Спасибо за доверие
4.
- … не беспокойтесь!
Разозлился. Неужели он так предсказуем? Прозрачен для Кати Пушкаревой. И его желание не допустить Катиной встречи с его родителями до тех пор, пока он сам для себя не решил, что будет делать, так просто ею просчитывается? А ведь было время, она смотрела на него как на идола, верила в него, она руки его целовала ... Господи, прости…
Но если она желает разговаривать здесь, пусть будет здесь. Пусть слышит женсовет, пусть Виктория слышит, пусть доносят Кире, пусть всем доносят. Разрубить всё к чертовой матери разом. Он навис над Катей, а она ещё больше сжалась:
- Давай поговорим здесь, Катенька.
Чувство раздражения на неё, такую непонятливую и упрямую, временно перебило даже его головную боль. Он отвернулся и снял очки, повертел в руках, не зная, куда их пристроить. В конце концов, опять нацепил их на нос.
- Хорошо, раз ты согласна на публичные слушания, - резко развернулся, навис над сидящей Катей, - поговорим здесь.
Катя сжалась ещё сильнее, хотя ему казалось - сильнее уже невозможно.
- Чего ж ты пугаешься-то меня так, Катерина?
Она выпрямилась и посмотрела прямо ему в глаза:
- Я не боюсь!- набрала воздуха в грудь. – Мне противно!
- Что?! – взревел Андрей.
Возобновившаяся головная боль не способствовала сдержанности, он это понимал. Он понимал также, что сейчас он наговорит Кате таких вещей, которые только усугубят положение, но сдержаться он действительно не мог:
- Противно? Тебе противно? Так противно, что ты сначала клянешься мне в любви, потом клянёшься никогда не предавать и не бросать… А сама уходить собралась… Да ты…
- Я? Так это я виновата? Как Вы можете? Как ты можешь?
Катя тоже повысила голос, но он кричал громче:
- Ты клялась, что никогда меня не предашь. И то, что я по твоему мнению совершил подлость, твоей клятвы не отменяет! К тому же теперь и отягощенной… такими последствиями, - он посмотрел на её живот.
Катя сначала покраснела, потом сразу же побледнела и стала как-то странно заваливаться на спинку дивана. Глаза её закатились, и Андрей с опозданием понял, что Катя упала в обморок. Не в первый раз он стал свидетелем её обморока, но сейчас она беременна… Что ему делать с беременной Катей? Искусственное дыхание? Но может беременным искусственное дыхание вредно? А если расстегнуть её наглухо запечатанную блузку? Или она может простудиться? А, наверное, простужаться беременным нельзя?
Он попятился от дивана. Вспомнил, что в таких случаях, кажется, брызгают на человека водой. Взгляд его заметался по приемной. Где взять воду? Откуда Вика берет воду? Он бестолково мотался от секретарского стола к кофейному аппарату и никак не мог сообразить. Катя в сознание не приходила.
Кинулся было в свой кабинет, но вспомнил, что все жидкости он вчера употребил внутрь и теперь отпаивать и обрызгивать беременную любовницу ему нечем. Рванулся обратно в приемную, подбежал к Кате, всё-таки расстегнул пуговку на блузке, потом ещё несколько, укололся брошью. Чёрт-те что. Поднял Катины ноги на диван, уложил девушку поудобнее, снял с неё очки и сунул себе в карман, натянул юбку ей на колени. Где Вика? Где люди, когда они так нужны? Может «Скорую» вызвать? А если она умрет, пока машина едет по пробкам? Взлохматил волосы… Зачем-то бросился к Викиному столу, рванул ящик:
- Ах, ты… - удивлённо и обрадовано.
В ящике стола лежала на две трети пустая бутылка мартини. Схватил её, свернул крышку. Остановился. Чёрт, беременным, кажется, алкоголь нельзя. Опять заметался по приёмной. Телефон, номер «Скорой»… какой номер у «Скорой»? И где, где все, когда нужна помощь? Услышал прерывистый вздох, отвлекся от телефона. Катя пришла в себя. Облегчение сменило страх, и он тоже перевел дыхание.
Развернулся на пятках, приблизился к дивану и склонился над девушкой. Голова у него почему-то закружилась, нависать над Катей сразу стало неудобно, и он встал на колени. То, что он хотел сказать Катерине Валерьевне, нужно было говорить глаза в глаза, он это понимал. Наклонил голову, Катя, видимо, не ожидая такого близкого контакта, отвернулась и смотрела теперь не на него, а прямо в кожаную обивку дивана.
- Катя, не отворачивайся от меня.
Она сделала попытку приподняться, но так и не повернула к нему голову. Он одной рукой придержал её ноги, и она прекратила попытки встать, но опять вся сжалась.
- Катя, я долго думал о нашей ситуации…
Катя резко крутанула головой и уставилась своими глазищами на него. Всё-таки без очков они производили на него удивительное… устрашающее впечатление. Такие глаза запретить надо… Отлично, Жданов! О чем ты сейчас думаешь?
Попытался опять собрать ускользающие мысли и выстроить в нужном порядке. Легче думалось, когда она на него не смотрела. И врать тоже было легче.
- Катя, я думал… Вы… ты сказала, что знаешь про глупую шутку Малиновского.
Натолкнулся на непримиримый Катин взгляд.
- Я тоже виноват, но это Ромкина шутка дурацкая была, Катя!
- Не врите, Андрей… Палыч, - голос Кати был сиплым и наводил на мысли о бесплодности его усилий.
- Катя ты мне очень нравишься, правда… - как ни странно лгать ему не пришлось. – Просто я не задумывался никогда, что я чувствую. А Ромка… Роман Дмитрич очень высокого мнения о тебе и…
- И считает некрасивой никому ненужной дурочкой, - Катя закрыла глаза, - которую стоит только поманить. И которой два таких… человека легко могут управлять.
- Да когда нам удавалось управлять-то тобой? – Андрей закричал и сильнее наклонился к Кате, но она опять распахнула свои чудовищные по силе воздействия глаза, и он отпрянул.
- Кать, послушай, - он говорил чуть тише прежнего, но всё равно почти кричал, и одновременно, теперь уже двумя руками, удерживал Катерину в лежачем положении, почему-то это ему казалось важным.
– Я идиот, я не отрицаю, но я ухаживать за девушками не умею! И Малиновский об этом знает! И предложил мне помощь!
Он врал, он беззастенчиво врал сейчас. Началось это… ухаживание с Ромкиной помощью вовсе не из-за того, что Жданов ухаживать не умел. Правда в его словах сливалась с ложью и умолчаниями, и это он прекрасно осознавал. Ему не нужна была Катя. Вначале – не нужна. Всё, о чём он мог тогда думать – это компания, которая могла уплыть из его рук. Всё, что он хотел - да и хотел ли? - это держать Катю под контролем. Обеспечить ей этакое состояние лёгкой влюбленности в шефа. А что? Все секретарши находятся в этом состоянии. А если нет, то работают секретаршами очень недолго… Ромка только немного его подтолкнул и задал направление. Но если бы он тогда задумался, чем всё это может закончиться, он бы на пушечный выстрел не подошел бы к Пушкаревой. Мысленно усмехнулся. Наверное, если он может ещё каламбурить в такой ситуации, он ещё не совсем… с катушек… в пропасть? Сосредоточился, пытаясь сообразить, что он должен сейчас сказать Катерине. Дома, собираясь, он пытался составить речь. Найти такие слова, которые убедили бы Катю подождать ещё немного. Пока он не определится. Не уходить из компании, но и не разбрасываться откровениями. А сейчас Андрей растерялся: врать, глядя в такие глаза, не получалось…. А правды он и сам пока не знал.
И ситуация, когда Катя лежит на диване, а он по непонятной для него самого причине не дает ей подняться и привести себя в порядок после его столь малоэффективных спасательных мероприятий, ломала его и так несовершенный план. Андрей посмотрел на девушку – блузка расстёгнута так, как она никогда себе не позволяла. Загляделся… Но скоро действительно явятся все сотрудники, до начала рабочего дня оставались считанные минуты. Да и родители с Кирой, обеспокоенные его упорным нежеланием подходить к телефону, примчатся искать его именно сюда.
Наверное, пора было встать с колен, поднять Катю с дивана и поговорить, как говорят цивилизованные люди. Он же не первый начальник, оказавшийся в подобной ситуации? Но всё оказалось сложнее, чем представлялось ещё полчаса назад. Он понял, что если скажет заготовленную речь, то, во-первых, явно и неприкрыто солжет, а во-вторых, потеряет Катю. Почему-то именно сейчас, когда она лежала перед ним маленькая, до синевы бледная и хрупкая, когда не скрывалась за броней своих одежд и не прятала глаза за очками, он понял, что терять её не хочет. Как бы сделать так, чтобы никто ничего не узнал, и Катя осталась при нём? Мысли галопировали у него в голове, а он мог выговорить только:
- Катя, послушай!
Причем говорил он это уже в третий раз. А она молчала. Закрыла глаза и слушала… Что?
И он начал озвучивать свою заготовку:
- Я изменился, - лгал он. – Сразу после на нашей первой ночи…
Катя мотнула головой, а Андрей схватил ее за левую руку. Так, казалось ему, будет убедительней.
- Но окончательно понял, как ты дорога мне после нашего второго раза, - он понял, что сейчас не лжёт, и неожиданно заволновался сильнее. Как сложно оказалось облекать в слова то, что и в мыслях пока не оформилось.
- Не буду врать, что «Zimaletto» не играет в наших … отношениях никакой роли… - опять правда. Как легко говорить правду, Жданов.
- Но, Катенька, инструкция появилась по инициативе Малиновского. А я, как дурак, повёлся… но я пытался сам в последнее время… Ты совсем не обращала на меня внимания! Не получается у меня… я… – запутался он в мешанине из правды и лжи.
Он схватил вторую Катину руку, опустил голову, в который раз пытаясь уйти от чумового взгляда девушки.
- Катя…
Дверь в приёмную распахнулась.
5.
Он не услышал шума шагов и голосов. Посторонние звуки пробились к его сознанию только тогда, когда дверь в приёмную отворилась. Наверное, так выглядела знаменитая немая сцена в представлении Гоголя. На пороге застыли родители и Кира, за их спинами маячили секретарши.
- Что здесь происходит? – голос отца прорвался сквозь шум в ушах.
Андрей вдруг подумал, что сейчас он может разом или уничтожить всё, или… Что «или» он додумать не успел. Он стоял в смешной и нескладной позе, снизу вверх глядел в лица родителей, и нелепые слова вырвались сами собой:
- Катя согласилась стать моей женой, и у нас будет ребёнок.
И на него обрушилась какофония голосов:
- Андрюша, что ты говоришь? – мама.
- Андрей, Екатерина Валерьевна… - обычно спокойный, но только не сейчас, отец.
- Во дурак, Палыч! Вот ты дурак…- это Ромка.
- О-о-о, - это вступил женсовет.
И крещендо - Кира:
- Андрей, ты сошёл с ума!
А Катя застонала, вырвала у него свои руки и закрыла ими лицо.
Малиновский достаточно быстро выдавил из приемной подпрыгивающих от любопытства и информационного восторга секретарш, закрыл за ними дверь. Молодец, Малина, сориентировался… Только это уже не поможет. Он только что самостоятельно, без руководства и помощи со стороны, себя закопал. В глазах мелькало, голова разбухла от напряжения и звуков. Видеть и слышать никого не хотелось, но кто спрашивал о его желаниях? И почему-то Андрей всё время натыкался взглядом на друга, который спиной подпирал дверь и смотрел на него с сочувствием, как на умирающего больного.
Из коридора слышались возгласы, дверь за спиной Романа слегка подрагивала. Глаза Андрея цепляли детали, которые в нормальном состоянии он не заметил бы. Красивые серьги Киры, её искаженный гримасой рот. Бриллиантовое кольцо на пальце у мамы и её рука, прикрывающая дрожащие губы. Седые виски отца и его отсутствующий взгляд. И опять Ромка в роли кариатиды, сдерживающей готовое упасть на него небо.
Андрей понял, что всё ещё стоит на коленях, поднялся и выпрямился во весь рост… Единственное, что было хорошо - его головная боль совершенно исчезла.
- Я люблю Екатерину Пушкарёву. У нас будет ребенок. Мы решили пожениться.
- Нет! – раздался голос у него из-за плеча.
Андрей развернулся, уставился на Катю. Она вскочила с дивана, вытянулась, даже, кажется, встала на цыпочки и сейчас смело смотрела ему лицо. Если конечно видела что-то… Он засунул руку в карман брюк, нащупывая Катины очки. Сейчас он наденет их на её упрямый нос, закроет стёклами огромные глазищи, и Катя опять превратится во влюблённую и послушную девочку. Вот сейчас…
- Екатерина Валерьевна, - прервал его размышления голос отца. – Нам хотелось бы услышать объяснения от Вас, но не в такой обстановке. Думаю, всё, что сказал Андрей…
- Да что она может сказать! – перебила отца Кира.- Эта тихушница. Что? Андрей!
- Тише, тише, - это вступила мама. – Не нужно оповещать общественность о личных делах. Что вы раскричались? Андрей…
- Да, сейчас всё… Проходите в конференц-зал. Мы с Катериной… - он запнулся, потом продолжил увереннее: - с Катей подойдем через пару минут. Пожалуйста.
Последние слова он выдавил уже сквозь зубы, опять начиналась головная боль. Чёрт, кажется, она ему обеспечена в ближайшем будущем постоянно… в прямом и переносном смысле.
Отец за руку вывел из приёмной маму. Ромка подхватил упиравшуюся Киру. Она пошла с Малиновским, но оглядывалась и смотрела на Андрея широко раскрытыми глазами, и он видел, что удерживается от слёз она только усилием воли. Он всё-таки очень хорошо её знал.
Проводил взглядом невесту и друга. Снял очки и потёр переносицу. Сумасшедший день набирал обороты…
- Катя…
Огляделся, недоумевая, куда она исчезла… Катя сидела на диване, на самом краешке, положив руки на колени. Голову она опустила и, кажется, плакала.
- Кать…
Нужно что-то говорить, но что? Уцепился за идею, которую неожиданно озвучил при родителях и Кире.
- Я всё решу. Мы поженимся. Всё нормально будет, Кать.
- Ты дурак, Жданов! Какой ты дурак.
Оказывается, Катя не только плакала, но и злилась тоже. Мокрые слипшиеся ресницы, сверкающие глаза (ему пришло в голову, что сегодня он просто обречён смотреть в глаза обиженных им женщин) и несчастное сердитое лицо.
- Ты не слышишь меня. Слушаешь, но не слышишь! Я не собираюсь за тебя замуж. Я не хочу с тобой и твоей компанией ничего общего иметь, понимаешь?
- Катя!
Нет, он вынужден был оставаться спокойным. Кто-то же из них двоих должен быть разумным? Может, сейчас пришла его очередь? Протянул ей руку:
- Пойдём.
- Я не выйду за тебя замуж. Я видеть тебя…
- Я понял, - резко оборвал он. – Я понял тебя. Но сейчас, если Вы не забыли, Екатерина Валерьевна, должен состояться совет директоров. А вы, как мой помощник и финансовый директор компании, должны представить отчёт. Вы подготовили копии? – он почти кричал, не получалось у него быть спокойным и разумным, вот не получалось.
- А личные отношения мы обсудим после совета. Впрочем, как я и предлагал.
Он подумал, что Катя разозлится ещё сильнее, может быть закричит, выйдет из себя… Но она вдруг успокоилась, вытерла ладошками мокрые щёки.
- Я подготовила все документы ещё вчера. Копии отчета в конференц-зале. Но копий доверенности…
- Мы не говорим о доверенности. Верно, Екатерина Валерьевна? Ведь Вы подготовили… нужный отчет?
Она обожгла его взглядом:
- Да, - коротко и презрительно.
Презрительно? Какое она имеет право? Она… Да, спокойствие – не его конёк.
- Нас ждут, Андрей Павлович.
- Так почему же Вы стоите, Екатерина Валерьевна? – он широким жестом показал на дверь. – Только после Вас…
Катя замешкалась. Покраснела. Он, уже не скрывая злости, глянул на неё в упор:
- Что же Вы?
Катя закусила губу, сделала неуверенный шаг вперед.
- Отдай…те, пожалуйста…
Но он уже отвернулся от неё, открыл дверь в кабинет, устав от Кати, от её непокладистости, неподчиняемости, не…
- Очки! – вскрикнула Катя. – Отдай мои очки.
Молча развернулся, достал из кармана Катеринины очки, молча протянул ей. Катя стояла, опустив руки, и беспомощно смотрела на него. Вздохнул, надел ей очки на нос, заправил дужки. Сам взял её за руку, она руки не отняла… И повёл в конференц-зал. Длинным путём повёл, через свой кабинет.
- Делаешь доклад, отвечаешь на вопросы, если будут… Потом молчишь. Я сам!
- Я не выйду за тебя, и я увольняюсь.
- Да понял я, понял. Но сейчас, при всех, ты молчишь. Мы не успели сформулировать… апрельские тезисы. Сейчас главное – не расходиться в показаниях, Катя, как ты не понимаешь?
В ответ – упрямое молчание. Он остановился перед дверью в конференц-зал и тихо попросил:
- Пожалуйста, Катя. Я опять тебя прошу. Пожалуйста, помоги мне ещё раз.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Пока. 
Элен,великолепно,лежала под столом!!! 
