Nadushka, zritel, Яна, Простите, автор в очередной ступил и был уверен, что всем ответил, но оказалось, что только в мыслях
zritel писал(а):
Сашенька в скафандре и Катя - спецагент. Прекрасная парочка.
Определенно колоритная))
Nadushka писал(а):
Надеемся на то, что любимая наша Катюша сможет убедить осторожного космонавта в том, что агрессия среды на этой планете им слишком преувеличена;
Хм, я тоже на это надеюсь, но это будет непросто))
Яна писал(а):
Да уж, туман никак не хочет рассеиваться...
К сожалению, в этой части он тоже не рассеется, но подкинет новые кусочки мозаики.
P.S. А еще у автора внезапно стали западать некоторые буквы, и, хоть я все и проверяла, могут попасться странные очепятки.
Стирая границы (НРК+Сабрина+Бонд без Бонда), 15/?Утром Катя особенно пристально разглядывала себя в зеркало. Немного тональника и румян — и она перестанет быть похожей на живой труп, но ее интересовало не это. Гораздо больше, чем тени под глазами, ее занимало то, чем она вчера думала, если вообще думала, и что теперь делать. Однако ее отражение не давало ответа на этот вопрос, и в конце концов Катя разочарованно отошла от зеркала, рассеянно положив так и не открытый тюбик тональника обратно в косметичку. Она не понимала, что на нее вчера нашло: мысль о том, что ее в принципе может привлекать Александр Воропаев, еще пару недель назад показалась бы ей смешной, а теперь это свидетельствовало не только о ее явно помрачившемся рассудке, но и непрофессионализме. Катя не узнавала себя, и это ее немного пугало. Был бы здесь Карл или Бьянка — самые наблюдательные из ее коллег, Катя сама себя отстранила бы от этого дела, не дожидаясь, пока они обратят на это внимание Жан-Пьера. Но она была совсем одна и от дела отказаться не могла. И, признаваясь честно, не только потому, что кроме нее этим некому было заняться (хотя, на самом деле, и это было неправдой: теперь в расследовании принимал участие Дмитрий). Просто ей хотелось разобраться в том, что с ней творилось, причем до того, как придется возвращаться в Страсбург.
Выйдя из комнаты, она узнала, что Александр уже уехал на работу, — об этом Кате сказал отец. Причем с почти нескрываемым неодобрением: ему не нравилось, что его дочь каждый день, как простой шофер, отвозил на работу Воропаев, для Валерия Сергеевича это было немыслимым нарушением субординации. Хорошо относиться к работодателям было можно, симпатизировать им — тоже, дружить с ними или, упаси боже, меняться с ними местами, — ни в коем случае. К тому же отец, отлично зная, где работала Катя, подозревал, что она неспроста нагрянула в Москву, и этого он тоже не одобрял. Он был верен Воропаевым, и не хотел, чтобы Катя им навредила. Не специально, разумеется, в таком он родную дочь никогда бы не обвинил, но случайно. А уж о том, что она просила его держать в тайне ее место работы, и говорить не стоило — это он считал «глупостью несусветной». Кате хотелось бы верить, что это потому, что он желал иметь возможность открыто гордиться ей, но нет, она знала, что ее нынешнюю профессию он тоже не одобрял. Просто отец терпеть не мог тайн и недомолвок, и, будь его воля, давно рассказал бы Воропаевым, что «его девчонка учудила». Катя же не хотела этого афишировать, потому что понимала, что ее работа была полна неожиданностей, не всегда приятных, а знание — сила и оружие, и никогда нельзя предугадать, кто и как обернет его в свою пользу.
— Александр Юрьич сказал, что я могу тебя отвезти, чтобы ты не к ночи своим ходом в «Зималетто» приехала, — проворчал Валерий Сергеевич. — Умчался с утра пораньше, как будто черти за ним гнались. Случилось что? В компании что-то не так? Вы из-за этого вчера так задержались?
Катя, стиснув зубы, постаралась не покраснеть: вчера она сказала отцу, что у них с Александром была важная работа, которую требовалось срочно доделать. Врать, в ее-то возрасте и по такому вопросу, было неловко, но говорить о свидании с Воропаевым — а это было свидание, пусть и странное, — она точно не собиралась.
— Да нет, вроде бы, все нормально, — пожала она плечами. — Отвезешь?
— Куда ж я денусь-то? — отец помолчал немного и сказал неохотно, но твердо: — Не знаю, что ты там себе думаешь, и спрашивать не буду, понимаю, что это не мое дело, а только Александр Юрьич — хороший человек. И вообще у них семья хорошая, за это ручаюсь.
Он замолк и многозначительно посмотрел на Катю, которая сначала сделала было вид, что не поняла, на что он намекает, а затем сказала:
— Чужая душа — потемки, пап. Не ручайся.
— Умная нашлась, — буркнул Валерий Сергеевич. — Мне виднее, потемки или нет. Я Воропаевых-младших почти всю жизнь знаю, хоть мы и не приятельствуем, а я тебе точно говорю: ни в чем таком они не замешаны.
— Пап… я понимаю, что ты с ними лучше знаком, чем я, и вполне допускаю, что они действительно хорошие люди — в конце концов, Александр сам предложил мне помощь, — но ты не можешь утверждать, что они безгрешны хотя бы… хотя бы потому, что ты не представляешь, как они ведут дела «Зималетто».
Катя уже успела сто раз проклясть себя за то, что продолжила этот разговор. Она не хотела даже отдаленно намекать отцу, зачем она приехала в Москву и согласилась временно поработать в «Зималетто»
— Чего это не представляю? Представляю, нормально ведут. А ты что, — тут Валерий Сергеевич цепко взглянул на дочь и покачал головой, — правда подозреваешь их в отмывании денег и тому подобном? Глупости это, не может такого быть
— Папа… — Катя не сказала: «Ты не можешь этого знать» или «Все может быть», не спросила: «Откуда такая уверенность?», лишь вздохнула. — Давай не будем об этом, хорошо? Я даю слово, что если они и впрямь такие хорошие люди и честные бизнесмены, им ничего не грозит. Но, раз уж ты так хорошо осведомлен о том, что происходит в «Зималетто» и в семье Воропаевых, скажи, а как насчет Ждановых? Они тоже святые?
Недовольство во взгляде Валерия Сергеевича никуда не исчезло, но он не стал развивать тему Воропаевых, видимо, поняв по лицу Кати, что ничего хорошего из этого не выйдет.
— Ждановых я не так хорошо знаю, поэтому про них ничего говорить не буду, — ответил Валерий Сергеевич. — В святости их, положим, я сильно сомневаюсь, а в остальном — нормальные люди, вежливые, толковые — вон какую компанию основали. Андрея, правда, бабником и бездельником вырастили, но это у нас пока еще не уголовное преступление. А у вас там что, по-другому?
— Прямо сразу бабник и бездельник, — обиделась за Андрея Катя. — А он, между прочим, в «Зималетто» всю неделю работает.
— Работает он! — фыркнул Валерий Сергеевич. — Когда коту делать нечего… Со сломанной рукой-то особо не погуляешь, вот он и работает. А вообще, конечно, тут не только его вина: Павел Олегович все старался из него достойного наследника вырастить, с Александром сравнивал — тот всегда серьезным и деловым был, в отличие от Андрея, ну а Маргарита Рудольфовна его только баловала. Не в материну родню он пошел, это точно.
— А что, у нее какая-то особая родня? — рассеянно спросила Катя, скорее чтобы отвлечь отца от Воропаевых, чем из искреннего любопытства.
— Немцы,— сказал Валерий Сергеевич так, словно это все объясняло. — Не зря про них говорят, что они серьезные и хозяйственные. Маргарита Рудольфовна из поволжских немцев, насколько мне известно. Когда Воропаевы и Ждановы приватизировали «Зималетто», деньги ее семьи очень помогли, причем большая часть ее родных в то же время перебрались не то в Германию, не то в Польшу, врать не буду, точно не помню. Но учитывая, что они там, как я понимаю, сразу же неплохо устроились, они никогда не бедствовали. Хотя я чужие деньги не считаю, так что утверждать ничего не буду.
— А Маргарита Рудольфовна поддерживает с ними связь?
— Вроде бы да. Слышал пару раз, как из того дома говорили, что она то к тетке, то дяде уехала. Да она, кажется, совсем недавно как раз к родне ездила.
«Из того дома» — имелись в виду слуги из дома Ждановых, и сейчас они служили наглядным доказательством того, что обслуживающий персонал были самыми лучшими информаторами.
— Ясно… Пап, подожди меня минут десять, хорошо? Я вспомнила, что забыла написать важное письмо, это срочно.
И снова Валерий Сергеевич ей, похоже, не поверил, но промолчал. Катя же метнулась обратно к себе в комнату. Она соврала только в одном: она не забывала про важное письмо — она только что поняла, что его надо написать.
* * *
— Пушкарева там? — спросила Кира, влетев в кабинет Александра и показав пальцем на дверь каморки.
— Теперь ты видишь, какая некомпетентная секретарша эта твоя Вика? — поинтересовался вместо ответа Александр. — Она должна была доложить о тебе. Хотя бы постфактум.
Кира яростно посмотрела на него, подошла к каморке и рывком распахнула дверь.
— Хорошо, — сказала она удовлетворенно, увидев, что в комнатке никого не было, и, снова повернувшись к брату, спросила резко: — Ты с ума сошел? Что ты творишь?
— Сижу, — сухо отозвался Александр, — пытаюсь работать. Ты можешь нормально объяснить, что случилось?
— Я все видела! Саша, ты что, не понимаешь, что она просто подлая расчетливая тварь? Сначала вешалась на Андрея, а когда с ним не получилось, взяла в оборот тебя. Неужели она смогла так тебя ослепить, что ты этого не видишь?
Теперь Александр понимал, о чем она говорила, и, пожалуй, предпочел бы остаться в приятном неведенье. Эту тему, поцелуй с Катей, он не хотел ни с кем обсуждать, в первую очередь с самим собой.
— С каких это пор тебе так интересна моя личная жизнь? — с нарочитым удивлением спросил Александр.
Впрочем, Кира действительно редко интересовалась, как обстоят у брата дела на любовном фронте, этим обычно занималась Кристина с раздражающей регулярностью и настойчивостью.
— С тех пор, как она у тебя появилась. Не считать же личной жизнью этих твоих одноразовых… дамочек. — Кира явно хотела сказать другое слово, но сдержалась.
— Со свой личной жизнью я как-нибудь сам разберусь, хорошо?
— Да? А в мою, значит, лезть, — это нормально?
— Когда дело касается Жданова — да, — безапелляционно заявил Александр.
— Ты совсем… — Кира вдруг осеклась и пораженно уставилась на него. — Ты что, делаешь это из-за Андрея? Захотел в очередной раз посоревноваться с ним, кто круче, как в школе, и увести у него девушку? Господи, сколько можно? Когда ты уже оставишь его в покое? — всплеснула руками Кира. — Ты настолько его ненавидишь, что даже связался с Пушкаревой?
— Я связался с Пушкаревой, потому что я забочусь о «Зималетто». И о тебе, дорогая сестра. Я не хочу, чтобы Жданов в конце концов довел тебя своими изменами и ты его бросила. «Зималетто» должно оставаться в руках наших семей, а не уходить той, кто все же сумеет захомутать Жданова, а потом оттяпать у него половину состояния и компании. И, между прочим, я не видел, чтобы Катя вешалась на Жданова, скорее уж наоборот, — ей хватает мозгов, чтобы понять, что лучше с ним не связываться
Последнее говорить не стоило, это Александр осознал, едва закончил предложение. Да и вообще не надо было развивать эту тему, следовало отвлечь Киру на что-то другое, но Александр просто не смог это сделать. В последнее время он так много думал о Пушкаревой, что не говорить о ней было сложно.
— Ты… Саша, ты что, серьезно? — Судя по всему, несмотря на все свое негодование, Кира не ожидала, что ее обвинения окажутся реальными. — Как ты можешь?
— Могу что? — рявкнул Александр, внезапно вышедший из себя. — Заботиться о тебе и о компании? Вот так и могу. Больше все равно некому.
— Такими способами? — задохнулась от возмущения Кира.
— Такими — это какими? — уточнил Александр, успокоившись так же быстро, как и разозлился.
— Саша!
— Что «Саша»? — издевательским тоном переспросил он. — Так какими такими способами?
— Это нечестно по отношению к Кате! — продолжая кипятиться, воскликнула Кира.
— Да неужели? Еще минуту назад тебе было плевать на эту «подлую расчетливую тварь». Ты уж определись, или она расчетливая хищница, или невинная овечка, которую надо защищать от подлого меня.
— Раньше ты таким не был, — печально покачала головой Кира.
— Раньше ты старалась этого не замечать. Удобно быть понимающей и прощающей, когда есть, кому принимать за тебя сложные решения, правда? Когда есть, кому думать, как бороться с конкурентами и урывать выгодные условия у партнеров, кого сокращать и с кем дружить, стиснув зубы, потому что они могут быть полезны. Можно не проводить на работе дни и ночи, а вместо этого порхать по светским приемам и ругаться со Ждановым, да?
— Я тоже работаю в «Зималетто», ты не забыл? Или интрижка с Пушкаревой отбила тебе память? — выпрямив спину, ядовито спросила Кира. — Не надо строить из себя великомученика, тебя никто не заставлял все это делать, ты с детства мечтал стать большим боссом.
— Да, потому что ты бредила балетом, а Кристина собиралась зарабатывать на жизнь в цирке — вас ждало безбедное будущее, не сомневаюсь.
— Нет, Саша, не поэтому, не приплетай сюда нас. Ты мечтал об этом, чтобы доказать всем, что ты лучше Андрея. Поздравляю, доказал. Поэтому хватит вмешиваться в нашу с ним жизнь, мы как-нибудь сами разберемся, и без ущерба «Зималетто», обещаю. И если ты действительно связался с Пушкаревой ради меня, то не надо, пожалуйста. А если нет… я все равно считаю ее беспринципной охотницей за состоянием, тут ты прав, но знаешь что? Это твои проблемы, больше я тебе ничего о ней не скажу. Делай, что хочешь.
— Спасибо за разрешение, — скривился Александр, откидываясь на спинку кресла.
— Эм, тут к тебе Семенов пришел.
Кира чуть вздрогнула от неожиданности, а Александр резко повернул голову и посмотрел на дверь — возле нее мялась Вика, любопытство в глазах которой видно было даже с такого расстояния. Александр решил не задаваться вопросом, сколько она там уже простояла и что слышала.
— Не буду тебе мешать, — коротко сказала Кира и вышла.
Вика ринулась было за ней, но опомнилась и спросила:
— Так что, звать Семенова?
— Зови.
— Александр Юрьевич, у нас проблемы, — выпалил Семенов, глава юридического отдела, едва зайдя в кабинет.
И Александр понял, что спокойного дня ему не видать.
* *
По дороге в «Зималетто» Кате позвонила Луиза. Пока Катя была в Москве, они постоянно переписывались WhatsApp’е и пару раз болтали по скайпу, но Луиза предпочитала телефонные разговоры и не раз жаловалась, что теперь с Катей лишний раз не поговоришь.
— Если ты не приедешь к моему дню рождения, я не стану знакомить тебя с моим новым потрясающе красивым коллегой, — с места в карьер сказал Луиза по-французски. — И это будет самой большой трагедией в твоей жизни, поверь мне.
— Ты мне звонишь, только чтобы сказать это? — уточнила Катя.
— Ну, вообще-то да, — весело отозвалась Луиза. — В прошлом году ты и так пропустила мой день рождения, в этом я тебе это запрещаю, и точка. К тому же я хочу похвастаться перед тобой подарком, который мне сделает Леон.
— Ты уже знаешь, что он тебе подарит?
— Конечно, я же сама ему сказала, что мне нужно. И — оцени мою доброту — я даже сказала ему, где это купить. Знаешь, сколько пришлось потратить сил, чтобы найти мою любимую лимитку от «Герлен», ту, винтажную?
— Представляю.
Луиза обожала духи и покупала их с упорством и страстью заядлого коллекционера. В каких-то она разочаровывалась, какие-то носила под настроение, а какие-то становились ее любимыми, и когда они заканчивались, это была настоящая трагедия. Для Луизы, само собой. Катя терпеливо выслушивала ее стенания, рассказы о лимитках — ограниченных и редких линиях духов, — и новинках рынка, нюхала тонну пробников и потому представляла, о чем шла речь.
— Я за тебя рада.
— Порадуйся лучше за него — после того, как он целый месяц был в командировке, это меньшее, что он может для меня сделать!
Они еще немного поговорили, и когда Катя повесила трубку, то поняла, что широко улыбается. Разговор с Луизой определенно поднял ей настроение, и в «Зималетто» она вошла с гораздо более легким сердцем, чем утром.
— У шефа отвратительное настроение, — первым делом сообщила Кате Маша. — Лютует, так что ты там поосторожнее, не попадись под горячую руку.
— Постараюсь, — улыбнулась Катя и пошла было к себе в кабинет, но резко остановилась, сраженная внезапным озарением. В которое, впрочем, сложно было поверить.
— Кать, ты что? Все в порядке?
Поняв, что она долго стоит на одном месте с отсутствующим выражением лица, Катя повернулась к Маше и сказала с натянутой улыбкой:
— Да, просто вдруг поняла, что что-то забыла и не сразу вспомнила, что именно. Скажи, на мое имя никакая посылка не приходила?
— Нет, а должна была?
— Да. — Катя подошла поближе к стойке респшена и облокотилась на нее, наклоняясь к Маше и вдыхая терпко-горький аромат ее духов. — Подарок для папы, не хотела заказывать домой, чтобы не испортить сюрприз.
— Пока ничего не было. Я тебе скажу, если будет. А что в посылке-то?
— Придет — покажу. Спасибо.
Кивнув, Катя снова направилась к себе, надеясь, что ее чувства не написаны у нее на лице. Иначе будет трудно объяснять, если кто спросит, чему она так удивлена. По дороге она набросала на телефоне черновик письма, которое надо будет отослать сразу же, как только она уточнит кое-какие детали. Как удобно, что она работала помощницей президента компании — у его секретарш была информация о днях рождениях всех, кто работал на «президентском» этаже. С годами рождения. Большего Кате и не нужно было. Пока, по крайней мере.
* * *
— Это что?
Маша не соврала: Александр и впрямь лютовал. В чем была причина его плохого настроения, Катя не знала, но сомневалась, что только в том, что произошло между ними вчера. Утром она не представляла, как с ним теперь общаться, думала, что им обоим — ну уж ей-то точно — придется маяться от неловкости, напряженности и долгих пауз в разговоре, но нет. Когда Катя вошла в кабинет, Александр взглянул на нее, на секунду отвел глаза, а затем, как ни в чем ни бывало, дал ей ворох поручений и уткнулся в бумаги. В итоге Катя смогла заняться бумагами, которые вручил ей Андрей, только к вечеру. И надо же было, чтобы Александр зашел к ней именно тогда, когда она по уши зарылась в отчеты отдела логистики.
— Это… Андрей Павлович дал. Чтобы я получше вникла в дела компании.
— Андрей Павлович, значит, — хмыкнул Александр, смерил ее долгим взглядом и вышел, так и не сказав, зачем пришел.
Впрочем, уже через пять минут он вернулся и, сев напротив Кати сказал мрачно и серьезно:
— У меня к тебе предложение. — И уточнил через мгновение: — Деловое.
Катя, которая, несмотря ни на что, чувствовала себя сейчас рядом с ним не в своей тарелке, сказала, усмехнувшись:
— Еще одно? Какая щедрость, но не стоит, право слово.
Когда-нибудь она обязательно выяснит, какой бес в нее вселялся при общении с Воропаевым. Наверное, тот, который так и не смог склонить Александра, этого циничного прагматика, на темную сторону и теперь мстил ему за это.
Во взгляде Александра появилась легкая обида — детский сад, да и только! И, что было самым удивительным, Катя точно знала, что чувство юмора у него есть, но почему-то на ее шутки он реагировал странно.
— Я слушаю, — покаянно сказала Катя, сложив руки на коленях.
— У меня есть дача, оставшаяся от деда. Там давно уже никто не живет, и я решил ее продать. Для этого мне нужно сделать несколько фотографий дома и участка, чтобы они как казались как можно привлекательнее.
— Риэлторские агентства, как я слышала, отлично справляются с такими задачами, — приподняв бровь, сказала Катя.
— Твоя помощь обойдется мне дешевле, — честно признался Александр. — У меня уже есть на примере покупатель — мой приятель, который хочет купить благоустроенный дом для тещи. Но он сейчас живет временно заграницей, и приедет в Россию, только если будет точно уверен, что этого того стоит. Чем лучше будут фотографии, тем больше шансов, что мой друг купит дом, и мне не придется обращаться к риэлторам.
— Логично, — сдерживая улыбку, ответила Катя. — Я… хорошо, я согласна.
— Даже не договорившись о цене вопроса?
— Решим на месте. Вдруг дом в таком состоянии, что ему не поможет даже гениальный фотограф?
— Дом в отличном состоянии, — возмутился Александр, явно не поняв, что Катя просто дразнила его.
— Тем лучше. Когда вы хотите туда поехать?
— Завтра. Чем быстрее все сделаем, тем лучше. Пока ты не улетела. Или ты все же остаешься?
— Я все еще не решила, но в любом случае мне надо будет вернуться в Страсбург хотя бы на время. И я не могу завтра, только в воскресенье.
Александр недовольно поджал губы, но кивнул.
— Хорошо.
— Отлично! Значит, договорились — в воскресенье едем фотографировать ваш дом. Надеюсь, там и правда не графские развалины.
Александр снова надулся, посидел пару секунд молча и так же молча ушел.
— Я даже не буду спрашивать, зачем я согласилась, — тихо сказала Катя самой себе. — А вот зачем он это предложил?
Ей вряд ли стало бы легче, если бы она узнала, что Александр сам задавался этим вопросом. Он не планировал ничего такого, особенно после разговора с Кирой, да и дом это его приятель уже точно собирался покупать, потому что видел его своими глазами. Но когда Катя упомянула Андрея, на Александра что-то нашло, и он зачем-то придумал весь этот бред с фотографиями. Себе он, конечно, сказал, что это для того, чтобы держать Катю подальше от Жданова, и это было верно, но все же… Все же было в этом что-то еще, о чем Александр не хотел даже думать. Боялся думать, если точнее, и в этом он тоже себе никогда не признался бы.
«Один день, — сказал он себе мысленно. — Один день, и останется всего неделя, за которую она вряд ли успеет охмурить Жданова, даже если захочет, потому что Кира старается ни на минуту от него не отходить. И эту неделю я буду общаться с ней как с секретаршей, и только».
Он был уверен, что сумеет сдержать это слово.