Гость писал(а):
АлЮрьич,теряя тапки, ой, то есть, стирая покрышки и колодки тормозов, сломя голову мчится в аэропорт, из которого Катюшка намылилась отбыть пусть не "за туманом, за мечтами..." а по долгу службы, но...
"Я - старый солдат..."
Он все равно не дотягивает, в первоисточнике герой романтишно опередил героиню на сверхбыстром самолете по пути в Париж))))
Эпилог— Она же твоя мама!
— Она преступница! Кира, она продавала в рабство детей, и ты хочешь, чтобы я ее понял и простил?!
Нарыв, который зрел уже вторую неделю, наконец вскрылся: Кира настаивала, чтобы он повидался с Маргаритой Рудольфовной, но Андрей все находил отговорки и причины этого не делать. Кира, беспокоившаяся за Маргариту Рудольфовну, — ее на свидания с ней не пускали, а Павел Олегович крайне неохотно рассказывал, как у нее обстояли дела, — продолжала давить на Андрея, и сегодня тот взорвался.
— Как ты можешь в это верить?
— А как ты можешь не верить? Или, скажешь, она искренне думала, что помогает девочкам построить карьеру модели, а злые люди ее обманули и продали их в бордели? — зло спросил Андрей.
— Это же Маргарита Рудольфовна! Андрей, ты сам понимаешь, что говоришь? Как она может быть преступницей? Это все дикость, абсурд. Кто-то просто хочет нас уничтожить, нас всех, а ты им только помогаешь. Как она может доказать тебе, что не виновата, если ты даже с ней не виделся?
Не то чтобы именно это фраза все решила, но, скорее, благодаря ей Андрей, покопавшись в себе, понял, что не хочет идти к матери из-за иррационального, какого-то совсем детского страха увидеть вместо нее злое чудище. Как будто Бабайка, которым в детстве пугают детей, пришел и занял ее место. Потому что мама, читавшая ему в детстве сказки и баловавшая вкусненьким, когда он болел, не могла быть беспринципной злодейкой.
Наверное, было бы легче, если бы Андрей, придя на свидание к матери, действительно увидел чудовище, но нет, перед ним сидела все та же невозмутимая и ухоженная женщина, какой он ее всегда знал, вовсе не похожая узницу кровавого режима.
— Я думала, ты так и не придешь, — слегка улыбнулась она.
Раньше он всегда считал, что эта ее улыбка была снисходительной улыбкой матери, которая хоть и не слишком довольна своим сыном, но все же оправдывает все его слабости и продолжает любить. Сейчас Андрею почудилось в этой улыбке презрение.
Какое-то время они сидели молча. Андрей не знал, что сказать, а Маргарита Рудольфовна, казалось, была вполне довольна тишиной и не собиралась ее нарушать.
— Почему? — спросил Андрей в конце концов.
— Тебя всегда обижало, что я даже не пыталась убедить твоего отца в том, что тебе можно доверить управление «Зималетто», так? — Это был не столько вопрос, сколько утверждение. — Законы, особенно законы морали, придумали слабые люди, чтобы не дать сильным захватить мир, по праву им принадлежащий, — ни с того ни с сего сказала Маргарита Рудольфовна. — Помнишь, как мы ездили к дяде Марку?
О да, Андрей это отлично помнил — помнил и очень хотел бы забыть: дом почти в глухом лесу, натуральное хозяйство и охота.
— Помнишь, — кивнула Маргарита Рудольфовна, верно поняв выражение его лица. — Ты — не из сильных, дорогой. А я — да. Мне было даже меньше, чем тебе тогда, и я ни секунды не колебалась.
Андрею было девять, когда они гостили у дяди Марка. Когда тот подстрелил оленя, дал Андрею в руки нож и сказал: «Добей его», объяснив, как лучше встать, чтобы кровь из распоротого горла не попала на него. Андрей не смог этого сделать и позорно разревелся. Он и сейчас, пожалуй, не смог бы этого сделать. В отличие от матери.
Ушел Андрей молча. Маргарита Рудольфовна сказала ему в спину, не теряя невозмутимости:
— До встречи.
Андрей сомневался, что она когда-нибудь состоится.
* * *
Когда Валерий Сергеевич пришел попрощаться, Александр неловко, стараясь, чтобы это не было так очевидно, попытался выяснить, будет ли ему на что жить. Рассчитывать на одну пенсию было бы смешно, и Александр готов был, как в старых добрых английских романах, назначить ему частную пенсию.
Однако Валерий Сергеевич лишь отмахнулся и сказал, улыбнувшись:
— Не волнуйтесь, не пропаду. Отец ваш хорошим человеком был, и сына достойного воспитал. Я когда его возил, он всегда со мной разговаривал, иногда советы давал, а было, что и советовался со мной. Инвестировал он всегда с умом, да и на бирже дела вести умел, даром что редко с этим связывался. Ну а я следовал его примеру, рисковал и притормаживал, когда было нужно, так что на безбедную старость я себе скопил. Вы только Катюхе пока не говорите: она ж мне до сих пор деньги шлет, считает, что без этого я пропаду, и думает, что я на ее обучение брал кредит. Я ей сначала пытался запретить, но она ж упертая, и я решил, что пусть ее деньги на отдельном счету копятся, пойдут ей в приданое, и я добавлю. Так что, Александр Юрьич, она у меня завидная невеста.
Тут Валерий Сергеевич подмигнул и предложил дернуть по стопочке его фирменной наливки. В тот момент Александр окончательно понял, в кого Катя такая.
* * *
Провожая Катю в Страсбург, Александр почему-то думал, что в следующий раз они поговорят, только когда она вернется. Но уже через несколько часов Катя прислала сообщение, что она делает пересадку в толпе китайцев: «Такое ощущение, что я зеркальном лабиринте», потом, что благополучно долетела, и после этого они стали регулярно переписываться. Ни о чем серьезном они не говорили, но именно это общение поднимало Александру настроение.
И потому, когда через месяц после отлета Катя замолчала на пять дней, он начал беспокоиться. Она предупреждала, что может быть какое-то время недоступна, и поначалу Александр не волновался, но когда пошел шестой день, он уже подумывал о том, чтобы связаться с Валерием Сергеевичем и спросить, знает ли тот что-нибудь о дочери. К концу шестого дня Катя позвонила ему сама.
— Привет, — как-то неуверенно сказала она, и по ее голосу Александр понял, что что-то случилось. — Саш, ты можешь забрать меня из аэропорта?
Сердце пропустило один удар: она никогда еще его так не называла.
— Да, конечно. Когда?
— Прямо сейчас, — прошелестела она в трубку. — Пожалуйста. Шереметьево.
В этот раз Александр собрал еще больше штрафов.
* * *
Катя была страшно бледной и измученной настолько, что Александр, обеспокоенно вглядываясь ей в лицо, не сразу заметил, что правая рука у нее висела в слинге.
— Привет. — Она на секунду прислонилась лбом к его плечу и отстранилась прежде, чем Александр успел ее обнять. — Идем?
— Где твой багаж?
— Вот. — Она дернула плечом, на котором висел небольшой рюкзак.
— Что случилось? — Александр не был уверен, что стоит это спрашивать, но все равно спросил.
— Я потом расскажу, хорошо? — безжизненным тоном ответила Катя, и Александр кивнул, взял у нее рюкзак и повел к выходу.
Дом в «Озерках» был выставлен на продажу, как и дом Ждановых, и там уже никто не жил, поэтому Александр, не спрашивая, повез Катю в свою городскую квартиру. По дороге Катя спросила, как шли дела в «Зималетто», и пока Александр рассказывал, не заметил, как она задремала. Когда они подъехали к дому, и он дотронулся до Катиной руки, чтобы разбудить ее, то понял, что она была неестественно горячей. Он осторожно коснулся ее лба: у Кати явно была температура.
— Кать, — он легонько потряс ее за здоровое плечо, — тебе надо в больницу.
— М-м-м?.. Нет. Завтра. Больница — завтра, а сейчас спать, — сонно, но твердо ответила Катя, и Александр счел, что лучше пока не спорить. В крайнем случае он вызовет скорую из частной клиники.
Утром, когда стало ясно, что температура не желала спадать, Катя согласилась на больницу. Врач обработал шов, поменял повязку, согласился не заявлять в полицию о пулевом ранении — Катя показала ему свое удостоверение — и расписал ей все прелести физиотерапии. Александр, с позволения Кати присутствовавший при всех этих процедурах, порадовался, что утром не завтракал, слегка запаниковал, услышав про пулевое ранение, и пообещал врачу, что лично будет привозить Катю на физиотерапию.
— Уже жалеешь, что связался со мной? — спросила Катя, когда он вез ее обратно домой.
В ее глазах он впервые за долгое время увидел лукавое выражение и ответил честно:
— И не надейся.
Катя улыбнулась.
* * *
Когда они впервые оказались в одной постели, это произошло вовсе не так, как Александр себе представлял. Просто ночью Катю мучили кошмары, и, придя к ней в третий раз за ночь, — он отдал ей свою спальню, постелив себе в гостиной, — Александр сначала успокаивающе гладил ее по руке, а потом как-то незаметно для себя заснул рядом.
— Между прочим, — сказала Катя задумчиво, едва он открыл глаза, — ты так и не сказал, почему хотел, чтобы я осталась.
— Чтобы мне было с кем ходить на ужасные мюзиклы и есть немытый крыжовник, — после паузы отозвался Александр. Он пока не готов был произнести вслух кое-что другое, и затаил дыхание, ожидая ответа Кати.
Он надеялся, что она поймет.
Лежавшая на спине Катя отвернулась от него, долго смотрела в потолок, а потом, снова посмотрев на него, сказала:
— Лучше клубнику.
— Что?
Катя тяжело вздохнула.
— Немытая клубника вкуснее немытого крыжовника.
Александру ничего не оставалось, как поцеловать ее, и плевать он хотел на несвежее дыхание.
* * *
Кошмары продолжали мучить Катю и спустя неделю после ее приезда. Она улыбалась гораздо меньше, чем раньше, была постоянно напряжена и всегда держала при себе телефон, отвлекаясь от него только на рассказы Александра про «Зималетто», которое хоть и не шло ко дну, но, дав крен, никак не желало уходить из опасной зоны.
— Говорят, ребрендинг творит чудеса, — сказала Катя, когда они обсуждали идею преображения компании: ее переориентировку на другие задачи и поиск новых рынков сбыта, да и вообще всю концепцию "Зималетто".
Так родилась «НикаМода» — в честь богини победы.
«Хорошо, что логотип смените, — одобрила потом Катя. — Прежний был какой-то… тревожный. Как у пчел-убийц. Прости».
Александр поперхнулся кофе.
* * *
Кате позвонили во время ужина, недели через полторы после ее приезда. (Ужинали они дома, заказывая в ресторанах еду, — готовить одной рукой Катя не могла, а неуклюже есть на людях одной левой рукой — стеснялась.) Она схватила телефон, ответила по-французски, выслушала собеседника, возбужденно что-то сказала, а закончив звонок, отложила телефон и разрыдалась.
— Он будет жить! — сквозь слезы удалось выговорить ей. — Жан-Пьер вышел из комы, он будет жить!
Александр сел рядом и притянул ее к себе.
— Я убила человека, — сказала она позже тем вечером. Глаза у нее были сухими, а голос — бесстрастным. — И теперь постоянно вижу его во сне. Бьянку убили. Карла убили из-за меня, потому что я не успела увернуться, и меня подстрелили. А потом я убила того, кто убил Карла, и меня не совершенно не мучают угрызения совести. Но я все равно вижу его во сне. И Карла тоже.
Александр молча обнял ее и, подумав, сказал:
— В больнице есть психотерапевт. Или подожди, пока заживет плечо, и иди на бокс — говорят, помогает.
Катя бледно улыбнулась и положила голову ему на плечо.
— Я туда больше не вернусь, — тихо сказала она. — Просто не могу.
Разумеется, она говорила не о больнице.
— И слава богу, — не удержавшись, ответил Александр.
Той ночью оба долго не могли заснуть.
* * *
— Мог бы намекнуть, куда мы едем, — сказала Катя, глядя на пелену дождя за окном машины.
Зима давно уже стучалась в дверь, но осень упорно делала вид, что не слышит, и не собиралась ее пускать.
— Увидишь.
— Я забыла про какую-нибудь важную дату? — обеспокоенно спросила Катя, глядя на дверь ресторана.
— Нет, но ты забыла про свое обещание, — коротко ответил Александр.
— Какое? — Кате было жутко любопытно, что же такого она обещала.
— Вот это, — сказал Александр, подводя ее к заранее заказанному столику, на котором уже стояло блюдо.
— Тажин! Но… подожди, ты…
Александр сел за стол и торжественно вынул из внутреннего кармана пиджака ложку.
— Зато я о своем обещании не забыл.
Впервые за много месяцев Катя расхохоталась — весело и безудержно, выбросив из головы все, что так терзало ее.
— Вот за это я тебя и люблю, — сказала она, отсмеявшись, и запустила пальцы в блюдо с тажином.
— Я тебя тоже, — отозвался Александр, наслаждаясь тем, что Катя в кои-то веки не нашлась, что ответить.
КонецПримечания автора:1. Ленивый автор не помнит, давал ли он пояснения насчет тажина в части 14 — это действительно такое марокканское блюдо с пловом, которое едят руками, что и делали герои «Сабрины».
2. Второй основой для фика послужил сериал «Crossing lines», который можно перевести и как «Пересекая границы», и как «Пересекающиеся линии». Он действительно про спецгруппу, расследующую преступления по всей Европе. Там тоже с обоснуем не всегда гладко, но лучше, чем у меня)) С другой стороны, герои там за день внедрялись в банды и за два дня всех накрывали, так что я не одинока в своих фантазиях))
Автор слегка изменил имена персонажей из этого сериала.
3. Насколько автор представляет, в колледжах США можно взять совершенно разнонаправленные дисциплины и иметь на выходе основную и вспомогательную специальность. Не уверена, что в университете Страсбурга действует такая же система, но почему бы и нет?)) Отсюда — две специальности Кати.
4. Папа Сабрины, слушая переговоры босса, сколотил миллионное состояние. Чем Валерий Сергеевич хуже?))
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
! 
.