|
10.
- Всё, я больше не могу. – Катя рухнула на мат, а на Виноградову взглянула умоляюще. – Хватит, пожалуйста.
- Да мне то что. – Юлиана ноги её освободила и села рядом, а Пушкарёва потёрла живот. Мышцы ныли.
- У меня нет силы воли, - рассмеялась она.
- У тебя? Ну конечно. Поспрашивай об этом Жданова, он тебе много расскажет, о твоей силе воли. Или об упрямстве. Что выбираешь?
- Я не упрямая, - запротестовала Катя, причём вполне серьёзно. – Нисколько не упрямая, просто настойчивая.
Виноградова усмехнулась.
- Ладно, пусть будет так.
Катя села, осторожно выдохнула и пригладила растрепавшиеся волосы. Оглядела спортзал, к людям старалась пристально не присматриваться, боясь смутить. Самой ей не очень хотелось, чтобы её разглядывали потную и раскрасневшуюся во время выполнения упражнений. Юлиана упёрлась локтём в свою коленку, минуту молчала, отдыхая, затем спросила:
- Как семейная жизнь?
- Я всё ждала, когда вы спросите!
Виноградова рассмеялась.
- Могла бы и сама рассказать. Чего тянешь? Мне же интересно.
- Мы переехали неделю назад, два дня успокаивали ребёнка, которому упорно не нравилась незнакомая обстановка, а после Андрей улетел в Киев. Какая жизнь?
- Самая что ни на есть семейная. А ты хотела медовый месяц?
Катя посмотрела на неё.
- Вы на что намекаете?
- Ну, как тебе сказать… Кать, да ладно, все всё понимают. Вы же вместе переехали.
- Неправда. – Катя сделала неопределённый жест рукой. – Андрей просто…
Юлиана головой покачала.
- Вот сейчас ты зря это говоришь. Снова сама себя накручиваешь. А зачем? Всё складывается, как нужно, вы оба этого хотите, так не ищи лишних проблем.
- В том-то и дело, что не ищу.
- И вместе не спите?
- Нет!
- Что, на диван его отселила? Сурово. Но знаешь, может так и лучше. Твёрдой руки Андрею как раз и не хватало в последние годы.
- Юлиана, Андрей на этот самый диван без сил падал, ему вообще не до чего. Аня два дня плакала… - Катя улыбнулась в сторону. – Странно, что он ещё не сбежал, такого явно не ожидал. А тут в полной мере вкусил. Не знаю, что он себе напридумывал перед переездом, но всё явно вышло не по его. Но… Он хорошо держался, - с удовольствием проговорила Катя.
- Аня капризничала?
- Скорее почувствовала перемены, и они ей не понравились. Так что командировка в Киев весьма кстати подвернулась. Андрей поехал отдыхать, - тише закончила Катя.
- Ты думаешь сейчас о том же, о чём и я?
- Вы имеете в виду Надежду Ткачук? Нет, я о ней не думаю.
- Но догадалась с первой попытки, забавно.
- Именно догадалась. Смысл думать о ней? Я не собираюсь за Андреем присматривать, а уж тем более отслеживать его визиты к Ткачук или ещё к кому-либо. Я всё равно ничего не изменю.
- Изменишь, если захочешь.
Катя помолчала, глядела в сторону, потом снова легла, вздохнула очень глубоко, ладонь на свой живот положив.
- А если я не хочу?
- Сама себе веришь?
- Нет. Но я боюсь пробовать. Если не получится, я ещё раз не переживу…
Юлиана скептически усмехнулась и по коленке Катю похлопала.
- Переживёшь. Куда ты денешься? Зато будешь знать, что шанс свой не упустила. Поверь, от этого тебе будет легче. Изводить себя мыслями о не случившемся, куда хуже.
Катя глаза к потолку подняла, сглотнула, обдумывая услышанное, а затем перевела взгляд на подошедшего мужчину.
- Отдыхаем, дамы? – довольно строго поинтересовался он, а Виноградова тут же заверила:
- Что ты, Игорюш, трудимся. В поте лица. – Повернулась к Кате и сделала страшные глаза. – Работаем.
Ещё полчаса трудов, усталость дикая, а до видимого результата ещё далеко. Это труднее всего, делать что-то для себя сложное на будущее. Мечтаешь, представляешь, как это будет, а вот будет ли – для этого надо очень постараться, ты это понимаешь и от этого тебе ещё тяжелее. В спортивном клубе, куда Катю Виноградова привела, все рассуждали о здоровом образе жизни, спорте и рельефе, а ей было немножко стыдно из-за своих личных и, наверное, приземлённых стремлений. Она совсем не о здоровье думала. Юлиана об этом, наверняка, догадывалась, Катя иногда замечала в её глазах искорку смеха, когда начинала чересчур усердствовать, но вслух Юлиана ни разу ей свои догадки не высказала. Но всё это было смешно: убеждать окружающих, что Андрей Жданов ей не нужен, а после отправляться в спортзал, чтобы поскорее войти в форму и не чувствовать себя рядом с ним гадким утёнком, как раньше.
И объяснить никому не получалось. Все, включая Андрея, считали, что она попросту его маринует, вспоминая прошлые обиды, даже родители многозначительно поглядывали на неё, когда она от Жданова отодвигалась в тот момент, когда он к ней тянулся. Она отодвигалась, Андрей становился разочарованным, родители вздыхали в сторонку и многозначительно переглядывались между собой. А Катя чувствовала себя собачкой, никак не поддающейся дрессировке и этим расстраивающей своих хозяев. И не было слов, чтобы объяснить, особенно, объяснить Андрею, что это не просто капризы, и дело совсем не в том, что он ей не нужен. Он нужен, больше всех нужен, но вместе их она по-прежнему не видит. Жданов просто хотел. Наверное, хотел жениться, точно хотел определённости, он всё для себя решил и готов был её добиваться. Но он не любил заглядывать далеко. Он строил сегодняшний день, максимум завтрашний, полностью уверенный в том, что с тем, что может случиться послезавтра, он послезавтра и справится. А у Кати так не получалось, она в мыслях постоянно уносилась далеко. Думала о том, что будет через год, два, пять лет. Размышляла о том, какой она может стать ему женой. Все эти презентации, приёмы, показы, вообще светская жизнь, которая для семьи Ждановых играет большую роль. Андрей, к этому привыкший и умевший играть во все эти игры, её страхов не понимал. Он не задумывался о том, как Катя будет чувствовать себя рядом с ним, на глазах у множества людей, до которых сплетни о начале их отношений наверняка дошли. Для многих она так и станется бывшей секретаршей с неординарной, а попросту сказать, странной внешностью, которую Жданов везде за собой таскал, и которая что-то там такое для него сделала, поговаривают, что незаконное. Но тем самым его спасла, а он в благодарность… Да, да, найдутся такие, которые и ребёнка их приплетут, во всю грязь свих домыслов.
А если на самом деле ничего у них не выйдет? Не получится, не сложится, снова расстанутся, когда поймут, что чувства во второй раз вспыхнули лишь благодаря появлению Ани, отсюда вся нежность и желание постоянно рядом быть. Катя знала, что не переживёт. Она уже к нему привыкла. К тому, что Андрей постоянно где-то рядом, что думает о них, что теперь она имеет полное право ему позвонить в любой момент, попросить о чём-то, неважно о чём, главное попросить. Имеет право даже спросить, где он задерживается, хотя подобный интерес оставляла на крайний случай. Она просто имеет на него права и ей от этого хорошо и спокойно. Вот только сколько это продлиться может? И кому первому надоест эта неопределённость: Андрею или ей самой? Ей уже хочется большего, и если бы не страх и неуверенность в себе… Если бы не это, она бы уже несколько месяцев, как была бы Ждановой. И сражение бы выиграла, по всем пунктам победительницей вышла.
- Поздравляю, - сказала ей Кира. – Поздравляю, Екатерина Валерьевна. Поаплодировала бы, но у меня сил даже на это не осталось. Я выиграла пару боёв, но сражение за вами.
- Я не сражалась с вами, Кира Юрьевна.
- Конечно. Я и забыла, что вы всегда ни при чём. Меня Андрей в этом несколько месяцев убеждал, очень старательно. «Не трогай Катю, она ни при чём», - передразнила она Жданова. – А я до последнего ему верила. Даже инструкцию ту читая… не верила, что Андрей мог с вами... Наверное, поэтому так трудно оказалось вашу беременность принять. – Кира вздохнула в трубку. – Я больше не хочу иметь с этим ничего общего. Я не хочу быть его женой, зная, что у него от тебя ребёнок. Я не хочу помнить, на кого он меня променял.
- А я вас слушать не хочу.
- Твоё право.
На этом простились. Кира позвонила ей вскоре после своего отъезда, но Катя никому об этом не рассказала, даже Андрею. Долго переживала, постоянно прокручивая в голове, что ей Воропаева сказала. Ничего другого от неё, в принципе, не ждала, и даже догадывалась, что именно та о ней думает, но всё равно было неприятно. А слова, высказанные намеренно пренебрежительным тоном, о том «на кого он меня променял», очень надолго в голове засели. А на самом деле, на кого? Разве она Андрею пара? Всегда считала, что если и встретит человека, который сможет её полюбить, то он по всем критериям будет проще Андрея Жданова. Не такой красивый, не такой успешный, не такой известный. Никогда по поводу своей внешности никаких иллюзий не питала, но при этом и не комплексовала особо. Ну что поделаешь, раз она не такая как все? Не красавица, одеваться не умеет, краситься, времени на это у неё не хватает, больше интересуется книгами, штудирует учебники, и библиотека МГУ кажется ей лучшим местом для отдыха. Катя всегда относилась к себе трезво, реально оценивая свои возможности и стремления. Она собиралась делать карьеру, понимая, что выскочить замуж ей вскоре вряд ли предстоит, и уж тем более о детях не задумывалась. И её жизнь тоже перевернулась в «Зималетто», не только жизни Андрея и Киры. Это не она их перевернула и не она всё Кире испортила, как Воропаева считала. Это судьба. И именно благодаря судьбе, Катя уже несколько месяцев думает только о своём ребёнке, пелёнках, кормлениях, детском садике и уже задумывается о школе. А когда дочка засыпает, думать начинает о её отце, об их отношениях, о своей внешности, о спортзале и косметологе, к которому её также привела Виноградова. Ей некогда думать о карьере, по крайней мере, пока. И это тоже не радует, это вносит в её жизнь сумятицу, пугает и заставляет чувствовать себя ещё более неуверенно. Потому что всё изменилось, и она также потерялась в этом, как и все остальные. Вот только ей, наверное, ещё труднее. Потому что она и в зеркале себя узнавать перестала и её планы на жизнь не просто изменились, они поменялись кардинально. А если примешать ко всему этому появившиеся благодаря Жданову комплексы, воспоминания о его предательстве, понимание того, что ей заново нужно строить своё будущее, нести ответственность за ребёнка, решить, быть или не быть их семье с Андреем (именно ей решить!), то вообще… тяжело.
Мама и Юлиана говорили, что она слишком всё усложняет, что нужно просто жить, и смотреть именно вперёд, а не назад.
- Забудь об этой инструкции, - убеждала её Виноградова. – Это было так глупо, и оттого жестоко, но всё равно глупо. И Андрей очень раскаивается, ты же понимаешь. Ты чувствовать это должна.
- Я чувствую. И об инструкции я давно не думаю. Это так давно было, как будто в другой жизни.
- Тогда чего ты боишься?
- Да не его я боюсь, а себя! Понимаете? Себя боюсь. Что я не справлюсь со всем этим, что у меня не получится стать ему достойной женой, чего он ждёт от меня. А он ждёт, я знаю. У него сейчас такие планы, такие надежды, а я себя в этих планах не вижу. Он меня придумал, Юлиана. Как я его когда-то придумала, так и он меня сейчас нарисовал. Мой портрет, какой он хочет меня видеть. А я уже не раз убеждалась, что соответствовать не могу.
- Сама и виновата, в том, что он придумал. Ты ему себя настоящую, вот на этот момент жизни, показала? Какой ты стала после рождения ребёнка?
Катя отвернулась.
- Вот именно, - кивнула Юлиана, подтверждая свои слова. – Ты его не подпускаешь к себе, и ему ничего не остаётся, как тебя придумывать и рисовать. В мечтах.
Катя грустно улыбнулась.
- На самом деле думаете, что он обо мне мечтает?
- Я думаю, что он тебя любит.
Юлиана ей сказала это, и отвернулась к компьютеру, правда, через несколько секунд снова на Пушкарёву посмотрела, встретила задумчивый взгляд и добавила:
- А вот в этом месте обычно восклицают: «Так что ж я здесь стою-то?!», и к милому бегут. Со всех ног.
Катя улыбнулась.
- Спасибо.
Виноградова вздёрнула брови.
- За что?
- За правильную установку.
Через несколько дней после этого разговора они с Андреем переехали на новую квартиру, причём Жданов как бы переехал, а как бы нет. Привёз сумку с небольшим количеством вещей, несколько костюмов, но никаких разговоров о совместном проживании больше не заводил. Ждал её решения и реакции. Катя на сумку с его вещами смотрела долго, даже споткнулась об неё пару раз и всё ждала, когда Андрей её разберёт, очень важно было, куда он свои вещи определит, но ничего не происходило, и вышло так, что Катя не выдержала первой. А так как спальня была одна, и шкаф в ней был один, выделила полку для Андрея в нём, а костюмы расчехлила, осмотрела, решая, нуждаются ли они в чистке, а после также в шкаф для одежды повесила, рядом со своими вещами. Ощущала незнакомое волнение, и пока никто не видел, долго перед шкафом стояла и на вещи Жданова смотрела, не веря, что они здесь.
- Кать, она плачет, не успокаивается, - сказал Андрей с некоторой тревогой в голосе, входя в спальню. Родители Катины ушли совсем недавно, и он с тех пор дочь с рук не спускал, потому что та беспрестанно плакала, а что она хочет, Жданов никак не понимал.
Катя у него ребёнка забрала, к себе прижала, и попросила:
- Раздвинь ширму, она в углу.
- А почему она плачет?
Она пожала плечами.
- Обстановка новая, надо привыкнуть.
Жданов замер, оперевшись на сложенную ширму.
- Кать, ей два с половиной месяца. При чём здесь обстановка?
- Удивишься, но даже маленькие дети чувствуют перемены.
- И что делать?
- Успокоиться. И она тогда успокоится. – Посмотрела в заплаканное лицо дочери и улыбнулась ей. – Да, моя хорошая? У нас теперь свой дом есть, а ты плачешь.
Но дом – это не только стены. Это вещи, расставленные по своим местам, это люди, которые знают, где эти вещи стоят, привычки, которые вносят в душу спокойствие. А у них пока ничего из этого не было. Ребёнок капризничал, что-то без конца терялось и приходилось искать, переворачивая всё снова вверх дном, в коридоре скопилась гора пустых, освободившихся коробок, а ещё ворох неглаженной одежды в кресле, времени пока хватало только на детские вещи. Андрей выглядел немного напуганным, по квартире ходил, прижимая к себе ребёнка, потому что стоило положить Аню в кроватку, как та вновь начинала плакать. Жданов в какой-то момент решил не рисковать, и повсюду таскал её с собой. Катя разбирала вещи, вроде бы мелкие, те, что привезли в последний день, но времени и сил это отнимало уйму. Нужно было не просто их из коробок достать и разложить-развесить, нужно было создать уют, чтобы всем, и в первую очередь им самим, стало ясно – это отныне их дом. Конечно, можно было позвонить родителям, попросить помочь, они бы тут же примчались, самое малое, забрали бы Аню гулять или к себе, пока они с Андреем окончательно обустраиваются, но после недолгого совещания было принято совместное решение о помощи не просить.
- Нам надо научиться справляться со всем самим, - сказал Андрей, и Катя согласилась.
О чём-то большем, помимо быта, даже не думалось в первые дни. Андрей спал на диване в гостиной, несколько раз за ночь вставал, когда Аня начинала плакать, отсылал Катю спать, и только к утру, когда всё успокаивалось, все засыпали. Родители – и Пушкарёвы, и Ждановы, - звонили каждый день, дотошно выспрашивали, как у них дела, но о трудностях тоже было принято решение молчать. Всё у них нормально, а то, что Андрей третий день на работе не появляется, так это потому, что он во всём Кате помогает, в данном случае, обустраиваться.
- Ты такой спокойный ребёнок, такой спокойный, мне этим бабушка с мамой хвастались…
Катя в спальню заглянула и увидела, что Андрей устроился на большой кровати, положив ребёнка на пелёнку и поглаживая дочку, улыбнулся, когда Аня ему заулыбалась.
- И где твоё спокойствие? Или ты решила маму с папой на прочность проверить. Я ведь прав? – Жданов к дочери наклонился и пощекотал её. – Или тебе не нравится новый дом? Так мы поменяем. Только слово скажи.
Катя тоже улыбнулась.
- Сегодня лучше?
Андрей голову поднял.
- Да, сегодня мы в лучшем настроении. Плакали только один раз.
- Очень хорошо.
- Посиди с нами. Иди. – Он к Кате руку протянул.
Она секунду сомневалась, потом к кровати подошла и присела.
- Устала? – Жданов её одной рукой обнял, и ей пришлось к его плечу привалиться.
- Это хорошая усталость.
Андрей кивнул и прищёлкнул языком, на дочь глядя.
- А ты устал? Не выспался?
- Я привыкну, - серьёзным тоном заверил он, а Катя рассмеялась. Андрей поцеловал её в щёку.
- Я обед приготовила.
- Правда? Мы не питаемся сегодня бутербродами?
- Прошло всего три дня, а ты уже жалуешься.
- Я не жалуюсь. Я радуюсь обеду.
Он лбом к её голове прижался, носом о щёку потёрся, а Катя старательно смотрела в сторону, потом незаметно вытерла повлажневшую ладонь о покрывало.
- Кать.
Потребовалась секунда, чтобы решиться, но голову повернула, чтобы на поцелуй ответить.
- У нас всё будет хорошо, - шепнул он ей после поцелуя. – Ты только дай нам шанс.
- Откуда ты знаешь?
- Я в это верю. Я всегда в это верил.
- Врёшь ты всё.
Его глаза возмущённо расширились.
- Клянусь.
Катя его рукой в грудь толкнула, но улыбнулась.
А потом он засобирался в Киев. Причём весьма неожиданно, и Катя заметила, что нервничал и переживал по этому поводу, и расстроен был не на шутку. Даже как-то в сердцах пожаловался:
- Только всё налаживаться начало.
Катя у стола остановилась, руку в бок упёрла, наблюдая за тем, как Жданов разбирает бумаги, сидя на диване. Какие-то откладывает в стопку на столе, а какие-то в свой портфель.
- А ты думаешь, что несколько дней твоего отсутствия что-то изменят?
- Я очень надеюсь, что нет, - искренне проговорил он.
А перед самым отъездом, Андрей вдруг заявил:
- Я не хочу ехать, правда.
- Но ведь надо?
Жданов замялся.
- Ты же понимаешь о чём я.
Они глазами встретились, но Катя упрямо покачала головой.
- Я не понимаю. Но ты поезжай, а мы с Аней будем тебя ждать.
Андрей подошёл и поцеловал её в висок.
- Мне это очень нравится. Что вы будете меня ждать.
- Но ты точно справишься? – этот вопрос Жданов задал ей раз пятьдесят, прежде чем всё-таки взял чемодан и за дверь квартиры вышел. – Точно?
- Я справлюсь. В квартире порядок, теперь я буду заниматься ребёнком. Андрей, о чём ты переживаешь?
- Ты одна с ней ещё не оставалась, тем более на несколько дней.
- Когда-нибудь пришлось бы учиться. Почему не сейчас?
- Я не хочу ехать, - снова начал он. – Чёрт!.. – Жданов выругался, замер, посмотрел на дочку в кроватке, затем бросил на Катю виноватый взгляд.
- Ты опоздаешь на самолёт, - сказала она ему, после долгой паузы в прихожей перед дверью. Катя стояла, прижимаясь спиной к стене, а Андрей совсем рядом, пальцем на её плече какие-то узоры выводил, и снова пообещал:
- Я скоро вернусь.
Катя улыбнулась, отведя глаза.
- Я знаю, Андрюш.
- Это очень хорошо… что ты знаешь. Я много старался для этого.
- Ты болтун, - шепнула ему Катя, а Андрей заулыбался и кивнул.
Поцеловал, Катя не стала отнекиваться и возражать, в куртку его вцепилась, запах его вдохнула полной грудью, поняла, что ещё немного, и она его точно не отпустит, побоится, и руки разжала. В грудь его упёрлась, заставляя отодвинуться.
- Иди, всё.
Андрей больше ничего не сказал, из квартиры вышел, но через пару минут позвонил, уже из такси, и сказал:
- Я скоро буду дома.
Дыхание всё-таки сбилось, слёзы комом в горле встали, и Кате пришлось даже трубку ладонью прикрыть на секунду.
- Хорошо. – Аня заплакала, и Пушкарёва обернулась на неё. – Хорошо, Андрюш. Мы тебя ждём.
…Катя вдруг почувствовала, как глаза защипало, совершенно неожиданно, пришлось очки снять и поморгать.
- Всё в порядке?
Кивнула в ответ на беспокойство Виноградовой.
- Да, я просто задумалась.
Юлиана понимающе улыбнулась.
- Об Андрее?
- О том, что он завтра возвращается, и что мне перед этим надо успеть сделать.
- И что же?
- Вы зачем спрашиваете? – не поняла Катя.
- Из любопытства. – Юлиана развела руками. – Мне на самом деле интересно, что у тебя на уме. Из-за приезда Жданова.
Катя немного растерялась, призадумалась, потом сказала:
- В магазин надо, обед приготовить… Я же без него кое на чём, на пучке салата и килограмме огурцов живу.
- Хочешь совет?
Катя серьёзно посмотрела на неё и решительно отказалась.
- Не хочу совет.
- Ну и зря. Я всё равно уверена, что Жданов больше обрадовался бы моему подарку, а не твоей… утке в яблоках.
- В яблоках бывает гусь, - поправила ей Катя вполне миролюбиво.
- Вот какая разница? Тем более в твоей ситуации.
Юлиана ещё много чего ей наговорила, пока они к стоянке шли – Виноградова к своей машине, а Катю ждало такси. Катя слушала, и хоть фыркала время от времени от возмущения, иногда от смеха, но запугать её Юлиане удалось. Андрей должен был вернуться завтра, а у Кати уже все мысли были только о нём. Как он приедет, как войдёт, что скажет… что сделает. И опять же благодаря Юлиане, о Ткачук вспомнила, с которой Жданов в Киеве наверняка пересёкся, и не раз. А если не просто пересёкся? Глупые, ненужные, невыносимые для неё размышления. Разве он дал повод в нём усомниться? Да она и не собиралась, просто фантазии, придумки, извечные попытки предугадать будущее и попытаться закрыться от возможных ударов и сюрпризов судьбы.
Во дворе своего дома увидела отца, тот на лавочке сидел, кажется, мёрз, но коляску качал.
- Плакала, пап? – негромко спросила она, заглядывая в коляску.
- Спит, она всегда на улице спит, ты же знаешь.
- Знаю.
Валерий Сергеевич оглядел дочь с ног до головы.
- Ну что? Похудела?
Катя укоризненно посмотрела.
- Не смейся, я же просила.
Пушкарёв не сдержал усмешки.
- Тебе мало того, что ты с ребёнком упражняешься целыми днями, так ты ещё решила покрутиться в спортзале. Юлой заводной собираешься стать?
- Я стараюсь похудеть.
Отец только рукой махнул.
- Ерундой ты занимаешься, Катерина. Но почему, я знаю. Знаю, откуда в твоей голове глупые мысли берутся.
- И откуда?
- Из «Зималетты» этой. Вчера только по телевизору показывали про них, и Андрея Палыча твоего. А вокруг всё девки накрашенные и худые. Ты такой хочешь быть?
Катя даже рассмеялась.
- Нет, такой я быть не хочу. Я просто хочу избавиться от того, что не моё. Что в этом плохого? – И наставительно закончила: - Это полезно для здоровья, папа.
- Он тебя ругал, что ли? – спросила Елена Александровна чуть позже, когда Катя сидела рядом с ней на кухне и Аню на руках держала. Дочка гремела погремушкой, тем самым отвлекая взрослых от разговора.
- Папа? Нет, не ругал. Ему не нравится, что я в спортзал хожу.
- Вот ведь… Объясняла ему, объясняла. Не слушай его, делай, как считаешь нужным.
- Делаю. – Катя поморщилась, когда звук от погремушки стал совершенно невыносимым, и аккуратно её из Аниной руки вынула. Положила на стол и зачем-то пожаловалась: - Андрей купил, теперь сам уже не рад. Ане она нравится, а вот на нас действует просто ужасающе.
- Как у вас дела? Ты только правду мне скажи. Вы справляетесь?
- Да вроде… Подай бутылочку. Сейчас вот всё разобрала, наконец-то, по своим местам расставила, и теперь правда полегче стало.
Елена Александровна осуждающе качнула головой.
- А от помощи отказывались. А то я не знаю, каково это – переезд и ребёнок грудной на руках.
- Мы так решили, мама, - заупрямилась Катя, правда, на мать больше не смотрела, внимательно наблюдала, как дочка пьёт из бутылочки. – Мы сами со всем справимся.
Что возразить, Елена Александровна не нашла, пришлось принять всё, как есть. Печаль родителей Катя понимала. Всё-таки они достаточно неожиданно всё решили с переездом. Откладывали, откладывали, а потом за пару дней собрались – и вот, нет их. А родители перестроиться не успели так быстро. Скучали, переживали за них, но помощь свою предлагать не спешили, боялись помешать. Но время от времени не выдерживали и начинали давать советы. Катя молча всё выслушивала, с чем-то соглашалась, с чем-то нет, а вот следовать советам не торопилась. Мама, конечно, подсказывала ей с высоты своего опыта, но рядом с ней был совсем другой по характеру мужчина, и что было хорошо для Катиного отца, то вряд ли подошло бы Жданову. К Андрею нужно было искать другой подход.
- Главное, что искать собираешься, - сказала Елена Александровна, когда Катя с ней своими мыслями поделилась. – Это хорошо. Это того стоит.
Катя улыбнулась.
Родители задержались до вечера. Всё было спокойно, Валерий Сергеевич привычно смотрел телевизор на кухне, Елена Александровна помогала Кате готовить обед на завтра, а Аня лежала в переносной люльке и время от времени погремушкой гремела, напоминая взрослым о своём присутствии и о том, что не спит. Все тут же дела свои бросали и поворачивались к ней, а она улыбаться начинала. А когда родители ушли, и в квартире стало тихо, Катя рядом с люлькой присела и дочку по животику погладила.
- Спать собираешься? Уже пора.
Аня разглядывала потолок, подёргала ножками и замерла, глядя на мать. Катя послала ей воздушный поцелуй.
- Ты моя хорошая… Что мы папе расскажем? Как мы с тобой справлялись? Он должен будет нас похвалить. А если ты сейчас уснёшь быстро, то мы вообще будем молодцы.
Но прежде чем унести Аню вместе с люлькой в спальню, спокойно выпила чаю, на дочку поглядывая и радуясь её компании, посмотрела новости, подумала Жданову позвонить, но решила, что в пятый раз за день им созваниваться вроде бы ни к чему. А укачав ребёнка и потратив на это всего лишь минут двадцать, за это мысленно дочку похвалив, отправилась в душ, оставив дверь ванной комнаты открытой, на тот случай, если Аня вдруг проснётся. И совершенно не ожидала, выйдя из ванной на чемодан в прихожей наткнуться. Замерла перед ним, до конца не понимая, обрадовалась она или перепугалась. В первый момент всё смешалось, бросило в жар, словно это не она две минуты назад из-под холодного душа вышла. Почти на цыпочках через комнату прошла и в спальню заглянула. Андрея у детской кроватки увидела и у неё вырвалось:
- Вернулся.
Андрей обернулся на её голос и палец к губам приложил, а сам улыбался. Направился к ней.
- Она так спокойно спит, - зашептал он еле слышно, а сам Катю разглядывал, и она не сразу вспомнила, что из ванной, не думая, что её кто-нибудь увидит, в одном полотенце вышла. Руки к ней протянул, а Кате не хватило ни времени, ни сил, чтобы достойное сопротивление ему оказать. – У тебя кожа холодная. – Его ладонь легла на её щёку, Катя голову повернула, а Жданов к ней наклонился. Поцеловал её, а Катя не сразу ответила, не знала, как реагировать. Андрей ведь только вернулся, только вошёл, а то, как сейчас себя ведёт… ни в какие рамки не вписывается. Его не было три дня, и ожидалось, что вернётся он усталым. А он словно и не уезжал никуда.
От губ его увернулась, попыталась отступить, но Андрей её развернул и несильно притиснул к стене.
- Ты говорил, что завтра вернёшься.
- Так уже почти завтра, Катюш.
- Ты поменял билет? – догадалась она.
- Поменял. – Жданов голову поднял, чтобы посмотреть на неё. Пальцем по её щеке провёл, внимательно вглядываясь в Катино лицо. – Я соскучился.
Катя поняла, что вот-вот улыбнётся, глаза отвела, а потом и вовсе к его плечу прислонилась.
- Мы тебя ждали.
- Правда?
Она кивнула.
- Ты справилась?
- Почти, - шепнула она ему на ухо, и напряглась, когда поняла, что полотенце начало с груди съезжать. Руку Жданова оттолкнула, и полотенце обратно натянула. Андрей усмехнулся.
- Что значит, почти?
- Родители помогли. Чуть-чуть.
- Ну, чуть-чуть не считается. Мы ведь это знаем.
Катя серьёзно кивнула.
- Я справилась.
- Я тобой горжусь. – Губами к её щеке прижался, потом скользнул к губам.
- Андрей!.. – Очередной поцелуй оборвала, задохнувшись. Глубоко подышала, стараясь в себя прийти, потом Жданова от себя отпихнула. И настойчиво поинтересовалась, хотя скорее это был не вопрос, а утверждение: - Ты, наверное, устал.
Ему пришлось полотенце её придержать, чтобы на пол не соскользнуло. Катя к груди края прижала, а посмотрела чуть возмущённо.
- Я немного увлёкся, - покаялся Андрей.
Катя воспользовалась возможностью и нырнула под его руку, и даже облегчение почувствовала, оказавшись от Жданова на безопасном расстоянии. Свой халат с края ширмы сняла и раздвинула её ещё немного, загораживая детскую кроватку.
- Иди в душ, - посоветовала она Жданову. – А я тебе ужин разогрею.
- Не хочу я ужинать. – Андрей к ней повернулся, шею потёр истинно усталым жестом, а потом свитер через голову снял. – А вот в душ пойду. – Посмотрел Кате прямо в глаза. – И спать.
От этих его слов у неё мороз по коже пошёл. Нервно кашлянула, беспомощно по сторонам огляделась, и отступила за ширму. Там уже на себя халат накинула и пояс завязала.
- Иди в душ, - тихо повторила она. Села на кровать, когда Жданов из спальни вышел, и руки на коленях сложила. Наверное, в этот момент со стороны напоминала прилежную ученицу перед экзаменом: вид задумчивый, взгляд тревогой затуманенный, а поза смиренная. Она ко всему готова.
Кажется, правда готова.
Вот только, когда в постель легла, свет выключила. Но дверь оставила открытой, в другой комнате свет горит и почти подножия кровати достигает. Катя под одеялом в клубок сжалась, подтянула ноги к животу, и ждала… Убеждала себя, что она на самом деле готова.
Андрей в ванной задержался. Может, тоже волновался, выжидал чего-то, решение принимал? Кате нравилось так думать. А когда в комнату вошёл, долго топтался там, но диван не разбирал, и бельё постельное из шкафа так и не достал. А потом и там свет погасил. Стало очень темно, Катя до боли в эту темноту всматривалась, перед глазами пошли жёлтые круги, и она зажмурилась. Но круги жёлтые и не подумали пропасть, так и мелькали, кружа голову. Услышала шаги, осторожные, Жданов в спальню вошёл, сначала вроде к детской кроватке двинулся, но передумал, шагнул к кровати. Он даже секунды не выждал, просто одеяло откинул и лёг. К Кате руку протянул.
- Иди ко мне, не трясись.
Она дыхание перевела, облизала губы, которые совсем некстати вздумали пересохнуть, и, не веря тому, что делает, на постели сдвинулась, в сторону Андрея. Он был горячий, живой и рядом с ним было спокойно. Всё, как она помнила. Жданов обнял, поцеловал её и снова попросил:
- Не трясись.
- Я не могу. Это нервное.
Он, кажется, улыбнулся.
- Наверное, это должно мне льстить. Это ты из-за меня нервничаешь.
- Не из-за тебя. Из-за ситуации.
- А что такого в ситуации? По-моему, всё закономерно.
- По-твоему?
- О боже, Катя… - Андрей головой дёрнул и случайно ткнулся подбородком в Катину макушку. – Давай не будем развивать эту тему. Не сейчас. – За подбородок её взял, заставил голову повернуть, и поцеловал. А когда отстранился, шепнул ей: - Кажется, я нашёл прекрасный способ избавлять тебя от глупых мыслей.
- А, по-моему, ты себе льстишь.
Андрей глубоко дышал, выходило немного взволнованно, а Катя, положив руку ему на грудь, чувствовала его дыхание. Никогда, до Андрея Жданова, она не чувствовала чужое дыхание, как своё собственное. Сейчас можно было вспомнить то, что было между ними раньше, но не вспоминалось. Сегодня всё было по-другому. От того, что они одни, не считая их маленькой дочки, спокойно спящей в своей кроватке, от того, что у них теперь есть свой дом, а впереди много всего, и тревог и трудностей, возможно, больше, чем предполагаемых радостей, но они вместе, вот с этого момента, всё казалось другим. Совсем, совсем другим.
Она вся лежала у него на руках, сама к нему тянулась, а Андрею захотелось сжать её, посильнее, покрепче к себе привязать, чтобы больше не было этих разговоров про то, что ничего у них не выйдет, не получится, забрать все эти мысли из Катиной головы, скомкать, как бумажку ненужную, и выбросить. Приказать ей не думать об этом. Как раньше приказывал, а она подчинялась. Правда, он уже начал забывать, каково это – послушная Катя Пушкарёва, которая не смеет ему перечить. Очень хотелось объяснить всё это ей, и разговором этим, своими прикосновениями к себе привязать покрепче, чтобы уж точно обратного пути у них не было. Ищи не ищи, не найдёшь. Старался не торопиться, чтобы не напугать, но и понимал, что осторожничать права не имеет. Это ведь Катя, она так любит всё анализировать. А что в нём анализировать, тем более сейчас? Он весь, как на ладони, и именно для неё. А сам уже не остановится, он ничем уже не управляет – по крайней мере, в себе самом. Всё, что было в прошлом, до этого момента, все правила, которые они для себя придумывали, все проблемы, которые никак не хотели решаться, все грехи, его, Андрея, грехи, сколько бы их ни было, перестали существовать, и менялась их жизнь именно сейчас. Всё исчезло, и возврата к прошлому нет. Это самое правильное, самое ясное, самое логичное…
Я боюсь, подумал вдруг Андрей. Права на это не имею, но боюсь. И не в сомнениях дело. Сомнений нет, он слишком долго ждал всего этого. Но страшно не справиться с жизнью, чего-нибудь не учесть, ошибиться, а я теперь за неё отвечаю. За неё и за дочь, они должны это чувствовать, а это значит, он сам должен быть в своих силах уверен. Он отвечает за свою семью. Отныне и навсегда.
- А, по-моему, нет, - выдохнул Жданов, когда заговорить смог.
Катя глаза открыла, в комнате полная темнота. Да и чёрт с ней, в темноте тоже весьма комфортно. Особенно, когда рядом человек, с которым ты эту темноту разделить можешь, и у него до сих пор колотится сердце, ты это чувствуешь, и кожа под твоими пальцами горячая и влажная. А в голове только одно – люблю, а всё остальное в этой темноте совсем не важно. Руку одну, которой Андрея обнимала, в сторону откинула, и шёпотом переспросила:
- Что?
- Не льщу я себе, - выдохнул он и голову опустил. Носом в её шею уткнулся и довольно вздохнул.
_________________  - Расскажите о себе в двух словах.
- Всякое бывало 
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Вот так и надо, а то все по отдельности хотят. А я вот тоже хочу вместе писать 
так это уже боевик какой то получится 
все только начинается, У Катьки куча комплексов, ноги которых растут из воспитания ВС:
какое ей вообще до них дело.
Мышка-норушка и есть, умостила себе норку 
То вверх, то вниз! Покачаемся еще!