НРКмания

Спасибо!

Сори Наверное стоило выбрать другой оборот.

Он не называет свадьбу Кати песчинкой, он сравнивает тот эффект, который она оказала на его жизнь, с эффектом попавшей в механизм песчинки. Нормальный ход механизма нарушается, вот и его жизнь после появления Кати, даже после того как она вышла за Малиновского и уехала с ним, изменилась.
Ленка, наконец, смогла его если не зацепить, то уж по крайней мере достать. Как бы это комично не звучало.
Ведь раньше она ужинала с любовником у него перед носом и ничего , ни какой реакции со стороны Жданова не было. А теперь?
А то что он согласился поехать в клинику эту? Раньше его забота в этом плане о нем окружающих только раздражала, и он от них от всех отмахивался как от мух.


Ну, во-первых, он таким выглядит с т.з. обиженного на него по гроб жизни Малиновского. А, во-вторых, конеш, было бы романтичнее, если бы он бился в истерике, накручивая себя до обмороков. Но кому бы от этого легче стало? В конце концов он - мужик, а не кисейная барышня.

Воспринимать как пояснения автора

_________________

Спасибо,Леди,за пояснения.То,что эта Лена была не подарок- это ясно всем. А вот про его серьезную болезнь как-то я не вразумела. Я увлеклась теорией Малиновского. Ему тоже не сладко в этой ситуации. Хотел помочь,а получилось,что навредил и больше всего себе. Друга потерял,девушку потерял, зато получил брак, ненужный ни ему,ни Кате. А Жданову есть теперь для кого жить- у него дочь есть,а от этого не отмахнешься...

Так вроде на этом

в основном она и держалась
Н-даа… Таким темпами я скоро пить начну похлеще Жданова. Хотя он-то сейчас вообще не пьет. Да что там не пьет. Он уже не живет … Практически. И эта свадьба вряд ли пойдет ему на пользу. С Ленкой у него два варианта: или она его окончательно в гроб вгонит, или однажды он очнется и, оценив размер своих рогов, устроит Ленке Варфоломеевскую ночь. И будешь ты ему, Малиновский, передачи таскать…Лет десять…

_________________

Я вот сейчас взялась перечитать-таки первую часть Жмурки. И все становится,конечно,яснее.Жданов сам правильно все про себя понял,когда узнал про свадьбу Романа и Кати. Надо было не сидеть и не ждать,а добиваться любимой женщины. У него как он говорит был год, он ничего не сделал,а прошло уже 3 года. Он не живет, а существует. Ест,пьет,спит с женщинами,вот даже женится собрался. И еще одно сыграло роль- реакция отца на инструкцию. Подонком назвал его Павел,и действительно,как назвала бы Катя? Авария,конечно,сыграла роль и заторможенность была,может от таблеток,но все-таки решающую роль сыграло то,что он перестал верить,что они смогут быть вместе с Катей. А Малиновский спасал друга как мог, и Катя поддалась на эту авантюру,потому что очень любила и видела,что он не "такой",очень соскучилась по нему.Но все пошло не по плану,переиграла наша парочка самих себя.Мне всех жалко- и Рому,и Катю,и Жданова,и Олю.Очень грустная история пока,может дальше пойдет веселей,но это только Леди Неизвестность знает. Будем ждать. Спасибо!

Но ведь это всё было в прошлом,а теперь из всех,судя по скудным данным,Жданов вполне себе счастлив:у него семья,жена,ребёнок,он не пьёт,здоровье приличное,своё дело успешное. А вот кто страдает больше всех и до сих пор(я так подозреваю),так это как раз Катя,ох как же мне её жалко,и только её,больше никого. Малиновский,я думаю,как человек незацикливающийся на проблемах,отделался лёгким испугом,не получилось ничего с Катей - нашёл себе поди новую пассию. Так что,как всегда,два мужика принесли в жертву беззащитную и влюблённую в недостойного мужчину,женщину,а сами живут-поживают,да добра наживают - "весёлая" сказочка вырисовывается.
Хочу очень попросить автора из женской солидарности сделать Катеньку счастливой без участия этих двух мажоров.

ЗЫ.rosa,загляните в личку

_________________

А это где такое написано???

_________________

Во, Маш, как ты активизировала народ.

_________________

Я???
Это они

_________________

Раз на страничках твоего произведения, стало быть - ты. Но ведь это хорошо.

_________________

леди Неизвестность, с большим интересом читаю ваш фик. Спасибо.
Похоже, что у Жданова серьезные проблемы со здоровьем, раз он до сих пор не оценил размер своих рогов. Ленка демонстративно изменяла и не скрывала этого, он тоже не обещал верности, брезгливостью оба не страдают и исполняют периодически супружеские обязанности, ребенка родили. Так сложились у них отношения в семье, за что убивать Ленку?
Может, функции мозга у него нарушены, все его существо отравлено чувством вины перед Ленкой, отцом, Катей. Может, с психикой что?
Никак не могу понять, кто для него Оля, в прошлом и настоящем. По поведению, она ему заботливый друг, но она перед ним в кокетливом халатике и он ее зацеловывает в губы, шею и т.д. Значит, любовница? До Ромы или одновременно с ним, или после?
Очень хочется узнать про Катю и Малиновского, как они там, бедолаги? Что вышло из их брака?
леди Неизвестность, спасибо большое, заинтриговали невероятно, жду продолжения.

Это лично моё "предвидение",извиняюсь!

Я тоже дочитала вот только сейчас первую часть до конца и споткнулась об сценку с Олей до свадьбы Ромы и Кати. Я так поняла,что она действительно была любовницей или подругой,что мало вероятно, Жданова и он предлогал ей замужество,еще до этой Лены.Как-то это меня насторожило. Может Рома,сам того не ведая,своей свадьбой с Катей вернул Жданову долг? Непонятно тут что-то. А вообще,сейчас собрав все воедино видится мне,что Жданов слабак здесь,Ромка ведь в первой части почти сказал ему,что все ерунда,что Катя его любит,сделай только шаг. А он побоялся войти дважды в одну реку,покой и предсказуемая жизнь с Леной ,видимо,оказалась более привлекательной.Тем более знал ее с ранней юности,они одного круга,не строят иллюзий по поводу друг друга. Чем не жена?А Катю мне тоже жалко,в первой части до слез-опять вляпалась в ложь,фикцию любви,потеряла там 3 года и здесь в мнимом замужествеуже2- за что? Стоит ли этот человек таких жертв? Если раньше у него одна половина души была мертвая,а вторая еще живая,то теперь уже полностью душа омертвела. А Ромку тоже жаль,сестра умерла,а Жданов уже Олю утешает,не чужие они ,видимо друг другу...

Спасибо,Леди, за выдержки из текста. Я прочитала все и все по полочкам разложилось. Беру слова обратно насчет Жданова-чудовища,робота и т.д. Он расплатился за свои ошибки и своим здоровьем и счастьем. Надо начинать жить,а не выживать ,хотя бы ради ребенка.А что с Катей,как она прожила эти 2 года мы еще узнаем,я думаю...

А когда же продолжение?Ждем с нетерпением...

Скорее всего не раньше воскресенья

_________________

Спасибо,Леди. Так волнуюсь я за этих Катю и Андрея как ни в одном фике,пожалуй...

«Делай, что должен…» Черт, кажется, последнее время он должен больше и больше. Все и всем. Должен бы был остаться в Париже с Катькой, которой сейчас –хуже не бывает, а примчался в Москву. Потому что должен. Даже не сестре, которой уже, увы, все равно, а родителям, и … как бы правильно классифицировать… бывшему лучшему другу? Настоящему родственнику? Который будет им теперь навсегда благодаря одной крошечной девочке.
И еще один, не исполненный на сегодня долг. Если в процессе его отдачи останется более-менее цел, то… то пойдет и напьется. Один. Потому что даже если там, куда он направляется, и предложат что-то, – ему точно в горло не полезет. Когда на тебя смотрят как удав на кролика… Именно таким бедолагой с прижатыми к спинке ушами ощущал себя временами Малиновский под суровым взглядом тестя.
Резких перемен в личной жизни дочери Валерий Сергеевич, конечно же, не оценил. Что и сообщил Кате при первой возможности, с особым удовольствием перечислив выявленные им в зяте недостатки. И с тех пор мнения своего не изменил.
Когда Пушкарев успел эти самые недостатки разглядеть, при условии, что видел его тогда впервые, для Малиновского осталось загадкой.
Слушая обличительный монолог тестя о том, какие они неблагодарные и бессовестные, Малиновский уже внутренне готовился к слезам жены и долгим объяснениям: из-за встречи с родителями Катя начала нервничать задолго до их приезда в Москву. Нет, он, конечно, понимал, что ждать радушного приема глупо, но не так же! Прямо с порога.
Но плакать Катя не стала, и объяснять что-либо тоже. Молча развернулась на каблуках и вышла, хлопнув дверью. Так сильно, что Малиновский невольно дернулся. Поймав расстроенный взгляд тещи, развел руками и ретировался.
На следующий день Зорькин привез Елену Александровну к ним. И они с Катей долго просидели, закрывшись в комнате.
Больше Катя домой не ездила, да и вообще в Москву приезжать отказывалась.
А он пару раз заезжал, правда, было это еще той самой зимой, когда они поженились. Удовольствия эти походы доставили мало. Но уклониться от посещения было как-то неудобно, совестно. Хотя Пушкаревы, обычно, и не знали о его приездах. Вот он и исполнял добровольно возложенную на себя повинность, как говорил Зорькин. Чего именно он хотел добиться этими посещениями: загладить вину перед Катей, как считал Колька, или еще что, Малиновский и сам толком не знал. Но за то, что приходил вместе с ним для моральной поддержки, был Катиному приятелю благодарен. Правда, ситуацию это спасало мало.
Елена Александровна была рада его приездам, а вот Валерий Сергеевич со временем, казалось, негодовал всё больше. И уже где-то через полчаса Роман выскакивал из квартиры как ошпаренный, каждый раз давая себе слово, что больше он сюда ни ногой. Но проходило время. Он приезжал в Москву и снова понуро тащился «в гости».
Вот и в этот раз, отвезя Жданова домой, поехал отрабатывать «обязательную программу». Тем более, что это был его первый приезд в Москву больше чем за полтора года. Так что сам Бог, как говориться, велел.
Припарковавшись, как ни устал за суматошный день, на четвертый этаж поплелся пешком. Смех, будто школьник с двойкой в дневнике, боящийся попасться строгому родителю на глаза. А он… не то чтобы боялся, но… Не ожидал от встречи ничего хорошего. Ну, разве что покормят – от нескольких чашек выпитого за день кофе с пачкой сигарет на закуску слегка подташнивало, но мысль о том, что несомненно вкусный ужин будет сопровождаться громогласным предъявлением всех мыслимых и немыслимых претензий… Роман искренне не понимал, чем он так не угодил Пушкареву. Ладно бы Катерина жаловалась родителям на мужа, но он был уверен, что такого она себе не позволит. Хотя бы из чувства самосохранения, потому что слышать в ответ: «А мы тебя предупреждали!» - себе дороже. И то, что Валерий Сергеич весь свой негатив распространил не только на нежеланного зятя, но и на родную дочь, Малиновского очень удивляло и раздражало.
Ну, действительно, Валерию Сергеевичу-то какая разница? Чем он хуже Варламова, в конце концов? Банкир, солидный? Так он тоже вроде не сирота. И кримальных наклонностей, в отличие от некоторых, у него уж точно нет. Если б Серега тогда не появился, он бы уже тут не стоял. И так ребра потом месяц болели: толком ни встать, ни сесть было. Зорькин вон сразу оценил масштабы проблемы, даже свидетелем на свадьбе был.
Остановился возле темного окна перед последним лестничным пролетом. Наверное, надо было бы предварительно позвонить, а не сваливаться хозяевам на голову нежданным гостем. А хотя… Что бы это изменило? В конце концов, если не нравится он кое-кому – то это не его проблемы. А может, этого кое-кого и дома-то нет!
Ну вот, последний рывок, коричневая дверь с номером 25, и мгновенно исчезнувшая надежда на то, что хозяева отсутствуют. Из-за двери доносился голос Пушкарева, вероятно, говорившего по телефону. Слов было не разобрать, но судя по раздраженной интонации, подполковник пребывал не в лучшем расположении духа. Ну, перед смертью не надышишься… Шагнул вперед и нажал на кнопку звонка.
Дверь распахнулась мгновенно. Пушкарев с прижатым к уху телефоном замолчал, потом приглашающе махнул рукой и продолжил свой монолог. Кажется, собеседника он совершенно не слушал.
Роман повесил пальто на вешалку и выжидающе остановился посередине прихожей. Судя по всему, сбывались его худшие опасения: тесть дома один и не в лучшем настроении. Впрочем, другим его Малиновский и не видел. Жаль, что нет дома Елены Александровны. А, может, это и к лучшему? Может быть, они наконец-то поговорят без политесов и откровенно – Роману совершенно не хотелось быть грубым в присутствии тещи. Но пусть Валерий Сергеич сам начинает: на своей территории первая подача – его.
Пушкарев рыкнул последний раз и сложил телефон. Оглядел гостя:
-Что встал? Проходи! - Даже так? Ни поздороваться, ни руку пожать… Роман сдержанно улыбнулся и шагнул навстречу:
- Добрый вечер, Валерий Сергеевич! Рад Вас видеть!
- Правда, рад? Оно и видно! Прямо светишься. Так торопился, что за год не успел! И Катерина глаз не кажет, не пускаешь, видать.
- Валерий Сергеевич, неужели вы думаете, что Вашу дочь кто-то куда-то может не отпустить?
Пушкарев пожал плечами:
- А тут две вероятности: либо ты не отпускаешь, либо она сама приезжать не хочет. Тебе какая больше нравится?
Упс… кажется, вы, Роман Дмитрич, попали в классическую вилку.
Кашлянул:
- Есть еще третий вариант.
- Это какой же?
- Она знает, что вы ее видеть не хотите. Вот и не приезжает, - сказал, просто чтобы вывернуться из неудобной ситуации. А получилось, будто нарочно подколол. Пушкарев, видимо, решил также и уже было открыл рот, чтобы ответить. Но дверь распахнулась, и в квартиру влетел растрепанный как воробей Зорькин. Крикнул:
- Теть Лен! – Заметил Малиновского. – А! Ты уже тут? – обменялись рукопожатиями. – Извини, только узнал. Мои соболезнования.
Роман кивнул и, поймав хмурый взгляд Валерия Сергеевича, объяснил:
- Сестра вчера умерла при родах.
Пушкарев глянул на них поочередно, потом пошел на кухню и, судя по звукам, принялся что-то доставать из холодильника.
Малиновский с Зорькиным обменялись растерянными взглядами.
- Ну, чего встали как не родные? Или особого приглашения ждете? – недовольно крикнул с кухни Пушкарев.
От третьей рюмки наливки на голодный желудок Рому спасло появление Елены Александровны.

- Как Катя? – когда Малиновский спустя пару часов собрался уходить, Колька пошел его провожать. Рома достал сигарету, закурил, сделал затяжку:
- Плачет.
Зорькин качнулся с пятки на носок и, глядя себе под ноги, поинтересовался:
- Ты ей сказал?
Малиновский выпустил изо рта струйку дыма:
- Про Ленку?
- Угу.
- Нет. Не успел. Я ночью улетел. Она спала.
- Понятно, - Зорькин втянул в себя воздух, поежился.
Увидев подъезжающее такси, Малиновский затушил сигарету и, вытащив из внутреннего кармана конверт, протянул Зорькину.
- Елене Александровне отдай, пожалуйста, а то я не успел.
Зорькин кивнул, спрятал конверт и протянул руку:
- До завтра.

Домой добрался во втором часу. Судя по темным окнам, все уже спали.
Зайдя в дом, бросил пальто на диван в гостиной и прошел на кухню. Верхний свет зажигать не стал, только подсветку над стойкой. Достал из холодильника пакет с молоком и сделал пару жадных глотков.
- До сих пор не верится, - послышался за его спиной голос Жданова.
Малиновский от неожиданности вздрогнул и уронил пакет. Молоко тут же разлилось большой лужей вокруг его ботинок и потекло под холодильник.
Роман обернулся. Жданов сидел на диване под окном с бокалом в руке. Рядом на полу явно отсвечивала бутылка.
Малиновский чертыхнулся, перешагнул лужу, разулся. Достал из шкафа рулон бумажных полотенец и принялся вытирать пол.
Жданов какое-то время молча наблюдал за ним, потом наклонился за бутылкой, наполнил бокал и сделал глоток.
- Она всё елку поставить хотела…
Рома глянул на него исподлобья:
- По-моему, кому-то хватит, - поднялся и, вытерев руки об джинсы, шагнул к дивану. Поднял с пола бутылку, и потянулся забрать у Жданова бокал. Но тот отмахнулся и убрал руку подальше. Малиновский сделал еще шаг и замер. Под ногой что-то предательски хрустнуло и впилось в ступню. Глянул на пол. Ну конечно! Ждановские очки! Чтоб их!
Зло зыркнул на Андрея, а тот только плечами пожал: под ноги смотреть надо.
Сел рядом на диван. Поднял ногу и, поморщившись, стянул носок. Ткнул Жданова в бок:
- Свет хоть включи!
Тот поднялся со второй попытки, нетвердым шагом дошел до стены, щелкнул выключателем и вернулся на место. Бросил косой взгляд на Малиновского:
- Доставать не буду.
- А я и не прошу! – огрызнулся Роман. Но через секунду потребовал. – Йод принеси! И булавку! Только тихо! Не буди никого!

27 декабря 2009

Положила телефонную трубку на стол и принялась нарезать батон. Потянулась за тарелкой. Нечаянно задетая ею кружка летела на пол будто в замедленной съемке. Он даже успел заметить, куда попали брызги чая. Кружка коснулась пола, и осколки веером разлетелись в стороны. Катя замерла.
Шагнул к ней,
- Это к счастью, - присел и принялся собирать осколки.
Она сделала шаг к нему и охнула, наступив на осколок, на полу тут же появилась кровь. Будто кто-то пролил. Выпрямился и, подхватив на руки, понес в комнату. Почти дойдя до дивана, почувствовал головокружение. И покачнулся. Резкая, как прострел, боль в виске и внезапно ослабевшие руки. Последнее, что запомнил – как попытался поднять согнутую в колене ногу, чтобы поддержать свою ношу.

Мягкая, шелковистая ткань под щекой, пахнущая знакомо и приятно. Боль из виска почему-то переместилась в согнутую в локте руку, да и там почти не болело, а слегка пощипывало. Что там еще такое? Очков на лице не чувствуется, а без них он все равно мало что разглядит. Но неплохо хотя бы сориентироваться – где он в данный момент?
Медленно приоткрыл глаза. В комнате полумрак, но свет всё-таки откуда-то льется. Чуть повернул голову. Горела настольная лампа. А рядом с ней на столе - одноразовые шприцы, пустые ампулы с отломанным верхом, кусочки ваты и бумажные обертки. Посмотрел на руку. Там, где щипало, был прилеплен кусочек пластыря. Ну, всё понятно. Дальше можно не напрягаться. «Улетели» вы по полной, Андрей Палыч! Нашли время, а главное, место! Ничего не скажешь!
Закрыл глаза и прислушался к себе. Ни боли, ни головокружения. Только слабость. Тяжелая и вязкая как клейстер. Даже с мыслями собраться не получается. Капельницу ставили, значит лежит он здесь не меньше часа. Прав был Серега. Зря он пил. Очень зря.
Из-за закрытой двери доносились голоса, но вслушиваться сил не было...

_________________

Не сообразила кто это с Катей

Маша

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман