Посланец с берега утопии
Эликсир молодости Алексея Бородина
Семидесятилетний мэтр не устает повторять, что в нем живет 13-летний – только не ребенок, а человек. Человек в том возрасте, когда он впервые осознает свою отдельность, свою смертность и остроту жизни.
Театром переболел в Китае
Как раз в свои 13 Алексей Владимирович, родившийся в Циндао в семье русских эмигрантов, ехал с родителями в Советский Союз из Шанхая, где его отец был владельцем лакокрасочного завода. С замиранием сердца предвкушал встречу с родиной. Вернуться в Россию было заветной мечтой всей семьи, и только по счастливой случайности они не попали в первую волну репатриации 1949 г., которая полностью оказалась в сталинских лагерях. Бородиных «пронесло» – вторую волну репатриантов (1954 г.) пощадили. Первая советская станция на их пути называлась Отпор, а первым городом стал Чимкент, где отец устроился инженером, мама – переводчицей.
Впрочем, театром Алексей Бородин впервые переболел еще в Китае, где для этого не было никаких предпосылок.
Даже больше – получил первый опыт театрального руководства: ставил спектакли с сестрами и приятелями, а родителей задействовал в пошиве костюмов.
Эта страсть продолжилась естественным образом в Советском Союзе – сначала в самодеятельности, потом в ГИТИСе, на курсе Юрия Завадского и Ирины Анисимовой-Вульф. Круг замкнулся: «советские» по прописке в определенном месте и времени профессора были по сути «из бывших» – аристократы духа. Через пять лет после окончания ГИТИСа он уже вышел на свою главную дорогу – руководить театром для молодых: возглавил Кировский ТЮЗ. А еще через семь лет – театр, где работает и поныне: Центральный детский, который при нем стал называться Российским молодежным.
Не прогибаться под изменчивый мир
У Алексея Владимировича есть несколько простых и ясных заповедей. Одна из них – отвечать на «запросы времени» по-своему, не прогибаясь под изменчивый мир.
В 1968-м, когда в Чехословакию ввели советские танки, он ставит «Двух товарищей» Войновича, заработав на обозримое будущее волчий билет формалиста. В середине 1980-х, когда страна замерла в сонной одури и слово «перестройка» ей ничего не говорило, – юношескую трагедию «Ловушка» Юрия Щекочихина. В лихие девяностые, когда вся Театральная площадь превратилась в стихийный рынок и памятник Островскому вполне сгодился под прилавок, – «Беренику» Расина, трагедию чувства и долга, где одну из своих лучших ролей сыграл Евгений Дворжецкий. В сытые нулевые, когда публика уютно обустраивалась в конформизме, – 9-часовой «Берег утопии» Тома Стоппарда, историю русского идеализма, приключения пульсирующей мысли, которая позволяет человеку оставаться самим собой даже во время жизненного краха.
Очарованный бородинской труппой, Том Стоппард отдал в РАМТ другую свою пьесу – «Рок-н-ролл» (премьера в этом сезоне), а с Бородиным полюбил консультироваться по поводу переводов Чехова на английский.
Другая заповедь – не гнаться за успехом, не делать спектакли ради кассы или ради премий с фестивалями (что в сущности одно и то же).
А сделать яркой саму повседневность, заставить актеров завидовать самим себе, когда посреди нашей общей ярмарки тщеславия они имеют возможность репетировать, то есть двигаться вглубь (почти неслыханная роскошь). Сомневаться в себе и доверять чутью других.
Кто, например, не знает сейчас актрису Нелли Уварову? Но не все знают, что ее театральная судьба понастоящему началась со спектакля «Правила поведения в современном обществе»: странный текст, никому не знакомая молодая актриса, очень туманные перспективы, что публика на него пойдет.
«Я в этом ничего не понимаю, – сказал ей тогда Алексей Владимирович. – Но, видимо, вы понимаете в этом больше.
Дерзайте». А премии и признание не заставили себя ждать.
Чтоб и взрослым было интересно
Третья заповедь и вовсе проста – делать детский спектакль так, чтобы и взрослым было интересно. Детские спектакли делают практически все театры – они всегда востребованы, да и вообще это стало модно. Но только в РАМТе выпуск талантливых детских спектаклей буквально поставлен на поток. И как результат – выдвижение «оптом» на «Золотую маску» детских спектаклей молодых режиссеров-женовачей. Это «креатив» Алексея Бородина, который отправился за сотрудниками к «конкуренту» (уже много лет Алексей Бородин и Сергей Женовач набирают свои курсы одновременно).
Ибо не бояться конкурентов, а, напротив, стараться создавать конкурентную среду – лучший стимул для творчества.
Так, например, появился на свет его «Чехов-gala» – смешной и горестный путеводитель по семейной жизни из пункта романтической внезапной влюбленности в пункт жестокого разочарования: в театре репетировались с десяток премьер, задуманных Бородиным. («А я вроде как не у дел остался. Дай, думаю, возьму чеховские одноактовки для пары-тройки актеров. Ну а потом увлекся»).
В последнее время стало модно говорить о несменяемости власти в московских театрах. Но в случае с Бородиным эти разговоры моментально теряют смысл. Ибо свой театр он превратил в большой многодетный дом, где «детям» позволено все. Давать балы и учить танцевать всех желающих, играть в рок-группах, вести студенческий клуб, издавать газету – и, главное, бесконечно играть. А лучшего эликсира молодости и придумать нельзя.
http://www.vmdaily.ru/article/119872.html
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
