Здравствуйте, девочки!
Юбилейная глава) И просьба: мне, как человеку нерусской национальности, и с детства не изучающему русскую грамматику, немного сложно, относительно правописания...Я искренне стараюсь, но... Если у вас на примете есть знакомая Бетточка, буду очень рада, обратитесь в личку.
Глава 10
Ей было одиноко и очень грустно. Сидела одна, в каком-то неприметном придорожном кафе, за столиком у самого окна, и безо всякого интереса ковырялась вилкой в гарнире: пыталась нанизать на каждый зубчик по горошине. Просто каталась по вечерней Москве, маясь от одиночества и обиды, а потом увидела это кафе. Не было в нём ничего примечательного, обычное кафе. Только стёкла – зеркальные, с желтоватым блеском. Решила зайти, выпить кофе. Кофе она выпила, но потом поняла, что проголодалась, и заказала себе лёгкий ужин, к которому так и не притронулась. Просто сидела, углубившись в собственные мысли, и даже не заметила, как за окном начало темнеть.
Подняла вилку на уровень глаз, и печально ухмыльнулась, созерцая результат своих трудов.
- Молодец, Воропаева. Хоть на что-то ты ещё способна.
Бросила вилку, та с печальным звоном стукнулась о край фарфоровой тарелки, руки на столе сложила.
Что она здесь делает? Почему опять одна? В последнее время она слишком часто остаётся одна…
Андрей уехал ещё днём, и конечно, до сих пор ни разу не позвонил. А она, между прочим, его об этом просила.
Он был зол и раздражён, с самого утра. Проснулся ни свет, ни заря, а может и вообще не спал. Всю ночь ворочался из стороны в сторону и вздыхал, как ей показалось, раздражённо. Все попытки Киры завести разговор обрубал на корню.
Что-то не давало ему покоя, что-то, о чём ей знать не положено. Наверное, у него опять кто-то появился. Снова.
Ну когда это кончится? Сколько ещё она способна перетерпеть его загулов?
И пожаловаться ведь нельзя, потому что сама во всём виновата. Сама всегда прощает, сама рада его принять, после очередной девки, и не важно, что он не ценит. Возвращается всегда так, как будто это в порядке вещей. Она просто-напросто обязана его принять. Поворчать, поскандалить, поистерить…но принять. И он всё выслушает, и конечно, будет оправдываться. Она не поверит ни единому его слову, но простит обязательно. Потому что любит. Очень любит. Они созданы друг для друга, он нагуляется, успокоится, и они, наконец, будут счастливы. Когда-нибудь…
В горле стал комок, сглотнула, осторожно перевела дыхание. Хватит с неё судорожных рыданий, дело делать нужно. Узнать, кто на этот раз залез в постель к Жданову. Хорошо еще, что все модели Милко остались в Москве, и у неё есть как минимум две недели, чтобы во всём разобраться. А в том, что это кто-то из этих худощавых, распутных девиц, у Киры сомнений не было. Осталось выяснить, кто именно.
Так, всё, хватит тут сидеть. Отодвинула от себя тарелку, с нетронутым ужином, вскинула руку в воздух:
- Официант!
Вздрогнула. Повернулась посмотреть, с кем именно она в один голос обратилась к официанту. Узнала не сразу. Он сидел к ней спиной, а потом тоже повернулся, пристроив руку на спинке удобного диванчика, взглянул на неё с интересом, а потом улыбнулся. Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы вспомнить эту улыбку.
- Привет.
Она невольно, словно под гипнозом, улыбнулась в ответ.
- Привет.
К ним подошёл официант. Встал, и в нерешительности глянул на обоих, по очереди, не зная у кого первым принять заказ. Миша избавил его от этих терзаний:
- Вы что хотели? – обратился он к Кире.
Та не сразу сообразила, что обращаются именно к ней.
- Я? - посмотрела на официанта, - Я счёт.
- Принесите нам счёт. – кивнул Михаил, и снова бросил мимолётную улыбку Воропаевой.
Официант ушёл, правда, обернулся пару раз, рассматривая интересных посетителей.
- Я Михаил, вы меня помните? - тем временем обратился он к Кире.
Конечно, она его помнила. Она не просто запомнила его тогда, ещё и вспоминала пару раз, и сама на себя за это злилась. Жених Пушкарёвой… Снова разозлилась на эту девицу. Она всюду! Она постоянно на глазах, в компании, она, а не Кира, в командировке, рядом с Андреем, и даже сейчас, без неё не обошлось.
- Припоминаю. – заправила за ухо прядь волос, и отвернулась.
Почувствовала, что он смотрит ей в спину, схватила со стола бумажную салфетку и стала нервно обрывать её края. Именно нервно, потому что этот его взгляд заставлял её нервничать.
Миша действительно смотрел на неё пару секунд, после того как она отвернулась, но всего пару. Потом тоже повернулся, подумав, что не узнала наверное. Залпом допил остатки кофе, поморщился. Кофе был гадким.
Вернулся официант, с двумя книжечками, и снова замешкался, кому эти счета отдать. И снова Михаил его выручил.
- Сюда, – махнул ему рукой.
Кира проводила официанта задумчивым взглядом. Борщёв быстро расплатился, и уже поднялся с места, возвращая бумажник в карман лёгкого пиджака.
Воропаева тоже вскочила, да так резко, что Михаил обернулся и с интересом посмотрел на неё. Она замерла в нелепой позе, но взгляд его выдержала, перекинула короткие волосы за спину, взяла со стола сумку.
- Спасибо, но не стоило.
Он снова улыбнулся, и почему-то покачал головой.
- Извините, не хотел вас обидеть, ни в коем случае. До свидания, Кира.
И он вышел из кафе первым. Дверь закрылась, зазвенели входные колокольчики, но быстро умолкли.
Почему-то стало неприятно, и еще более одиноко, чем было. Если такое вообще возможно. Стояла на том же месте, на котором её оставил Борщёв, с минуту, а потом всё-таки вышла, провожаемая заинтересованными взглядами официантов. Направилась прямиком к своей машине, чтобы скорее уехать, оказаться дома, выпить что-нибудь и забыться. А может и поплакать, уткнувшись в подушку. Да, именно так.
Какое ей вообще до него дело? У неё своих проблем, со СВОИМ женихом – куча. Вот об этом и стоит думать. Всё остальное неважно.
***
- Необратима, тебя теряю почему-та, не понимаю почему я, не вникаю в су-уть!
Тропинкина бросила на широкую кровать стопку сложенных вещей, пританцовывая, подхватила верхушку и направилась к шкафу, продолжая напевать песню, что звучала по радио, пока они ехали в такси, и теперь прицепилась к ней:
- А ты всё смотришь на меня - и ту же мима-а, я теряю тебя, необратим-ма…
Дверь приоткрылась, в комнату заглянула Катя.
- О, вы уже вернулись? Ну что, поговорили? – заметив её спросила Машка. Подхватила с кровати остатки вещей, пристроила их на полочку, и закрыла дверцы шкафа.
Катя прошла внутрь, осмотрелась.
- Вернулись, но не поговорили. Сеньор Армандо уже спит.
- Так рано?
Катя пожала плечами.
- Так, по крайней мере, нам сказала его секретарша,- она присела на краешек кровати, - а здесь мило, правда?
Тропинкина тоже обвела взглядом комнату гостиничного номера. Здесь действительно было мило, без излишеств, скромно и со вкусом.
- Мило, - согласилась Машка, и плюхнулась на кровать, рядом с Пушкарёвой, потом на спину откинулась, - у меня поясница ноет, после дороги, так ехали долго.
- Ложись спать, если устала.
Тропинкина тут же подскочила.
- Щас! Мы тусить пойдём, там внизу бар такой замечательный, живая музыка, м-м-м! Я такого мужчину там углядела… Вот только Егорке сейчас позвоню, и пойдём, хорошо? – Тропинкина встала, взяла с комода свою сумку, и стала в ней рыться.
Ну Машка. Вечно что-нибудь придумает, и никогда ей на месте не сидится, а уж если «такого мужчину приглядела», то всё, кричи караул. Если Воропаев узнает, что она ей компанию составляла, запишет в предатели, пожизненно.
- Я никуда не пойду, - предупредила Катя, поднялась и пошла к двери.
- А ну-ка стоять!
- Машка, отстань! Я не пойду. Я устала и иду спать.
Тропинкина умоляюще на неё глянула, и заныла:
- Ну Ка-атя! Я же не пойду одна, ну пожалуйста!
- И ты не иди, - посоветовала Пушкарёва, и взялась за ручку двери, - спи.
- Девять часов ещё!
- Не ещё, а уже, и прекрати ныть. И вообще, какие ещё мужчины? У тебя Саша есть.
Машка нахмурилась, сумку на комод вернула и сложила руки на груди.
- Это я у Саши есть, а Саши у меня нет.
В комнату не громко постучали, дверь открылась, Пушкарёва едва успела отскочить.
- Ой, Катюш, не ушиблась? – заботливо поинтересовалась Уютова.
- Олечка Вячеславовна! – Тропинкина бросилась к Ольге, обняла её за плечи, и потянула в комнату, - Вы-то меня не оставите хоть? Как некоторые предательницы.
Катя только головой покачала, улыбнулась и вышла, не став слушать, как Машка уговаривает Ольгу Вячеславовну составить ей компанию, только понадеялась, что Воропаев не узнает, что она её просто так взяла и отпустила.
Номер Кати был в самом конце коридора. Их всех поселили в одной гостинице, выделив им практически целый этаж. Коридор был широкий, хорошо освещённый, на полу была расстелена широкая ковровая дорожка, которая приглушала шум шагов.
За дверью каждого из номеров, мимо которых она проходила, было шумно, слышались весёлые голоса. Никто спать ещё не собирался, вечер только начинался, следовало бы отметить приезд, что и собирались сделать все остальные. Только не она. И дело не только в том, что она действительно устала. Видеть Жданова – выше её сил. Мозг тут же услужливо предоставлял ей весёлые картинки, на которых он целует её, в кабинете, а потом Воропаеву на улице, у машины... Поскорее тряхнула головой, отгоняя от себя неприятные образы. Ну вот почему она так реагирует?
Встретили их гостеприимно. Люди из итальянской делегации устроили им небольшую экскурсию, с приятным итальянским акцентом рассказывая о местных достопримечательностях, со знанием дела, как - будто находились на родине, а вовсе не на чужбине. Городок был маленьким, населением всего-то тридцать пять тысяч человек, но милым. Это отметили все, даже Милко не кривился, и не высказывал едких замечаний. Потом проводили их в гостиницу, предложили отужинать, но только Жданов возразил. Сказал, что они сначала предпочитают переговорить с Эккузетти, а уже потом – есть. Милко возмутился, сказал, что ему после такого тяжёлого переезда требуется горячая ванна, с душистыми экстрактами, плотный ужин, и восьмичасовой отдых. И больше никого не став слушать, удалился в свой номер. Катя тогда так испугалась, что им с Андреем придётся вдвоём ехать в офис к Эккузетти, уже начала придумывать отговорки, но Юлиана её выручила, вызывалась ехать вместе с ними. Уже не так страшно. Жданов, кажется, огорчился, но отказываться не стал, это вызвало бы кучу лишних подозрений. Юлиана всю дорогу болтала без умолка, вовлекая в беседу то Катю, то Жданова. С ней они разговаривали, а вот друг другу и слова не сказали. Пушкарёва только чувствовала, время от времени, его пристальный взгляд на себе, но так ни разу и не взглянула на него в ответ.
Она так увлеклась своими мыслями, что даже не заметила, как дверь одного из номеров открылась, а когда кто-то перехватил её сзади, за талию, и прижал к себе, перепугалась и завизжала.
***
- Подойди ко мне поближе, стань девушкой моей мечты, прекрасно-ой…
Малиновский мычал себе под нос знакомую песенку, вышагивая по гостиничному коридору на четвёртом этаже, у двери с номером тринадцать притормозил, ухмыльнулся, и вошёл без стука.
- Здорово, счастливчик!
Жданов сидел на корточках, возле своей сумки и унылым взглядом её гипнотизировал, как - будто надеясь, что от его пристального взгляда вещи сами выпрыгнут, и станут раскладываться по местам. Посмотрел на только что вошедшего Малиновского.
- Ты суеверный, Жданчик? Вот я – да.
Сел в кресло, у окна, и ногу на ногу закинул.
- Нет. – коротко ответил Андрей, встал и пошёл к мини-бару. Достал оттуда бутылку виски, и разлил по двум бокалам. Малиновский протянул руку.
- Сам возьми.
Ромка вздохнул, но с кресла встал и к бару подошёл. Взял бокал.
- Друг называется. Оставил с протянутой рукой.
- А нечего руки протягивать.
- Руки – не ноги, можно и протянуть! – хохотнул Рома, - А ты чего смурной такой?
Жданов головой покачал и ничего не ответил, только виски залпом выпил, и выдохнул.
- О-о… - протянул Малиновский, - ты, я смотрю, времени зря не терял. И кто она?
- Ты это о чём?
- О том самом, Жданов. А вернее о той. Так тяжело вздыхают по двум причинам: либо из-за женщины, либо – туберкулёз. У тебя, надеюсь, первое?
Андрей на друга хмуро посмотрел, бокал на столике пристроил.
- Отстань, Малиновский.
- Вот неблагодарный, а? Я же помочь хочу.
- Помочь он хочет, - передразнил Жданов, - Вещи лучше мои разбери, помощь получше твоих задушевных бесед будет.
Ромка хохотнул, сделал глоток, и пожал плечами.
- А что? Могу и вещи разобрать. Правда, были бы мозги у тебя, попросил бы об этом горничную. Я вот, например, так и сделал. Но Жданов не ищет лёгких путей, да?
Андрей скривился.
- Я забыл.
- На то и существуют друзья, Палыч, чтоб напомнить.
Малиновский явно был в благодушном настроении, шутил, что-то под нос себе напевал, и всерьёз начал сумку Жданова разбирать. Андрей смотрел на него с лёгким недоумением. И откуда в человеке столько хорошего настроения берётся? Но в целом, ему было не до Малиновского, и его настроения, он думал о том, как бы выловить Катьку, и наконец, с ней поговорить. Пока ехали сюда, он уже и разговор весь по диалогам продумал, и как посмотрит, и что сделает, даже попытку уже предпринял остаться с ней наедине, но только Юлиана его планы подпортила. Теперь думал, как бы её выловить?
А поговорить хотелось. Даже причины особой не нужно было, он знал, что если увидит её, наконец, встретит её взгляд, который она так усердно от него прячет, то, возможно и разговоры лишними будут... Нет, ну это же надо! Голову снесло, как мальчишке, от единственного поцелуя и гневного взгляда!
- Заключу в объятья я твой стан, и своей согрею ла-аской, - мурлыкал Ромка, присматривая место для Ждановского свитера, на полке.
Андрей поспешил ретироваться, опасаясь заразиться столь благодушным настроем друга, вышел в коридор, и от радости чуть было сам не запел, дуэтом с Малиновским. По коридору не спеша, разглядывая обстановку, шла Катя. Прошла мимо него, даже не заметила, а он долго думать не стал, быстрым шажками нагнал её, перехватил за талию, и спиной к себе прижал. И уж совсем не ожидал, что она так визжать будет! Оглушила его своим криком буквально! Он поскорей прикрыл ей рот ладонью, пока сюда весь персонал отеля, вместе со всеми посетителями не сбежался, приподнял над землёй и втащил в ближайшую дверь, благо та оказалась открытой.
Она мычала что-то невнятное, и брыкалась, а как только он её опустил на пол, сначала отбежала на пару метров, а потом гневно развернулась, его увидела – и растерялась, в миг все свои гневные слова позабыла.
- Ты чего кричишь-то так? С ума сошла? – зашептал Жданов.
- Что? Это я-то с ума сошла? Ты зачем меня напугал?
- Я не пугал, я обнял!
Катя окончательно растерялась. Смотрела на него беспомощно, и непонимающе.
- А зачем ты меня обнял?
Он плечами пожал, а потом вдруг улыбнулся.
- Захотелось.
- Идиот! – выкрикнула она ему в лицо, и попыталась прорваться к двери, но он снова её поперёк талии схватил, развернул, и спиной к двери прижал.
- Ты куда?
- Отпусти сейчас же! - заколотила ладошкой по его груди, а сама вдруг ощутила непонятное волнение, от его близкого присутствия, настолько близкого, что ощущала тепло, которое от его тела исходило.
Он руки на её талии сжал, сминая под своей ладонью ткань её летнего платья.
- Не отпущу, – просто ответил он, а потом засмеялся, когда она засопротивлялась активнее.
- Идиот! Какой же ты идиот, Жданов! Отпусти!
Пыхтела и изворачивалась, а он от этого только сильнее её своим телом к двери прижимал, и потом понял, что если сейчас её не поцелует, вот такую разгневанную, горячую и непримиримую, просто-напросто задохнётся от желания.
- Вот что ты делаешь, а? Дурочка, расслабилась бы давно, и мне и тебе было бы намного приятней.
Он добился своего, она замерла, голову вскинула, обжигая его разгневанным взглядом, от которого, казалось, искры летели, и они едва не столкнулись носами. Она задышала чаще и волнительней, глаза сами нашли его губы, и она глупо уставилась на них, а он улыбнулся, потянулся к ней.
Дверь с той стороны попытались открыть, но натолкнулись на препятствие, от чего Катя налетела на него, и Жданов промазал - коснулся губами её щеки.
- Да что такое? Не пройти, - услышали они голос Юлианы из-за двери, и тут же отскочили друг от друга. А точнее, это Катя отпрыгнула в сторону, как от заразного, и попыталась пригладить растрепавшиеся волосы.
Юлиана вошла, и замерла в дверях, приглядываясь к присутствующим, потом снова шагнула назад, посмотрела на номерок на двери.
- Так, вроде мой. А вы что здесь делаете?
Перевела взгляд с одного виноватого лица, на другое.
- А мы…
- А мы тебя искали, Юлианочка! – Жданов раскинул руки в стороны, намереваясь её обнять. Она ткнула его зонтиком в грудь, уворачиваясь от его объятий.
- Слушай, не пугай меня так, Жданов, а то ведь и правда поверю!
Андрей растёр рукой ушибленную грудь.
- А драться-то зачем?
- Не драться, а защищаться! - посмотрела на притихшую Катю, на её раскрасневшиеся щёчки, - Катенька, он вас обидел? Хотите я вам тоже зонтик подарю? Будете отбиваться.
- Так вот зачем ты его с собой носишь, - ухмыльнулся Жданов, - А я всё думал, что вместо тросточки, годы-то уже…
Виноградова охнула, вооружилась зонтом, словно шпагой, и попыталась до Андрея дотянуться.
- Вот негодник!
Жданов рассмеялся, спрятавшись у Кати за спиной, а сам её за плечи взял. Она вздрогнула, и вроде даже меньше ростом стала, сжалась вся.
Плечами повела, освобождаясь от его рук, и, невнятно извинившись, выскочила из комнаты.
Юлиана посмотрела ей в след с тревогой, потом снова Жданова зонтиком ткнула.
- Довёл девочку! Что тебе от неё надо, а? Жданов, я за тобой присматривать буду, ой как буду!
- А вот угрожать не надо. Спокойной ночи, Юлианочка!
И выскочил за дверь, прежде, чем она снова успела нанести удар обидчику.
В коридоре Кати уже не было, где её искать, он не знал. По номерам бегать? Может она спустилась вниз. Ладонью по лицу провёл, и хрипло рассмеялся.
- Что ж ты со мной делаешь-то, Катька?
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
СПасибо. Читаешь и настроение поднимается. Пущщай Катюня его подольше "помаринует" 
читаешь и хочется, что-бы глава не заканчивалась...
Любка,очень удачненько сводишь с ума своих неугомонных подопечных И+Д. 
), но в них как то с каждым разом все менее и менее пересекаются гл.герои (что печалит... 
)...или это только мне так кажется?
