НРКмания

Да что-то жутковато...

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

И чучело из нее сделал? Тайный умелец? Можно подумать. Если бы черепушка под паричком костяная была, а она ведь

Самое интересное, что первоначально "под паричком" фигурировала как раз "белая костяная поверхность", а вместо флакона - нож "с удобной костяной ручкой" , но когда я перечитала тот вариант, чего-то во мне всколыхнулось, видимо добрая я( ) и решила оставить только атмосферу, тэксказать без конкретики .
Синара
Саша
Яна - спасибо!

автор хичкоковец-любитель

А с манекеном еще жутче(е?) и шизофреничнее
Автор, я тож люблю "Психо"

Автор, во-первых, спасибо , а во-вторых, простите меня, за то, что "порчу вам малину", но я не могла пройти мимо Есть один сериал про маньяков, а в нем есть серия про одного такого неприкаянного мальчика, который, когда маменька его любимая умерла, считал ее еще живой, разговаривал с ее мумией и даже носил ей подарки весьма кровавого свойства Я где-то колефил, но я бы почитала вариант не только с манекеном, и с мумией

_________________
Все мои фики тут https://archiveofourown.org/users/Bathilda

Во-первых, - любимая, во-вторых, сама померла И тут, поди, так же. Коля живет сейчас, как при маме жил, не хочет ее огорчать, а флакончик нюхает... может, в транс входит, тогда не так дико все выглядит. И страшно. Легче ему так. У большинства скелеты в шкафу виртуальные, а у него вот реальный получился.

Вечер добрый!
Гость
Bathilda
Синара - пасиб за отклик!
Знаете, я думаю, что если пишущему (то есть мне )удалось дать толчок читательской фантазии, это здорово и очень ценно для меня как автора . Тем более, что такой жанр мною доселе не затрагивался. Кто такой Зорькин? несчастен он или опасен? - Ответы могут быть разные.
Здесь, наверно, главнее сама атмосфера кошмара(ну, таков, по крайней мере был авторский замысел )


Я поняла про себя, что увы, не смогу написать "с мумией"(((, не идет чего-то, видимо, не дано

автор хичкоковец-любитель

Я тоже люблю сериального Кольку, но тутошний мне показался маньяком-убийцей Да, удалось.

_________________

Любить – значит видеть человека таким, каким его задумал Бог. (Ф.М. Достоевский)

Стирая границы (НРК+Сабрина+Бонд без Бонда), 3/?, 4/?

Под катом уже выложенная ранее часть, 3/?: во-первых, потому что вы наверняка забыли, что там было раньше, а во-вторых, потому что она немного подредактирована - спасибо анонимному доброжелателю А после ката - новая часть, пока еще не беченая.



4/?

Когда Катя зашла в квартирку, где выросла, ей показалось, что там ровным счетом ничего не изменилось, даже запах книжной пыли и отцовского одеколона остался тем же. Но чуть позже, когда схлынула нервное возбуждение от возвращения домой и встречи с Андреем, она увидела, что ошиблась. В маленькой гостиной прибавилось книг, занимающих все свободные поверхности, а у самой комнаты, несмотря на недавний ремонт, появился немного запущенный вид.
Оставив чемодан и сумку у двери, Катя села в любимое кресло отца и, закрыв глаза, долго сидела так, вспоминая прошлое и все то хорошее и плохое, что осталось в нем. Надо же, тогда она думала, что плохого в ее жизни гораздо больше, чем хорошего, а теперь склонялась к тому, что все было ровно наоборот. Хотя, может, она просто все забыла ‒ за годы работы Катя поняла, что память часто подводит людей, даже если те этого не осознают.
А вот Катина комната изменилась до неузнаваемости. Она знала, что это следовало ожидать, ведь еще до отъезда в Страсбург она выкинула все ненужное, а нужного оказалось так мало, что она почти все сразу взяла с собой. После ремонта отец убрал из комнаты часть мебели, оставив лишь узкую кровать, письменный стол и небольшой шкаф, стоявшие по одной стене. На освободившееся место он поставил книжные шкафы, забитые книгами. Читал он только классику, мемуары и книги по истории и военной тематике, но читал много. Катя подарила ему электронную книгу, но он хоть и сказал, что она ему понравилась, все равно предпочитал покупать бумажные книги.
Пока Катя ждала отца, она решила разобрать чемодан. Она не знала, сколько пробудет в России, поэтому привезла лишь самые необходимые вещи на первое время. А самым необходимым в ее понимании было по комплекту вещей на разные случаи жизни. Именно поэтому в чемодане оказались вечернее платье и пара изящных босоножек. Катя, правда, не думала, что они вообще ей пригодятся, не то что в первый же день пребывания на родине. Выглядело платье плачевно, и надежды на то, что оно отвисится до завтра, не было, что вызвало у Кати тяжелый вздох: заниматься домашними делами, особенно гладить, она не любила.
Гладильная доска с утюгом стояли в гостиной, и Катя как раз разложила на доске платье, чтобы не забыть про него, когда в комнату зашел Валерий Сергеевич.
‒ Папа! ‒ бросилась ему на шею Катя, как когда-то в детстве.
‒ Катюха, дочка, вернулась, наконец! ‒ обнял ее с удивительной для его возраста силой Валерий Сергеевич. ‒ Ну-ка, дай я на тебя посмотрю. Не кормят тебя, что ли, в твоих Европах? Одна кожа да кости. Ничего, уж Анют… Анна Александровна тебя откормит.
Говорить о том, что она сейчас в лучшей форме, чем когда-либо в жизни ‒ спасибо Себастьяну, ‒ Катя не стала, все равно это было бесполезно. Подшучивать над тем, что отец по-прежнему делает вид, что они с Анной Александровной просто дружат, она тоже не стала ‒ чего портить долгожданную встречу? И поэтому, пропустив слова отца мимо ушей, Катя снова обняла его.
Валерий Сергеевич заварил чай, и они долго разговаривали о том, как жили с тех пор, как виделись в последний раз. Конечно, они общались по скайпу и переписывались, но это все было не то. Катя рассказала о дикой красоте Уэльса, об очаровании сонной Лигурии, об изящной готичности Праги, о потрясающем кофе, который варят в недавно открывшейся кофейне напротив ее работы. О том, что варит его настолько сексапильный турок, что они с Лузиой и Патрисией стали в два раза чаще покупать кофе на вынос, Катя предпочла умолчать.
Она выслушала истории отца о том, как его троюродная сестра попала в больницу, и как радовался Александр Юрьевич, когда заключил какую-то важную сделку (а радостный Александр Юрьевич ‒ зрелище такое же редкое, как снег в мае). О том, что Кристина Воропаева увлеклась какой-то «хреномундией, прости господи, но по-другому и не скажешь», Кира не перестает страдать по Андрею, а Ждановы-старшие собрались переезжать в Лондон.
Когда Катя начала зевать каждую минуту, Валерий Сергеевич взял у нее из рук давно пустую кружку и сказал ласково:
‒ Иди-ка ты спать, Катюха, у тебя уже глаза слипаются.
‒ Угу. Спокойной ночи, пап.
До ночи, правда, было еще далеко, но Катя уже спала на ходу. У нее хватило сил только на то, чтобы постелить кровать и отправить с телефона короткое сообщение: «Я на месте. Все идет по плану. Будет новая информация ‒ дам знать», после чего она заснула мертвым сном.
* * *
На следующий день Катя почти не виделась с отцом. Когда были живы Ольга и Юрий Воропаевы, родители Александра, Киры и Кристины, Валерий Сергеевич возил в основном Юрия. Кира и Александр водили сами, и после смерти их отца Валерий Сергеевич стал возить Кристину, пускать за руль которую было просто-напросто опасно. Она постоянно меняла планы, могла забыть, что ее ждет машина и уехать домой на такси, но в общем и целом с ней у Валерия Сергеевича было меньше работы. Но только не в те дни, когда Кристина готовилась к какому-нибудь торжественному мероприятию.
Наспех позавтракав, Валерий Сергеевич повез Кристину в салон красоты, а Катя пошла поздороваться с теми слугами Воропаевых, которые ее еще помнили, а таких было большинство. Она раздала им маленькие сувениры, рассказала, что могла, о своей жизни в Европе, а затем вернулась домой и немного поработала: отпуск отпуском, но у нее остались дела, которые требовалось завершить. Остаток дня Катя провела за компьютером, и только когда старинные, еще прадедовы, часы пробили шесть, Катя вспомнила, что ей надо собираться на вечер к Ждановым. Она как раз начала гладить платье, когда вернулся Валерий Сергеевич.
‒ Не успела приехать, а уже куда-то намылилась, ‒ проворчал он, критически взглянув на платье.
‒ Всего лишь в соседний дом, ‒ с улыбкой отозвалась Катя.
‒ Что, ты в этой красоте собралась по деревьям лазать? ‒ подняв бровь, поинтересовался Валерий Сергеевич.
‒ Почему сразу по деревьям? Меня, между прочим, пригласили.
‒ Да? И кто же?
‒ Андрей.
‒ А, ну раз Андрей, тогда понятно. Ох Катерина, Катерина, ‒ покачал головой Валерий Сергеевич, ‒ ты опять за старое?
‒ Пап, мы вчера случайно встретились, и он пригласил меня из вежливости. Мы вряд ли даже встретимся на приеме, там, наверное, сотни гостей будут.
‒ Сотни ‒ не сотни, но толпа соберется знатная, ‒ сказал Валерий Сергеевич. ‒ У них там весь дом уже который день на ушах стоит.
‒ Вот видишь. Надо же исполнить мечту детства и хоть раз побывать на таком приеме лично, ‒ пошутила Катя, пытаясь прогладить бретельку платья.
Валерий Сергеевич снова покачал головой и, помолчав немного, сказал, пристально глядя в спину Кате:
‒ Дочь, а ты ведь мне так и не сказала, насколько приехала.
‒ Ты уже меня выгоняешь? ‒ хмыкнула Катя.
‒ И выгоню, если дальше будешь всякую ерунду болтать, ‒ притворно обиделся Валерий Сергеевич. ‒ Раньше ты из-за работы и на недельку прилететь домой не могла, а сейчас что? У тебя ничего не случилось?
‒ Все в порядке, пап. Просто я в кои-то веки решила отгулять положенный мне отпуск, ‒ не моргнув глазом, соврала Катя. Ну, не совсем соврала, но не сказала всей правды.
В детстве ей ни за что не удалось бы убедительно солгать отцу, а сейчас ‒ запросто. Интересно, что это говорит о ней самой и о ее работе, где она этому и научилась?
‒ Точно?
‒ Честное слово, ‒ твердо ответила Катя.
‒ Хорошо, ‒ одобрил Валерий Сергеевич. ‒ Отдыхать всем надо, особенно на такой работе, как твоя.
‒ Это точно, ‒ рассеянно согласилась Катя, размышляя о том, достаточно ли уже выглажено платье или еще помучиться? Решив, что и так сойдет, она повернулась к отцу и спросила: ‒ Па-а-ап, ты ведь не говорил никому, где я работаю?
‒ Я хоть когда-нибудь нарушал свое слово? ‒ оскорбился Валерий Сергеевич. ‒ Ты просила не говорить, и я не говорил. Хоть не нравятся мне все эти тайны Мадридского двора.
‒ Пап, ну какие тайны, просто… Ты понимаешь, какая у меня работа.
‒ Да понимаю, понимаю, ‒ проворчал Валерий Сергеевич.
‒ Спасибо, ‒ чмокнув его в щеку, сказала Катя. ‒ Все, я пошла переодеваться.
* * *
Катя дождалась, когда на приеме Ждановых соберется побольше гостей, и только после этого отправилась туда. Проходя через калитку в заборе, разделяющем территории Ждановых и Воропаевых, она честно призналась себе, что у нее быстрее забилось сердце и вспотели ладони. Она отдавала себе отчет в том, что это было невероятно глупо, но справиться с собой не могла. В конце концов, как она и сказала отцу, исполнялась ее детская мечта.
Посмеявшись над собой, Катя направилась в ту часть сада Ждановых, где проходило празднование, и уже минут чрез пятнадцать поняла, что ей нечего здесь делать. Она никого не знала на приеме, кроме Ждановых и Воропаевых, которые даже не подозревали о ее присутствии. Наверняка Андрей и Александр уже и думать забыли о том, что она была приглашена. Если слова Андрея вообще можно было счесть официальным приглашением. Знакомиться с другими гостями Катя не собиралась, ей вообще было сложно сходиться с людьми и общаться с незнакомцами, а провести вечер, сидя на скамейке и наблюдая за чужим весельем, она не желала.
Вздохнув, она допила бокал шампанского и побрела обратно к калитке. Однако минуту спустя оркестр за ее спиной заиграл вальс, который играл накануне ее отъезда в Страсбург, и Катя, не удержавшись, пошла назад. И на полпути к оркестру столкнулась с кем-то, и едва удержалась на ногах. У Кати было плохое зрение, которое в темноте становилось только хуже, никакие линзы и очки не помогали, а сейчас как раз начало смеркаться.
‒ Прощу прощения, ‒ сказала она.
Катя вгляделась в того, в кого врезалась, и покраснела. Ну надо же, опять они с Андреем встретились. Была бы Катя менее рациональна и цинична, подумала бы, что это судьба. А так она довольно решила, что ей очень везет. Что, впрочем, не помешало ей смутиться, особенно когда она заметила, что взгляд Андрея прикован к ее декольте.
Андрей с трудом поднял голову, отрываясь от завораживающего своей красотой вида, и, посмотрев Кате в лицо, озадаченно нахмурился, а затем расплылся в широкой улыбке.
‒ Богатой будешь, Катя: я опять тебя сразу не узнал, ‒ подмигнул он ей.
Катя чуть смущенно улыбнулась в ответ. Был бы это любой другой мужчина, она нашла бы, что сказать, а с Андреем у нее словно язык отсох. Что ж за закон подлости такой! К счастью, Андрею, судя по всему, не нужен был от нее вербальный ответ. Он еще раз, стараясь делать это как можно незаметнее, заглянул ей в декольте, и спросил:
‒ Ты ведь в Европе все это время жила? Сколько ты уже к Валерию Сергеевичу не приезжала, три года, четыре?
‒ Что-то около того, ‒ неопределенно отозвалась Катя. Чем меньше деталей, тем лучше ‒ проще врать.
‒ Пойдем потанцуем, и ты расскажешь, где лучше жить, ‒ предложил Андрей с лукавым блеском в глазах, протягивая ей руку.
Формально они были знакомы с детства, но это было очень давно, и они никогда даже не считались друзьями, так что у Андрея не было права вести себя так фамильярно. Но, очевидно, сам он так не думал. Что ж, так даже удобнее.
‒ Идем, ‒ беря его под руку, согласилась Катя.
Вообще-то, ее не вдохновляла перспектива танца с Андреем. Потому что это Андрей. Потому что танцевала Катя так себе. И потому что танцевать ей придется перед кучей людей, включая Ждановых-старших и ‒ о боже, почему она не вспомнила об этом раньше? ‒ Киру Воропаеву. Но отступать было поздно.
Катя стиснула зубы, медленно выдохнула и сказала себе: «Ты же с детства этого хотела. К тому же это будет первый и последний раз. Так что расслабься и делай то, что должна». Она натянуто улыбнулась и расправила плечи. Андрей, похоже, принял это за энтузиазм, и теснее прижался к ней. Катя опять покраснела: с момента встречи с Андреем она краснела больше, чем за последние несколько лет, и это в ее-то годы.
Когда он дошли до танцплощадки вальс уже сменился какой-то медленной композицией. Катя, понадеявшись, что не похожа не приговоренного к казни, вступающего на эшафот, шагнула на танцпол и обняла Андрея за шею. Как любил говорить один ее коллега, шоу начинается.
* * *
Маргарита Рудольфовна улыбалась гостям, беседовала с теми, кто подходил поздравить Павла Олеговича, и попутно, делая вид, что все замечательно, утешала стоявшую рядом Киру, которая, увы, не всегда умела держать лицо.
‒ Кирюша, уверена, он просто общается с гостями, ‒ вполголоса сказала Маргарита Рудольфовна.
‒ С гостями. Конечно. С какой-нибудь гостьей, ‒ сквозь зубы отозвалась Кира, оглядывая толпу.
‒ Вы о чем? ‒ жизнерадостно спросила подошедшая к ним Кристина.
Ни Кира, ни Маргарита Рудольфовна ей не ответили, но по их взглядам она сама все поняла.
‒ А, опять об Андрюше, ‒ сказала она. ‒ Тебе не нравится, что он танцует не с тобой?
‒ Танцует?
Кира посмотрела на танцплощадку и, действительно, увидела, что Андрей танцует с какой-то девицей. Точнее, не столько танцует, сколько ‒ тут Кира не могла найти другого слово, ‒ обжимается.
Маргарита Рудольфовна, не переставая улыбаться, прикоснулась к ее руке успокаивающим жестом.
– Кирочка, вот видишь, он всего лишь танцует с гостьей. Не о чем волноваться.
Даже зная ее всю жизнь, Кира до сих пор не могла понять, действительно ли Маргарита Рудольфовна так слепа и глуха во всем, что касалось ее сына, или же она просто делает хорошую мину при плохой игре. Она ведь еще много лет назад дала понять, что никакой другой невестки, кроме Киры, не потерпит. При этом, однако, она до бесконечности готова была ждать, пока Андрей не созреет до брака, и, похоже, не сомневалась, что Кира разделяет эту ее готовность.
Павел Олегович, как всегда хранил молчание, верный своему принципу не вмешиваться в чужие личные дела.
Александр, бесшумно подошедший к ним сзади, в который раз подумал о том, что если бы не влияние Маргариты Рудольфовны, было бы легче убедить Киру не тратить жизнь на Жданова, который и мизинца ее не стоит. Киру Александр обожал, как только старший брат может обожать младшую сестру. Андрея Жданова – ненавидел, причем ненависть эта была взаимной, страстной и открытой. Но, к сожалению, Александр понимал, что в интересах семейного бизнеса будет лучше, если Жданов и Кира все же поженятся или, по крайней мере, сохранят пока нормальные отношения, и потому сдерживался и не пытался развести их совсем уж активно. То есть с использованием шантажа, угроз и грязной игры. Он не хотел, чтобы сердце Киры было разбито по его вине, пусть лучше это произойдет из-за Жданова, и поэтому сказал лениво:
– Согласен. Вот если бы он не танцевал, а развлекался с кем-нибудь – другое дело. К тому же он танцует всего-навсего с Катериной, дочкой Валерия Сергеевича. Вспоминает детство золотое.
– С Катериной? С Катей Пушкаревой? – удивилась Кира.
Кристина, судя по выражению ее лица, вообще не понимала, о ком он говорит. Катя была немногим младше Киры, и в детстве они иногда играли вместе, не слишком, правда, охотно: у них было мало общего, и родители обеих не поощряли их дружбу. К слугам в семье Воропаевых не относились как к людям второго сорта, но и сближаться с ними не стремились. Кристина была на семь лет старше Кати, и никогда ее не замечала, а Александр и Андрей порой играли с Кирой и Катей в прятки и салочки. Александр, Андрей и Катя одно время даже учились в одной школе, и по утрам их туда отвозил Валерий Сергеевич. Андрей, правда, вряд ли об этом помнил, но такими деталями можно было пренебречь ради душевного спокойствия Киры.
– Какого Валерия Сергеевича? – нахмурилась Маргарита Рудольфовна.
– Нашего Валерия Сергеевича?! – воскликнула Кристина и пояснила Ждановой: – Нашего водителя. Надо же, я и забыла, что у него есть дочь. Она, кажется, была всегда тихой и незаметной дурнушкой.
– Была, – отозвалась Кира и, снова посмотрев на Жданова и Пушкареву, добавила зло: – Не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся. Я слышала, что она возвращается домой, к отцу. Быстро она: не успела приехать, а уже возобновила старые знакомства.
Кира начала закипать, и Александр, который искреннее симпатизировал Павлу Олеговичу, решил, что в кое-то веки он может сделать доброе дело и предотвратить очередную ссору Киры и Жданова. Или, по крайней мере, попытаться предотвратить. Александр тяжело вздохнул, скривился и направился к танцполу.
* * *
Катя знала свои сильные и слабые стороны. Возможно, не все и не так хорошо, как ей казалось, но все же. Она знала, что она отличный аналитик, что она способна увидеть нестыковки, повторения и скрытые детали там, где мало кто другой их разглядит, что ей не сложно обрабатывать большие массивы информации, даже если они состоят сплошь из одних чисел. Но она также знала, что она плохо разбирается в людях. Однако вырожденное чутье ей в какой-то степени заменили все те же аналитические способности: благодаря коллеге, она научилась наблюдать за людьми и, главное, делать правильные выводы из своих наблюдений. Поэтому, хотя она и чувствовала себя не в своей тарелке, танцуя с Андреем, она быстро сообразила, что ему не нужно было от нее активное участие в разговоре. Ей достаточно было улыбаться, кивать головой и вставлять короткие ответы на его вопросы, чтобы поддерживать разговор. Сам же Андрей осыпал ее цветистыми комплиментами, флиртовал и всячески давал понять, что готов продолжить с ней общение, желательно в более интимной обстановке. При этом он умудрялся оставаться в рамках приличия, и был очень мил и обаятелен. Пожалуй, еще лет пять назад Катя повелась бы на это и согласилась на свидание с ним. Сейчас же она лишь недоумевала, как его такого терпит Кира, и ей было любопытно, не нашлось ли еще женщины, которую оставили бы равнодушной попытки Жданова соблазнить его.
И все равно, несмотря ни на что, Катя понимала, что в него легко влюбиться, сочтя его прекрасным принцем на белом коне. То есть «Порше». По мере того, как Андрей все теснее и теснее прижимался к ней, Катя чувствовала себя все более и более неловко и не представляла, что ей делать дальше.
Спасение, если это можно было так назвать, пришло оттуда, откуда Катя меньше всего его ждала.
‒ Андрей, ‒ раздался вдруг позади нее низкий голос, который прозвучал так, как будто у его обладателя болят зубы, ‒ позволь украсть у тебя очаровательную даму.
Собственно, просьбой это не было, скорее требованием, и уже через секунду Катю взяли за руку и развернули, не спрашивая ее согласия. Она обнаружила себя лицом к лицу с недовольным Александром Воропаевым, который посмотрел поверх ее плеча на Жданова и поднял бровь, молча удивляясь: «Что, ты еще здесь?». Кате показалось, что она услышала, как скрипнули зубы Андрея.
‒ Конечно, ‒ отозвался тот. ‒ Надеюсь, мы еще увидимся, Катенька.
‒ Д-да, конечно, ‒ ответила Катя, не оборачиваясь.
‒ Эти ботинки стоят полтысячи евро, так что не советую наступать мне на ноги, ‒ мрачно сказал Александр и повел Катю в танце.

Ох, этот Саша и его ботинки)))))
Автор, многа, вкусна давно бы так)))) и в Сказку б еще, а? И Катю в космосе дописать...

Прекрасно - прекрасно Катерина по-прежнему млеет от Андрея, но все-таки зачатки объективного или даже критического к нему отношения проклевываются ВС удивил:Что значит - не нравятся? Ежели Катькина контора серьезная - поди, не воспитательница в детсаду, - то подписку о неразглашении никто не отменял. Похвастаться, что ли, папаше хотелось?

Большое спасибо!

Гость, Синара,


Я стараюсь


Хм,

И где же работает Катерина?

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

В "Дубраве"?

И чего бы еще б не дописать авторам, а?))) про контору да про тонкогубых и жадных))) и про шахматистов, которые позабыли уж, чей нонче ход; и про компенсацию бартерным методом... ауууу???

Я споначалу тоже была уверена, что автор имеет отношение к "Дубраве". А теперь вот засомневалась

Это уже совсем другая история Чуть более реальная))

Не ждали? или Иногда они возвращаются

Ссылки на предыдущие части:
1. viewtopic.php?p=1187928#p1187928
2. viewtopic.php?p=1188020#p1188020
3. viewtopic.php?p=1188517#p1188517
4. viewtopic.php?p=1199929#p1199929


Стирая границы (НРК+Сабрина+Бонд без Бонда), 5/?

Еще не бечено!

Родители с детства пытались привить Кристине, Александру и Кире хорошие манеры. Их учили говорить «спасибо» и «пожалуйста», есть рыбу правильной вилкой и не терять лица, что бы ни происходило. В теории все трое отлично усвоили эту нелегкую науку, но когда выросли, на практике применяли свои знания весьма своеобразно. Кристина, например, которая жила в каком-то своем мире, редко соприкасающимся с миром реальным, могла быть крайне бестактной. Ей были безразличны все, кроме семьи и друзей, а на остальных людей она не обращала внимания, и потому кто-то считал ее высокомерной грубиянкой, а кто-то – просто чокнутой. Кира всегда и везде старалась вести себя с безукоризненной вежливостью, словно она английская королева, на которую смотрит весь мир. Время от времени выдержка ей изменяла, особенно когда дело касалось Андрея Жданова, но, тем не менее, в светском обществе столицы считали, что она безупречна во всех отношениях. Александр же был любезен и учтив только тогда, когда это было ему выгодно.
Вначале он собирался сказать Пушкаревой все, что хотел, прямо и без обиняков, но быстро передумал: он не знал, чего она хотела, а значит, идти на конфликт с ней вот так сразу могло быть опасно. И Александр предпочел занять выжидательную позицию и прощупать Пушкареву. Если ему повезет, то она просто планирует осуществить детскую мечту и добиться Жданова. В таком случае он мог лишь пожалеть ее за дурной вкус, но угрозы она не представляла. Достаточно намека на то, что за неосмотрительные действия Пушкаревой будет расплачиваться ее отец, и она исчезнет с горизонта. А вот если она окажется охотницей за состоянием, Александру придется труднее. С наивными романтическими дурами справиться проще, чем с расчетливыми хищницами.
Но то, как Пушкарева напряглась, когда он обнял ее за талию, словно испугавшись, не вязалось с поведением хищницы, и Александр мысленно порадовался: будет легко. Скучно, но легко. Он считал, что хорошо разбирается в людях, а ситуации, когда его выводы оказывались неверными, называл исключением из правил и статистической погрешностью.
– Как поживает старушка Европа? – спросил Александр
– Как обычно, – сказала Пушкарева, пытаясь пожать плечами, что не слишком сочеталось с танцем.
Александр попрощался с ботинками.
– К нам погостить или навсегда? – Быка за рога лучше было брать сразу.
– Пока не решила, – отозвалась Пушкарева и снова замолкла.
Разговор явно не клеился.
– Валерий Сергеевич обрадовался бы, если ты вернулась насовсем, – снова закинул удочку Александр, рассудив, что раз он знает ее с детства, то «выкать» ей вовсе незачем.
– Я знаю, – сказала Пушкарева и тихонько вздохнула. – Он ведь не молодеет. Рано или поздно ему придется выйти на пенсию, и кто тогда будет за ним присматривать? Но для этого мне надо сначала самой здесь устроиться, а я как-то… забыла, какая здесь жизнь.
– Что Родина-мать кажется мачехой после Европы? – хмыкнул Александр.
– Да нет. Просто там все по-другому. Не лучше… ну, в каком-то смысле, и не хуже, но по-другому. Я не сразу привыкла, а теперь придется отвыкать.
– Угу. От чистых дорог, зеленых лужаек и вежливых людей, ‒ съязвил Александр.
Пушкарева слегка улыбнулась в ответ.
– А ты, я забыл, кто по образованию?
– Экономист. Не уверена, что в России большой спрос на европейских экономистов.
– В России спрос на людей с мозгами, – буркнул Александр, вспомнив финдиректора «Зималетто», которого у него давно уже чесались руки уволить. – А работают исключительно безмозглые, но со связями. Кстати о связях: Кира и Андрей собираются, как выражается Кристина, связать себя узами брака.
– Да?
– Да. И я очень, очень надеюсь, что счастью моей сестры ничто и никто не помешает, – жестко сказал Александр глядя на Пушкареву.
Та близоруко прищурилась и кивнула.
– Понимаю.
Интересно, и впрямь поняла, или она непроходимая дура? Сказать что-либо еще Александр не успел: Пушкарева вдруг отстранилась и сказала, облизав губы:
– Все, танец закончился.
Действительно оркестр заиграл что-то свинговое – для кого, спрашивается? – и Пушкарева ретировалась прежде, чем Александр успел опомниться. Можно подумать, он ее каленым железом пытал! Александр фыркнул и решил, что он заслужил чего-нибудь покрепче шампанского, предлагаемого всем услужливыми официантами. И найти это крепкое можно было только у себя дома. Развернувшись, Александр пошел к себе, стараясь не попадаться на глаза сестрам или Ждановым, ‒ меньше всего ему в очередной раз хотелось слышать высказывания о своей нелюдимости и грубости.

Катя не поняла, что произошло. Нет, точнее, поняла, но поверить в это не могла. По всему выходило, что Воропаев пытался сказать ей, чтобы она держалась подальше от Жданова. И это при том, что сегодня они впервые за долгие годы вообще увиделись. Да, кажется, слухи о похождениях Жданова и ревности Киры, долетевшие до Кати, были преуменьшены. Вот только этого ей не хватало! Ей надо было оставаться тише воды и ниже травы, а не привлекать к себе ненужное внимание. Не надо было соглашаться идти сюда.
Катя оглядела гостей и подумала, что, возможно, сейчас самое время ковать железо, пока горячо, то есть сделать то, для чего она вернулась домой. Слуги Воропаевых уже разошлись по своим комнатам, сами Воропаевы ‒ на приеме, и ее никто не заметит…
‒ Катя, неужели уже уходишь?
Андрей появился словно из ниоткуда, и Катя даже вздрогнула от неожиданности.
‒ Д-да, я что-то устала. Тяжелый день.
‒ Понимаю, ‒ улыбнулся Андрей. ‒ Но я не могу тебя отпустить, пока не покажу мамину оранжерею. Ее сделали уже после твоего отъезда, а сейчас она просто сказочно украшена и там расцвел какой-то редкий цветок ‒ такой шанс упустить нельзя. Идем, это не займет много времени, обещаю.
Он ловко снял с подноса проходившего мимо официанта два бокала шампанского и протянул один Кате. Андрей был доволен собой: он сумел быстро убедить Киру в том, что Катя для него всего лишь подруга детства, отделался от нее под благовидным предлогом, получил одобрение от своего лучшего друга Романа Малиновского («Какая фигурка! Пятый размер, Ждан! Да какая разница, кто она? Дерзай, только чтобы Кира не видела, а нам всем мало не покажется») и теперь твердо намеревался познакомиться с Катей поближе.
Кате не хотелось ни в какую оранжерею, но выбора у нее практически не было. По пути в оранжерею Андрей что-то увлеченно рассказывал, но Катя, занятая своими мыслями, его не слушала. В конце концов, Андрей, окликнув ее пару и не получив ответа, повернулся к ней, продолжая идти задом.
‒ Катя, что-то не так? ‒ спросил он.
Катя открыла было рот, чтобы сказать, что все в порядке, но тут Андрей споткнулся обо что-то каблуком и стал падать. Он инстинктивно попытался сгруппироваться, чтобы не удариться затылком о каменную дорожку, но в его руках был бокал шампанского, и это, вкупе с уже выпитым спиртным, явно не улучшало координацию. В конечном итоге Андрей упал на неловко выставленную руку, и его вопль и последовавшее за ним короткое, но эмоциональное ругательство, явно давали понять, что простым ушибом он не отделался.
‒ Я… я сейчас, подожди, я кого-нибудь приведу, ‒ пробормотала Катя, глядя на скорчившегося на земле Андрея, прижимавшего к груди руку. ‒ Я быстро, подожди.
И она побежала, чтобы позвать на помощь, проклиная все на свете. Ну почему, почему ей всегда так не везет?

Прелесть. Девушка с мозгами против нелюдимого нелюбителя свинга. Фиг с ним, с Бондом! Даёшь нркманскую Сабрину!

Попала Катерина. Сашенька хочет ее прощупать, а Андрюшенька пощупать...Автор с возвращением!

Автору

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман