|
Всем читателям - спасибо, спасибо, спасибо! Оргам - спасибо и поклон
Исполнение 1. 3/...
Гувернантка.
3.
Так состоялось знакомство гувернантки со своей воспитанницей. И вот уже три недели они все дни проводят вместе. Девочка, видно, очень тосковала – ведь никто с ней не говорил на родном для нее языке. И, услышав из Катиных уст итальянскую речь, она уже не отходила от своей наставницы ни на минуту и все говорила, говорила.
Ее звали Лиза, и за пять минут она успела поведать Кате всю историю своей маленькой жизни – сначала она жила с мамой, а мама пела в театре и была самая красивая, потом мама «ушла на небо», а потом Лиза жила у монахинь, а потом ее забрал один господин и привез сюда. А здесь так холодно и говорят непонятно, и все злые и сердитые. Ее никуда не пускают. Добрая только няня Вера, которая за ней тут ухаживает, но она совсем старенькая и все время бормочет что-то. А папу Лиза не помнит, он поссорился с мамой и уехал, но с Лизой же он не ссорился, значит, он к ней приедет, папа у нее – высокий, красивый, добрый и смелый.
В замечательного папу верилось с трудом, и Катерина решила, что девочка – сирота.
Называть воспитательницу по имени-отчеству девочке было непривычно, и Катя стала для нее просто Катей. Катерине всегда нравилось учить малышей, еще в Смольном, когда старшим воспитанницам доверяли следить, как младшие готовят домашние задания. Лиза была прелестным ребенком, одаренным гибким умом и хорошей памятью. Характер у нее, несмотря на пережитые невзгоды, был открытый и живой. Ее, похоже, никто никогда ничему не учил, но схватывала она все легко, только вот терпения и усидчивости не хватало. Тяжело ей давался русский язык. Запутавшись или забыв, она сразу надувала губки, хмурила брови и обижалась на весь свет, кроме себя. Как-то даже бросила на пол азбуку:
- Не хочу это учить! Не буду!
И убежала к себе в комнату.
Вернулась она через четверть часа, и вид у нее был очень виноватый. Склонив набок головку и пытаясь заглянуть Кате в глаза, девочка робко спросила:
- Ты сердишься? Ты меня больше не любишь? Я плохая?
Лиза разрыдалась и бросилась Катерине на шею:
- Ты от меня не уйдешь? Меня все бросили, и мамы больше нет, я уже ее помню плохо. Давай, ты моей мамой будешь, а я все-все выучу.
И столько тоски слышалось в детском голосе, что Катя поняла – нет для нее ближе и дороже существа, чем эта маленькая итальяночка. Ей ли не понять одиночества сироты? Этот холод одиночества сопровождал все ее детство и снова вернулся к ней, когда скончался дядюшка. Но теперь она не одна, у ней есть, кого любить и о ком заботиться.
Катя постаралась успокоить девочку:
- Давай, я буду твоей старшей сестрой. Старшие всегда учат младших. Хочешь?
У Лизы моментально высохли слезки, на губах расцвела улыбка, а черные глазки засияли:
- Хочу, очень хочу!
Катерина поклялась себе, что выяснит, кто и зачем держит в этом этом уединенном месте ни в чем не повинное дитя.
Девочка боялась снега и холода, почти не выходила на улицу, и одежда у нее была дорогая, но для северной зимы холодная.
Катя обратилась к домоправительнице, а та предложила гувернантке составить список всего необходимого. Нетрудно было догадаться, к кому этот список должен был попасть.
Над этим письмом Катя просидела весь вечер. Она внесла туда все, что требовалось для воспитания и обучения ребенка, начиная с альбома для рисования и учебника по арифметике и заканчивая теплой одеждой и валеночками для прогулок. Она и для себя попросила обувь для суровой зимы.
Когда Катерина писала список, она словно видела перед собой ехидного господина в черном, сверлившего ее проницательным взглядом. Она постаралась быть как можно убедительнее.
«Помимо умственного образования, следует озаботиться воспитанием телесным, для чего необходимо пребывание на свежем воздухе и упражнения физические, юному возрасту свойственные», - писала Катя, предлагая расчистить часть двора, сделать ледяную горку для катания и доставить для девочки саночки. Все это действительно было нужно, но расчищенный двор, прогулки подольше и подальше дадут возможность осмотреться, понять, кто тут и что тут есть вокруг. Была и еще одна хитрость: в разделе «для изучения природы» Катя написала «подзорная труба», с некоторым трепетом ожидая, не вычеркнут ли из списка совершенно ненужную для восьмилетней девочки подзорную трубу. Но что-то ей подсказывало, что вряд ли таинственный господин, отправивший ее сюда, сведущ в воспитании девиц.
И, наконец, гувернантка интересовалась, в какую веру крестили дитя и следует ли учить Лизу православным молитвам. Эти сведения кое-что подскажут о родителях ребенка.
Нарочный в Петербург был отправлен сразу и вернулся дней через шесть с сундуками. Катя с няней Верой, сгорбленной, морщинистой старушкой в платочке, разбирали и раскладывали присланное. Лиза им «помогала» - с восторгом скакала по комнате, надев на себя подбитый мехом капор, обувшись в присланные для Катерины валяные сапожки и помахивая белой шерстяной шалью. Катя едва скрыла свою радость, обнаружив хорошую подзорную трубу, кстати придутся и теплые сапоги, и лисий салоп.
Но в коробке с надписью "Для Mlle Catherine" оказалось и то, что она не просила: два изящных платья из тонкой шерсти и, о ужас! дамское белье из французского батиста с кружевной прошвой, какого у нее сроду не было.
- Что это? Зачем? Я не возьму! – вырвалось у возмущенной Кати.
- Бери, милая, бери, кому оно тут, кроме тебя-то нужно, - махнула рукой нянька и сама себе под нос пробормотала, - Ох, Сашенька, Сашенька, как был язва да насмешник, так и остался, прости Господи прегрешения его…
Няня бурчала едва слышно, но острый слух гувернантки не пропустил главного – имя «господина в черном» - Александр. И, видимо, рукой этого же Александра были начертаны несколько слов: "Рождена 15 апреля 1828 года. Крещена в православие. Наречена Елизаветой".
Домоправительница отдала слугам распоряжения, и у гувернантки с воспитанницей появилась возможность гулять по обширному двору и кататься с ледяной горки, а Катерина потихоньку присматривалась к каждому окну, к каждой двери, к заметным на снегу дорожкам, даже следы ног пыталась сравнивать.
В тот день погода была пасмурной, изучение арифметики утомило обеих, и вечером Катя с Лизой затеяли играть в серсо в длинном коридоре, который шел через весь второй этаж обитаемого крыла дворца. Лиза так разошлась, что спать ее отправили с трудом, но заснула моментально.
Ночью Катя проснулась от непонятного ощущения тревоги. Вообще-то девушка, столько лет проведшая в институте, в общем дортуаре, научилась засыпать в любых условиях и шум ей не мешал. Сейчас Катя ничего не слышала, но осторожно встала и приоткрыла дверь в Лизину спальню. Надо сказать, что для девочки и ее воспитательницы были приготовлены покои из нескольких комнат – две смежные спальни, причем каждая имела еще и отдельный выход в коридор, классная комната и небольшая гостиная. Двери в этом доме, невзирая на почтенный возраст, открывались совершенно бесшумно, похоже, петли смазывали регулярно. Ничего страшного она не увидела – темно, только в углу у окна едва теплится лампадка у иконы Елизаветы Праведной – Катя попросила повесить, когда выяснила, что Лизу крестили в православие. В мерцающем свете едва различима спокойно спящая девочка. Однако чувствовался легкий сквознячок – так бывало тогда, когда открывали обе двери спальни. Значит, кто-то вошел из коридора. Закричать? А если почудилось? Только испугаешь Лизочку. И вдруг звякнуло железо – Лиза опять разбросала игрушки, забыла серсо у входа в комнату, и неведомый визитер задел его. Катерина бросилась к девочке – заслонить, защитить, но кто-то тенью метнулся к двери в коридор и растворился там. Лиза даже не проснулась.
Утром Катя доложила Марии Генриховне, что кто-то заходил ночью к девочке в комнату. Домоправительница с бесстрастным, как обычно лицом, пообещала разобраться. Потом Катя слышала, как она поговорила с кем-то из слуг, видимо, по-фински, и равнодушным тоном сообщила Кате:
- Никого не могло быть, вам померещилось.
Но Катерина не успокоилась, и попыталась поговорить с няней Верой. Старушка даже выяснять ничего не стала, только отмахивалась.
Теперь Катя все время была начеку, у нее все чувства словно обострились. Когда они с Лизой гуляли по двору, Катерина несколько раз всматривалась в окна фасадной, необитаемой части, и, сопоставив свои наблюдения, заметила - на одном из окон, плотно прикрытых ставнями в начале их прогулки, ставни чуть приоткрылись, словно кто-то хотел за ними понаблюдать. Со зрением у Кати были проблемы - читала она в очках, а потому всем казалось, что видит она плохо, но вдаль она видела как раз хорошо, и щель между ставнями углядела. Кто и зачем второй день выслеживает маленькую Лизочку? Почему так равноодушна к нависшей над девочкой опасностью няня Вера, вроде, она к своей питомице привязалась? Не стоит ли написать таинственному Александру? От всех этих вопросов у Кати голова раскалывалась.
продолжение следует...
|
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
), я мистера Рочестера представляла именно в виде Жданчика 
