослана по городам. Другая часть селится в Москве, где им выделяется место близ устья Яузы, на её правом берегу. В 1578г. эта Немецкая слобода была подвергнута Иваном IV погрому.
При Борисе Годунове в Москве появляется много иностранцев, но во времена Смуты Немецкую слободу сжигают дотла, а ее население разбегается по городам. Оставшиеся в Москве обосновываются у в районе Поганых( Чистых) прудов, на Арбате, Тверской улице и на Сивцевом Вражке.
Постепенно численность иностранцев в Москве увеличивается, что послужило поводом для отделения их от православных москвичей. В 1652г. по царскому указу их переселили за пределы города в так называемую Новую Немецкую слободу, которая располагалась на том же месте, что и прежняя Немецкая слобода. Сюда же были перевезены из Москвы две лютеранские кирхи, и отведены особые места для них, а также место для кальвинистской (голландской) церкви.
Иностранцы, которые селились в Москве, оказывались в выгодном положении: они не платили торговых пошлин, могли «курить вина» и варить пиво. Это вызывало немалую зависть среди русского населения, влияние иностранцев на одежду и быт вызывало опасения духовенства, домовладельцы жаловались, что «немцы» поднимают цены на землю. Правительству пришлось удовлетворить эти жалобы и примерно в 1652г. было приказано немцам продать свои дома русским-иностранные церкви были снесены и самим иноземцам было предложено переселиться в местность Немецкой улицы (Бауманская улица), где и образовалась новая Немецкая слобода.
К концу XVIIв. это был уже настоящий немецкий (иностранный) городок с чистыми прямыми улицами, уютными и опрятными домиками.
Во второй половине XVII в. на берегу Яузы была открыта одна из первых в Москве мануфактур — мануфактура Альберта Паульсена, а в 1701 Я. Г. Грегори открыл в Немецкой слободе частную аптеку. Переулок, на котором стояла аптека, получил название Аптекарского переулка.
От Земляного вала Москвы Ново-Немецкая слобода находилась примерно в получасе ходьбы.
Переселяя иноземцев на новое место жительства, русское правительство позаботилось о том, чтобы не нанести им материального ущерба. На новом месте участки под дворы давались безо всякой оплаты, земля Немецкой слободы объявлялась «данной белой земной»(без налогов). На казенный счет были перевезены из Москвы дворовые постройки, т.к. строения были почти все деревянные и легко разбирались. Для военных, медиков и мастеров, находившихся на «государевой службе», дворовые участки нарезались в зависимости от воинского звания, занимаемого положения и колебались от 48 до 800 кв. саженей. Всего к 1665 г. было перевезено более 150 дворов, но около двух десятков дворов, принадлежавших крупным иноземным купцам, придворным докторам и аптекарям. Первоначально внешний вид домов и дворов Немецкой слободы мало отличался от русских, т.к. значительная часть построек была перевезена из Москвы, где дворы иностранцев не выделялись из общей городской застройки.
Однако выделение слободы, где население составляли значительные выходцы из западноевропейских стран, разрешение им строить дома на свой вкус, носить западноевропейскую одежду создавали условия для воспроизведения в их быту и застройке национальных черт. Со временем в ней появляются дома деревянные, но западноевропейской архитектуры. Уже с 70-х годов 17 века их стали строить «на немецкую и голландскую стать» … «красивыми, как игрушки». В 80-е гг. « Немецкая слобода…», - как писал католический пастор Иржи Давид, - была «более опрятная и нарядная, чем другие … много в ней красивых каменных палат, выстроенных немцами и голландцами недавно для своего жилья. Остальные строения деревянные, но достаточно просторные. Едва ли найдешь здесь дом без сада, притом сады цветущие, плодоносные и красивые»
Новая Немецкая слобода вскоре обстроилась - уже по переписи 1665 г., то есть через 13 лет после указа о выселении иностранцев из города, слобода насчитывала 204 дома и в ней проживали представители почти всех национальностей Западной Европы. Забелели ряды аккуратных домиков на правильно распланированных улицах, зазеленели сады и палисадники, в разных местах поднялись здания нескольких церквей, и вся эта местность стала похожей на уголок Европы.
Вот так существовали рядом друг с другом два далеких и обособленных мира - столица огромного, полупустынного государства и небольшая часть непонятного ему западного мира, нехотя терпимая, и то потому, что нельзя было отказываться от европейских знаний и товаров. И только неуемное любопытство и неукротимая энергия Петра Великого сблизили, а потом почти слили эти два мира, и только тогда исчезла Немецкая слобода.
Среди жителей Немецкой слободы оказались иноземцы, ставшие учителями юного Петра в математике, фортификации, астрономии, военном и морском деле: шотландец генерал П. Гордон, датчанин заводчик А. Бутенант и его сын, переводчик Посольского приказа — англичанин А. Крефт, голландский коммерсант Ф. Тиммерман, московский уроженец из шотландского дворянского рода — Брюс, а также швейцарский офицер — родственник П. Гордона — Ф. Лефорт. Петр I получил большую свободу для общения с жителями Немецкой слободы.
Петр I вступил на трон в десятилетнем возрасте в 1689 году после смерти отца и старшего брата Федора, регентом малолетнего царя стала его сводная сестра от первого брака отца- Софья. Софья по матери была из рода Милославских, а Петр из рода Нарышкиных. Борьба между этими родами за власть сильно отразилась на детстве Петра. Царица Наталья Кирилловна со своим царственным сыном должна была покинуть Кремлевский дворец и проживать в селе Преображенском, двор коего мало кем посещался и часто зарастал травою. Здесь трудно было поддерживать не только тот этикет, который господствовал в Кремлевском дворце, но и простой порядок... Одаренному живою, кипучей природой, царственному отроку - Петру трудно было усидеть в унылом Преображенском дворце, а удержать его там было некому. И вот он начинает пользоваться свободою - не только бегать в окрестностях Преображенского, но и заводить знакомства, с кем придется. Эта свобода движений на чистом воздухе была, конечно, полезна в физическом отношении, но она могла стать вредною в нравственном и умственном. Но Провидение, бодрствующее над Россией, обратило к пользе России эти несчастливые обстоятельства отрочества и юности Петра. Отыскивая выход своей энергии, он затевал непрерывные игры и, томимый любознательностью, сам находил себе учителей.
Село Преображенское, на северо-восточной стороне Москвы, справа от Сокольничего леса, может быть названо местом воспитания Петра I, колыбелью его преобразований, родиной императорской гвардии, начиная с Преображенского полка.
К сожалению, здесь не сохранился ни дворец, построенный отцом Петра Алексеем Михайловичем, ни деревянная церковь св. Петра и Павла, построенная уже Петром. Здесь-то Петр собирал вокруг себя сверстников - детей боярских и даже служительских сыновей и обучал их новому солдатскому строю. Первым солдатом Преображенской роты считался придворный конюх Сергей Бухвостов. Здесь Петр, с помощью иностранных инструкторов из Немецкой слободы, производил правильные ученья своим потешным ротам, и сам прилежно упражнялся с ними, строил земляные укрепления и брал их приступом. Как в Преображенском возникли преобразования нашего войска и самая русская гвардия, так здесь же зародился и наш флот. Найденный в селе Измайлове, среди вещей боярина Никиты Романова, английский ботик, был спущен на Яузу, вблизи Преображенского.
Вместе с тем Петр, часто проводя время в беседах или пирушках с обитателями Немецкой слободы, сживался со всеми ее хорошими и плохими обычаями и переставал походить, в своей жизни, наружности и одежде не только на тех русских, кои строго держались своих обычаев, но и на тех, кто усвоил себе не мало иностранного. Одним словом, Немецкая слобода стала для Петра первою станцией на пути его на Запад.
Одним из сумасбродст Немецкой слободы был «Сумасброднейший, всепьянейший всешутейший Собор» — так официально и полностью называлось это учреждение. Когда он был основан, точно не могу сказать, но во всяком случае — задолго до того, как Нарышкины пришли к власти. Даже в наши просвещенные, невероятно прогрессивные времена не одна бровь поднимется, если мальчик лет 14—15 захочет собрать компанию под таким названием.
Всепьянейший же собор был не просто компашкой… Это была многолетняя игра со своими правилами и законами. Если «потешные» баталии незаметно переросли в военные походы и отмерли, то Всепьянейший собор сохранялся до самой смерти царя Петра.
В этом клубе Петр тоже имел скромный чин — дьякона, а главой его сделался Никита Зотов, учитель Петра с малолетства, — «Всешумнейший и всешутейший отец Иоаникит, пресбургский, кокуйский и всеяузский патриарх», называемый еще «князь–папой».
Собор был своего рода «общественной организацией» и имел даже свой устав. Этот устав написал лично Пётр, и это был очень длинный и невероятно подробный документ. В уставе подробнейшим образом определены чины Собора и способы избрания «князь–папы» и рукоположения всех чинов пьяной иерархии. Да, рукоположения! Собор полностью воспроизводил всю церковную иерархию и все церковные обряды.
Главное требование устава было просто: «быть пьяным во все дни и не ложиться трезвым спать никогда». Ну и требование подчиняться иерархии собора — его 12 кардиналам, епископам, архимандритам, иереям, диаконам, протодиаконам. Все они носили клички, «которые никогда, ни при каком цензурном уставе не появятся в печати» (Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций. Т. 2. Ростов–на–Дону, 2000. С. 495). Были и «всешутейшие матери–архиерейши и игуменьи». Все облачения всех чинов, все молитвословия и песнопения, весь порядок «службы Бахусу и Ивашке Хмельницкому» и «честного обхождения с крепкими напитками» прописывались самым подробным образом.
Паскудства, творимые Петром и его сподвижниками, вполне подобны всему, что выделывали члены «Союза воинствующих безбожников» в 1920–е годы. И с черепами на палках бегали, и матом орали в церкви, и блевали на алтарь, и… Впрочем, описаниями диких кощунств Всепьянейшего собора можно заполнять целые книги, только стоит ли? Вроде бы уже и так все ясно.
Суриков. Всешутейший собор
Трезвых, как страшных грешников, торжественно отлучали от всех кабаков в государстве. Мудрствующих еретиков–борцов с пьянством предавали анафеме.
В общем, собор был откровенной и до крайности похабной пародией на Церковь и на ее обряды, а некоторые обряды собора таковы, что в это трудно поверить. При вступлении в собор нового члена, его спрашивали: «Пиеши ли?» — в точности как в древней церкви новичка спрашивали: «Веруеш ли?»
Взрослый Петр на четвертом и на пятом десятке резвился порой точно так же. В программу празднования Ништадтского мира в 1721 году (Петру — 49 лет, ему осталось жить всего 4 года) он включил непристойнейшую свадьбу нового «князь–папы», старика Бутурлина, с вдовой прежнего «князь–папы», помершего Никиты Зотова. В торжественно–шутовской обстановке молодых обвенчали в Троицком соборе, причем роль Евангелия играл ящик с водкой, форматом похожий на священную книгу, а шуты грубо передразнивали каждое слово и каждое движение священника.
Иноземцы иногда придумывали просто замечательные в своей наивности оправдания поведению Петра. Мол, он хотел показать московитам, как непривлекательно пьянство, и одновременно хотел соединить презрение к пьянству и распутству с отвращением к предрассудкам московского православия. Историки, более близкие к нашему времени, находили смысл в царских безобразиях — ведь к временам Петра православие закоснело в чисто формальном подходе к вере. Надо было показать народу мерзость этого закостенения, и для того как раз служила пакостная пародия Всешутейного собора…
Многому Петр научился у слобожан, в том числе и языкам: голландскому и немецкому. Там же и познакомился с Анной Монс, первой красавицей Немецкой слободы, дочерью виноторговца. Он был влюблен в нее десять лет и даже хотел сделать Монс русской царицей.
Волею судьбы Монс стала знаковой фигурой не только Немецкой слободы, но и всей европейской культуры, проникшей тогда в Московию. Ее воспитали в иной вере и в иной культуре, и она была равнодушна к России. Красавица восхищалась Западом и "заразила" этой страстью Петра. Да так, что Немецкая слобода стала своеобразной моделью будущей России для царя-преобразователя, а Анна Монс – идеалом женщины.
Предположительно, это и есть дом Анны Монс и он сохранился. Правда сейчас он мало доступен, поскольку находится во дворе завода "Точных приборов".Это здание является единственным памятником архитектуры 17 века, иллюстрирующим застройку Немецкой слободы в допетровское время.
Когда Петру пошел 17-й год, царица Наталья Кирилловна женила его на боярышне, дочери окольничего, Евдокии Феодоровне Лопухиной. Старше Петра на три года, она была воспитана в отеческих обычаях и отличалась смиренным характером и набожностью. Свадьба совершилась скромно, 27 января 1689 года; небольшое число приглашенных было поражено красотой новобрачных. Петр, с его богатырским сложением, с огненно-черными глазами, с черными вьющимися волосами, являлся уже олицетворением красоты и силы. Но, к несчастью, он не любил своей жены. Женитьба не уменьшила страсти Петра к излюбленным его воинским потехам: потешные походы и маневры делаются все чаще.Теперь Петр стал взрослым и мог занять трон царя единолично, что и произошло в 1689 году после подавления стрелецкого бунта, организованного Софьей. Софья отправилась в Новодевичьй монастырь, а Петр на русский трон, но к управлению он пока не приступил, управляли государством Нарышкины и Голицыны, а Петр оправился в марте 1697 года в Западную Европу через Лифляндию было отправлено Великое посольство, основной целью которого было найти союзников против Османской империи. Великими полномочными послами были назначены генерал-адмирал Ф. Я. Лефорт, генерал Ф. А. Головин, начальник Посольского приказа П. Б. Возницын. Всего в посольство вошло до 250 человек, среди которых под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова находился сам царь Пётр I. Впервые русский царь предпринял путешествие за пределы своего государства.
Пётр посетил Ригу, Кёнигсберг, Бранденбург, Голландию, Англию, Австрию, был намечен визит в Венецию и к папе римскому.
Посольство завербовало в Россию несколько сотен специалистов по корабельному делу, закупило военное и прочее оборудование.
О чудачествах Петра можно рассказывать долго и с увлечением. Так что перейдем к положительным деяниям Петра. О завоеваниях и реформах не буду, а вот о постройках в Москве, которые предшествовали застройке Санкт-Петербурга расскажу.
Лефортовский дворецЛефорт служил для Петра руководителем в новой, запретной и привлекательной слободе. Он полюбился царю своей веселостью, открытостью, умом, гостеприимством. Вот как описывал его князь Б.И. Куракин, хорошо знавший окружение Петра: "Помянутой Лефорт был человек забавной и роскошной или назвать дебошан французской. И непрестанно давал у себя в доме обеды, супе и балы…"
В доме Лефорта Петр впервые встретил своего будущего "друга сердечного" Александра Меншикова, о котором сам Лефорт сказал, "что может он с пользою употреблен быть в лучшей должности".
С фавором к Лефорту пришли отличия и пожалования: он был сделан генерал-адмиралом и для него царь стал строить роскошный дворец на правом берегу Яузы, по улице, которая до 1933 г. называлась Коровий брод (2-я Бауманская улица, № 3).
Закончили дворец в 1698 г. под руководством мастера каменных дел Дмитрия Аксамитова. Это было великолепное сооружение с высокими крышами, украшенными резными гребнями. Оно представляло собой удивительную смесь западноевропейского стиля с типичными для Руси палатными постройками с многочисленными элементами московского барокко. Это была первая в русской архитектуре попытка освобождения от допетровских форм зодчества. Во дворце находился огромный зал высотой 10 метров и площадью более 300 кв. метров, украшенный портретом Петра, картинами и множеством зеркал, обитый шпалерами и английским красным сукном. Этот зал мог одновременно вместить 1500 гостей. По описанию современника, одна из комнат "обита зеленой кожей и уставлена ценными шкафами, вторая содержит предметы китайской работы, третья украшена серебряной дамасской парчой и здесь находится кровать трех локтей высотой с красноватыми занавесями; четвертую комнату его величество сверху донизу украсил маринами, а с потолка свешивались галера и корабли".
После неоднократных переделок Лефортов дворец и сейчас является жемчужиной Москвы.
После смерти хозяина дворец на берегу Яузы стал служить то помещением для приезжих иностранных послов, то домом приемов и празднеств, устраиваемых Петром.
В этом дворце Петр собственноручно укорачивал платья и брил бороды. В центральном зале Лефортовского дворца были организованы ассамблеи, в которых впервые приняли участие русские женщины.
Кстати об ассамблеях. Они явились прообразом балов знатных семей в 18 и 19 века. А правила для ассамблей написал Петр собственноручно.
Вот интересный документ: Указ Петра I «О достоинстве гостевом, на ассамблеях быть имеющем»:
Перед появлением многонародным гостю надлежит быть:
1. Мыту старательно, без пропускания оных мест.
2. Бриту тщательно, дабы нежностям дамским щетиною мерзкой урон не нанести.
3. Голодну наполовину и пьяну самую малость, а то и вовсе.
4. Обряженным вельми, но без лишнего перебору, окромя дам прелестных. Последним дозволяется умеренно косметикою образ свой обольстительно украсить. Особливо грацией, веселием и добротой от грубых кавалеров отличительными быть.
5. В освещённом зале возникнув вдруг – духом не падай, телом не дубей, напротив, – округлив руки и не мешкая в кипение гостевое со рвением включайся.
6. В гости придя, с расположением дома ознакомься заранее на легкую голову, особливо отметив расположение клозетов, а сведения эти в ту часть разума отложи, коя винищу менее остальных подвластна.
7. Яства употребляй умеренно, дабы брюхом отяжелевшим препятствия танцам не учинять.
8. Зелье же пить вволю, понеже ноги держат. Буде откажут – пить сидя. Лежащему не подносить – дабы не захлебнулся, хотя бы и просил. Захлебнувшемуся же слава! Ибо сия смерть на Руси издревле почётна есть.
9. Ежели меры не знаешь – на друга положись, оный страж поболее государственных бдений имеет.
10. Упитых складывать бережно, дабы не повредить, и не мешали бы танцам. Складывать отдельно, пол соблюдая, иначе при пробуждении конфуза не оберёшься.
11. Беду почуяв, не паникуй, но скорым шагом следуй в место упомянутое, по дороге не мешкая и все силы употребляя на содержание в крепости злодейски предавшего тебя брюха.
12. Будучи без жены, а то, не дай Бог, холостым, на прелести дамские взирай не с открытой жадностью, но из-под тишка – они и это примечают. Hе сомневайся – таким манером и их уважишь, и нахалом не прослывёшь.
13. Руками же действуй сильно остерегаясь и только явный знак получив, что оное дозволяется, иначе конфуз свой на лице будешь носить долго, ибо пощады не знают.
14. Без пения нет веселья на Руси, но оное начинают по знаку хозяйскому. В раж не входи, соседа слушай – ревя в одиночку, уподобляешься ослице валаамской. Музыкальностью и сладкоголосием, напротив, снискаешь многие похвалы гостей.
15. Помни, сердце дамское вельми на музыку податливо, используй сие, и обласкан будешь непременно.
16. Увидев на ассамблее особу знатную, а хотя бы и царя, духом не падай, рот не разевай, но и не высовывайся – услужить вряд ли сможешь, а досадить спьяну втройне против обычного способней.
За сим, с Богом, вперёд !!! Сию заповедь применять постоянно, а не вспоминать, какой пункт, стоя чурбаном посреди веселья.
Московское общество еще более неохотно восприняло идею ассамблей, тогда «объявили гостям во всеуслышанье, что в следующее Воскресенье общество имеет быть у императора в Старо-Преображенском и что все дамы старше 10-ти лет должны явиться туда, если не хотят подвергнуться тяжкому наказанию». Вот такими методами внедрялось все новое! Но на этом Петр не остановился – он велел организовывать ассамблеи и в монастырях, что уже было совсем неестественным делом.
После того, как в 1706 г. сгорел дом А.Д. Меншикова в Семеновской слободе, Петр пожаловал ему Лефортов дворец, подарив две тысячи рублей на достройку. Лефортовский дворец оставался во владении Меньшикова до 1727 г., когда тот потерпел сокрушительное поражение в борьбе за власть. Его отправили в ссылку, а имущество конфисковали.
В конце 1840-х - начале 1850-х гг. дворец ремонтировали, надстроили третьим этажом, переделали внутри и опять разместили в нем архивные дела: на этот раз Московского отделения архива Главного штаба. И по настоящее время в нем хранятся исторические документы сразу двух архивов - военно-исторического и фотодокументов.
Про Сухареву башню я уже рассказывала, но есть еще и
Меншикова башня -Храм Архангела Гавриила . Находится она в Архангельском переулке, за зданием Главпочтамта, рядом с Чистыми прудами.
В Москве существовал запрет на постройку колоколен, превосходящих по высоте Ивана Великого. В Петровскую эпоху этот запрет нарушил Меншиков, построив высокую колокольню в нынешнем Архангельском переулке (верх колокольни через 20 сгорел от удара молнии, и в своем нынешнем виде «Башня Меншикова» существенно ниже первоначальной). Ясно, что в этом случае говорить о самовольстве Меншикова не приходится, а то, что строительство было поручено второму лицу в государстве, свидетельствует о важности объекта.
«Башня Меншикова» располагалась между Кремлем и Немецкой слободой на Яузе. В Немецкой слободе жили многие близкие друзья царя, его помощники и соратники. У этих иностранцев было немало недругов — прежде всего среди тех служилых людей, которым не нравились новые порядки и которым грозила потеря постов и положения в обществе. Как сообщает И. И. Голиков, после подавления очередного стрелецкого бунта царь дознался, что часть стрельцов замышляла физическое уничтожение иностранцев в Москве. Этот замысел частично был осуществлен через несколько лет в Астрахани, где восставшие (среди которых были и посланные на службу в Астрахань московские стрельцы) убили всех иностранных офицеров, а также пленных шведов, занятых на казенных работах. Правительство не могло не считаться с тем, что при случае бунтовщики могли поднять против Немецкой слободы московский люд. Если бы толпа пришла громить Немецкую слободу, необходимо было бы как можно быстрее сообщить об этом в Кремль, чтобы получить помощь. «Башня Меншикова» и должна была послужить передаточным звеном для сигналов из Немецкой слободы. Получал ли Кремль тревожные сигналы, неизвестно, но в народе (как пишут московские краеведы) ходили упорные слухи, что башня построена для сообщений между Кремлем и Кукуем.
В этом свете следует рассматривать и постройку ныне не сохранившейся Сухаревой башни, возведенной в начале XVIII века в том месте, где был расквартирован верный Петру стрелецкий полк Лаврентия Сухарева...
О том, что башня использовалась в системе государственной сигнализации, можно судить по следующим фактам. Почти сразу же после завершения строительства башню надстроили. Похоже, выявились недостатки зрительной связи между Сухаревой башней и Кремлем. На верхнем этаже башни располагалась обсерватория: она как бы официально была снабжена приборами и устройствами для приема зрительных сигналов. Заведовал обсерваторией Яков Брюс - лицо, не просто сведущее в точных науках, но и пользовавшееся доверием царя.
Если в Московском Кремле принимали сигналы со стороны, то удобнее всего это было делать с колокольни Ивана Великого. Такое допущение объясняет, почему в Москве запрещалось строить высокие сооружения (чтобы не заслонять обзор) и почему «Меншикова башня» была построена с нарушением этого запрета (чтобы установить зрительную связь как с Кремлем, так и с Немецкой слободой).
Постройка Меншиковой Башни началась в 1704 году и закончилась спустя три года.
В результате над городом поднялась башня, на полторы сажени (3,2 метра) превышавшая колокольню Ивана Великого. Это было легкое, кружевное, воздушное сооружение, подобного которому Москва еще не видела.Строил церковь архитектор Иван Петрович Зарудный , известный мастер петровской эпохи, выходец с Украины. В 1690 году Зарудного прислал в Москву гетман Мазепа по делам церковного строительства на Украине, и архитектор остался в Москве. В 1701 году он был определен на службу именным указом царя, много работал в Москве и Петербурге, являясь как бы личным архитектором Петра I, и не состоял ни в каком ведомстве. Близким к Зарудному человеком был его земляк, бывший ректор Киевской духовной академии, митрополит Стефан Яворский - фактический глава Русской православной церкви при Петре I.
Вот так она выглядела первые 20 лет, до удара молнии.
Практически полностью эта форма повторена в Петропавловском соборе в Петербурге.С Петропавловской крепости и начинался Петербург.
Храм апостолов Петра и Павла в Басманной слободе .Один из немногих в Москве примеров петровского барокко, вдохновлённого западноевропейскими формами и мало имеющего общего с древнерусской архитектурной традицией. Находится по адресу Новая Басманная улица, дом 11.
Строительство каменного храма на месте деревянного началось в 1705 году. Строительство храма шло под руководством архитектора Ивана Зарудного, однако некоторые авторы считают, что вывод об участии Зарудного в строительстве был сделан только по стилистическим основаниям. Строительство велось по личному указу Петра I и по лично им составленным чертежам
Арсенал Московского Кремля (Цейхгауз) . Цейхауз по задумке царя должен был стать военным складом и местом хранения военных трофеев. Расположен между Троицкой и Никольской башнями. Был заложен Петром I в 1701 году как «Цейхгауз» (нем. Zeughaus — «оружейный дом»).
Строился в 1702—1736 годах архитекторами Кристофом Конрадом, Дмитрием Ивановым, Михаилом Чоглоковым, Иоганном Шумахером, на месте сгоревшего Государева Житного двора, разобранных Сахарных палат, церкви Параскевы Пятницы, а также усадеб Трубецких и Стрешневых. Пострадал в Великом московском пожаре 1737 года, в 1786 —1796 годах восстановлен Матвеем Казаковым и инженером Иваном Герардом. Взорван отступавшими наполеоновскими войсками в 1812 году, восстановлен в 1815—1828 годах А. Н. Бакаревым, И. Л. Мироновским, И. Т. Таманским и Е. Д. Тюриным.
В настоящее время в Арсенале расположены казармы Кремлёвского полка и административные службы комендатуры Кремля.
Бурмистерская палата Стояла на Красной площади, на месте Исторического музея. Не сохранилась, а жаль.
За границей ему понравилось городское управление посредством ратуши – совета, составленного из городских жителей под председательством бургомистра. Петр решился завести в России нечто подобное: он в январе 1699 года велел в Москве учредить Бурмистерскую палату, в которой разбирались бы все дела, касающиеся торговых и промышленных людей; членов в эту палату предоставлено было выбирать ежегодно из гостей, из московских слобод и из гостиных сотен, с тем чтобы президентом бывал один из членов, на каждый месяц новый. Промышленное и торговое сословия в прочих городах и посадах царства также могли выбирать из добрых и правдивых людей земских бурмистров; все дела, которые они сами решить не могли, все оклады и подати, которые они собирали с купцов и промышленников, они должны были отсылать в Москву в Бурмистерскую палату. Она не зависела ни от какого другого приказа и с докладом входила к самому государю.
В 1699 году на месте Земского приказа, занимавшего северную сторону Красной площади, была выстроена бурмистерская палата (ратуша). Чуть позже в здании ратуши была открыта первая московская аустерия, а несколько помещений на втором этаже были переданы вновь образованной Главной аптеке (дала название всему зданию).
В 1755 году в здании ратуши открылся Московский университет, занимавший часть её помещений вплоть до сооружения отдельного комплекса университетских зданий на Моховой улице (в 1793 году). Однако органы городского самоуправления Москвы будут располагаться в здании вплоть до его разборки.
Ратуша являлась частью ансамбля гражданских зданий петровской Москвы. Здание имело каре-образный план с внутренним двором. Вместе с фасадами Воскресенских ворот и Монетного двора здание аптеки формировало первый в России ансамбль площади с периметральным фасадным обрамлением, организуя своеобразный вестибюль, предваряющий вход на Красную площадь. Следствием такого расположения, акцентирующего внимание на одном главном фасаде здания, стало непривычное, несмотря на развитую объёмно-пространственную композицию, усиление архитектурного рисунка одного фасада Ратуши (Главной аптеки), обращённого к площади.
Уникальной чертой здания было то, что все декоративные элементы здания – обломы, базы и капители, дорический фриз – были выполнены из изразцов. Часть изразцов (наличники) была аналогична оформлению Крутицкого теремка (1693-1694). Были также использованы композиции с двуглавыми орлами и панно для украшения тумб колонок фасада.
В 1874 году здание разобрано в связи со строительством Исторического музея на Красной площади. Кстати, внутри Исторического музея сохранился Красный монетный двор, который был частью Бурмистерской палаты.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
