НРКмания

* * *
Дом Амеличевых горел. Не весь – дым лишь из окон квартиры Амеличевых, но он был настолько густым и черным, что казалось, будто пламенем объято все здание. Вокруг дома было выставлено магическое оцепление, возле которого толпились ошарашенные жильцы дома и, как это всегда бывает, любопытные прохожие. Амеличевых среди них не было. Маги-оперативники в составе пожарной бригады пытались потушить магический огонь. Это было неожиданно – Полина думала, что это будет обычное пламя, призванное скрыть все магические следы, как в деле Амеличева-старшего и сотнях других дел, но нет. А потом Полина увидела Горячева, пару парней из его отдела и несколько оперативников – мрачные, они все стояли рядом со «Скорыми», курили, переговаривались друг с другом и избегали смотреть на машины с красными крестами. Полина хорошо знала, что это означает. У нее тут же заныло сердце, и стало больно дышать. Сделав глубокий вдох, Полина приблизилась к Горячеву и спросила тихо:
– Кто?
Горячев посмотрел на Полину так, словно впервые ее видел, затем взял ее за локоть и отвел в сторону.
– Саша Яровой и Илья Гулимов.
Гулимова Полина не знала, а вот с Сашей работала не раз. Он был славным, немного застенчивым парнем, специализировался на защитных чарах, женился за пару месяцев до смерти Леши, мужа Полины. Его жена тогда была на шестом месяце беременности, их ребенку сейчас должно быть около двух лет, и он уже наполовину сирота. Полина с силой потерла виски, не позволяя волне жалости захлестнуть ее с головой.
– Как это случилось?
– Мы за Амеличевыми круглосуточно приглядывали, сама знаешь. И ведь недолго оставалось: эти ур… переехать они, в общем, все же согласились, – сквозь зубы сказал Горячев. – На самую надежную конспиративную квартиру. Ну а пока мы с них глаз не спускали. Двое снаружи, сканируют и смотрят трансляцию с камер наблюдения по всему периметру, еще один вместе с охранником в подъезде проверяет всех входящих в дом. Сегодня, где-то через полчаса после того, как на дежурство заступила новая смена – двое, Семен Кожевников опаздывал, но он предупредил, что будет в течение минут сорока, – на Ярового и Гулимова напали. Яровой был в наружке, он успел нажать на «тревожную» кнопку, но толку от этого… Гулимого сняли мгновенно, охранника вырубили, но не убили. Нападавших было трое, все в масках, действовали слаженно – записи с камер наблюдения в подъезде и вокруг дома транслировались нам круглосуточно, так что мы наблюдали все вживую, можно сказать. Нападавшие поднялись на этаж Амеличевых, открыли дверь, забросили внутрь что-то вроде «Перуна», только мощнее, заблокировали дверь и скрылись. Когда подъехал наш ОМОН, квартира уже вовсю горела. Еще чуть-чуть, и весь дом займется. Если бы Амеличевы не телились так долго с переездом, ребята были бы живы, – с нескрываемой злостью выплюнул Горячев.
Полина молча с ним согласилась.
– «Квартет»? – предположила она.
– Кто ж еще? По крайней мере, почерк их – артефакт хитрый, да и предыдущего нашего свидетеля они тоже устранили, хотя там, правда, были другие обстоятельства, – поморщился Горячев.
Да, обстоятельства тогда были действительно другие, Полина читала об этом в одном из дел «Квартета». Поэтому, и еще потому, что «Квартет» всегда действовал тихо и скрытно, не вступая в открытую конфронтацию с милицией, ни Горячев, ни Полина по-настоящему не верили в то, что на Амеличевых нападут вот так: нагло, быстро, средь бела дня. Успешно. Полине было жаль Амеличевых, но к этой жалости примешивалась досада на то, что она так и не получит от них нужную информацию, и на то, что теперь их не удастся использовать для того, чтобы выйти на «Квартет». Погибших оперативников ей было просто жалко, почти до слез.
– Если бы я успел…
Услышав за спиной незнакомый голос, Полина повернулась и увидела Андрея Антипова, стоявшего, положив руку на плечо незнакомого Полине мужчины, который с яростью и виной смотрел то на горящий дом, то на «Скорые». Опоздавший Кожевников. Андрей смотрел туда же, но по его лицу невозможно было прочитать его эмоции. Однако Полина знала, что он тоже зол и горюет, ведь он потерял двух своих людей, двух товарищей, и именно ему придется рассказывать их семьям об их смерти.
Дым и пламя, вырывавшиеся из окон горящей квартиры, стали меньше – надо полагать, маги-ОМОНовцы обезвредили-таки артефакт «Квартета».
– Сергей Матвеич, Полина, идемте, – Андрей кивком показал на фургон оперативников, в котором устраивался обычно полевой штаб, когда в этом была необходимость.
Горячев позвал с собой нескольких своих людей, Андрей – своих. Кожевников с парой коллег остался наблюдать за работой ОМОНа. Андрей знал о «Квартете» и слышал, что Горячев снова напал на их след, но был не в курсе подробностей дела Амеличевых, и для начала Полина и Горячев рассказали ему обо всем в деталях. Впрочем, рассказывал в основном Горячев, в то время как Полина забилась в угол и размышляла о том, что произошло. Руки чесались поработать с оставшимися после пожара следами: артефакт огня от «Квартета» должен был порядочно наследить и, к тому же, Полине было очень интересно изучить все использовавшиеся сегодня артефакты. Задумавшись, она пропустила момент, когда Горячев и Антипов, забыв о ней, перешли на разговор на повышенных тонах.
– Какого ляда вы их сразу за шкирку в надежное место не притащили?
– На каком основании? Они кочевряжились и отказывались сотрудничать и что-либо подписывать. Знаешь, куда меня в Отделе по защите свидетелей послали бы?
– А надо было бы послать, сходил бы, глядишь – поумнел. Какие на хрен три человека? Да с «Квартетом» с их умениями и десятка мало!
– Такие, на хрен, три – я у тебя и их-то с трудом выбил, ты мне заявил, что у тебя свободных людей нет.
– Если бы ты толком объяснил, для чего они нужны, я бы дал больше. Ты объяснил?
– Да нечего было объяснять, нечего! Не должны были они вообще вот так рисковать, чтобы убрать Амеличевых – они «Квартету» как слону дробина, ни хрена о них не знали.
– Значит, знали, – рявкнул Андрей.
– И они не рисковали, – тихо сказала Полина, решив вмешаться в разговор прежде, чем Горячев и Антипов наговорят друг другу лишнего. – Смотрите, они сразу направились прямиком к машине наружки, точно зная, где она. Они справились с Яровым одним, явно отработанным, ударом. В подъезде они устранили именно Гулимова, а не охранника, хотя на обоих была одинаковая форма. Они не вырубили камеры, хотя с легкостью могли бы – значит, ничего не боялись. Нас не боялись, с нами демонстративно играли.
«Ты думаешь?..», «Не может быть!» – одновременно сказали Горячев и Антипов, понявшие, к чему она клонит – к «кроту», заведшемуся в Башне. Что теоретически было возможно, потому как в этом мире и на этой службе все возможно, но на практике признавать этого никто не хотел.
– Я ничего не утверждаю, – устало сказала Полина, – они как минимум пристально следили за нами или за Амеличевыми, а скорее всего, и то и другое.
– А мы этого даже не заметили, – покачал головой Горячев, и по его тону было ясно, что это настолько невероятно – что маги-оперативники не заметили слежку за ними, что даже версия «крота» кажется более удобной и правдоподобной.
– Почему «Квартет» так обнаглел? – спросил Антипов. – Ладно, я могу понять, почему они убрали Амеличевых, путь даже те и не могли на него вывести, но так открыто, по-позерски?
– Бросают нам вызов, хотят поиграть с нами, Амеличевых почему-то надо было убить очень срочно – да мало ли, – поморщился Горячев. – Главное, без каких-никаких живых свидетелей нам до «Квартета» сейчас не добраться. Что будем делать? – спросил он у Полины.
– Работать. Пожар, вроде бы, потушили, так что лично я буду сейчас осматривать место преступления. Еще заниматься убийством Амеличева-старшего, поскольку в последнем деле Беспаловой фигурирует жертва, убитая, судя по всему, только ради сережек, купленных в «Свитке»
Полина немного неуклюже – от сидения в полускрюченном положении затекли все мышцы – вышла из фургона и направилась к машине наружки: пока в дом еще нельзя войти, она займется местом убийства Саши Ярового.
На часах было уже начало восьмого, и Полина похоронила надежду на то, что сегодня ей удастся поговорить о Саше с Максом и вернуться домой пораньше.
* * *
Утром их долго песочило начальство. Их – это Горячева, Полину и Антипова. Макс тоже присутствовал, но в роли не обвинителя, а защитника. Прикрывал Полину, хотя, по сути, и прикрывать было не от чего: основная порция недовольства начальства досталось Горячеву, что неудивительно – «Квартет» уже так давно оставался неуловимым, что терпение руководства давно уже истощилось. В итоге Горячеву было приказано лучше работать, а Полине – объединить дело Амеличева с делом Камышовой.
– Объединим дела и создадим рабочую группу, – сказал Макс Полине, когда они вышли из кабинета заместителя руководителя Управления. – В составе тебя и Беспаловой.
Полина слегка усмехнулась: само собой, ни ей, ни Кате не хотелось отказываться от своих дел, и Макс нашел оптимальный способ ублажить и начальство, и обеих подчиненных.
– У меня вчера не было времени, чтобы поинтересоваться самочувствием бойфренда твой сестры, – с непроницаемым выражением лица произнес Макс, пока они шли по длинному коридору к лифту. – Как он?
– За исключением ноги – просто отлично. Вновь полон сил и бодрости, – отозвалась Полина, зная, что Макс поймет, что она имеет в виду.
Накануне Полина добралась до дома уже за полночь, и у нее хватило сил лишь на то, чтобы по дороге позвонить сестре и спросить как они там с Сашей. Оказалось – очень даже неплохо: Саша, теперь уже снова маг, повеселел и снова радовался жизни, даже несмотря на сломанную ногу и заточение в четырех стенах в компании Алены. Последнее, впрочем, было для него в радость, надо полагать.
– Вот как? Любопытно. И что за чудодейственные средства позволили ему восстановиться?
– О, я сама была бы не прочь узнать, – фыркнула Полина. – Сие есть тайна, покрытая мраком, к сожалению.
– С Антиповым не консультировалась?
– Нет еще.
Андрей очень некстати остался решать какие-то вопросы с руководством.
– Я навещу его сегодня вечером, – заявил Макс. – С тобой и Андреем, если вы сможете.
– Я постараюсь, – кивнула Полина.
– Жду вас с Беспаловой у себя после обеда с планом расследования.
– Так точно, – с улыбкой ответила Полина и пошла к себе в кабинет.
Она, оказывается, была не готова к такому объему работы. А ведь еще два года назад она и не с таким количеством дел справлялась гораздо легче. Вздохнув, Полина поставила чайник и, пока он грелся, невидящим взглядом смотрела перед собой. Она не представляла, за что ей браться сначала. Если за дело Амеличева-старшего, то надо договариваться с Катей, трясти антикваров, пытаться по деформированным и обгоревшим останкам товаров из «Свитка» понять, как они выглядели, разбираться с отпечатками из квартиры Камышовой… Кстати об отпечатках. Их надо тщательно изучить, определить, действительно ли Полина вчера увидела вчера в них то, что увидела, и если да, то что это означает и что с этим делать. Для дела сожженных вчера Амеличевых, которое автоматически поступило в ее производство, необходимо изучить все материалы с места преступления, побыстрее стрясти с экспертов заключения, особенно по артефактам, просмотреть записи с камер наблюдения, сверить все полученные данные с теми, что у них уже есть по «Квартету»… Короче, работы – непочатый край. А еще есть дело Саши, самое, пожалуй, важное, но если отвлекаться на него, то остальная работа может встать, а времени у Полины и так мало: если убийство не раскрывается за две недели, то потом лишь счастливый случай может навести на убийцу. В деле Амеличевых шансы найти и исполнителей, и заказчиков, были невелики, но все материалы должны быть оформлены так, чтобы комар носа не подточил. То есть так, чтобы на возможных будущих судебных процессах против «Квартета» ни у судей, ни у адвокатов защиты не было оснований придраться к уликам. А на то, чтобы правильно все оформить порой уходит больше сил и времени, чем непосредственно на расследование.
Наконец, определившись – Амеличев-старший и Камышова утром, остальные Амеличевы – после обеда, Саша – вечером, Полина отправилась к Кате.

– Логично, – прокомментировала Катя объединение дел, протягивая Полине кружку чая. – Даже если смерти Амеличева и Камышовой не связаны, у Управления будет на один потенциальный висяк меньше.
– Угу. Я свяжусь с антикварным отделом МВД, может, у них есть что-то на «Свиток».
– Ты посмотрела отпечатки из квартиры Камышовой?
– Нет еще, – непринужденно солгала Полина. – Сегодня обязательно посмотрю.
– Хорошо. Я попробую связаться с друзьями Камышовой, может, они что знают.
– Давай, – согласилась Полина.
Каждая из них будет работать над своим делом, а поскольку расследование убийства Амеличева-старшего было в тупике, Полина спокойно займется отпечатками из квартиры Камышовой, посоветуется с Максом, встретится с коллегами-антикварами, а оставшееся время потратит на возню с делом Амеличевых. Антипова, потерявшего двух людей, она пока не станет теребить с делом Саши. Когда у него будет время, он сам к нему вернется.

Добиться встречи со следователями из отдела по раскрытию преступлений, связанных с антиквариатом было непросто. Полина полчаса провела на телефоне, пытаясь связаться хоть с кем-то из них. Или у них было ну очень масса работы по всему городу, или ее не было вовсе. Полина подозревала последнее. Выбив встречу с начальником отдела на завтрашнее утро, Полина посчитала, что сейчас самое время наведаться в морг и к экспертам. Она не сомневалась в том, что вскрытие Ярового и Гулимова уже произведено, а часть экспертиз – завершена. Строго говоря, в морг она вообще могла бы не ходить – она и так знала, как умерли оперативники, а убившими их артефактами занимались, конечно, не патологоанатомы. Но не увидеться в последний раз с погибшими товарищами Полина не могла.

В коридоре перед дверью в прозекторскую уставший, измученный Антипов успокаивал молодую рыдающую женщину. Слева от них, на низком неудобном диванчике сидела, обнявшись, пожилая пара, оба с отрешенными лицами и невидящими глазами. Вдова Ярового и родители Гулимова, догадалась Полина. Увидев ее, Андрей коротко кивнул и снова повернулся к Яровой. Полина немного помедлила, затем решительно потянула на себя тяжелую металлическую дверь и вошла внутрь.

– Ну что я могу вам сказать, голубчики, это определенно «Квартет», – сказал Семен Вадимович Карташов, эксперт по артефактам, лучший из имеющихся на данный момент у Управления.
Когда Полина, еще не отошедшая от морга, дошла до экспертов, Горячев был уже там, как и Антипов. Карташов при ее появлении с легким недовольством поинтересовался: все, или еще кого ждать придется? – а затем начал рассказывать о том, что он успел выяснить обо всех использованных в деле Амеличевых артефактах. («Всю ночь работал, а у моей внучки, между прочим, сегодня свадьба. Изверги вы». На самом деле Карташов вообще был в отпуске, но лично вызвался заняться этим делом.)
– Смотрите, – Карташов показал на большой стенд, на котором было закреплено несколько листов бумаги для переводок. – Это отпечатки обоих «штопоров», которыми убили Ярового и Гулимова. Видите, они почти на сто процентов совпадают с предыдущими «штопорами» «Квартета».
«Штопором» незатейливо назывался артефакт, мгновенно останавливающий сердце того, против кого он применялся, и даже немедленная реанимация не помогала. А при той модификации «штопора», который использовал «Квартет», отразить действие артефакта защитным контрзаклинанием было невозможно.
Горячев, лучше всех знакомый с работой «Квартета», кивнул, вглядевшись в отпечаток, Антипов слегка нахмурился, а Полина попыталась вспомнить, видела ли она вообще раньше отпечатки «штопора».
– Единственное отличие, вот, – Карташов ткнул в участок переводки, где были изображены крошечные темно-синие искаженные треугольники, обозначавшие быстродействие артефакта. – Эти «штопоры» были быстрее своих предшественников, но ненамного. То ли случайно вышло, то ли они усовершенствовали технологию. Дальше, дверь в подъезд они открыли обычной «разрыв-травой», стандартной, ну а квартиру спалили очень хитрой штукой. Это вам не «Перун» какой-нибудь, видите?
Полина видела лишь, что отпечаток очень сложный, и самостоятельно разобраться в нем она с ходу не сможет, а потому нечего и пытаться, проще дождаться объяснения Карташова. Зато Горячев, похоже, отлично все понял, судя по тому, что его злость усилилась, но вместе с тем к ней примешалось искреннее восхищение чужим гением. Антипов, кажется, тоже частично сообразил, в чем состоит особенность этого артефакта.
– Во-первых, у него была приоритетная программа: сначала сжечь все биологические объекты, людей, то есть – там даже привязка в весу была, чтобы ресурсы на тараканов всяких не тратить, – а уж потом квартиру. Во-вторых, у артефакта были выставлены ограничения по площади действия, чтобы пламя не распространилось дальше квартиры Амеличевых. Но тут «Квартет» то ли в процессе изготовки напортачил, то ли изначально у них были неверные цифры, но пламя перекинулось на соседние квартиры, совсем, впрочем чуть-чуть. В-третьих, огонь артефакта, предназначенный для живой плоти, – это не просто огонь, он выжигает человека изнутри, как в «фениксе». Так что Амеличевы умерли быстро, но мучительно. Их соседям повезло, что они не попали в радиус действия артефакта. В общем, штука эта настолько сложная, что почти граничит с гениальной.
Полину, которой каждый пожар и так напоминал о событиях двухлетней давности, передернуло при мысли о сгорающих заживо людях. Ей приходилось и раньше сталкиваться с чем-то подобным, однако она не переставала испытывать при этом легкую тошноту. Любая смерть казалась ей предпочтительнее этой.
– А что насчет мастеров? – спросил Горячев.
– Все те же, – пожал плечами Карташов. – Нового почерка я не увидел. На этом у меня пока все.
– А…
– Будет еще что важное, я тут же дам вам знать.
– Семен Вадимович, а заключение…
– Вот доделаю все, будут вам заключения. Держите пока копии «переводок» с моими пояснениями, и не мешайте мне работать.

– Дохлый номер, – сквозь зубы пробормотал Андрей, когда они втроем вышли из экспертной лаборатории. – Ничего нового, опять никаких зацепок.
– Еще не готова экспертиза записей с камер наблюдения, – вяло отозвалась Полина. – Может, удастся еще выйти на исполнителей.
Сама она в это не слишком верила.
– Если бы можно было, они б так не показушничали, – фыркнув, озвучил ее мысли Антипов.
Горячев угрюмо молчал.
– Посмотрим, – сказала Полина, упрямо вздернув подбородок. В конце концов, она отступалась от дела, только когда не оставалось ни малейшей надежды его раскрыть. Сейчас у них еще был шанс, пусть один из ста, но Полине хватало и этого. – Сергей Матвеич, попросите, пожалуйста, своих ребят сделать мне пару копий фоторобота Дудочника.
– Сделаем. Есть идея?
– Есть, – не стала скрывать Полина. – Покажу его кое-кому, а там видно будет.
– Ну давай.
Энтузиазма в голосе Горячева не было. Он почти сдался, по крайней мере, в данном конкретном случае, а не по делу «Квартета» в целом.
– Рано или поздно они попадутся.
Это было слабое утешение.
– Через сколько еще трупов и пожаров?
Полина не нашлась, что ответить.

Горячев вернулся в основное здание Башни через связывающий его с корпусом морга и лаборатории подземный переход, Полина предпочла прогуляться, пройдя по верху, и Андрей, правильно истолковав ее взгляд, составил ей компанию. Пока они пересекали залитый солнцем двор, Полина, изменив своему решению, рассказала Антипову о том, что к Саше вернулась магия.
– Сегодня мне не до него, – заявил Андрей. – Пускай Макс к нему один съездит или с тобой. А дилером этим, Поливановым, я завтра займусь.
– Хорошо.
Полине вдруг остро захотелось спросить его, не жалеет ли он о том, что стал магом-оперативником, не хочет ли он все бросить, но она вовремя прикусила язык. Она и так знала ответ: иногда жалеет, но нет, не хочет. Полина его понимала.

Когда Полина дошла до своего кабинета, то увидела, что возле него, подпирая стену, стоит смутно знакомый молодой мужчина, уткнувшись в мобильный телефон.
– Вы ко мне? – спросила она, приближаясь к нему.
– Да. – Мужчина встрепенулся при звуках ее голоса и поднял голову. – Полина Викторовна, не знаю, помните вы меня или нет – я Иван Ковалев, из оперотдела.
Кажется, Полина работала с ним как-то раз года три назад, но не ручалась.
– Да, конечно, проходите.
Полина открыла дверь и жестом пригласила Ковалева внутрь.
– Да я на секунду всего, – сказал, зайдя в кабинет, Ковалев, застывший на пороге. – Я вчера у Амеличевых дежурил, перед ребятами… Я на посту охраны сидел, и перед тем, как меня Илья Гулимов сменил, к Амеличевым поднялся, как по инструкции положено, проверить, как они там. Они уже вещи собирали, чтобы на спецквартиру переехать, нервные были, злые, и Амеличев дал мне флешку, сказал, чтобы я ее Вам передал, потому что у них времени на вас нет, и все что могли, они сделали. Я вчера, каюсь, совершенно об этом забыл – ну не до того было, сами понимаете, а сегодня полез в карман и вспомнил. Вот.
С этими словами Ковалев протянул Полине черную флешку. Полина медленно досчитала до пяти, чтобы не поинтересоваться раздраженно, где была его голова раньше. И так ясно, где.
– Спасибо, – натянуто улыбнулась Полина, взяв флешку (скорее цапнув, но она надеялась, что Ковалев не обратил на это внимания).
– Да не за что, – пожал плечами Ковалев. – Я ведь поначалу не хотел ее у них брать, не по протоколу это и вообще. А оказалось, что я правильно поступил, а то от нее ничего не осталось бы.
– Совершенно верно.
– Я даже оформил все, как добровольную сдачу улики, – сообщил Ковалев, передавая Полине изрядно помятые документы.
– Отлично! – с совершенно искренней радостью ответила Полина. – То, что нужно. Спасибо.
– Ну, я тогда пошел.
– Да, конечно, – рассеянно откликнулась Полина, вставлявшая флешку в компьютер. Она даже не заметила, как Ковалев вышел из кабинета, аккуратно закрыв за собой дверь, – ее интересовало только содержавшаяся на флешке информация. Кажется, в конце темного туннеля дела Амеличева наконец-то забрезжил свет.

* * *
– А помнишь, как ты старшине в сгущенку слабительное подсыпал, а него чуть заворот кишок чуть не случился?
– Не помню, потому что не было такого.
Последние два года при встрече с Богданом Алишер Керимов, будучи осведомленным об амнезии старого армейского приятеля, неизменно спрашивал его, помнит ли он тот или иной эпизод из их прошлого. Иногда это были вопросы о реальных событиях, иногда – о придуманных Алишером. Богдан умел различать, когда Алишер врал, а когда говорил правду. По крайней мере, в отношении его, Богдана.
– Было, как не было! Вот этими своими глазами я видел, как старшина со спущенными штанами, скрючившись, в медчасть бежал! – возмутился Алишер.
– Врешь, ой врешь, – хмыкнул Богдан.
– Я вру? Ты меня лжецом назвал, да? Брехуном? Порочишь мое доброе имя? Да за такое я выпущу тебе кишки и развешу на дереве под окном твоего дома!
Громкая и экспрессивная угроза не вязалась с широкой ухмылкой и расслабленной позой Керимова. Его угрозы были такой же игрой, как и вопросы о прошлом.
Алишер Керимов был посредником в уголовном мире столицы. Он сводил людей, которые не доверяли друг другу настолько, что организацию своей встречи поручали посреднику; передавал особо ценные и деликатные вещи и документы одной стороне сделки, и плату за них – другой; вел переговоры в особо сложных случаях и выполнял массу другой работы, за которую ему очень прилично платили, когда деньгами, а когда чем-то другим, не менее ценным. Деловые отношения Богдана и Керимова, как ни странно, строились на принципах взаиморасчета, поскольку Алишер порой работал и с честными бизнесменами, а «ИнтерТрейд Групп» иногда не чурался сотрудничества с криминалом. На текущий момент Керимов был должен Богдану услугу, и последний не преминул этим воспользоваться, попросив Алишера организовать ему встречу с кем-нибудь из тех, кто контролировал нелегальный рынок антиквариата или хотя бы много о нем знал. У Богдана было такое чувство, что деятельность «Свитка» была не всегда легальной, и если так, то их обязательно должны были крышевать.
Керимов на удивление быстро выполнил просьбу Богдана, на следующий же день, и теперь оба сидели в симпатичном ресторанчике средней руки чуть в стороне от Садового кольца и ждали, как назвал его Керимов, консультанта. Когда тот пришел – низенький лысый толстячок с удивительно большими выразительными голубыми глазами и насмешливой улыбкой, – Алишер попрощался с Богданом и ушел.
Толстячок, представившийся просто Борисом, сначала долго и тщательно изучал меню, затем с аппетитом ел, сообщив, что не обсуждает работу за едой, только за кофе. Кофе он тоже пил с аппетитом, так что Богдану, который не слишком любил этот напиток, тоже захотелось его заказать. Богдану показалось, что Борис и жил с аппетитом.
– Антикварный бизнес, – наставительным тоном произнес Борис в ожидании кофе, – будет существовать до тех пор, пока на земле живут несколько поколений людей, бахвалы со средствами и художники.
Богдану нечего было на это ответить, и он просто пожал плечами.
– Так что конкретно Вас интересует? – спросил Борис, делая глоток кофе.
– Салон «Свиток». Вам знаком такой?
– Да, мы с ним сотрудничали. В прошлом, поскольку сейчас, если вы в курсе, его уже нет. Ни его, ни его владельца.
– В курсе. Что вы знаете о «Свитке» и Сергее Амеличеве?
– О, все и ничего, зависит от того, с какой точки зрения на это посмотреть.
– И с какой точки зрения вы знаете все?
– С точки зрения нашей со «Свитком» совместной работы. Я знаю о «Свитке» все, что было необходимо для нашего плодотворного и беспроблемного сотрудничества. Помимо этого я не знаю о делах салона ровным счетом ничего. Детали нашего партнерства я вам раскрыть, конечно, не могу.
– Об этом я не прошу. – По правде говоря, Богдан плохо представлял себе, что он хочет выяснить и о чем именно стоит расспросить Бориса. – Откуда Амеличев брал свой товар?
– Оттуда же, откуда и остальные антиквары невысокого полета. Не на «Сотбис» или «Кристи», само собой. Продавцы-частники, в том числе и с блошиных рынков, иной раз не подозревающие что продают дорогую старинную вещь, а не дешевую старую безделицу, музеи. Амеличев, по моим данным, редко рисковал связываться с вещами, скажем так, сомнительного происхождения.
Под сомнительным происхождением, надо полагать, понимались краденые вещи.
– Вот как? Но разве наши музеи продают свои коллекции?
– В теории или на практике? – Борис допил кофе и подозвал официанта, чтобы заказать еще чашку. – В теории, естественно, нет, но практика, как вы понимаете, часто разительно отличается от теории. Знаете, сколько в запасниках музеев хранится экспонатов, которые никогда не входят в основную экспозицию, никому не демонстрируются, которые не внесли в реестр, задвинули в дальний угол и забыли? Нет, конечно, откуда вам? А я знаю – несть им числа. Вы думаете, экспонаты пропадают только из крупных музеев и исключительно со скандалом? Нет, по-настоящему много их пропадает из средних и мелких музеев, где их они никому не нужны и их еще долго не хватятся. Ну а предприимчивые люди всегда найдут, как этим воспользоваться.
– Ясно. У вас нет информации о том, не было ли в последнее время среди товаров, поставщиков или покупателей «Свитка» что-нибудь… необычного, странного, непривычного?
– Вся наша жизнь – необычная штука, – хмыкнул Борис. – Полагаю, вы и так все понимаете, но все же: я вам этого не говорил, а вы этого не слышали – не так давно Амеличев связался с теми, с кем ни один приличный и умный бизнесмен… да что там бизнесмен – ни один умный человек не свяжется.
– И это?..
– Маги, это все, что я могу сказать. Не из Башни или с лицензией, разумеется. Поэтому, как ни прискорбно, конец «Свитка» и его владельца вполне закономерны. Я и мои… друзья ждали этого и на протяжении уже довольно длительного времени не следили за состоянием дел Амеличева. Себе дороже, знаете ли. От людей с такими связями следует держаться как можно дальше.
– А до того, как Амеличев согласился на это опрометчивое партнерство, у него было каких-нибудь неприятностей с продавцами или покупателями?
– Не исключено, но подобные аспекты его деятельности нас никогда не интересовали. Однако неприятности с клиентами и поставщиками бывают у каждого торговца, это нормальный рабочий процесс. – Борис допил вторую чашку кофе и сказал после едва заметной паузы: – Позвольте дать вам небольшой совет. Вы, как я подозреваю, хотите выяснить, кто убил Амеличева, – не стоит этого делать. Вы не похожи на мага из Башни, к нему Алишер меня и не привел бы, а всем остальным этот противник не по зубам.
– Я учту, спасибо. Скажите, почему вы согласились со мной встретиться и отвечаете на мои вопросы? Это не в ваших интересах, ничего не должны ни мне, ни Алишеру, так в чем подвох?
Борис довольно улыбнулся, словно только и ждал этого вопроса, и был счастлив, что Богдан его не разочаровал.
– Видите ли, мы с друзьями мирные люди искусства, мы не любим насилия – оно не эстетично и мешает бизнесу. Мало кто захочет строить крепкий и долгосрочный бизнес там, где в любой момент можно угодить под шальную пулю или заклинание, мало кто захочет приезжать в такое место, пусть даже ради очень выгодной сделки. К тому же мы считаем, что зарвавшихся магов необходимо останавливать во что бы то ни стало, и даже готовы этому посодействовать в меру наших возможностей.
– Если это вам ничем не угрожает.
– Безусловно. Не думаю, что мой рассказ поможет вам в этом, так же как я не думаю, что вы в состоянии справиться с этой задачей в одиночку, но если за вами стоит сила не меньшая, чем маги Башни, то мы будем рады, если у вас все получится.
Принимая во внимание тот факт, что Богдан наводил справки об убийстве Амеличева лишь потому, что оно могло вывести его на след убийцы Камышовой, надеждам Бориса и его боссов из антикварной мафии на избавление города от группировки магов, занимающихся опасными и нелегальными делами, не суждено было сбыться. Но Богдан понимал их чувства: магов боялись всегда, просто в последнее время это стало считаться неправильным и не толерантным, ведь, в конце концов, государство тратит кучу денег и усилий, чтобы оградить покой граждан от незаконопослушных магов. Тем не менее, это почти не уменьшало общественный страх и неприязнь к магам, недаром «чистюль» становилось все больше и больше. Одна-единственная группировка лихих магов, занимавшихся незаконной магической деятельностью, с легкостью могла утопить город в крови, что – тут Борис был совершенно прав – негативно сказалось бы на бизнесе, не говоря уже о жизнях миллионов людей. Вот только Богдан вовсе не был уверен, что убийство Камышовой было связано с такой группировкой. Амеличева – да, вполне вероятно. Хотя тоже не факт.
Богдан попрощался с Борисом и вышел из ресторана с мыслью о том, что он зря тратит время на всякую ерунду и пора завязывать с доморощенными расследованиями и оставить это профессионалам. Богдан знал, что вряд ли последует этому мудрому решению. И задумался: и что ему теперь делать дальше?

_________________
Все мои фики тут https://archiveofourown.org/users/Bathilda

* * *
Информации на флешке было не много, но Полине повезло, что у нее было хоть это: половина обгоревших товаров из «Свитка», фотографии которых Полина передавала Амеличевым, была опознана, список поставщиков, пусть и частичный составлен, и даже указаны некоторые клиенты салона. Негусто, но, вдруг среди этого найдется что-то полезное? Полина скопировала информацию на другую флешку, которую положила в сумку, – завтра она покажет эти материалы следователям из антикварного отдела. А сегодня можно пока заняться отпечатками из квартиры Камышовой. Но они были словно зачарованными: едва Полина открыла сейф, где лежала переводка, как у нее зазвонил мобильный. Захлопнув дверцу сейфа, Полина взяла в руки телефон и озадаченно нахмурилась: звонил Кирилл, сын дяди Ника, что было неожиданно – он звонил ей крайне редко, в основном по поводу общесемейных встреч. Только нажав на кнопку и приняв вызов, она вспомнила о своем обещании Кириллу поискать у себя книги о магии маленьких детей. Нехорошо вышло, но, по крайней мере, у Полины было оправдание.
– Кирилл, здравствуй.
– Привет. Тебе удобно сейчас разговаривать?
– Да. – Судя по голосу, Кирилл был напряжен и не то расстроен, не то чем-то обеспокоен, и Полина, внезапно испугавшись, спросила встревожено: – Что-то случилось? Мама, дядя Ник?
– Что? А, нет, с ними все в порядке. Я… – Он замолк, вздохнул и сказал решительно: – Это Данька. Он, кажется, точно маг. Мы сегодня утром подошли к его кроватке и увидели, что он уже проснулся и занят тем, что мусолит печенье, которое у нас на кухне хранится и которое, разумеется, ему никто не давал. Я подумал, может, если у тебя есть время, ты зайдешь к нам сегодня и посмотришь на Даню. Точно скажешь, прав я или нет. Света очень переживает.
«Зачем?» – хотела спросить Полина, но не спросила. «Я все равно не смогу ничего изменить», – хотела она сказать, но не сказала. «Если ты прав, вам нужно обратиться к специалистам, психологу для вас и магу-няне для Дани», – хотела посоветовать она, но не посоветовала. «У меня нет на это ни времени, ни сил», – хотела признаться она, но не призналась.
– Хорошо, – согласилась Полина. – У меня сегодня есть время.
– Отлично, – не скрывая облегчения, ответил Кирилл. – Во сколько ты освободишься? Я могу уйти с работы, во сколько скажешь.
Ему не терпелось поскорее узнать, действительно ли его ребенок маг, и это нетерпение сжигало его изнутри. Это было объяснимо, большинство родителей детей-магов проходили через это, и Полина сочувствовала Кириллу и Светлане, и потому не могла не помочь, но слишком уж все это было не вовремя. Маг – это не диагноз и не проклятье, однако порой дети с такими способностями воспринимались как чумные не только обществом, но и собственными родителями. Полине хотелось, чтобы это произошло с Даней. Кирилл, вроде бы, был толерантен к магам, но поручиться за его жену она не могла.
– Подъезжай к Башне к половине шестого, сможешь?
– Да, конечно. Я позвоню.
– До вечера.
– Увидимся. Спасибо, Поль.
И он отключился прежде, чем Полина успела что-то ответить.
* * *
Не то чтобы Полине надо было отпрашиваться у Макса, но она все равно собиралась это сделать, просто чтобы обговорить их дальнейшие планы. Но Макса опять не оказалось в кабинете, а на телефон он не отвечал, и Полина с чистой совестью ушла с работы около пяти. Кирилл приехал даже раньше, чем они договаривались, и почти всю дорогу до его дома они с Полиной молчали. Кириллу в тот момент была интересна только одна тема, но ее он предпочитал пока не затрагивать, а Полина использовала это время, чтобы в очередной раз обдумать все, над чем она работала, но так и не придумала ничего ново и полезного. Она была хорошим следователем, но иногда зацикливалась на какой-то одной идее, и у нее не всегда получалось взглянуть на проблему под другим углом. Возможно, ей пойдет на пользу, если она отвлечется сегодня от работы.
Перед съездом на проспект, возле которого жил Кирилл, они попали в пробку.
– Чертов город, – проворчал Кирилл, – людям жить нормально невозможно. Давно уже пора уезжать отсюда.
Он часто возмущался по этому поводу и не менее часто выражал желание сменить страну проживания, но в этот раз складывалось такое впечатление, что он и впрямь намерен это сделать. Считалось, что на Западе ко всем особенным детям относятся гораздо лучше, чем в России, но Полина видела достаточно статистики и аналитических статей экспертов Башни, чтобы знать, что к детям-магам это относится в гораздо меньшей степени, чем к детям-инвалидам. И все же вполне возможно, что там Дане будет лучше, чем здесь.

– Кирилл? Ты сегодня рано.
Светлана, встречавшая Кирилла и Полина в прихожей, была удивлена внезапным приходом мужа и явно нервничала. Учитывая, что за спиной у нее маячил невысокий худой мужчина с большими залысинами, можно было подумать, что перед Полиной разыгрывается классическая ситуация «вернулся как-то муж домой раньше обычного…». Но для этого неизвестный мужчина был слишком спокоен, а Светлана – недостаточно испугана.
Кирилл пожал плечами и, никак это не прокомментировав слова жены, сказал, сузив глаза:
– Не знал, что у нас сегодня гости.
– Я тоже, – парировала Светлана, бросив многозначительный взгляд на Полину.
На мгновение в прихожей повисла напряженная пауза, а затем Светлана, повернув голову в сторону стоявшего сзади мужчины, сказала Кириллу:
– Ты, конечно, помнишь моего дядю Славу. Он был у нас на свадьбе.
Кажется, никакого дядю Славу Кирилл не помнил, но все же натянуто улыбнулся и сказал с показным радушием:
– Да, конечно, рад вас видеть.
– Я тоже.
Дядя Слава вышел вперед и протянул Кириллу руку, которую тот пожал. Полине он не понравился, но объяснить, почему, она не могла. Неважно, бывает ведь так, что человек не нравится с первого взгляда без малейшей причины.
– Прошу прощения за неожиданное вторжение, – с улыбкой сказал дядя Слава. – У меня были дела в вашем районе, и я решил зайти проведать племянницу и малыша. Надеюсь, я не доставил никаких неудобств.
– Нет, конечно! – со смешком заверила его Светлана. – Познакомься, это Полина, сводная сестра Кирилла. Полина, это мой дядя, Вячеслав Федорович.
– Приятно познакомиться.
Рукопожатие Вячеслава Федоровича было крепким и, по мнению Полины, чересчур долгим. Она едва подавила искушение отдернуть руку, когда он к ней прикоснулся.
– Мне тоже, – ровным тоном ответила Полина, ничем не выдав своих чувств.
– Ну, мне пора, – словно спохватившись, произнес Вячеслав Федорович. – Береги себя и сына, – наказал он Светлане, поцеловав ее в щеку. – Я еще позвоню. Кирилл, Полина. – Он кивнул им, одарил напоследок Полину цепким взглядом и ушел.
– Полина, прости, – нахмурившись, сказала Светлана, когда за ее дядей закрылась дверь, – но у меня очень болит голова, и я не рассчитывала…
– Так иди, полежи, отдохни, – довольно невежливо перебил ее Кирилл. – А мы с Полиной пока с Данькой повозимся.
– Он устал, его пора укладывать спать, – твердо сказала Светлана, и тут же, словно по сигналу, из комнаты раздался заливистый смех Дани, оставленного ненадолго наедине с телевизором.
– Он отлично себя чувствует и ему еще далеко до сна, – отрезал Кирилл.
– Мне виднее. Даня мой сын, и тебе не разрешу…
– Он и мой сын, и в отличие от тебя, я не прячу голову в песок, отказываясь признавать очевидное! – рявкнул Кирилл.
Светлана хотела было ответить ему, судя по ее раздувшимся ноздрям – что-то гневное, но посмотрев на Полину, словно она только что заметила ее, промолчала. Некоторое время между супругами шла битва взглядов, в которой победил Кирилл.
– Через десять минут я заберу его купать, – прошипела Светлана и с обиженным и возмущенным видом скрылась в спальне.
Полине было неловко наблюдать за их ссорой, тем более что ее причиной была в какой-то степени она сама. Светлана отчаянно не хотела, чтобы ее сын оказался магом, и не желала, чтобы Полина это подтвердила.
– Извини, – одними губами сказал Кирилл Полине. – Пойдем, я поставлю чайник, и ты посмотришь на Даньку. Столько, сколько нужно, – с нажимом уточнил он.
– И пяти минут хватит, – заверила его Полина.

Детей не тестировали на магические способности в младенчестве, потому что где-то лет до трех их аура была, как правило, хаотичной и неинформативной. Магия, если она имелась, проявлялась в ребенке года в три-четыре, и лет до десяти была видна любому магу невооруженным, так сказать, взглядом. Затем ребенок начинал инстинктивно закрываться, и определить, является ли магом взрослый человек, было невозможно без его согласия и специального сканирования. Однако аура Дани не оставляла никакого сомнения в том, что мальчик был магом. Вполне возможно – потенциально очень сильным.
– И что теперь? – растерянно спросил Кирилл после того, как Светлана, не произнеся ни слова, унесла Даню в ванную.
– Вам стоит проконсультироваться со специалистом, – отозвалась Полина, прихлебывая чай. Себе Кирилл налил кофе, сдобрив его ликером.
– Я уже говорила, проявление магических способностей в таком раннем возрасте – большая редкость. И трех-четырехлетние дети-маги могут опасны для окружающих, потому что еще мало что соображают и инстинктивно используют магию для удовлетворения сиюминутных желаний, а уж годовалый малыш… Ты знаешь, что такое оковы Жакомо?
– Их применяют к детям? – поразился Кирилл.
– Нет, не их, – успокоила его Полина. – Их аналог, так называемые путы. Оковы Жакомо блокируют доступ к магии, путы просто затрудняют к ней доступ. Ребенок в путах по-прежнему может колдовать, но для этого потребуется столько усилий, что это отбивает у него всякую охоту добиваться своего магическим путем. Но я, откровенно говоря, не имею представления, надевают ли их на таких маленьких детей.
– Я… да, наверное, нам стоит посоветоваться со специалистом… А где его найти?
– В детской поликлинике или специализированных центрах для детей-магов. Точнее не скажу, но могу узнать.
– Да, спасибо. Света… она никак не может в это поверить. Ей трудно с этим смириться.
– Как и многим родителям маленьких магов. Такое часто бывает. Это сродни известию о том, что у ребенка обнаружили хроническую болезнь… ну, или, как сравнивают некоторые, нетрадиционную ориентацию. Одни родители продолжают относиться к ребенку по-прежнему и просто учатся жить, принимая во внимание новые обстоятельства, другие… Ты понимаешь. Может, Свете стоит обратиться к психологу? Вам обоим.
– Наверное, да. Не знаю. Мне надо все обдумать, – Кирилл залпом допил кофе и поморщился. – Спасибо тебе, за все спасибо.
– Не за что.
Полина надеялась, что Дане повезет, и его родители продолжат быть любящими и понимающими. Ей в этом плане очень повезло с бабушкой и, если уж на то пошло, с мамой. Максу повезло меньше, Леше совсем не повезло.
Перейдя через проспект, Полина вышла на бульвар и неторопливо побрела в сторону метро. Кирилл предложил подвезти ее домой, но она отказалась: ему надо было поговорить с женой, а ей – проветриться. Она успела пройти примерно полбульвара, когда у нее в сумочка завибрировал мобильный.
– Если ты не на срочном вызове, приезжай к сестре, – лаконично приказал Макс.
– Что-то случилось? Алена в порядке? – Полина не успела даже толком испугаться за Алену.
– Пока да, если не считать того, что когда-нибудь ее Варварино любопытство приведет к потере чего-то большего, чем нос, – сухо отозвался Макс. – Она жива-здорова, что даже удивительно. Я буду там через час.
– Постой, а ты где?
– Потом расскажу.
Макс отключился, не сказав больше ни слова, а Полина тяжело вздохнула. Один, ну хотя бы один спокойный вечер – неужели она так много просит у Вселенной?
* * *
Решение отправиться домой к покойной Камышовой пришло к Богдану внезапно, и он, еще размышляя над тем, насколько неудачна эта идея, уже был на пути в Марьино. Машину он припарковал за несколько домов от нужного ему, помня о вездесущих видеокамерах. Был еще консьерж, но о нем Богдан пока волноваться не стал. Вдруг ему повезет, и консьержа не будет на месте? В каком-то смысле Богдану действительно повезло: консьерж на месте был, но он даже не повернул голову в сторону Богдана, когда тот зашел в подъезд. Удивительный непрофессионализм, особенно с учетом недавнего убийства Камышовой. Своим людям Богдан за такое снял бы голову, после чего уволил. Очень удачно, не все такие профессионалы, как он сам. Радоваться своему везению Богдану мешала лишь внезапно начавшаяся головная боль. Поднимаясь пешком по лестнице, Богдан, морщась, на ходу потирал висок, не задумываясь о том, что голова у него начала болеть ровно в тот момент, когда он подошел к дому Камышовой.
Квартира Камышовой была закрыта, причем не только ключом и стандартной полицейской лентой с сургучной печатью, которую ничего не стоит сорвать, но и заклинанием. Стоя перед запертой дверью, Богдан ругал за себя за идиотизм и думал, как ему теперь быть, а его головная боль между тем все усиливалась и усиливалась, пока левый висок не пронзила такая острая боль, что Богдан пошатнулся и привалился к стене, не видя перед собой ничего, кроме ослепительно белых пятен. Через несколько мгновений, показавшихся Богдану вечностью, боль утихла, он осторожно отлепился от стены, провел рукой по двери и осознал вдруг, что он словно бы наблюдает за своим телом со стороны. Его пальцы вписывали на двери какие-то символы не по его приказу, а его губы шептали какие-то непонятные слова не по его воле. Богдан как будто превратился в чью-то марионетку, а кукловод управлял им непосредственно через его сознание. Ему следовало испугаться, попытаться взять под контроль свое тело, сделать хоть что-нибудь, но Богдан продолжил следить за тем, как его пальцы вычерчивают на двери невидимые символы, а воздухе – затейливые знаки. Он не испытывал ни страха, ни беспокойства, точно его эмоции онемели, как и его воля. Лента с печатью Башни упала на пол, целая и невредимая (ее Богдан убрал в карман), щелкнул открывшийся замок, затем второй, раздался похожий на разряд шокера треск – с двери были сняты запирающие чары, хотя откуда Богдан знал все это, он не представлял. Голова по-прежнему болела, а к горлу пару раз подступала тошнота, но Богдан почему-то твердо был уверен, что его не вывернет наизнанку. Не здесь и не сейчас, по крайней мере.
Бесшумно закрыв за собой дверь, Богдан включил свет в прихожей, затем прошел в гостиную и отстраненно порадовался тому, что не может говорить – комната была залита Северным сиянием. Во всяком случае, именно на него были больше всего похожи зависшие в воздухе тусклые разноцветные огни, смахивающие на мазки масляной краски на холсте. Они были различных размеров, цветов и форм, иногда крайне причудливых, в каких-то местах их было много, в каких – то не было совсем. Владей Богдан сейчас своим телом, он непременно застыл бы на месте, рассматривая эту странную картину, но ноги сами несли его вперед, а руки продолжали танцевать в воздухе, будто бы ощупывая огни, изучая их. В спальне их было еще больше, чем в гостиной, и у Богдана сначала резко закружилась, а потом снова нестерпимо заболела голова. Последним, что Богдан запомнил перед тем, как провалиться в беспамятство, был неприметный серо-голубой огонек, зависший над прикроватной тумбочкой.
Когда к Богдану вернулось сознание, он обнаружил, что сидит в своей машине, а за окном уже почти стемнело. Надо полагать, его кукловод – кем или чем бы он ни был – благополучно доставил его сюда. Голова еще болела, но уже меньше, однако Богдана так трясло, что он не удивился бы, если бы вместе с ним тряслась вся машина. Дрожащими руками он достал из бардачка припасенную для всяких экстренных случаев фляжку с коньяком и сделал несколько судорожных глотков. Мысли разбегались, и Богдан отхлебнул еще коньяка. Он перестал трястись минут через десять и потом еще долго сидел, пытаясь понять, что же произошло. Ответа у него не было. Он не был магом, он точно это знал, нельзя прожить почти сорок лет и ни разу не проявить магических способностей. Его должны были проверять как минимум трижды: в детском саду, школе и перед армией, и никто из окружения Богдана за два года ни разу не заикнулся о том, что он маг. Но то, что он проделал сегодня – это совершенно точно магия. Как такое возможно? Даже нет, не так: это же совершенно невозможно! Если только… Богдан с силой потер лицо руками и уперся лбом в руль. Если только это все не следствие того, что случилось с ним в Ведьминой башне два года назад. Он отправился туда тогда, чтобы навести справки о кандидате на должность главы Отдела рекламы «ИнтерТрейд Групп», который был магом. У Богдана имелся в Башне приятель, у которого он узнавал о том, нет ли за работниками компании, в том числе и потенциальными, грешков в части использования магии. И надо же было так совпасть, что именно в тот вечер на Башню напал спятивший маг-маньяк с подельником, перебил большую часть магов, находившихся в тот момент в здании, и приложил самого Богдана так, что тот пролежал в коме несколько дней и очнулся с амнезией. Теперь Богдан стал сомневаться в этой версии событий. С другой стороны, нападение-то действительно было, Богдан читал об этом, тогда СМИ долго не могли оставить эту тему. И черепно-мозговая травма у него тоже была. Так где здесь подвох? И как его найти?
Богдан тряхнул головой, надеясь прояснить мысли, понял, что смертельно устал и рассудил, что лучше он займется решением этой задачи завтра, когда приходящие ему на ум идеи перестанут быть такими пугающими, а сейчас ему лучше отправиться домой. Вести машину в таком состоянии он не собирался и планировал поймать машину, но сперва ему надо было собрать все, что понадобится ему завтра утром. А машину он заберет вечером. Перекладывая портмоне в карман, Богдан нащупал вдруг какую-то бумажку, которой раньше там определенно не было. Он вынул ее из кармана – на небольшом клочке бумаги было изображен бледно-голубой завиток. При виде его головная боль вновь усилилась, и Богдан поспешно затолкал бумажку обратно в карман. Завтра, все завтра.
Добравшись до дома, Богдан разделся и тут же рухнул в кровать и мгновенно заснул беспокойным сном. Наутро он не помнил ничего из того, что ему снилось, но у него было смутное ощущение, что ему снилась бабочка. Опять.

_________________
Все мои фики тут https://archiveofourown.org/users/Bathilda

нет, ну ты дождешься, вот приеду и поколочу тебя!
Что за дурацкое самоуничижение, а?

_________________
Поверь мне, невозможное – возможно,
И быть волшебником совсем не сложно.
Согрей сердца людей любовью, лаской,
И серость будней обернется сказкой!

Да я все жду-жду
Понимаешь, я не знаю, как текст выглядит со стороны, но с точки зрения автора, уже года два обдумывающего эту историю... не то, не то

_________________
Все мои фики тут https://archiveofourown.org/users/Bathilda

Всё страшнее и страшнее

Бати

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

жди моего отпуска, раньше никак не смогу...


а про это мы с тобой отдельно поговорим и не здесь.

_________________
Поверь мне, невозможное – возможно,
И быть волшебником совсем не сложно.
Согрей сердца людей любовью, лаской,
И серость будней обернется сказкой!

Ну, наконец-то, урааа

Бати, как интересно! Вот умеешь ты закручивать интригу - столько ниточек торчит, даже не понятно, за какую тянуть. Сплошные загадки.
Не пропадай, пожалуйста! очень хочется узнать, что там дальше!
Спасибо!

Ну, по поводу малосодержательно можно и поспорить. Вот соглашусь с Матильдой

Интерес только подогреваешь.
Ага, очень хочется.

Спасибо!

P.S. Немного есть, где фразы тяжеловато воспринимаются, например Не сразу "въехала", еще пару раз где-то глаз царапнуло. НО это такая мелочь.
Ты, главное, не забрасывай и допиши.

_________________
Жизнь не настолько коротка, чтобы людям не хватало времени на вежливость (Р. Эмерсон)

http://www.youtube.com/user/IzotovaLV

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

Umka, Izlu, Яна -


Я стараюсь Обещаю, что лишь часть лирических отступлений действительно являются лирическими, остальные - люди, воспоминания, события, сны - имеют смысл и причину, являются частью интриги


Спасибо! Эти и другие блохи постараюсь поправить.

Не, ни за что не заброшу, кровь из носа - допишу, хотя не знаю, когда точно. Но допишу.

_________________
Все мои фики тут https://archiveofourown.org/users/Bathilda

постарайся уложиться до выхода на пенсию!

_________________
Поверь мне, невозможное – возможно,
И быть волшебником совсем не сложно.
Согрей сердца людей любовью, лаской,
И серость будней обернется сказкой!

Я очень-очень постараюсь, но гарантировать ничего не могу (потому что каждый раз, когда я себе обещаю, что все, эта вещь будет последней написанной, тут же придумывается другая, вот как сейчас. И просится на экран, зараза).

_________________
Все мои фики тут https://archiveofourown.org/users/Bathilda

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

Очень интересно! Прочитала запоем. И так хочется продолжения...
Bathilda!

А я думала тут продолжение и отзывы.

_________________
Жизнь не настолько коротка, чтобы людям не хватало времени на вежливость (Р. Эмерсон)

http://www.youtube.com/user/IzotovaLV

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

Да, а мы тут ждем, ждем ...

Автор осознает, что он редиска, и просит прощения за неоправданно долгую задержку продолжения и маленькую новую часть .

(Да, совсем забыла: если кто захочет перечитать с начала, чтобы вспомнить, в чем там было, собственно, дело - а такие наверняка найдутся - это можно теперь сделать не только на форуме постранично, но и здесь единым текстом http://archiveofourown.org/works/622092 ... _work=true (нажать proceed и читать)).


«Идиотка», – хотела сказать Полина, но промолчала, только устало вздохнула и откинулась на спинку стула. Желание придушить сестру немного поутихло, но все еще оставалось довольно сильным.
– Ты, помнится, давала обещание, что обойдешься без самодеятельности, – заметила Полина.
Только у Саши хватило совести выглядеть пристыженным, хотя он, в отличие от сообщницы, ничего такого не обещал. Алена была в равной степени напугана и возбуждена, и у нее не оставалось сил на раскаянье. Впрочем, она никогда не раскаивалась в том, что считала верным поступком, как бы ни ругали ее за это родители и учителя.
– Я не могла больше сидеть и ждать, – возмутилась Алена. – Чем дольше мы тянем, тем меньше шансов раскрыть это дело.
Полина сжала руку в кулак и досчитала до двадцати, а затем медленно выдохнула. Дело! Тоже мне, сыщица фигова нашлась. Нет никакого дела, только один странный факт и куча неподтвержденных догадок. К счастью, Полина вовремя прикусила язык и не выпалила, что дело это еще подождало бы, одним днем больше, одним меньше – без разницы. Как оказалось, разница все же есть.
– Ты уверена, что тебя никто не видел? – в который раз спросила Полина.
– Говорю же, я никого не видела, но мало ли, всякое может быть, любопытные соседи, подглядывающие в глазок и всякое такое.
В подробности своей авантюры Алена не вдавалась – Макса еще не было, так чего два раза одно и то же рассказывать, – поэтому Полина знала лишь основные моменты, которые ее совсем не радовали. Больше всего ее волновало, что эта дуреха потенциально рисковала жизнью и теперь могла к тому же загреметь за решетку.
Раздавшийся в квартире звонок в дверь заставил всех – в очередной раз за последние пару дней – вздрогнуть.
Макс – а это, к счастью, был он, – был недоволен. Хотя нет, недоволен – это мягко сказано. Он был откровенно раздражен, умудряясь при этом, по обыкновению, выглядеть для стороннего наблюдателя спокойным и расслабленным. Судя по тому нервному взгляду, который бросила на него Алена, она уже успела научиться определять, что на самом деле скрывается за бесстрастным выражением лица Макса.
– Ее в детстве не пороли? – спросил Макс у Полины, когда они прошли в комнату.
– Нет, – с притворным сожалением ответила Полина – идея физического наказания детей всегда была ей не по вкусу.
– А надо было бы, – констатировал Макс.
Алена сделала вид, что не услышала этого, а Саша ухмыльнулся и тут же отвернулся, чтобы Алена этого не увидела.
– Ну, рассказывай.
Приказ в голосе Макса не услышал бы только глухой. Впрочем, Алена не слишком испугалась и стала охотно рассказывать о том, что с ней случилось, потому что ее распирало от желания поделиться этим.
– Мы с Сашкой подумали, что чем быстрее мы начнем действовать, тем выше шансы на успех. Поэтому мы решили взять дело в свои руки и связаться с Игорем как можно скорее, не дожидаясь, пока вы его проверите и мы сможем, наконец, выбраться в клуб, – Алена многозначительно посмотрела на Макса и Полину, давая понять, что ругать ее за такую инициативу по меньшей мере глупо.
– Теперь я знаю, что твоему слову нельзя верить, – заметил Макс. – И?
Алена чуть покраснела, но продолжила невозмутимо.
– И мы рассудили, что лучше всего действовать по вашему плану, только немножко его переделали. Я специально купила новый ноут и в палатке в переходе, где не просят документы, – модем для мобильного интернета, чтобы нас не вычислили, если что. Потом я завела в «насвязи» аккаунт от имени Сергея Добровольского…
– Это мой бывший одноклассник, – перебил ее Саша. – Его родители после десятого класса отправили учиться в Америку, а потом и сами туда уехали – кажется, у его отца проблемы с бизнесом какие-то начались. В общем, Добровольский и здесь-то ни в каких соцсетях не сидел, считал их тупыми, а сейчас и вовсе только в фейсбуке появляется, и то редко. И про это мало кто знает, потому что он ни с кем из класса не дружил, только со мной и еще одним парнем общался. Короче, от его имени можно смело заводить аккаунт в «насвязи» или «одноклассниках» и не спалиться. У меня в одном онлайн альбоме даже фотка его завалялась с одной днюхи, мы ее и использовали, чтобы все достовернее выглядело.
– Потом «Добровольский» подружился с некоторыми бывшими одноклассниками, тоже для достоверности, а потом списался с несколькими друзьями Игоря Поливанова…
– …у которого тоже есть аккаунт в «насвязи», но он там почти не бывает…
– …и попросили у них адрес Игоря, – перехватила у него эстафету Алена. – Ну, будто бы перед тем, как «Добровольский» уехал за границу, он занимал у Поливанова деньги и теперь хочет их вернуть, а его нового адреса не знает. Вроде как они договорились встретиться в «Пятом колесе», но он там не появился и на звонки не отвечает, а «Добровольскому» уезжать обратно через пару дней – нехорошо выйдет, если он все-таки не отдаст долг.
– И что, вам дали адрес Поливанова? – удивился Макс.
Хотя чему тут удивляться? Для некоторых дать адрес друга незнакомому человеку, особенно руководствуясь благими намерениями, – раз плюнуть.
– Дали, – подтвердила Алена. – Сегодня утром дали, и я поехала туда. А что? – защищаясь, воскликнула она в ответ на обвиняющие взгляды Полины и Макса. – Не ждать же у моря погоды, когда можно действовать здесь и сейчас.
Да, с терпением и здравым смыслом у Алены было плохо. А ведь временами она казалась такой разумной… Макс и Полина промолчали, и Алена продолжила:
– Я поехала туда – на общественном транспорте, между прочем, а это у самого МКАДа, какой-то трущобный спальный район. Хорошо, что нужный мне дом был убитой хрущобой: никакого консьержа, естественно, и домофон не работает, так что я спокойно зашла, и никто меня не видел. Я поднялась на четвертый этаж, там во всем подъезде света не было, позвонила в дверь квартиры Поливанова, но никто не ответил. – Алена непроизвольно поежилась, и Полина поняла, что сейчас их ждет самая главная и неприятная для Алены часть истории. – Я хотела еще раз позвонить, но пока в темноте нащупывала звонок, задела дверь. А она оказалась открытой.
– И ты, конечно, зашла в квартиру, – констатировала Полина, давая возможность Алене собраться с мыслями и успокоиться.
Алена кивнула.
– Было страшновато, признаю, но я же пока стояла перед дверью прислушивалась, и в квартире, как будто, никого не было. Я и рискнула войти. А там в комнате на полу лежал Поливанов. Мертвый. У него был завернут рукав, а рядом валялся шприц. Я… я немного запаниковала и почти сразу же убежала оттуда. Понято же, что он не сам себя так. Хотела позвонить тебе, но передумала и позвонила Максиму, чтобы тебя лишний раз не волновать и не дергать
Была у Алены и еще одна причина позвонить не Полине, а Максиму, о которой она умолчала: сестра сестрой, а Макс представлялся Алене человеком, у которого было больше возможностей вытащить ее из неприятностей, чем у Полины, и к тому же он станет при этом так волноваться.
– Ты хоть понимаешь, как это было опасно и…
– Так, давай ты проведешь воспитательную работу позже, хорошо? – прервал Полину Макс. – А сейчас сосредоточимся на деле.
Полина перевела взгляд на Макса, игнорируя Алену.
– Что там?
– Ничего, ровным счетом ничего. Кроме трупа, разумеется. Никаких магических следов, указывающих на то, что к смерти Поливанова причастны маги. Я даже не могу с уверенностью утверждать, что его убили. У него чистые руки, он либо не кололся, либо кололся редко. Это, однако, ничего не доказывает: почти все наркоманы рано или поздно переходят на более тяжелые наркотики, возможно, первая его попытка попробовать что-то другое закончилась неудачно.
– А возможно, его убили, – вставила Алена.
– Возможно. На глаз я это определить не могу, и сомневаюсь, что если его убили, убийцы оставили какие-то следы. В комнате бардак, но непонятно, то ли Поливанов так жил, то ли квартиру так сравнительно аккуратно обыскали.
– Это не может быть простым совпадением. Два дня назад был еще жив, потом продал Сашке какую-то дрянь и скоропостижно скончался? Так не бывает, – упрямо сказала Алена.
– В жизни все бывает, – машинально ответила Полина.
– Его мог дилер убить, – предположил Саша. – Ну, за долги там, например.
– Убивать за долги бессмысленно, труп деньги не отдаст. Должника имеет смысл убить только в качестве назидания остальным должникам, но тогда это убийство должно быть кровавым и жестоким, а здесь все представлено как самоубийство.
– Что же тогда делать? – нахмурился Саша.
Макс пожал плечами. Если он и знал, что делать, то не спешил делиться планами с Аленой. Полина, смертельно уставшая за день, также промолчала. Она пока не представляла, как им действовать дальше. Пока Саша был лишен магии, угроза всему магическому сообществу казалась страшной, неминуемой и заставляла лихорадочно пытаться ее ликвидировать, но сейчас, когда Саша снова пришел в норму, желание побыстрее докопаться до сути произошедшего несколько поутихло.
– Найти подружку Поливанова, – сказала Алена как ни в чем не бывало.
Она явно была уверена в том, что у Поливанова была подружка, и, разумеется, всем стало интересно, откуда.
– Коврик у двери у него в прихожей, – пояснила Алена. – Квартира у него почти бомжацкая, запущенная, везде беспорядок, зато в прихожей перед дверью лежит чистый и с виду новый коврик. Вряд ли Поливанов его там сам положил, чувствуется женская рука.
– Это могла быть его мама.
– Да ладно. Мама скорее расчистила бы его свинарник, привезла еду и постирала. Говорю вам, это подружка.
– Допустим. Но если его смерть и будут расследовать – а я в этом сомневаюсь, – у нас нет оснований для участия в расследовании, а без этого узнать что-либо о Поливанове и его знакомых будет сложно.
– Вот с этим – очень даже легко, – с этими словами Алена достала из кармана и показала всем телефон. И это был нее ее «Гэлакси».
– Ты что?..
– Ну а что? Ему он все равно больше не нужен. Его никто и не хватится, решат, что потерял где-нибудь, или продал, или дружки, с которыми он кололся, украли, разве нет?
– Ты хоть понимаешь, что тебя могут обвинить в убийстве? – взорвалась Полина.
– Не обвинят – доказательств нет, с Поливановым я никак не связана, ручку двери я протерла, в подъезде меня никто не видел, и вообще кому нужен умерший от передоза торчок? Не бойся, все будет в порядке.
Полина собралась было что-то ответить, но тут Макс ловко выхватил телефон Поливанова из руки Алены и убрал его во внутренний карман пиджака.
– Спасибо, он нам очень пригодится, – с вежливой улыбкой поблагодарил Макс Алену.
Она задохнулась от возмущения, но поняла, что спорить бесполезно.
– Хорошо, только потом расскажите нам, что вы там найдете, – заявила она, скрестив руки на груди.
Судя по выражению его лица, Саша не горел желанием и дальше заниматься этим делом: ему было достаточно того, что к нему вернулась магия, а все остальное его хоть и волновало, но меркло по сравнению с неприятностями, которые мог.
– Мы обдумаем это предложение и дадим вам знать, – сухо сказал Макс, вставая с кресла. – Полина, ты остаешься?
Полина задумчиво посмотрела на сестру, потом на Макса и кивнула.
– Да. Подвезешь меня?
– Разумеется.
– Спасибо. Подожди меня, пожалуйста, внизу, я сейчас.
Полина напомнила себе, что воспитывать Алену уже поздно и это не ее задача, и что она имеет право злиться на нее, но уходить, не сказав ей ничего, Полина не хотела. Оставаться же Полина не хотела еще больше: ей необходимо было время, чтобы спокойно отдохнуть, и им всем – чтобы остыть и все обдумать.
– Я понимаю, что это, скорее всего, бесполезно, но постарайся все-таки в следующий раз не совершать глупостей и не пугать меня так, хорошо? Я заеду к вам завтра.
«Если ничего не помешает», – чуть было не добавила Полина, но сдержалась. Ну его, еще накаркает.
– Пока, – буркнула Алена.
– До свидания, – дружелюбно и чуть смущенно – все же он был сообщником Алены – попрощался Саша.
Сев в машину Макса, Полина бессильно откинула голову на подголовник и закрыла глаза. Неужели она и правда стала слишком старой для этой работы? Раньше она совершенно точно так не уставала. В глубине души Полина понимала, что дело не в возрасте и не в ее двухлетнем перерыве в работе, – просто раньше у нее был Лешка, который поддерживал ее и придавал ей силы. Сейчас она осталась одна, и ей было тяжело жить, не то что работать без Леши.
– Ты займешься телефоном? Антипову не до этого.
– Я в курсе. Займусь.
При всей его бесчувственности, которая чаще всего была далеко не показной, Макс тем не менее умел не только определять, когда близким ему людям по-настоящему плохо, но и как лучше при этом себя вести. В данную минуту Полина меньше всего хотелось обсуждать все, что произошло днем, особенно выходку Алена. И смерть Амеличевых. И оперативников. Которые были не ее виной, но Полина все равно чувствовала себя немного виноватой. А больше всего она не хотела обсуждать следы из квартиры Камышовой. Не сегодня, на сегодня с нее хватит убийств, магии и прошлого.
– Ты можешь прийти завтра на работу на полчаса пораньше? Мне надо кое-что тебе показать.
– Я всегда прихожу на работу на полчаса раньше, – хмыкнул Макс.
– Значит, на час раньше.
– Мне не понравится то, что ты мне хочешь показать?
– Если я не ошибаюсь, а я очень надеюсь, что ошибаюсь, то нет, не понравится. Мне самой это очень не нравится.
– Ровно в восемь у тебя в кабинете. И выспись, наконец, а то все подумают, что Управление уже начало нанимать на работу зомби.
– Так они существуют? – с преувеличенным интересом и восторгом спросила Полина. – Тебе рассказали это, как главе Отдела?
Разумеется, никаких зомби не существовало, но вся Башня знала, что главы отделов при назначении на должность дают подписку о неразглашении, после чего им дают ознакомиться с документами, которую все Управление называло Книгой тайн. По слухам, в книге раскрывались многие секреты не только страны, но и всего мира, включая существование (или, наоборот, не-существование) зомби, а также вампиров, фей, Зоны 51 и прочих мифов и легенд современного и не очень современного мира.
Макс как раз остановился на красный сигнал светофора, поэтому смог, наклонившись, сказать Полине на ухо:
– Если я отвечу тебе правдиво, то мне придется тебя убить. Поэтому… нет, не существуют.
Он с напускной серьезностью и многозначительностью посмотрел на нее, и Полина рассмеялась. Многие из тех, кто представлял, как с Максом невозможно не то что дружить, но даже нормально общаться, не поверили бы в то, что у него есть хоть какое-то чувство юмора. Как не поверили бы и в то, что Макс продолжает общаться с Полиной только из-за того, что ее муж был его лучшим другом. Да, если бы не Леша, они едва ли стали бы дружить, и Полина знала, что поначалу Макс ревновал к ней Лешку, своего не просто лучшего – единственного друга. Но Макс тщательно скрывал это и ради Леши старался подружиться с Полиной, которая, в свою очередь, давала понять ему, что не претендует на круглосуточное внимание Леши и не стремиться разрушить их дружбу. В итоге Макс и Полина сумели найти общие точки соприкосновения и интересы, помимо Леши, и подружиться. И сейчас Полина в который раз не могла не благодарить за это судьбу.
Следующим утром Полина встала на полтора часа раньше обычного – не сказать, что хорошо отдохнувшей, но, по крайней мере, не такой разбитой, как накануне. Она уже пожалела, что решила показать Максу отпечатки из квартиры Камышовой прежде, чем как следует изучить их самой. Просто вчера она была настолько уставшей, и эти отпечатки и сгоревшие Амеличевы так остро напомнили Полине прошлое, что она не нашла в себе силы вновь встретиться с ним в одиночку. Наверное, это было не совсем справедливо по отношению к Максу, в конце концов, по нему события двухлетней давности ударили по нему так же сильно, как и по Полине. Однако вдвоем им будет проще справиться с эмоциями и с ситуаций, если подозрения Полины оправдаются. Но перед тем как продемонстрировать Максу отпечатки, Полина все же хотела еще раз как следует взглянуть на них. Впрочем, в глубине души она знала, что права. Что ей ничего не показалось. Что среди мешанины следов она увидела тот, который уже видела два года назад. Редкий след, уникальный след, след от магии, которую не использовал никто, кроме убийцы Леши. Мысль об этом не переставал вызывать у Полины дрожь.

Если в Башне случалось что-то радостное, вроде удачного ареста преступника, за которым давно охотились, или прибавки жалования – во всей Башне царило приподнятое настроение, и это ощущалось сразу, стоило только войти внутрь. Если случалось что-то плохое, а это чаще всего была смерть кого-то из оперативников, напряженная и подавленная атмосфера в Башне также чувствовалась буквально с порога, мешая свободно дышать. Особенно возле мемориальной доски с портретами погибших с начала существования Баши ее сотрудников.
Поднявшись к себе в кабинет, Полина первым делом включила чайник – почти автоматическое движение, затем достала сводный лист отпечатков из квартиры Камышовой, вновь разложила его на полу, после чего, вздохнув, вынула из сейфа несколько толстых папок. Это были копии дела Призрака, которые Полина сделала перед тем, уволиться, хотя это противоречило правилам. Первые месяцы после увольнения Полина проводила за изучением этих папок дни напролет, пытаясь понять, можно ли было сделать что-то по-другому, вычислить Призрака до того, как он напал на Башню, или даже до его шестой или седьмой жертвы, или… Но все это было бесполезно, потому что они так и не смогли этого сделать, и в итоге случилось то, что случилось, и Полина уже никак не могла этого исправить. Ей потребовалось достаточно жесткая отповедь Макса, чтобы прекратить убивать время и нервы и хоть как-то попытаться начать новую жизнь. Однако папки она не выбросила и, вернувшись в Башню, перевезла их на работу и убрала в сейф. Отсюда их проще достать, чем из Архива, в случае необходимости, хотя Полина никогда не верила, что такая необходимость действительно возникнет. Ведь, казалось, все было кончено, когда и Призрак, и его сообщник погибли в ходе налета на Башню. Судя по всему, и впрямь только казалось. Полина боялась думать о том, что будет, если оправдаются ее худшие подозрения.
Найдя нужную страницу, Полина вгляделась в отпечаток: россыпь разноцветных мазков, завитушек, штрихов и пятен. До Призрака часть этих заклинаний не были известны, после него – занесены в список запрещенных. Одно из них предназначалось для того, чтобы парализовать человека, который оставался при этом в сознании, но не мог говорить, хотя все чувствовал. В самом по себе в этом заклинании не было ничего опасного, но ввиду того, что его использовал Призрак, непонятно откуда взявший его, было решено не только запретить его, но и по максимуму ограничить круг лиц, кому оно было известно. Несколько бледно-голубых завитков, отливающих зеленым. Почти идентичные тем, которые сняла Беспалова в квартире Камышовой. Небольшая разница в исполнении, но не в сути. Вчера это совпадение еще можно было списать на игру воображения, сегодня это было уже невозможно.
Максу не требовалось даже сравнивать старые отпечатки с новыми, чтобы понять, почему Полина позвала его. Ведь это они с Лешей пытались два года назад понять, что за заклинание скрывается за каждым новым отпечатком, и воссоздавая неизвестные заклятья из пепла, иногда даже не фигурально, а буквально. Если даже Полина, занимавшаяся этим гораздо меньше, помнила наизусть половину отпечатков, то что уж говорить про Макса.
– Это не совпадение, не может быть совпадением, – твердила Полина, сжимая в руке кружку нетронутого чая. – Почерк Призрака и появление на месте преступления Стрельникова… Ты все еще считаешь это совпадением?
– Считаю.
Макс устало вздохнул и кивнул.
– Беспалова не в курсе, но я лично проверял все, что она выяснила по делу Камышовой. Я отсмотрел все записи с камер наблюдения, я разговаривал со свидетелями, кроме самого Стрельникова и Белозерцева. Я приглядывал за Стрельниковым эти годы, более того, – тут Макс поморщился и понизил голос, – я установил в его квартире маячки: за полтора года он ни разу не использовал магию, даже банальные амулеты ширпотреба. Я снял маячки месяцев пять назад. Поля, я повторю: Стрельников не маг. Это действительно совпадение.
– Если это так и Призрак действительно мертв, то кто тогда убил Камышову?
– Мы даже не знаем, кто был Призраком. Не знаем, был ли у него один подельник или несколько. Мы до сих пор не знаем, сколько жертв на его счету. Может быть, это его ученик, или сообщник, или тот, у кого он нашел все эти заклинания, или подражатель, неведомо как разжившийся деталями деятельности Призрака…
– Но не Стрельников?
– Нет, если он не стал вдруг Мерлином Всемогущим, который, говорят, был далеко не всемогущим и вообще, возможно, не существовал.
– Хорошо. Положим, все так и есть и появление Стрельникова не более чем совпадение, хотя мне все же трудно в это поверить… – Полина немного помолчала и закончила: – В свете всего этого интересует даже не столько то, кто убил Камышову, сколько то, рассказывать ли о следе Призрака остальным… и связывает ли что-то Квартет с Призраком.
Макс скривился.
– Мы расскажем Беспаловой, Антипову и Горячеву – но только ему, не его орлам. И не оперативникам, им тем более пока лучше не знать.
В этом Макс был прав: услышав про Призрака, оперативники, еще не забывшие события двухлетней давности и только-только потерявшие двух товарищей, могли сгоряча натворить дел.
– Маловероятно, что Квартет и Призрак связаны, – продолжил Макс. – У следов от их артефактов нет ничего общего с отпечатками заклинаний Призрака. Ты сама это видела.
– Это ничего не доказывает. Такое впечатление, что сейчас ничему нельзя верить, не перепроверив как минимум трижды.
– В итоге это может оказаться самым верным, – согласился Макс. – Обсудим это через час в моем кабинете, сообщи остальным, скажи, что это очень срочно и важно – их дела подождут.
– Угу, – откликнулась Полина, продолжавшая размышлять о Призраке, Квартете, Амеличевых, с которых все началось, и прошлом, и вдруг сказала в спину уже почти вышедшему из кабинета Максу: – Нет, стой. Через два часа, ладно? Мне надо кое-что проверить.
Пришедшее в голову Полине смутное подозрение основывалась лишь на ее воспоминаниях, за которые она не могла ручаться, и поэтому ей требовалось время, чтобы все уточнить.
– Помочь?
Полина покачала головой.
Четыре папки с делом призрака, одна с делом Амеличевых и одна копия дела Камышовой. Где-то в них содержалась нужная Полине информация, но открывать папки Полина не спешила. Три года назад она и предположить не могла, что вполне обычное на первый взгляд дело закончится вот так...

Три года назад, Москва.

– Иван Трушкин, семидесятого года рождения, не привлекался, не состоит.
Черные стены и вообще все – черное, запах гари и чего-то химического и обгоревший труп на постели – таким было место преступления, куда Полину вызвал следователь «убойного» отдела местного ОВД. Мол, это дело было по профилю следователей Башни, но Полина, разумеется, не собиралась верить ему на слово. Висяков у Полины и своих хватало, брать чужих подкидышей она точно не собиралась.
– Холост, работал бухгалтером, жил один, – продолжал нудно выкладывать подноготную еще недавно живого, а теперь ставшего головешкой человека следователь Корин.
Квартира была однокомнатной и сгорела дотла, вместе с половиной квартиры слева и частью квартиры сверху. Часто пожары служили способом сокрытия магических следов, если преступление было совершено с помощью магии, но в большинстве случаев пожар все же был просто пожаром, случайным или нет.
– Причина смерти пока не установлена, как вы понимаете.
– Понимаю. И поэтому не понимаю, зачем я здесь. Где свидетельства того, что к его смерти причастна магия?
– Нет, – развел руками Корин. – Пока нет. Я вас сюда не просто из-за пожара пригласил и не из-за того, что Трушкин был магом. Тут такое дело… полтора месяца назад в Подмосковье нашли обгоревший труп. Он там около недели пролежал в канаве – весна, снег, грязь, попробуй его там разглядеть. Личность не сразу удалось установить. Да что там не сразу – на прошлой неделе только. Патологоанатом сразу определил, что бомжом он не был, больно зубы для бомжа хорошие у него… были. Пока лазали по базе данных пропавших, для начала Москвы и Подмосковья хотя бы, пока ДНК сверяли… В общем, чудо, что вообще личность удалость установить. Покойник оказался Виталием Слепцовым, шестьдесят пятого года, врачом-стоматологом, пропавшим два месяца назад по дороге с работы. И в придачу магом. А три недели назад в своем гараже был найден Василий Селин, семьдесят девятого года рождения, инженер. Гараж сгорел дотла, стоявшая в нем машина – тоже, как и находившейся в ней Селин, который был магом. И Слепцов, и Селин умерли до того, как их подожгли. Причина смерти предположительно инсульт.
– Серия? – обреченно спросила Полина.
– Похоже на то. Причем ваша.
Серийные убийства были особым видом убийств. При их расследовании требовалось знание психологии серийных преступников и особые методы. Полина не могла похвастаться глубокими познаниями в области психологии маньяков, но кое-что она знала. Во всяком случае, достаточно, чтобы предположить, что три сожженных мага, два из которых умерли от инсульта во цвете лет, почти автоматически означают, что к их смерти причастна магия. Но даже если нет, милиция с легкостью передаст эти дела Управлению через голову Полины: в подобных случаях руководству Башни безопаснее признать, что это магическое дело, чем слушать потом от журналистов и начальства поток обвинений в некомпетентности и потворстве действий опасных магов.
– Давайте, – вздохнула Полина.
Единственное, что ей удалось установить за три последующих дня, так это что жертв объединяли лишь магические способности, причем весьма неординарные, если верить данным освидетельствований, которое все трое проходили в школе. Еще через неделю ей повезло, если можно назвать везением очередной труп. Который на этот раз не был сожжен. Точнее, не до конца сожжен, хоть и не воле убийцы, которого с чьей-то подачи – как ни странно, но Полина даже не помнила, чьей именно, – окрестили Призраком. Он пытался сжечь четвертую жертву также как и вторую – в машине. Но его, по всей видимости, спугнули проезжавшие мимо свидетели, по иронии судьбы – милиционеры, ехавшие на вызов в отдаленный район Подмосковья и немного заблудившиеся. В итоге машина загорелась, но ее успели потушить. Машину Призрака разглядеть не удалось, как и его самого, поскольку был уже вечер и он к тому же применил маскирующие чары. Причиной смерти четвертой жертвы также был инсульт, но на сей раз на теле и в машине осталось немало магических следов. Которые, впрочем, ничего не прояснили, только запутали. Потому что Полина, а также Макс и Леша – а это о многом говорило, – даже не представляли, что за заклинания могли их оставить. Если до этого момента Призрак был для Леши очередным убийцей, разве что изощреннее и удачливее прочих, то теперь он стал для него загадкой, которую ему необходимо было разрешить. Чем больше трупов оставлял за собой Призрак, чем больше у Полины и остальных возникало вопросов. Самым же главным, ответ на который интересовал всех больше всего, был один: зачем Призрак это делает? В чем его цель? И еще один: как его остановить?
Ответ на первый вопрос нашел Леша. Ответ на второй вопрос они получили слишком поздно и чересчур высокой ценой.
Личность же Призрака так и осталась неустановленной


Тем не менее, у них имелись предположения на этот счет, и Полина открыла последний том дела Призрака. Подозреваемых тогда было трое, ни один не был найден ни живым, ни мертвым. Двое, очевидно, были жертвами Призрака, один – самим Призраком, но кто из них кто? Одним из подозреваемых был Александр Залесский, выпускник иняза, специалист гэльскому и валлийскому языкам, не говоря уже о староанглийском, консультант нескольких музеев Москвы, в частности, «Английского подворья». Он пропал без вести незадолго до обнаружения Слепцова, и, равно как и прочие подозреваемые, мог быть и жертвой Призрака и им самим. Полина вспомнила о нем лишь из-за списков, переданных ей Амеличевыми, хотя в них было гораздо меньше информации, чем ей хотелось бы. Если верить этим спискам и памяти Амеличева-младшего, то из «Свитка» пропало как минимум пятнадцать вещей: несколько книг и старинных закладок и подставок для них, украшения, в том числе пара фибул, и предметы обихода: кубок, вилка, ложка, нож. Помимо списка товаров Амеличев предоставил и список поставщиков салона, слишком куцый, чтобы быть хотя бы наполовину полным. Полина поискала одного из поставщиков, отмеченного Амеличевым буквой «н» – неофициальный, по базам данных и выяснила, что он уже привлекался к ответственности за нелегальный сбыт вещей, имеющих культурную ценность, а также некоторых древних и неопасных артефактов, и сделала вывод, что Амеличев сдал тех своих продавцов, которых было не жалко и безопасно сдать. Одним из таких неофициальных поставщиков был Вадим Никонов, обозначенный как «музейщик, западник, англофил». Сверив внимательно все списки, Полина увидела, что часть пропавших предметов и тех, что были проданы за последние несколько месяцев в «Свитке», Амеличев-старший купил именно у Никонова. Предположительно пропавшие у Камышовой серьги, подаренные ей любовником и приобретенные в «Свитке», попали в салон именно от Никонова. Если Никонов, «музейщик-западник-англофил», был как-то связан с Залесским, то… Хотя что – то, Полина пока не знала. В любом случае, эта связь могло дать подсказку относительно следа Призрака, самого Призрака и всего, что происходит.
Оторвавшись от вороха бумаг, Полина посмотрела на часы: вот ведь, уже опаздывает! Макс не любил опозданий, какие бы объективные причины за ними не стояли. Полина надеялась, что вместе они смогут придумать что-то дельное, потому что у нее уже начинала болеть голова.



– Они паразиты, пиявки, присосавшиеся к человечеству, к нормальным людям, и живущие за наш счет, за счет наших жизней! Они творят все, что им вздумается, безнаказанно и нагло, с попустительства властей, либо запуганных ими, либо прикормленных и заботящихся лишь о деньгах, но не о благополучии людей, а не этих порождений зла. Им не место среди нормальных людей, не место среди нас, и если никто не желает принять меры, чтобы исправить это, мы возьмем дело в свои руки!
Оратор мысленно улыбнулся овациям своих слушателей, чувствуя их поддержку, упиваясь той властью, которую имели над ними его слова. Правдивые, искренние слова, открывавшие людям глаза на истину, проникавшие в их сердца, побуждавшие их действовать, брать на себя ответственность за судьбу мира и не тяготиться этой ношей. Оратор был доволен собой и своими людьми, которые скоро, совсем скоро получат шанс показать себя в действии.

Оратор с нетерпением ждал этого момента.

_________________
Все мои фики тут https://archiveofourown.org/users/Bathilda

Буду ждать, когда все напишешь, Наташ. А то я уже не помню, с чего все началось. Не пропадай.

_________________