|
Глава 3.
- Андрюха, привет! – налетел на него сзади, обхватив за плечи, его друг и по совместительству помрежа Роман Малиновский.
- Привет, - вздрогнул от неожиданности Андрей.
- Ты куда пропал? Мы тебя вчера ждали, ждали. Ты где ночевал? Дома? Ты с Кирой помирился? А почему на звонки не отвечал?
- Малина, - засмеялся Жданов, шутя, ткнув его кулаком в плечо, - не части, у меня от твоих вопросов голова кругом идет.
- Не буду, - согласился Роман, продолжая между тем вопросительно заглядывать ему в лицо.
- Ладно, - вздохнул Андрей. - Отвечаю по порядку: с Кирой не помирился, ночевал не дома, на звонки не отвечал, потому, что телефон разрядился. Все? Твои вопросы закончились?
- Ты эгоист, Жданов! – заявил вдруг Роман, смерив его обиженным взглядом с ног до головы.
- Ром, ну не злись, я устал, не выспался…
- Аааа, - тут же заулыбался Ромка, - так ты ночью на перинке у какой-то цыпочки грелся? Счастливчик, завидую.
- Не был я ни у какой цыпочки, - рассердился Андрей, а про себя подумал: – «Видел бы ты Ромочка ту «перинку», на которой мне сегодня спать пришлось, онемел бы от зависти».
Покинув далеко за полночь опустевший павильон, он не сделал по улице и полсотни шагов, как закоченел, чуть ли не до смерти от пронизывающего насквозь ледяного ветра. Представив себе все прелести дальнейшей пешей прогулки, Андрей решил вернуться и провести остаток ночи, пусть и не в гостеприимном, но хоть как-то защищающем от непогоды студийном павильоне. Да и, честно говоря, выбора у него не было, идти поднимать с постели друзей казалось неудобным, а от перспективы провести ночь, выясняя отношения с женой, сразу захотелось удавиться.
Отвергнув, как слишком сомнительный, диван у себя в гримерной, Андрей побродил по пустынным коридорам студии в поисках чего-нибудь похожего на кровать и не найдя ничего подходящего, устроился на ночлег в каком-то глухом углу на сложенных друг на друга листах картона…
- А где ты тогда был? - продолжал пытать его друг.
- Малина, угомонись.
- Мы с Лю за тебя переживали.
Лю, так звали жену Романа, вернее это он ее так звал. Неугомонный, подвижный, как ртуть, Малиновский, терпеть не мог никаких сложностей, поэтому и сложное имя своей жены Юлиана упростил до короткого Лю.
- Ром, не обижайся и извинись за меня перед Юлианой, я, правда, вчера не мог к вам приехать.
Поняв, что он от Андрея так ничего толком и не добьется, Роман вздохнул и решил сменить тему.
- Слушай Жданов, а ты нашу приму видел?
- Видел, вчера, мельком.
Недогадливый Роман не заметил промелькнувшей в глазах Андрея печали и грусти в его голосе.
- Вчера это было вчера, - заявил он. - Ты бы сегодня на нее посмотрел!
Брови Жданова удивленно взметнулись вверх
- А что случилось сегодня?
- Как же заграница людей портит, - «не заметив» его вопроса, продолжил свой монолог Роман. - Ты вспомни, какая девочка была. Тихая, скромная, глазки лишний раз боялась от пола поднять, чуть что краснела, как маков цвет…
- Ну и что с ней случилось-то? – повторил свой вопрос Андрей.
- Она мне сегодня с утра такой скандал закатила.
- Кто? Катя?
- Катя, Катя! Представляешь, вызвала меня к себе и целых полчаса отчитывала как нашкодившего мальчишку. И то ей не так и это не эдак. Почему дует из окна? Почему в комнате холодно? Почему, почему … Сто тысяч почему! А напоследок ехидненько так на меня посмотрела и поинтересовалась:
- «Роман Дмитрич, скажите, пожалуйста, зачем мне холодильник, в котором ничего не хранится и телевизор, который не работает?»
- Велела немедленно устранить все недостатки, принести ей электрочайник и заодно врезать в дверь замок.
Андрей, наблюдая за страданиями озадаченного друга, не мог сдержать лукавой улыбки.
- «Плохо ты ее Малиновский знаешь, скромная то она скромная, но если чего надумает, такой упрямой и настырной становится…»
- Ладно, Ром, не переживай, все уладится, вот увидишь, ты же лучший помрежа Москвы и Московской области.
Роман улыбнулся, слегка «подтаяв» от такой лесной похвалы.
- Ладно, пойду я, встретимся еще, - пожал он протянутую Андреем руку, - приезжай к нам вечером, ты же знаешь, мы всегда тебе рады.
- Спасибо, Ром. Я знаю.
Они подружились еще в театральном училище, потом вместе начинали актерскую карьеру, но у Романа как-то в этой профессии не пошло, как он говорил «не срослось», и он без сожаления «переквалифицировался в управдома». Хозяйственник из него получился классный, во всяком случае, Павел, в качестве своего помощника всегда признавал только его и никого другого.
Вспомнив о Павле, Андрей невольно опять вернулся в далекое прошлое.
Где-то через полгода после выхода на экран их первого знаменитого фильма...
- «Нет», - вспоминал Андрей, - «это произошло раньше, еще во время съемок».
Они работали над небольшой сценой, по ходу которой его герой обнимал главную героиню. Просто обнимал, ничего более, и говорил какие-то успокаивающие слова… Режиссеру мизансцена почему-то не нравилось, и он раз за разом заставлял их с Катей повторять эти скромные пуританские объятья. Ему уже порядком поднадоело этим заниматься, когда Катя, прижимаясь к его груди в очередной раз, вдруг нечаянно наступила ему на ногу, тихо прошептала: – «Прости, Андрей» и осторожно погладила его своей ладошкой сверху вниз… Он еще успел услышать довольное режиссерское: – «Все, сняли!», и в это мгновение его как переклинило. Он и сейчас до конца не мог осознать, что за чувства овладели им тогда. Трепет, нежность, невыразимая щемящая до слез нежность и… страсть…
- «Моя, ты моя Катя, и я никому тебя не отдам!» – повторял и повторял он мысленно. Стоял как болван, смотрел на ее склоненную уткнувшуюся ему в грудь голову, чуть ли не плакал от умиления и восторга и не мог разжать обнимающих ее рук.
А когда Катя, оттолкнув его, бегом покинула съемочную площадку, еще долго потерянно смотрел ей вслед.
Наваждение как пришло мгновенно, так и ушло, и до самого конца съемок ничего подобного он уже не испытывал, да и не до этого ему было…
Кира ошеломила его известием о будущем ребенке. Он мечтал иметь детей, но жена, занятая собой и своей карьерой и слушать об этом не хотела, заявив ему однажды, что все произойдет в нужный момент. Они были женаты уже три года, но «нужный момент», все никак не наступал, и это было серьезной проблемой в их отношениях, и не раз приводило к крупным ссорам, а тут вдруг такая радостная весть… Он очень волновался, не надумает ли жена избавиться от беременности, страшно переживал, постоянно разговаривал с ней на эту тему, но Кира твердо решила сохранить ребенка, и он был на седьмом небе от счастья. К тому же, напряженный график съемок, изменившееся поведение Кати, она стала сдержанней, и они уже не беседовали так часто и подолгу, как раньше, отдаляли их друг от друга, а задуматься хорошо ли, правильно ли это у него не было времени. Потом и вовсе стало не до сентиментальных раздумий. Съемки закончились, фильм вышел на экраны и вихрь славы спиралью успеха закрутил его и вознес до небес. Их с Катей пути разошлись окончательно, и жизнь каждого потекла по своему руслу.
И только через полгода во время съемок сериала, в котором ему предложили сыграть главную роль, Андрей стал замечать странности, происходящие с ним. Непонятную грусть, внезапно наступающую апатию, какую-то неясную и сильную тревожащую тоску… Он списывал эти приступы меланхолии на усталость, большую загруженность работой, на продолжавшуюся нудную шумиху вокруг его имени, но уже тогда смутно догадывался, что причина кроется совсем в другом.
К осознанию того, что с ним происходит, как это ни странно, подтолкнул его Роман. Когда после очередной ссоры с Кирой он приехал к друзьям, чтобы с их помощью как-то справиться с разбушевавшимися нервами, именно Роман спросил его:
- Андрей, что с тобой? Ты будто потерял что-то или сам потерялся.
Его словно током ударило! Потерял! Вот то главное, чего он никак не мог понять в себе. Ощущение потери, вот то чувство, что мучило его и не давало покоя. Чего он потерял, вернее кого, Андрей догадался уже сам, без помощи друга, и с этого момента окончательно и навсегда сошел с ума.
Может, это и не было психическим расстройством, но факт остается фактом, последние десять лет он страдал раздвоением личности. Один Андрей Жданов работал, возвращался после работы домой, всем сердцем любил свою маленькую дочку, не любил жену, но старался быть ей хорошим мужем, одним словом жил обычной человеческой жизнью, а другой, бесконечно и безнадежно влюбленный Андрей, спрятанный им где-то в глубине души, и силой воли запертый там на ключ, был сумасшедшим и как настоящий сумасшедший, вырываясь иногда на волю, захватывал его в плен, заполняя собою все его тело, и тогда отчаяние и смертельная тоска, уносили его как волны в океан страдания, и он, погружаясь в него все глубже и глубже, испытывал на себе воистину адские муки от осознания возможного и не случившегося с ним счастья.
Сначала ему казалось, что все это ерунда, блажь, которая скоро пройдет сама собой, но когда потребность увидеть Катю, довела его до полной потери сна, Андрей по настоящему испугался. Ведь стоило ему дотронуться до подушки, как тут же перед глазами возникал ее образ и желание прикоснуться, обнять, прижаться к ней губами, буквально выбрасывало его из постели и до утра лишало покоя. В конце концов он не выдержал и кинулся ее искать, в тайной надежде осуществить свои желания. Нашел он ее быстро, собственно это было и не трудно, Катя, служила в одном из Московских театров и почти каждый день появлялась на сцене, а вот подойти к ней поближе, и тем более осуществить свое желание и прикоснуться к ней, оказалось для него практически невозможным. Как же он жалел тогда, что не сумел насладиться их близостью во время съемок, как ругал себя за бесчувственность, за толстокожесть. Десятки раз он тайно, скрываясь от всех, пересматривал их фильм и, сгорая от неутоленной страсти, страдал, не зная еще, что настоящие страдания ждут его впереди.
Однажды он, как уже было не раз, поджидал Катю у служебного подъезда, чтобы хоть издали полюбоваться ею, а если повезет и услышать ее голос, ее серебристый смех. Катя всегда выходила из театра в окружении друзей актеров, с неизменно огромной охапкой цветов в руках, и всегда выглядела такой радостно-возбужденной, такой счастливой. В тот раз ее цветы нес молодой человек, Катя, махнув коллегам рукой, прошла и села на переднее сидение любезно открытого перед ней автомобиля. Молодой человек, улыбаясь, наклонился, положил ей цветы на колени, потом поправил пальто, закрыл дверцу, обогнув автомобиль, сел за руль, и они уехали… Андрей был так ошеломлен увиденным, что, рискуя попасть под колеса, выбежал из своего укрытия на середину дороги, недоуменно разглядывая удалявшийся автомобиль. С того дня, вернее, вечера, ко всем его мучениям добавилось еще одно, доселе ему незнакомое – ревность.
Он не любил вспоминать тот день, когда Катя вышла замуж. Не любил вспоминать, что произошло с ним, когда он узнал об этом...
Ревность, окончательно измучив его, заставила найти в себе силы и пойти в театр уже не зрителем, инкогнито, к тому же изменив свою внешность до неузнаваемости, а под своим именем и с намерением немедленно поговорить с Катей. В тот момент, он был уверен, что поступает правильно. Он больше не мог мучиться неизвестностью, и решил, что расскажет Кате все, надеясь, что она обязательно поймет его. Он шел по театральному закулисью, пытаясь утихомирить взбунтовавшееся сердце, и настроить себя на предстоящий разговор, когда вместо Кати увидел огромный плакат.
Поздравляем Екатерину Пушкареву и Михаила Боршева с законным браком!
Несколько секунд тупо смотрел на скачущие вверх вниз буквы, потом рывком сорвал плакат со стены, разорвал его в клочья и бросился бегом из театра. Сначала просто бежал, не понимая куда, лишь бы скрыться, спрятаться от той боли, что преследовала его, а когда понял, что убежать от нее невозможно, решил утопить и ее, а за одно и себя, придурка. Заходил в каждый попадавшийся на дороге бар, быстро выпивал несколько порций алкоголя и шел вперед до следующего бара. Люди недоуменно оглядывались на стремительно шагающего по заснеженной улице странного молодого человека в пиджаке и сочувственно качали головой, слишком уж много боли читалось на его перекошенном судорогой лице.
Очнулся он, когда понял, что кто-то снимает с него пиджак, попытался оказать сопротивление и получил сокрушительный удар в лицо. В следующий раз он очнулся уже от холода, попробовал подняться, понял, что не сможет, и тогда встал на четвереньки и пополз… Что с ним случилось потом, он не помнил, и окончательно пришел в себя уже в больнице. Открыл единственный способный на тот момент открываться глаз и увидел рядом со своей постелью зареванную жену, такую же всю красную от слез Юлиану и подозрительно сопящего Ромку. Справившись с нахлынувшими вдруг эмоциями, поднял руку и погладил их всех троих.
- Эй, ребята, вы чего такую сырость развели? Живой я, живой.
Больше он таких безумных поступков не совершал, но забыть Катю Пушкареву и разлюбить ее как не пытался, не смог.
Он давно научился «держать себя в узде», но, увидев Катю, после стольких лет разлуки, понял, что не сможет сопротивляться нахлынувшему вновь чувству.
- «Кать», - обращался он мысленно к любимой, - «без тебя мой мир даже не пустыня, он пустота, в нем нет ни солнца, ни зеленой травы, ни белых облаков, в нем ничего нет!»
- Здравствуй, Андрей, - окликнул его самый прекрасный на земле женский голос.
Последний раз редактировалось Сплин 27 фев 2011, 15:53, всего редактировалось 5 раз(а).
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
