Всем здравствуйте!
Блудный автор не то чтобы блудной, просто неожиданно загруженный
Посему большого продолжения не получилось, но уж какое есть, если кто еще ждет
Глава 2 (окончание)
Андрей и его группа вернулись в Башню только во второй половине дня, и у Полины хватило совести, чтобы не приставать к Антипову – по Управлению уже разнеслась новость, что та заварушка, которую улаживали оперативники, оказалась серьезнее, чем ожидалось. Андрей скинул Полине смс-ку, что, набросав отчет для начальства, отправится домой отдохнуть, и заедет «к молодняку» вечером. Сделав глубокий вдох, Полина приказала себе, как посоветовал Макс, выбросить пока из головы все мысли о том, что случилось с Сашей, и сосредоточиться на деле Амеличева и остальной работе. Часам к четырем от экспертов пришел список обогревших предметов антиквариата, найденных в салоне Амеличева, и Полина, с тоской посмотрев на часы, пришла к выводу, что незачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Еще на первом курсе университета преподаватели твердили Полине и ее однокурсникам, что в работе следователя эмоции лишь мешают, и чем раньше они научатся их отключать, тем лучше. Что они имели в виду, Полина поняла уже во время стажировки в Особом магическом. Невозможно эффективно работать, когда сердце обливается кровью при воспоминании о принесенной в жертву – в буквальном смысле этого слова – пятилетней девочке, когда от всей души утешаешь о родителей, чьего сына размазал по асфальту случайно сработавший нелегальный артефакт прохожего, и не перестаешь думать о проблемах тех, чья квартира сгорела из-за соседа – мага-недоучки. Следователи, которые столь эмоционально реагируют все, что связано с работой, быстро перегорают, так же, как и врачи. Естественно, человечность и сочувствие проявлять необходимо, но в меру, и не забывать, что задача следователя состоит в том, чтобы раскрыть преступление, а не в том, чтобы быть жилеткой пострадавшим и их родственникам и ходить пред ними на цыпочках. Полина понимала, что Амеличевы огорошены известием о смерти главы семейства, что им нужно время, чтобы прийти в себя, оплакать отца семейства и обдумать все произошедшее, и она им очень сочувствовала… но работа есть работа. И потому Полина решила ехать к Амеличевым сегодня, чтобы показать Елене список найденных в салоне товаров и установить, что конкретно было украдено. В конце концов, вполне могло быть, что целью убийц был какой-то один конкретный предмет, а все остальное они совершили для отвода глаз.
Пока служебная машина везла Полину к дому Амеличевых, которых она предупредила о своем визите через охранявших их оперативников, Полине пришла в голову одна занимательная мысль, которая должна была бы возникнуть у нее раньше: а на что, собственно, Амеличевы жили до того, как связались с к «Квартетом»? Ответ на этот вопрос был настолько очевиден, что Полина выругала себя за то, что не подумала об этом раньше. Разумеется, она может ошибаться, но вряд ли. Небольшой и не похожий на очень уж процветающий салон, шикарная квартира в новом доме, серьезные проблемы, для решения которых Амеличевы согласились на участие в явном криминале – все указывало на то, что и до «Квартета» Амеличев-старший жил не на честные трудовые доходы. Нелегальная торговля антиквариатом – вот в чем, по всей видимости, состоял семейный бизнес Амеличевых. Естественно, если Амеличев-младший в этом не признается, доказать это будет невероятно сложно. Впрочем, даже если признается – тоже, но это не имеет значения, поскольку Полина и не собирается ничего доказывать, это не ее головная боль. Для нее главное – получить от Ильи Амеличева подтверждение этой версии и начать работать в этом направлении, потому что велика вероятность того, что Амеличева убили как раз из-за торговли краденым или контрабандным анитквариатом.
Открывший Полине дверь Илья Амеличев сурово сказал, что его мать прилегла отдохнуть и беспокоить ее он не позволит, на что Полина ответила, что и не собиралась этого делать. Вдова Амеличева, в отличие от Амеличева-младшего и его жены, ей была пока не нужна.
– Елена Владимировна, – обратилась Полина к бледной и заплаканной женщине, съежившейся в уголке шикарного белого кожаного дивана, – скажите, сколько примерно товаров было продано в салоне с тех пор, как вы стали там работать?
– Но я же уже говорила! Первый раз было три артефакта, второй…
– Нет-нет, вы меня не поняли, – мягко перебила ее Полина. – Я имею в виду антиквариат. Сколько всего предметов антиквариата вы продали за то время, что работали в салоне?
– Я не… – Елена осеклась, растерянно взглянула на мужа и продолжила, слега запинаясь: – Я не знаю… не помню. Но, кажется, не очень много.
В ее голосе слышалась вина, как будто она извинялась перед Полиной за то, что дела в салоне шли не очень хорошо, и сознавалась, что это все из-за нее.
– Ну хотя бы примерно, – настойчиво сказала Полина.
– Десять? – неуверенно предположила Амеличева. – Или пятнадцать. Около того, но вряд ли больше.
– В таком случае, полагаю, некоторые товары, которые были в салоне в момент пожара, должны быть вам известны, Илья Сергеевич. Так? Не думаю, что когда вы увольнялись, в салоне были выставлены на продажу лишь эти десять-пятнадцать товаров. Я права?
–Да, наверное. – Амеличев устало потер лоб.
– Тогда взгляните, пожалуйста, на эти фотографии и список. – Полина протянула Амеличевым фотографии обгоревших товаров из салона и их описания, сделанные экспертами. – Я прошу вас опознать эти предметы и дать их точное описание, а потом сказать мне, что пропало.
– Что, прямо сейчас? – нахмурился Амеличев.
– Да, это было бы идеально, – кивнула Полина.
Амеличев взял стопку фотографий, быстро перебрал их, не вглядываясь в них, и покачал головой.
– Я не помню наизусть весь ассортимент салона.
– Я тем более, – смущенно вставила Елена. – Я ведь в антикварном деле ничего не смыслю, в салоне я была в роли «подай-принеси», стояла на кассе, но с покупателями обычно общался Сергей Владиленович. Но вся информация есть в компьютере салона.
– Боюсь, уже нет – компьютер был сильно поврежден при пожаре, и едва ли получится восстановить данные. Скажите, эта информация нигде не дублируется? Например, в записях Сергея Владиленовича или его компьютере?
В салоне они нашли лишь один компьютер, так что Полина вполне допускала, что Амеличев-старший, подобно многим другим его ровесникам, не дружил с современной техникой и предпочитал делать записи от руки.
Полина не играла в покер, но зато не раз наблюдала, как в него играет Макс и иногда – Леша (когда у того хватало терпения высидеть на одном месте дольше десяти минут), и, глядя на Илью Амеличева, у которого нервно дернулась щека и забегали глаза, решила, что он в покер точно не играет. Выдержка не та. А двойная бухгалтерия по незаконной торговле антиквариатов, как и подозревала Полина, точно имеется где-то в записях Амеличева-старшего.
– Эм-м-м, в компьютере, да, в компьютере отца. Если вы отдадите нам его лэптоп, мы найдем там все, что вам нужно. Если, конечно, он не пострадал при пожаре.
Судя по тону, Амеличев-младший надеялся на то, что от ноутбука отца остался лишь бесформенный и оплывший ком металла и пластмассы. Полина не стала пока говорить, что никакого лэптопа – ни целого, ни сгоревшего – в салоне найдено не было. Сергей Амеличев оставил его дома в тот лень, а его семья его еще не видела? Или же его забрали убийцы?
– Скажите, – неожиданно, по мнению Амеличевых, сменила тему Полина, – ваш семейный бизнес приносил хорошую прибыль?
– Нормальную, – пожал плечами Амеличев.
– Салон специализировался на редких и старинных книгах и всем, что с ними связано, так?
– Инкунабулы и менее древние книги, антикварные закладки, подставки, чернильницы, полки для книг. Впрочем, мы торговали и другими старинными предметами, не имеющими отношения к книгам.
– Надо же, а по моим наблюдениям салон приносил более чем нормальную прибыль. Ваша квартира, несколько машин, путешествия за границу несколько раз в год… Если мы соотнесем прибыль салона с вашими тратами, что у нас получится? Положительный баланс или отрицательный?
– Не понимаю, о чем вы, – резко произнес Амеличев.
– Неужели? Илья Сергеевич, вы уверены, что у вашего отца не было врагов?
– Я же уже говорил: если и были, то мне о них ничего неизвестно, – напряженно ответил Амеличев. – Но папа не стал бы от меня такое скрывать.
– А как начет финансовых трудностей, о которых вы упоминали? Что это были за трудности?
– Это… это совершенно неважно, мы все уладили, и это не имеет отношения к… – Амеличев неопределенно махнул рукой и добавил твердо: – И вообще, прошу нас простить, но мы хотели бы отдохнуть, поэтому прошу вас уйти. Мы завтра изучим фотографии, и свяжемся с нами. Но, повторюсь: нам будет легче, если вы отдадите нам ноутбук папы.
Амеличев выжидающе посмотрел на Полину, очевидно, рассчитывая, что она вот прямо сейчас извинится, встанет и уйдет. Но Полина лишь откинулась на спинку дивана и сказала с притворным сожалением:
– Илья Сергеевич, а я так надеялась на конструктивный разговор и на ваше сотрудничество. Хорошо, давайте начнем сначала. Илья Сергеевич, у меня есть все основания полагать, что вы с отцом занимались нелегальной торговлей антиквариатом, возможно даже сбывали краденые вещи. – Амеличев открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Полина остановила его предупреждающим жестом. – Выслушайте меня до конца, пожалуйста. Сейчас моя основная задача – найти убийц вашего отца, к тому же преступления в сфере антиквариата не входят в мою компетенцию, поэтому сейчас я с вами просто разговариваю, практически неофициально. – Ну не могла же Полина признаться, что незаконную деятельность Амеличевых все равно практически невозможно доказать, и потому они почти наверняка уйдут от наказания. – Вы уверены, что среди ваших покупателей,
всех ваших покупателей, нет никого, у кого имелись бы разногласия с вашим отцом? Серьезные разногласия, которые могли стоить жизни вашему отцу?
– Я, кажется, просил вас уйти, – холодно произнес взявший себя в руки Амеличев.
– Илья Сергеевич, – подавив тяжелый вздох, сказала Полина, – вы, судя по всему, не вполне осознаете всей опасности вашего положения. Мы пообещали предоставить вам защиту от тех, чьи артефакты вы сбывали, но про защиту от прочих ваших… партнеров речи не шло. Это во-первых. А во-вторых… Илья Сергеевич, ваш отец всегда брал с собой на работу ноутбук?
– Да, всегда, он почти не пользовался рабочим компьютером, – отозвалась Елена Амеличева, заслужив тем самым раздраженный взгляд мужа.
– Елена Владимировна, будьте добры, проверьте пожалуйста, не оставил ли Сергей Владиленович в день своей смерти ноутбук дома?
– Я не видела его ни в его кабинете, ни в спальне, когда укладывала Ирину Викторовну спать, ни на кухне, – нахмурилась Елена. – Но я пойду посмотрю.
– Так вы не нашли в слоне его лэптоп? – прищурившись, быстро спросил Амеличев. – Без ордера я вам его не отдам.
– Думаю, нам следует дождаться возвращения Елены Владимировны, – дипломатично предложила Полина, и Амеличев не стал возражать.
Елена вернулась минут через пять и, нарушив воцарившуюся в комнате после ее ухода тишину, сказала сдавленно:
– Должно быть, Сергей Владиленович, как обычно, взял ноутбук с собой в тот день.
– Так что, получается, что компьютер отца тоже украли? Или что? – с раздражением, которым он пытался скрыть растерянность, спросил Амеличев. Нет, не умел он держать удар, совсем не умел. И держать себя в руках – тоже.
– Получается, Илья Сергеевич, весьма любопытная картина: убийцы вашего отца пытались изобразить из себя грабителей – или, возможно, и впрямь ими были, – но они забрали из салона всего несколько товаров из витрин, хотя могли бы взять все; даже не притронулись к сейфу, хотя могли бы заставить вашего отца открыть его; забрали ноутбук, где хранятся данные обо всех сделках салона. Ведь хранятся, так? И о легальных, и о нелегальных.
Несколько секунд Амеличевы переваривали слова Полины.
– Вы что, хотите сказать, что папу убили из-за его компьютера?
– Я не знаю, Илья Сергеевич, у следствия несколько версий, но вы определенно не помогаете прояснить картину.
Амеличев с силой потер лицо, подумал и сказал с видом человека, приговоренного к казни:
– Ладно. Но учтите: это не показания, а неофициальная беседа, и я никогда не подпишу протокол и буду все отрицать. Да, сделки, которые мы с отцом заключали, не всегда были… безупречными с точки зрения закона, но у нас никогда не было конфликтов с покупателями. Кроме одного единственного раза, того самого, из-за которого нам пришлось связаться с артефактами. Но этот конфликт был полностью улажен, претензий ни у кого не осталось, так что не он причина убийства папы, я уверен.
– В компьютере Сергея Владиленовича хранилась лишь информация о вашей антикварной деятельности? Мог он узнать что-то о том, кто стоит за артефактами?
– Вряд ли, – подала голос Елена Амеличева. – Если только уже после того, как мы улетели. По крайней мере, когда привезли последнюю партию артефактов, он вел себя как обычно.
– И мне он ни о чем таком не говорил, – поддержал ее муж.
– В чем была суть конфликта? – поинтересовалась Полина.
– Я же сказал, он тут не при чем!
– Ответьте, пожалуйста, на вопрос.
– Я… я нашел утраченную картину одного известного художника. «Пряху» Ватто. Я тщательно исследовал ее всеми возможными способами, и магическими, и обычными, и пришел к выводу, что это подлинник. Это была грандиозная удача, один шанс на миллион. Мы с отцом быстро нашли на нее покупателя, нашего старого клиента, одного небедного, как вы понимаете, бизнесмена, и продали картину ему. Его люди тоже ее осмотрели и признали оригиналом. А через несколько месяцев выяснилось, что это мастерски сделанная магическая подделка. В один прекрасный день краска просто-напросто растрескалась и осыпалась. Покупатель был, разумеется, страшно зол. Мы смогли вернуть большую часть денег, но для того, чтобы вернуть всю сумму, нам пришлось бы продать квартиру, а на это мы не могли пойти. К тому же перед этим у нас сорвалось несколько сделок, так что мы волей-неволей вынуждены были принять предложение хранить артефакты. За это нам заплатили сумму, которой мы окончательно расплатились с покупателем «Пряхи», и у него не осталось к нам претензий. Это не его рук дело.
– Вот что, – решила Полина. – Я прошу вас составить мне не только список того, какие товары остались в салоне, а какие были украдены, но так же список всех товаров, которые вы продали нелегально, с указанием, кому вы их продали. Если вы оба помните и знаете, кому вы продавали антиквариат официально, составьте список и этих людей.
– Я же сказал, что ничего не признаю и ничего не подпишу! – взвился Амеличев.
– Я не прошу вас ничего подписывать или признавать, – устало ответила Полина. – Мне нужны эти списки, в них могут быть имена убийц вашего отца. И если я их не получу, то мои коллеги из Отдела по расследованию незаконного сбыта антиквариата вплотную займутся вашей семьей, и, уверяю вас, вам не понравится их пристальное внимание. Ни вам, ни всем вашим покупателям.
– Хорошо, – буркнул Амеличев. – Мы постараемся.
Выйдя от Амеличевых, Полина подумала, что это была на редкость бессмысленная встреча. Она, фактически, ничего ей не дала, лишь подтвердила ее подозрения, но пользы от этого было мало. Сколько бы не было имен в списках, которые составят Амеличевы, проверить всех этих людей будет невозможно. К тому же, убийство Амеличева-старшего вообще могло не иметь мотива. Иногда банды устраивают инициации новым членам, давая различные задания, например, ограбить первый попавшийся магазин и убить там кого-нибудь, – для сплочения команды и как гарантия того, что новеньким, на которых теперь висит труп, не сбегут и никого не сдадут. Возможно, убийство Амеличева – итог подобной инициации, и тогда убийц вряд ли получится найти, если только пистолет не засветится в другом преступлении.
Полина с досадой вздохнула и поехала обратно в Башню, чтобы вместе с Максом отправиться оттуда к Алене и Саше.
* * *
Как Стрельников и ожидал, Белозерцев позвонил ему рано утром и сказал, что согласен дать показание следователю Башни. В присутствии, разумеется, Стрельникова. И чем раньше, тем лучше. Богдан заметил, что это разумный шаг, созвонился со следователем Беспаловой и договорился с ней о том, что они с Белозерцевым приедут в Башню к девяти утра. Затем Богдан заехал за шефом и повез его в Башню, не забыв захватить копии записей с камер наблюдения в подъезде Белозерцева и чек из магазина – как выяснилось, после Камышовой Белозерцев заезжал в супермаркет за пивом.
За последние два года Богдан не раз проезжал мимо Башни, и никогда при этом он не чувствовал ничего особенного. Здание и здание, ничего особенного. Вот и сейчас, зайдя внутрь, он не испытал ни волнения, и страха. Хорошо, наверное, что он не помнил ничего из того, что с ним здесь произошло.
Допрос прошел примерно так, как и представлял себе Стрельников. Белозерцев рассказал Беспаловой все, что он знал о Камышовой, то есть практически ничего. Ни с кем из ее подруг он знаком не был, даже имен их полных не знал, к болтовне Камышовой он никогда не прислушивался, так что понятия не имел, чем она занимается в свободное время. Ну, ходила там по салонам красоты, по магазинам, по кафе, все на деньги Белозерцева, само собой, но в какие именно и как часто Белозерцев также не знал. Враги? Да какие у этой курицы могли быть враги?
Богдан, с его собранным на Камышому досье, оказался намного полезнее следствию, чем его шеф. В тот день, когда Камышова была убита, Белозерцев, находясь у нее, не заметил ничего подозрительного или странного, девушка вела себя как обычно, и Белозерцев не помнил, чтобы она хоть раз произнесла слово «магия».
Беспалова пообещала, что благодаря сотрудничеству со следствием имя Белозерцева не всплывет в СМИ, и согласилась провести осмотр его квартиры на предмет выявления возможных остаточных следов магии, как можно незаметнее. Белозерцев, в свою очередь, согласился вечером осмотреть квартиру, где убили Камышову, чтобы проверить, не пропало ли из нее что. Напоследок Беспалова взяла у него мазок изо рта для анализа ДНК и откатала пальцы, после чего Богдан с шефом подписали все необходимые бумаги и были великодушно отпущены восвояси.
Выйдя из кабинета Беспаловой, Богдан увидел в коридоре симпатичную блондинку, глядящую на него дикими глазами. Учитывая, что едва ли за время пребывания в Башне у него отросла вторая голова или рога с клыками, Богдан проигнорировал выглядевшую полоумной девицу и поспешил к лифту – Белозерцев уже опаздывал на совещание.
Как только за Стрельниковым и Белозерцевым закрылась дверь, Катя откинулась на спинку и прикрыла глаза. Во-первых, она страшно хотела спать, а кофе, которое на нее, в отличие от Полины Красновой, действовало, как ему и положено – ободряюще, она последний раз пила аж три часа назад. Во-вторых, ее донимало ощущение, что Стрельников ей знаком, но она совершенно не помнила, откуда. Да и не похоже было, что Стрельников ее знает. В конце концов Катя сдалась и, ничего не добившись от своей памяти, полезла в базы данных Управления. Поиск занял меньше пяти минут, и когда Катя увидела его результат, то опешила. На мгновение у нее возникло чувство, будто ее ударили под дых, и Кате потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Она не могла поверить, что забыла это имя, но в то же время понимала, почему это произошло – подсознание попыталось вытеснить все воспоминания о том дне в дальние уголки памяти. Богдан Стрельников был одним из двадцати трех выживших после нападения на Башню Неуловимого. Того самого нападения, при котором едва не погибла сама Катя и был убит муж Красновой и блестящий оперативник Алексей Краснов. Нападения, которое иногда снилось Кате в кошмарах, точнее, в кошмаре, потому что снилось ей при этом всегда одно и то же: она бежит по пустым коридорам Башни, тишина которых нарушается лишь эхом шагов самой Кати, а сзади слышатся чужие вкрадчивые шаги, мерные, неторопливые. Катя бежит изо всей мочи, но шаги за ее спиной не стихают, ни капли при этом не ускоряясь, и ужас, который испытывает при этом Катя, невозможно описать. Просыпалась Катя обычно в тот момент, когда она во сне выбегала на лестничную площадку и видела, что вместо лестницы зияет пустота, а шаги за ее спиной останавливались, и чье-то горячее дыхание обжигало ее шею.
В реальности, тогда, два года назад, коридоры Башни действительно были почти безлюдны и тихи, поскольку абсолютно вся техника, включая лифты и телефоны, была отключена, а людей в Управлении осталось немного – лето, пятница, рабочий день уже закончен. Вот только тогда Катя никуда не бежала, сломя голову, она передвигалась по коридорам короткими перебежками, чтобы не влететь с размаху с огненную паутину, и крепко держала за руку до смерти перепуганную Женечку – молоденькую уборщицу, замещавшую ушедшую в отпуск Ольгу Павловну. Им с Женечкой повезло, они остались живы, в отличие от почти тридцати других работников Управления.
Катя тряхнула головой, отгоняя непрошенные воспоминания, и постаралась сосредоточиться на настоящем. Богдан Стрельников оказался в тот день в Башне случайно, получил черепно-мозговую травму, но выжил, хотя и потерял память. Это было указано в его досье, да и Катя теперь сама вспомнила, как об этом говорил Дима Горин, который допрашивал тогда Стрельникова в больнице. Как это влияет на расследование убийства Камышовой? Да, в общем-то, никак. Магом Стрельников никогда не был, ни тогда, ни сейчас, так что он все равно не мог оставить то безумное количество магических следов, которые Катя обнаружила в квартире Камышовой. И по времени не совпадало: даже если предположить, что Камышова умерла от кинжала в сердце, а магия – лишь попытка замести следы или случайное совпадение, Стрельников все равно не успел бы убить Камышову за те пять-семь минут, что он у нее провел, уложить на кровать и стереть отпечатки пальцев. Белозерцев? Тоже вряд ли. Нет, само собой, все могло быть: возможно, у него имелся мотив, возможно, он кого-то нанял, но все равно не похоже. Если такие люди, как Белозерцев, хотят кого-то убрать, они либо сразу делают все чисто, руками профессионала, не найдешь потом ни концов, ни тела, либо тут же подчищают за собой, причем определенно не руками одного лишь начальника службы безопасности крупной и процветающей компании. Судя по всему, о Стрельникове и Белозерцеве следует забыть и сосредоточиться на версии с Красавицей. Только сначала дождаться результатов вскрытия. И посоветоваться с Мещерским.
Кстати о результатах вскрытия. Катя посмотрела на часы и решила, что пора уже наведаться в экспертно-криминалистическую лабораторию Управления, находившуюся в соседнем корпусе и делящую здание с моргом. Катя сомневалась, что вскрытие уже было произведено, но всегда можно попробовать уговорить патологоанатомов поторопиться. Заодно отнесет экспертам отпечатки Белозерцева и его слюну. Катя на всякий случай еще раз пробежала глазами показания Белозерцева в надежде, что там ей откроется какое-нибудь сакральное знание, а еще лучше – имя убийцы, но ничего такого не произошло, и она отправилась в морг.
* * *
По дороге к Алене Полина и Макс заехали в магазин за продуктами. Макс терпеливо катил перед собой тележку, притягивая к себе взгляды покупательниц – магазин был рядовым небольшим супермаркетом, в который явно нечасто заходили одетые в дорогие костюмы лощеные красавцы вроде Макса, – а Полина решала стратегическую задачу: что такого полезного купить, чтобы это можно было легко и быстро приготовить. Впрочем, если что, с голода Алена с Сашей точно не умрут, учитывая ассортимент готовых блюд, начиная с пиццы и заканчивая суши, которые различные рестораны готовы были доставить на дом.
– Ты уверена, что после этого они не загремят в больницу с отравлением? – спросил Макс, скептически глядя на полуфабрикатные котлеты.
– Надеюсь, – хмыкнула Полина. – Это будет очень некстати.
Макс с сомнением покачал головой и добавил в тележку связку бананов – ими отравиться очень сложно. На кассе за покупки расплатился Макс, и кассирша, судя по завистливо-оценивающему взгляду, который она бросила на Полину, приняла их за пару.
– Привет!
По довольно цветущему внешнему виду Алены непохоже было, что она пережила бессонную и не самую спокойную ночь и весь день заботилась о друге со сломанной ногой.
– Добрый вечер, – с легкой улыбкой отозвался Макс.
Макс всегда утверждал, что Алена напоминает ему Полину в молодости, что его немало забавляло, поскольку характеры у сестер, за исключением, пожалуй, упрямства, были абсолютно противоположными. Сама Полина была убеждена, что они с Аленой ни капли друг на друга не похожи.
– А конница будет? – хихикнула Алена и пояснила в ответ на недоуменный взгляд Макса: – Ну, вчера Полька призвала на помощь королевскую конницу, сегодня – королевскую рать. Шалтай-болтай в большой комнате, – махнула она рукой. – Соберете?
– Постараемся, – усмехнулся Макс.
– Конница приедет позже, – пообещала Полина.
Саша выглядел неважно.
– Скажите, что вы знаете, как вернуть мне магию, и что на ужин будет не пицца, а на десерт – викодин, – умоляющим тоном произнес он.
– Нет, да, возможно, – ответила Полина на заданные вопросы.
– Ну, хоть что-то хорошее, – вздохнул Саша.
После того, как Полина познакомила его с Максимом, они с Аленой ушли на кухню заниматься ужином, оставив мужчин одних, чтобы не мешать Максу спокойно обследовать Сашу.
– Вот это я называю шикарный мужчина, – понизив голос, сказала Алена. – Симпатичный, умный, с деньгами. Не, для меня он, конечно, старый, зато для тебя в самый раз.
– Алена!
– Ой, ну что сразу «Алена» да «Алена». Ты же не собираешься всю жизнь одна оставаться, правда? А Максим твой неплохой мужик, тебя много лет знает, интересы у вас общие – короче идеальная тебе пара. Что, скажешь, я не права?
Полина не удержалась и вздернула сестре нос.
– Скажу, что у тебя чересчур бурная фантазия, тебе бы книги писать. Любовные романы.
– А что, вот возьму и напишу, – фыркнула Алена. – И получу «Букера».
– Не забудь упомянуть меня в посвящении, – улыбнулась Полина. – Мы с Максом испытываем друг к другу исключительно дружеские чувства, ничего больше.
– А…
– Тема закрыта, – мягко, но решительно перебила сестру Полина. – Смотри, вода закипела.
Ужинали в гостиной, чтобы не Саше не пришлось вставать. Впрочем, ужинали – громкое слово. Алена заявила, что она на диете, которую и так нарушила пиццей на завтрак и на обед, и на ужин ей хватит яблока, а Полина и Макс больше разговаривали, чем ели, так что полноценно поужинал лишь Саша.
– Я не представляю, что могло вызвать такой эффект.
– Эффект? Я бы сказала явление.
– Явлением это станет, если начнется эпидемия лишения магии.
– Помнишь, в семнадцатом веке Луи де Шарвель пытался сделать жидкий аналог оков Жакомо?
– Его эксперименты не удались.
– Но если бы удались…
– Брось, если бы они удались, картина все равно была бы другой. Внутренняя магия сохранилась бы.
– Возможно, это модифицированные оковы.
– А возможно – масса других вариантов. Что толку гадать? Сначала надо дождаться результатов его анализов.
Саша, с аппетитом уничтожающий ужин, краем уха слушал беседу Полины и Максима, равно как и Алена, и только он собрался что-то сказать, как в квартире раздался звонок в дверь. Саша вздрогнул, Алена резко подняла голову и прислушалась, словно могла услышать, что творится за дверью, а Макс с Полиной переглянулись и настороженно посмотрели в сторону коридора.
– Оставайтесь здесь, – тихо скомандовала Алене и Саше Полина и пошла вместе с Максом в коридор.
Макс выставил защитный щит и приблизился к двери, Полина встала у него за спиной, готовая прикрыть его в случае необходимости. Но необходимости такой не возникло – за дверью стоял Андрей Антипов.
– Извините, забыл позвонить, – чуть смущенно сказал он, с первого взгляда верно оценив расстановку коллег и мгновенно засекший защитные чары.
– Я чувствую себя шпионом в тылу врага, – пробормотала Полина, закрывая за Андреем дверь.
– Не сглазь, – почти серьезно сказал Андрей.
Это было очень древней шуткой магов, зародившейся в те времена, когда люди еще верили, что наслать порчу, проклясть и сглазить можно просто произнеся вслух пару слов, даже не заклинаний, а просто сказанных в сердцах недобрых пожеланий.
По сравнению с Андреем измученный болью и отсутствием магии Саша выглядел практически супермоделью. Проходя мимо зеркала, Андрей бросил взгляд на свое отражение, поморщился и пятерней пригладил волосы, но это мало что изменило. Всклоченный, с черными кругами под красными воспаленными глазами и темной щетиной – ни дать ни взять разбойник с большой дороги.
– Жив? – риторически просил у Саши Андрей. – Хорошо, потому что больше ничего хорошего нет. Если коротко: я не смог понять, что это за вещество ты принял и тем более – как именно оно лишило тебя магических способностей.
– То есть… я теперь навсегда таким останусь? Вы не знаете, как вернуть мне магию? – с нотками паники в голосе спросил Саша.
– Извини, пока нет, – развел руками Андрей. – Но ты не переживай особо, мы ведь еще толком не начинали над этим работать. Все может наладиться само собой.
Саша явно не поверил в эту перспективу и невольно поежился, а Полина вспомнила его слова о том, какие неприятные ощущения вызывает у него отсутствие магии, и сама чуть не поежилась. Она вряд ли выдержала бы такую пытку долго. Но она гораздо больше и дольше пользовалось магией, нежели Саша, у которого, возможно, получится адаптироваться к жизни без магии. Глядя на Сашу Полина впервые увидела в нем не источник неприятностей для сестры и не жертву необъяснимого происшествия, а человека, попавшего в беду и теперь переживающие нелегкие времена. Среднего роста, стройный, ладно сложенный, с пышной копной русых волос и упрямыми зелеными глазами на скуластом лице – он не был похож на человека, который легко сдается. Но, с другой стороны, Полина совсем его не знала и не могла поручиться, что без магии он не бросится через пару месяцев с моста.
– А подробнее? – спросила вдруг Алена.
– Что? – прикинулся дурачком Андрей. Разумеется, он планировал поподробнее обсудить все с Полиной и Максом, но не позже, без посторонних ушей.
– Ну уж нет, – заявила Алена, – ничего у вас не выйдет! Мы тоже имеем право все знать. В конце концов, Сашку это напрямую касается. Мы уже втянуты во все это, так что говорите все.
Полину совершенно не удивило требование сестры, но ее удивила реакция Макса на него – он едва заметно улыбнулся, словно Алена сказала что-то очень веселое. На самом деле – в чем Макс так и не признался Полине, – его развеселило то, как Алена была в тот момент похожа на Полину – те же интонации, то же выражение лица. Нет, все же они были больше похожи друг на друга, чем им самим казалось.
– Алена, ты не понимаешь…
– Ой, вот только не надо этого, – раздраженно перебила Полину Алена. – Все я понимаю. А то, чего не понимаю, вам лучше объяснить, а то вдруг я по незнанию попаду в неприятности? Это будет тогда на вашей совести. И я реально могу помочь. Вы же не хотите особо распространяться, что о том, что случилось с Сашкой, верно? Значит, вам пригодиться любая помощь.
Макс, Андрей и Полина многозначительно переглянулись. Алена была во многом права, и, кроме того, меньше всего им хотелось, чтобы она нечаянно – или, что маловероятно, намеренно – разболтала кому-нибудь о происходящем, а потому лучше было держать ее поблизости. К тому же, так будет проще присматривать за ней и за Сашей и, в случае чего, вытащить их из возможных проблем. Кто знает, кто стоит за случившемся с Сашей?
– Ладно, – сухо сказал Макс, выразительным взглядом предупреждая Полину, чтобы та предупредила сестру о том, что «то, что произошло в Вегасе, остается в Вегасе» и что «болтун – находка для шпиона».
– В общем, анализ крови мало что дал. Я не врач, не фармацевт и не дилер, я в наркотиках не слишком хорошо разбираюсь, но те вещества, которые я нашел в крови у Александра, не оказывают на организм наркотического воздействия, кроме, разве что, одного. Это какая-то гремучая смесь, которая вообще непонятно как влияет на организм. Диэтиламид лизергиновой кислоты, флуфеназин, мидодрин – что, кстати, странно, поскольку его принимают парентерально, еще кое-что и препарат, который я не смог идентифицировать. – И пояснил: – Вы будете смеяться, но это немного ЛСД, нейролептик, препарат, воздействующий на периферическую нервную систему, бета-блокатор и непонятно что. Что эта мешанина может сделать с обычным человеком, я не представляю, но так или иначе эффект будет, и хорошо, если не смертельный. А Александр, к счастью, был в сознании, адекватен и умирать не думал. Так что сказать, что именно вызвало лишение магии, трудно, это может быть и совпадение, и индивидуальная реакция организма, и, собственно, действие наркотика, созданного специально с этой целью. А, может, и не специально.
– Иными словами, ничего нового и полезного ты не узнал, – констатировал Макс.
– В следующий раз я предоставлю эту задачу тебе, может, тебе повезет больше, – язвительно отозвался Андрей.
Их нельзя было назвать друзьями, но они давно друг друга знали, у них были хорошие приятельские отношения и отличные рабочие, и они могли позволить себе и подшучивать друг над другом, и спорить, и критиковать друг друга.
– Если это не случайность, то сейчас важнее не столько как, сколько почему и зачем, – негромко заметила Полина.
– Версий того, почему и зачем – вагон и маленькая тележка, – отозвался Макс.
– Меньше, – хмыкнула Полина. – Сведение личных счетов, тестирование оружия против магов. Еще вариант – порошок предназначался для другого человека и к Саше попал по ошибке.
– Э-э-э… Некому со мной личные счеты сводить, – вставил Саша. – Тем более таким экзотическим способом.
– Если это было тестирование, то дилер должен был знать, что Александр маг, что он придет в тот день в клуб, или иметь несколько запасных вариантов на тот случай, если Александр не придет, и…
– И все равно это рискованный шаг, если только у них не было
– Так, стоп, – перебил Андрея Макс. – У нас так мало информации, что сейчас мы не строим версии, а выдумываем их. Как говорит Зубр, на факты надо опираться, а не на богатую фантазию. Во-первых, Александр, вы уверены, что у вас нет врагов, которые хотят вам за что-либо отомстить?
Саша энергично помотал головой.
– А может, это его отцу хотели отомстить? – встряла Алена. – Ну, он не последний пост в Правительстве занимает, и…
– Нет, – твердо сказала Полина. – Личной местью вашего ровесника это могло бы быть, но местью родителям Саши – точно нет. Слишком сложно и неэффективно.
– А друзья, которые могли устроить такой розыгрыш, у тебя есть? – поинтересовался Андрей, мужественно подавив зевок. – Намешали всякой дряни, подсунули под видом наркотика, хотели посмотреть, что с тобой будет, но тут объявился наркоконтроль.
– Милый розыгрыш: дать товарищу непонятно что и ждать с интересом – умрет он или нет, – меланхолично заметил Макс.
– Это могли быть друзья-медики или биологи, которые знали, что делали, – кисло предположил Андрей и добавил, защищаясь: – Ладно, ладно, бред, но что ты хочешь, у меня голова совершенно не варит.
– Вы часто бываете в этом ночном клубе? «Пятое колесо», так? – спросил Макс, обращаясь к Саше и Алене.
– Да, «Пятое колесо», – ответила Алена. – Часто, но мы не постоянно там торчим, как некоторые. Там однокурсник наш барменом работал, мы по его наводке в «Колесо» первый раз и пришли. Нам понравилось, и мы стали завсегдатаями. Володька, ну, этот однокурсник, уже полгода как там не работает, но мы туда постоянно ходим. Хотя и в других клубах тоже тусуемся.
–Вы в «Пятое колесо» в какие-то определенные дни ходите или по настроению?
– По настроению или когда там что-то интересное намечается, концерт или вечеринка какая.
– А в этот раз вы заранее планировали туда пойти?
– Нет, не планировали. Мне… мне как-то паршиво очень было, захотелось отвлечься, оторваться, и я позвонил Алене. Она за мной заехала, и по дороге мы решили, что начнем с «Колеса», а там видно будет.
– Ясно… – протянул Макс. – Расскажите о дилере, который продал вам этот якобы наркотик. Как я понял, вы его знаете.
– Игорь Поливанов, – с запинкой сказал Саша. – Мой бывший одноклассник. Мы с ним никогда не дружили, но общались. Его мать преподавала немецкий у нас в лицее, отца у него не было. Игорь постоянно попадал в какие-нибудь неприятности, и чаще всего именно он и был их зачинщиком. Он вообще лицей не любил. Наш лицей ведь элитным был, платным, и Игорь там учился лишь благодаря тому, что его матери, как учительнице, скидку сделали. Ну и Игорь… он выделялся на общем фоне, и его это бесило. И с учебой у него было не так чтобы хорошо. С матерью он все время в контрах был из-за своих выходок. Классу к девятому он связался с компанией старшеклассников из соседней школы. Это были те еще отморозки, как я слышал. А после десятого класса Игорь перевелся в эту самую школу, и снова я его только год назад увидел, в «Пятом колесе». Он меня не сразу узнал, а когда узнал, первым делом предложил дурь со скидкой, как старому приятелю. Я, само собой, не взял – я не по этим делам. Только вчера я в таком состоянии был… Короче, Игорь соловьем разливался по поводу того, как у него классный новый товар, и я у него купил две дозы. Остальное вы знаете.
Андрей широко зевнул и тряхнул головой, пытаясь не заснуть.
– Короче говоря, не тянет все это на тестирование этой дряни, – сделал вывод он.
– Не тянет, – согласилась Полина.
– Нам нужно полное имя Игоря и его дата рождения. И адрес, если он вам известен.
– Поливанов Игорь… кажется, Дмитриевич, но не уверен. Он мой ровесник, девяносто первого года рождения, день не помню, месяц тоже, но, по-моему, март. Или апрель. Где он живет, не представляю, но не думаю, что по-прежнему с матерью.
– Имя его матери?
– Поливанова Анастасия Григорьевна.
Андрей записал эти данные, не надеясь на свою память, которая в настоящий момент оставляла желать лучшего, а Макс и Полина – запомнили.
– Итак, что мы теперь будем делать? – живо спросила Алена.
Андрей возвел глаза к потолку, словно прося всех богов Пантеона дать ему терпение, Макс, погруженный в свои мысли, промолчал, а Полина сказала устало:
–
Мы будем во всем разбираться.
– У нас уговор, – слегка надулась Алена. – Я тоже участвую.
Полина хотела было сообщить сестре, что ее участие будет, по возможности, сведено к минимуму, но тут Макс сказал неохотно:
– Нам все равно надо достать образец этого порошка, а у
нас это вряд ли получится.
– Да, – поразмыслив над этим, признала Полина. – Но мне это не нравится.
– Так никому не нравится, – картинно развел руками Андрей, также сообразивший, о чем шла речь. – У тебя есть предложение получше?
– Нет, – вздохнула Полина.
– Ну вот, – сказал Андрей так, словно это все объясняло и окончательно все решало.
– Эй, вы о чем? – недоуменно спросила Алена.
– Ты же рвалась помочь нам, – сухо усмехнулся Макс, переходя на «ты». – Кажется, твоя помощь понадобится нам раньше, чем мы полагали.
У Алены мгновенно загорелись глаза, а Саша озабоченно нахмурился.
– Это не опасно? – поинтересовался он.
– Если Алена в точности выполнит все наши инструкции, то это должно быть совершенно безопасным. Кроме того, мы будем ее страховать.
– Так что надо делать-то? – спросила едва не подпрыгивающая в кресле от нетерпения Алена.
– Купить у Игоря Поливанова ту же дурь, которую он продал Александру, и отдать ее нам, – невозмутимо объяснил Андрей.
Переварив это, Алена вскочила на ноги и выпалила:
– Сейчас переоденусь и поедем!
«Кто-то не наигрался в детстве в шпионов», – прошептал Полине Андрей.
– Не сегодня, – непривычно мягко, чтобы не убить в девушке энтузиазм, сказал Макс. – Сначала мы должны проверить Поливанова.
–Ну ла-а-адно, – разочарованная Алена плюхнулась обратно в кресло.
– А вы не можете просто взять ту дозу, которую у меня менты… милиция изъяла? – осведомился Саша.
– Для этого нам пришлось бы официально обосновывать эту просьбу, а мы не хотим привлекать к этому делу ненужное внимание, – ответила Полина.
– Не факт, что в отделении сохранили этот «наркотик», – добавил Андрей. – Нет тела, нет дела. В смысле, дела же на тебя не завели – не завели, так что наркоту, скорее всего, прямо на месте и уничтожили.
– Мы едва ли сойдем в «Колесе» за своих, – улыбнулась Полина, – а ты не вызовешь подозрения. Подробнее мы потом все обсудим.
– Точно, потому что лично я уже валюсь с ног и ничего не соображаю. Завтра пробью Поливанова, у меня вечернее дежурство, – поддержал ее Андрей.
– Угу, – отозвался Макс, и это его «угу» могло означать все, что угодно, от «давай, пробивай» до «попробуй, но вряд ли это что-то даст» и «да уж, пора расходиться, нам завтра на работу».
– Макс, подбросишь меня? Я машину сюда ловил, боялся, что за рулем засну.
– Да, конечно.
– Поль, а ты не можешь сегодня у меня переночевать? – вдруг смущенно спросила Алена, когда Андрей и Макс дружно встали и пошли в коридор. – У меня кровать широкая, и во что переодеться найдется.
Полина была не в восторге от этой просьбы, но она поняла, что Алене, несмотря на ее браваду и жажду приключений, все же не по себе. Алена внезапно осознала, что все происходящее – не просто опасно, а настолько опасно, что может стоить жизни всем им. Если ночью и днем она это просто знала, понимала умом, то сейчас она буквально всем нутром почувствовала это, и не сказать, что это было приятно.
– Хорошо, – согласно кивнула Полина.
Они попрощались с Максом и Андреем, которые, едва ли не хором, наказали сестрам вызвать их, «если что». Затем Алена помогла то и дело краснеющему Саше устроиться на ночь на «его» диване, они с Полиной по очереди приняли душ и улеглись спать.
Разбудил их крик. Дикий надсадный крик, доносящийся из гостиной. В первую очередь подскочившая на кровати Полина подумала о том, что хорошо, что она когда-то лично ставила магическую звукоизоляцию в квартире Алены – чтобы соседи не жаловались на шумные молодежные вечеринки. Во вторую, уже по пути в гостиную, – кто и как умудрился незаметно проникнуть в квартиру через охранные чары, установленные Полиной изнутри и Максом с Андреем снаружи?!
В комнате не оказалось никого, кроме Саши. С перекошенным от боли лицом он корчился на диване, выгибался дугой, судорожно комкал в кулаке простыню и хрипло кричал, запрокинув голову.
– Зафиксируй ему ноги, – приказала Полина Алене, вовсе, впрочем, не уверенная, что поступает правильно. Но стоять и смотреть на мучающегося юношу и ничего не делать Полина тоже не могла.
Алена оседлала ноги Саши и уперлась руками в его тазовые кости, прижимая его к кровати. Сама Полина осторожно и с большим трудом положила голову Саша себе на колени, одновременно пытаясь просканировать его. Получалось плохо. Если раньше сканирование не показывало в Саше ни малейших следов магии, то сейчас от него исходили мощные, переплетенные и почти неотличимые друг от друга потоки магии. У соприкоснувшейся с ними Полины мгновенно разболелась голова. Алена дрожащим голосом причитала что-то ласково-ободряющее, а Полина старалась сосредоточиться на том, что она чувствовала, чтобы потом попытаться перекинуть образ этих магических отпечатков на переводку.
– Ежи, – прохрипел Саша. – Как будто… огненные ежи… под кожей. Барабаны в голове. Больно…
Все его тело свело судорогой, на несколько секунд он замер так, словно окаменев, а потом у него закатились глаза, и он мгновенно обмяк.
– Саша, Саша, что с тобой? Что с ним? – в панике спросила у Полины Алена.
Полина, у которой звенело в ушах и все плыло перед глазами из-за задевших ее завихрений чужой магии, осторожно наложила на Сашу медицинское диагностическое заклинание, самое простенькое и единственное, которое она знала.
– Обморок, – констатировала Полина. – И… – Полина сделала несколько пассов над Сашей и, медленно выдохнув, продолжила удивленно и в то же время с облегчением: – к нему вернулась магия.
* * *
В квартиру, где до вчерашнего дня жила его любовница, Белозерцев вошел с явным недовольством и легким презрением, которые он не особо пытался скрыть. То, что его почти ни капли не огорчила смерть Камышовой, было ясно еще утром, но Катю все равно поражало такое равнодушие. Вот сколько за время работы в Башне она видела подобных бесчувственных людей – не счесть, а все равно не переставала им удивляться. Ведь Белозерцев с Камышовой регулярно спал на протяжении довольно долгого времени, подарки ей, наверное, дарил, в рестораны ее водил и всем в том же духе, а ее смерть для него – не более чем неудобство. Досадная проблема. И ведь Белозерцев не социопат, нет, а вполне обычный мужчина, умный, успешный. Катя знала, что многие люди не увидели бы в его поведении ничего предосудительного, и это не переставало возмущать Катю. Иногда ей очень хотелось побыстрее окончательно очерстветь, как бывалые опытные следователи, и перестать так эмоционально реагировать на работу.
Первым делом Белозерцев направился дивану в гостиной, на котором лежала синяя папка.
– Это мои документы, я их случайно здесь вчера оставил, – сказал Белозерцев, зажимая папку под мышкой.
– Гарантирую, что мы вернем их вам в целости и сохранности, – заверила его Катя, протягивая руку за документами.
– Я должен их забрать, это важные и конфиденциальные документы! – слегка повысив голос, заявил Белозерцев.
– Это улики, и до окончания следствия они останутся у нас, – невозмутимо отозвалась Катя, давно уже научившаяся держать при себе шпильки вроде «что же вы такие важные и конфиденциальные документы у любовницы оставили?».
Видимо, поняв по выражению ее лица, что документы ему не оставят, Белозерцев неохотно отдал Кате документы.
– Если содержание этих бумаг станет известно третьим лицам, я буду знать, кого в этом винить, – недовольно буркнул Белозерцев.
Ничего на это не ответив, Катя сказала сухим официальным тоном:
– Господин Белозерцев, посмотрите, не пропало ли что из квартиры?
Белозерцев дернул плечом, что явно означало: «Откуда мне знать, я ее вещам счет не вел», но, тем не менее, стал послушно бродить по квартире, скользя взглядом по отдельным предметам, но ни на чем не задерживая внимания.
– Да вроде ничего, – сказал он через некоторое время.
– Вы уверены? Все на месте – техника, ценности?
– Да какие там ценности, – хмыкнул Белозерцев. – Я ей дорогие украшения не покупал, как она ни просила, а у нее самой на них денег не было.
Он вернулся в спальню и открыл стоявшую на туалетном столике шкатулку.
– Вот, два кольца с бриллиантами, одно с изумрудом, бриллиантовые кулоны, несколько пар бриллиантовых серег – все здесь. Даже ее любимые серьги, она все их носила, не снимая, пока я ей недели три назад антикварные сережки не подарил – с тех пор я ее лишь в них и видел.
Еще во время стажировки в Особом магическом Катя крепко-накрепко усвоила, что мелочи, в том числе и те, что кажутся незначительными, в расследовании преступлений могут порой сыграть решающую роль. Вот только не всегда было понятно, какая мелкая деталь на самом деле важна, а о которой можно забыть. Как, например, сейчас: Катя точно помнила, что никаких сережек на трупе Камышовой не было. Возможно, это ерунда, и не стоит обращать на это внимание, а возможно – это очень даже важно.
– А вчера? Вчера на Камышовой тоже были эти сережки?
– Д-да, – неуверенно ответил Белозерцев, немного подумав, и повторил увереннее: – Да, были.
– Василий Игоревич, будьте добры, осмотрите еще раз квартиру – надо выяснить, в доме ли эти сережки или нет.
Ни Белозерцев, ни оперативник Влад, который к нему присоединился, сережек в квартире не нашли. Подпиравший стену мрачный Стрельников бесстрастно наблюдал за шефом и магами, ни во что не вмешиваясь и не делая попыток помочь.
– Василий Игоревич, опишите, пожалуйста, эти сережки. Если у вас вдруг есть их фотография – вообще замечательно.
– Ну откуда, откуда у меня фотографии ее побрякушек, – раздраженно воскликнул Белозерцев. – Золотые сережки, такие… как треугольник, только основание у него дугой. С рубинами и аметистами.
– Вы сказали, что серьги антикварные, так? Они очень старинные?
– Не помню, но, судя по цене, не очень.
– Ясно… – задумавшись, Катя едва подавила искушение погрызть ручку, которой она писала протокол, – идиотская привычка еще со школы. – Вот что, Василий Игоревич, дайте, пожалуйста, мне адрес магазина, где вы их покупали, и распишитесь здесь и здесь.
– Адрес не помню, – буркнул Белозерцев, расписываясь. – Это где-то в центре, салон «Свиток».
– Спасибо.
У Кати было такое чувство, что она уже слышала это название совсем недавно, но она никак не могла вспомнить, где и от кого… Ладно, потом выяснит, на сегодня ее рабочий день точно закончен.
* * *
Богдан шел по отлогому берегу озера, почти по самой кромке воды, и влажный песок приятно холодил его босые ступни. По правую его руку было озеро – большое, глубокое, с удивительно прозрачной водой, по левую – редкая у берега трава, постепенно переходящая в разнотравный луг. День стоял просто чудесный: теплый, но не жаркий, время от времени дувший ветерок был ласковым и совсем не холодным, и Богдан, которому грело спину уже начавшее клониться к закату солнце, лениво размышлял о том, что неплохо было бы узнать, что это за место, чтобы вернуться сюда. Наяву. Потому что сейчас Богдан спал, он это точно знал. Как знал и то, что когда-то, в прошлой жизни, которую он не помнил, он точно бывал здесь, что это озеро, и луг, и песок, и стремительные стрекозы, и запахи воды и клевера – не просто сон и плод его воображения. Возможно, его отец или приятели знали, что это может быть за место.
Песчаная коса заканчивалась там, где озеро круто изгибалось влево, а берег слегка поднимался, и Богдан решил, что дальше он пойдет по берегу и не станет мочить ноги. Сразу за поворотом он увидел приличных размеров черный камень, на котором, уткнувшись лицом в согнутые колени, сидела светловолосая женщина. Плечи ее дрожали, словно она плакала или смеялась (Богдан был почему-то уверен, что первое), и она напомнила Богдану всем известную Аленушку с картины. Только у этой «Аленушки» не было косы, ее светлые волосы была завязаны в длинный «хвост», и одета она была в шорты и голубую кофту. Женщина (впрочем, это могла быть и совсем молоденькая девушка) показалась Богдану знакомой, а вот валун, на котором она сидела, – нет, и Богдан предположил, что в реальности камня на этом месте никогда не было, а с женщиной он был знаком. Странный это был сон, донельзя странный. Богдан не знал, как раньше, но за последние два года сны ему снились крайне редко, и все они были, в основном, о его работе. Интересно, это нормально – не только четко осознавать, что спишь, но и при этом анализировать свой сон? Или это все ерунда, и Богдану только снится, что ему знакомы и это место, и это женщина? Тут «Аленушка» подняла голову, взглянув на него красными заплаканными глазами, и Богдан узнал в ней ту полоумного вида блондинку, которую он видел в Башне этим утром. Вот откуда он Богдан ее знает! И, потом, он вполне мог видеть ее в Башне тот день, когда он потерял память.
Вид Богдана вызвал у женщины новый поток слез, и Богдан неловко переступил с ноги на ногу, не представляя, что ему делать. Нельзя было сказать, что, как некоторые мужчины, он не выносил женских слез. Да, он нечасто их видел, но они никогда не особо его трогали. Сейчас же у Богдана возникло необычное для него желание крепко обнять женщину, поцеловать ее в макушку, вытереть слезы завалявшимся в кармане носовым платком и заверить, что все будет хорошо.
– Прости меня, – прошептала женщина. – Прости, я не хотела. Мне очень-очень жаль. Все должно было быть не так, совсем не так. Пожалуйста, прости.
Что Богдан мог ответить на это? Это был сон, всего лишь, сон, пусть и чуднóй, но у Богдана возникло такое чувство, что его ответ невероятно важен. Важен не только во сне, но и наяву. Дикое и нелогичное ощущение, но сну и положено быть нелогичным, так?
Женщина смотрела на Богдана большими умоляющими глазами, и больше всего на свете ему хотелось ответить: «Конечно, я тебя прощаю. Все в порядке», но Богдан всегда был упрямым, по крайней мере, по словам отца с раннего детства, и не терпел никакого давления. И поэтому он, нахмурившись, сделал шаг вперед и сказал резко:
– Послушайте…
Но договорить он не успел: женщина испуганно вздрогнула, отшатнулась, едва не упав с камня, и исчезла. Богдан удивленно моргнул и вдруг увидел, что на ее месте на камне сидит бабочка. Обыкновенная желтая бабочка, которую он всю жизнь звал «лимонницей». Несколько секунд бабочка сидела неподвижно, лишь ее крылышки мелко подрагивали, точь-в-точь как плечи у ее предшественницы, а затем снялась с места, облетела вокруг головы Богдана (ему даже показалось, что невесомые крылья задели его нос) и улетела прочь. Богдан внезапно почувствовал, как у него из-под ног уходит земля, в буквальном смысле этого слова, и от неожиданности сердце у него ухнуло куда-то в пятки. Богдан взмахнул руками, чтобы удержать равновесие и… проснулся. Просто открыл глаза, словно и не спал вовсе, а так, отдыхал, и некоторое время прислушивался к ощущениям. Дыхание ровное, сердцебиение тоже, никакого холодного пота или дрожащих рук, как это часто бывает после кошмаров, а сознание – удивительно ясное для только что проснувшегося человека. Богдан сел на кровати, с силой потер лицо руками, затем, подумав, сходил отлить, залпом выпил на кухне стакан ледяной воды и снова лег спать. Если ему еще что и снилось в ту ночь, Богдан этого не запомнил.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Спасибо! 
(недельный отпуск и тот догулять не дали) 
